Карлхолд
Тэхен лежит в покоях, которые ему великодушно выделил Тесун, и не хочет абсолютно ничего. Ему не поднимает настроение приятный запах какао, когда служанка периодически приносит юному лорду поднос с бокалом. Его совершено не радуют кулинарные изыски здешней кухни. Ему даже все равно на библиотеку в левом крыле замка. Хотя, если быть честным, Ким заходил туда пару раз из чистого интереса. Конечно, большинство книг он уже видел в Дорне, а те, чьи названия он прочитал впервые, парень бегло оглядел. Уже взглянувши на пару страниц, Тэ мог сказать, что северяне говорят и пишут грубо и сухо. Южные мейстры и писатели любят ласкать слух знати сладкими речами, будто карамельными слогами, что такой же тягучей карамелью льются в уши, но очень быстро отупляют мозг. А северный народ говорит быстро, сдержанно и лишь факты.
Таргариен даже вспомнил историю, которую ему когда-то давно рассказывала нянька. Когда Старки в очередной раз поссорились с домом Ланнистеров, то последние написали письмо с угрозами, где говорилось, что если им удастся провести армию на Север, то Винтерфелл и приближенные к нему деревни сгорят и отовсюду будут слышаться крики. Старки тоже отправили письмо. На белом листе бумаги было всего одно слово: «
Если». В конечном итоге, Ланнистеры так и не выдвинулись на северные земли.
Тэ лежит в покоях, укутанный в пару одеял и шкуру, но холод пробирает все равно. Кажется, двинешь ногу на сантиметр в бок и ее тут же холодом простыни обожжет. Поэтому он предпочитает лежать с одеялом по самый подбородок и не двигаться вообще. Глубоко фиолетовые глаза скользят по комнате средних размеров и подмечают лишь шкаф, вытянутое окно, широкий комод и круглый столик со стоящим рядом деревянным стулом. Небольшой камин, рядом с которым заботливо наложены дрова. Комната не блещет роскошью, что очень сильно отличает ее от изящных покоев Дорна. Да и назвать эту комнату покоями у Тэхена язык не поворачивается. Больше похоже на камеру для разбойника, разве что из знатной семьи. Серый свет из окна плохо освещает комнату, так как солнце здесь показывается крайне редко. Пахнет сыростью и воском от свечей.
Серебряноволосый плавно закрывает глаза и вздыхает. Ему бы драконом обернуться и улететь из этого мерзлого ада в родной Дорн. Северный тусклый свет бы ровно ложился на его темную чешую, а буйный ветер далеко унес прах лорда Старка за Стену. Поближе к тем чудовищами, на которых он похож. Ким не знает точно, почему ему так ненавистен Мин Юнги. Казалось, что раздражает буквально все: голубые жестокие глаза, твердая походка, но слегка хромая на правую ногу; манера речи лесного разбойника и, в целом, такое же поведение бесчувственного убийцы. Одно лишь появление альфы в одной с ним комнате заставляет кожу покрыться мурашками. Вот только от ненависти это или, может быть, от страха? Что Тэхен очень отчётливо заметил за эту неделю, так это то, что Мина боятся все. Даже Тесун, хотя и в его взгляде младший иногда улавливает что-то ужасающее. Будто в темном зрачке змеи клубятся, шипят да ядом брызгают. Однако если внутренние чудовища Ким Тесуна — змеи, то чудовище Мин Юнги — лютоволк, и он очень быстро сможет задавить змею.
Тоска по дому с каждым днём наваливается на Кима огромным грузом. Он родился на Драконьем Камне. В огромном замке, построенном в скале. С длинными крепкими башнями, что будто служили когда-то гнездами драконам. Он родился там, где соленое море билось о камни и шум прибоя служил вместо колыбели. Он родился там, но истинным домом считал для себя Солнечное Копьё. Хотя, если подумать, то скорее его жизнь переломалась на периоды. На нечитаемые «до» и «после» на размытой линии жизни. И если в периоде «
до» он правда радовался свету в башнях замка Таргариенов, любил запах еды местной кухарки и часто лез своей леди-матери на руки, то в периоде «
после» драконов заменило солнце. Вместо света башен, пришли лучи заката. Вместо запаха еды — аромат садов и фруктов. А вместо материнских объятий были веселые прогулки с леди Лалисой. Тэхен будто снова вернулся в то время, когда один период сменяет другой. Неужели вскоре к «до» и «после» добавится «
сейчас»? Вместо лучей заката будет серый свет из-за туч? Вместо аромата садов и фруктов придет отвратительная вонь талого снега и грязи? Вместо прогулок с подругой будут удушающее разговоры с Тесуном? Тэхен не хочет. Хоть режь, ломай, пытай, но лучше в море броситься или на съедение волкам.
Таргариен плавно открывает глаза и слегка приподымается с постели. На плечи будто налетает легкая вуаль прохлады. Руку периодически словно пронзает иглами боли от укуса лютоволка. Никто особо не спрашивал, откуда этот укус, — все знали, но никому проблем не хотелось. Просто обработали водкой и тщательно забинтовали. Блондин сжимает и разжимает ладонь, немного кривясь. Он потирает лицо, когда в дверь стучат и после разрешения входят.
— Прошу прощения, ваше высочество. Мне велено растопить для вас камин, — слуга кланяется и проходит вглубь покоев, садясь около камина.
Киму не хочется смотреть на эту возню и дышать золой, поэтому он встаёт и накидывает на себя тяжёлый плащ из шкуры медведя. Всё-таки шкуры действительно отлично спасают от холода, особенно с вшитой подкладкой из овечьей шерсти. Парень накидывает широкий капюшон и выходит из комнаты, оставляя слугу наедине с камином.
Тэхен толком и не рассматривал Карлхолд. Ему не хотелось. Он будто отрицал свое будущее в этом замке. Ему не верится, не хочется. Он не может стать мужем какому-то дикому северянину. В глубине изломанной души ещё тлеется надежда, что все обойдется. Тесун его отпустит, сочтет гамму недостойным ему мужем и отправит обратно. «
Все будет хорошо,» — и он, будто молитву, повторяет это каждую ночь перед сном.
Младший по небольшой каменной лестнице спускается на первый этаж замка и оглядывается по сторонам. Всюду снуют слуги: то красивые девушки, то миловидные омеги. Всё-таки, лично для себя, Ким подмечает, что очаровательнее омег, как на Севере, он не видел. Из-за вечного отсутствия солнца у них бледная кожа, словно бутон подснежника. Волосы темные, и часто встречаются рыжеволосые красавицы, с косой настолько яркой, будто пламя. Щеки румяные от постоянных поцелуев мороза и пушистые ресницы, что защищают или зелёные, подобно густому лесу, или голубые, как льдовое море, глаза. Ему даже кажется дикими прятать такое сокровище где-то у черта на рогах, куда ни один нормальный человек не сунется. Однако блондин так же много слышал о здешних борделях. Будто бы шлюхи здесь настолько ненасытны, покладисты и выносливы, что ты и не заметишь, как проведешь в стенах борделя пару дней, а потом выйдешь без единого медяка. Те, кто едут путешествовать на этот морозный край, придумали даже игру, суть которой — взять платок в каждом из публичных домов. Тэхен хмыкает себе под нос, вспоминая подобные разговоры в Дорне с Лисой. Они любили обсуждать такие сплетни от скуки и развлекать себя этим. Но он совсем не думал, что и в таких бреднях есть часть правды.
Тэ, конечно же, часто задумывался о собственной красоте. А так как у него была внутри ещё и частица омеги, он был иногда этим очень озабочен. Он с самого детства знал, что не похож на многих людей этого огромного материка. Но и знал, что есть и другая земля, за морем, где живут люди, что в точности похожи на него. Редчайшая валирийская внешность ценится подобно самому дорогому жемчугу среди обычных серых камней. Лиса, служанки, да и в принципе многие люди в Солнечном Копье часто замечали необычную внешность парня; восхищались ею. Однако некоторые, особо смелые, могли и намекать, что Тэ с подобной красотой наверняка ещё более привлекательнее будет смотреться среди простыней их постели. Ким не сдерживал себя в пощечинах за такие гадкие слова в свой адрес.
Но не нужно плыть на Эсосс, чтобы увидеть блондинов с фиолетовыми глазами. У Тэ все же
была есть семья. Мать и отец Кима были двоюродными братом и сестрой, но, на удивление, они искренне любили друг друга. Да и инцест в доме Таргариенов не является чем-то необычным, скорее наоборот, традицией. Но Тэ был вторым ребенком в семье. Первый, мальчик-альфа, умер ещё в совсем раннем возрасте. Лорд с миледи тяжело отреагировали на эту новость, к тому же, матери Кима было очень тяжело забеременеть. Но, тем не менее, у блондина все равно был брат, двоюродный. Его тетя по материнской линии, Ким Весария, завела бастарда. Ким почти и не помнит его, мальчик был старше его на пару лет, и женщина сразу отдала ребенка обучаться в Королевскую Гавань. Тэхен так же был в курсе традиции кровосмешении в их семье и спрашивал отца, придется ли и ему выходить замуж за сына тети. Однако из-за того, что мальчик был бастардом, такого допустить не могли. Лорд и леди Таргариены надеялись, что успеют завести ещё одного ребенка, но надежды эти, как и их носители, растворились, будто пепел от огня.
Ким выходит из замка, ступая в небольшой внутренний двор. Кархолд построен на двух холмах. На первом — башни и ворота, а на втором — сама крепость, и холмы эти соединены навесным мостом. Внизу одного из холмов расположилась небольшая деревушка. Тэхен не передвигался никуда дальше своих покоев и библиотеки. Изредка выходил во двор подышать свежим воздухом. Он будто старался спрятаться от всех. Остаться невидимым для людей, чтобы все забыли о его существовании и не трогали. Тем более северяне, со своей жуткой настойчивостью, манерами и поведением, его не на шутку пугают.
На небольшом дворике все снуют кто куда. Убирают, чистят снег, точат мечи и попросту занимаются своими делами. Тэхен вдыхает морозный воздух, и даже лёгкая улыбка расцветает на его лице. До тех пор, пока его фиалковые глаза не натыкаются на Мин Юнги, проходящего мимо своих людей. Блондин вздрагивает, потому что видеть этого человека не хочет совершенно, и осторожно заходит за стоящие рядом ящики, прячась от голубых глаз. Ким зажмуривается и старается не дышать, когда слышит шаги рядом с собой, а после и негромкое «тук-тук» о доску ящика.
— Не помешал? — спрашивает Юнги, опираясь локтем о ящик.
— Помешал.
— Я старался. И чем ты таким занят? — спрашивает альфа, усмехаясь.
— Я… ну… тренирую тактику нападения.
— На ящики? — черноволосый вопросительно приподымает бровь.
— А даже если и так, что с того? Ты бездушием от ящика не особо отличаешься, — фыркает младший.
— Ну в следующий раз хоть накидку поправь, а то сдает тебя, как хвост волка.
— Обязательно, — огрызается Таргариен и показательно поправляет мех, отдергивая на себя. — Кстати, что-то я твоего волчонка не видел, куда дел зверюшку?
— Холли в лесу охотится, хотя после сладкой крови лорда Таргаша — не то, соглашусь, — Юнги наклоняется ближе и клацает зубами перед Тэ, из-за чего блондин отшатывается назад, упираясь о стену.
— Т-таргаша?! — вспыхивает Ким и от злости заливается румянцем. — Да как ты смеешь! Я от крови дракона! Бесчувственная ледышка, — он поднимает подбородок и выходит из-за ящиков подальше от старшего.
— Ну и куда ты собрался? — смотрит ему в след Юн, не сдерживая улыбки.
— В лес гоблинов ловить, — Мин отталкивается от ящика и походит к блондину, держа дистанцию в пару шагов. Молча идёт следом, держа руки за спиной. — Что тебе нужно? — не выдерживает младший, оборачиваясь к нему.
— Пойду Холли поищу, да и к тому же, тебе нельзя выходить за пределы замка одному. Ты же у нас невеста на выданье, — лорд Старк подмигивает и усмехается. — Тем более, ты не знаешь, как выйти за пределы стены, и в лесу потеряешься.
— Будто ты все тут знаешь, — Тэхен глаза закатывает и всё-таки идёт за Мином.
— Я хранитель Севера, мой долг знать здесь каждый миллиметр от Стены до Перешейка. Даже если в лесу под тонной снега веточка сломается, я буду это знать.
У Кима ярость плещется от живота до кончиков ушей, разносится по телу. Его раздражает чужая уверенность, непоколебимая и пугающая. Будто он все знает наперед, строит планы и понимает, что помешать ему никто не в силах. Ему даже хочется удивить самоуверенного лорда, выкинуть что-нибудь неожиданное, лишь бы посмотреть на гримасу удивления на чужом бледном лице. Потому что тогда Юнги просчитается и будет виноват в этом сам.
Мин молча идёт впереди и доходит до ворот на заднем дворе, возле которых стоит стража. Люди переглядываются, увидев за спиной старшего Тэхена, но всё-таки склоняют головы и открывают небольшие ворота. Черноволосый выходит за пределы замка и младший прошмыгивает следом. К низу холма ведёт каменная лестница, немного крутая и скользкая от снега и льда. Мин спускается по ней вольно, даже не держится за поручень, словно она укрыта ковром. Ким вновь этому поражается и сдерживает в себе порывы пнуть самодовольного Старка вниз, чтобы тот свернул себе шею. Мало ли, лестница скользкая, не удержался человек, всякое бывает. Однако Тэ почему-то уверен, что даже если скинуть его с лестницы, затем втоптать в снег, поджечь и кинуть в яму с голодными медведями, тот несомненно выживет. И в таком случае, Тэхену жалко медведей.
Блондин осторожно спускается по лестнице, шаг за шагом, крепко держится за перила и смотрит под ноги. Пока юный Таргариен проходит три шага, Юнги делает пять. Мин оборачивается, чтобы посмотреть, куда делся его крикливый спутник, и видит того на восемь ступеней вверху от себя. Старший не сдерживается, тихо смеясь, и продолжает спускаться вниз. Через пару минут его ноги ступают на чистый хрустящий снег, и он ждёт какое-то время, рассматривая голые ветки деревьев, высокие горы и холмы, что простираются дальше. Шапки их укрыты мягким снегом и облаками, а воздух чистый и колючий от мороза. Тэхен становится рядом, тяжело дыша, и около его лица клубятся облака пара.
— Ты видел когда-нибудь богорощу? — спрашивает альфа, продолжая смотреть вдаль.
— Нет, в моих краях люди уже не верят в Старых богов. Они молятся Семерым.
—
Отец, Матерь, Дева, Старица, Кузнец, Воин и Неведомый, — и это не семь разных божеств, а семь ликов одного единого божества, которым, однако, поклоняются по отдельности. — Кивает Мин и устремляет путь куда-то вглубь леса. — А у нас ещё в верят в Старых богов. Это бесчисленные безымянные боги, духи каждого дерева, скалы или ручья. Поэтому у нас ещё очень много богорощ, у вас же их всех вырубили или сожгли, — старший проходит через несколько деревьев, слегка наклоняя голову, чтобы ее не задели ветки.
— Я не верю ни в Старых богов, ни в Семерых, ни во Владыку света. Но что бы это ни было, у него очень хорошее чувство юмора, раз он решил завести меня сюда.
— А может, и завел от того, что не веришь, — хмыкает Юн и двигается дальше через глубокий снег.
На Севере, хочешь или нет, а верить во что-то должен. Видя ужасы зимы, как болезни забирают тысячи людей, а дети погибают от лихорадки у себя в кроватях. Как голод стучится в каждый дом с наступлением холодов и домашние питомцы становятся ужином. Как битвы пугают своей кровожадностью, а смерть приходит в обличии ворона, противно каркая над стаями трупов, — неволей вспоминаешь все молитвы, которые когда-либо слышал.
Юнги выходит с младшим к небольшой поляне, в центре которой стоит огромное ветвистое дерево. Ствол его белизной сливается со снегом, а крона красная, будто кровью пропитана. Лицо же плачет кровавыми слезами на мягкий снег. Ким рассматривает дерево и робко подходит ближе.
— Попроси у него что-то, если хочешь.
Тэхен замедленно кивает и осторожно кладет на кору ладонь. Странно, но оно теплое, будто внутри него действительно течет горячая кровь. Он словно чувствует энергию этого дерева, и она наполняет его. Дарит сердцу и душе каплю необходимой надежды. Блондин доверяется этому чувству и закрывает глаза, загадывая желание. Мин не мешает, просто наблюдает и дышит полной грудью морозный воздух леса и хвои. Однако вскоре он слышит хруст снега и чужое тяжёлое дыхание. Черноволосый поворачивает голову, видя, как верный лютоволк несётся быстрее стрелы к своему лорду. Животное запрыгивает передними лапами на альфу, радостно виляя длинным хвостом, и топчется задними лапами по снегу.
— Видимо, охота прошло удачно, друг, — громко смеётся старший, рассматривая некогда белую морду своего волка: в крови.
Лапы так же испачканы и продолжают марать одежду Юнги. А если посмотреть за пушистую морду, можно проследить красную дорожку от лап. Старк мягко отталкивает зверя и приседает рядом на корточки, берет в руку чистый снег и вытирает шерсть Холли, хотя проку от этого, конечно, мало. Ким к тому времени заканчивает молиться и ещё раз окидывает богорощу взглядом, возвращаясь к Юну. Он тихо хмыкает, разглядывая то, как нежно лорд Старк относится к своему животному, заботливо вычищая чужую мордашку. Наверное, тот даже не удостаивает такой ласки омег, как любимого питомца.
— Ребенком, выглядывая из окна отцовского замка, я думал, что солнце над Севером никогда не заходит — таким он казался огромным, — задумчиво говорит старший, возясь в снегу. — К чему таить, в глубине души мне все ещё так кажется. Этот край самый большой из Семи королевств. Здесь поместились бы остальные шесть вместе. Здесь холодно и сыро, так южане видят эту землю. Но без холода не оценить тепло огня в очаге, а без дождя не понять, как важна крыша над головой. Пускай на Юге есть солнце, цветы и интриги, зато у нас есть настоящий дом, где тепло не только в спальнях, но и в сердцах.
Сейчас Тэхен видит в чужих голубых глазах искру привязанности к родному дому. Он видит то, что часто замечает в своих собственных глазах. Но если в его взгляде она разгорается, когда младший вспоминает о родовом замке Таргариенов, то в темном зрачке Юнги она разгорается, стоит ему подумать о всем Севере. Будто он не делит эту огромную землю на Винтерфелл, Карлхолд и прочие поместья. Будто его дом — это не только каменные стены крепости, а и великие хвойные леса, и вольные реки. Сейчас блондин почему-то даже не сомневается, что тот знает все мелочи, что даже если камень сдвинуть с места, он точно это заметит.
— Ты, наверное, с самого детства путешествуешь по этому краю?
— Что? — Мин встаёт на ноги и отряхивается от снега. — Нет, я мало где был, кроме приближенных лесов Винтерфелла и пары поместий знаменосцев.
— То есть? — брови младшего приподымаются вверх. — Но почему ты знаешь буквально все здесь?
— Ну…
я просто чувствую это, — Юн улыбается краем губ. — Помимо этого я изучал карты и много читал, но я и без этого словно знаю, куда нужно идти, — он чешет лютоволка за ушком. — Старки веками правили Севером, считай, что это в крови, — Холли довольно зевает. — Ну, а ты что будешь делать? Твоя свадьба совсем скоро.
— Когда придут забирать под венец, схвачу вилку и буду защищаться, — то ли в шутку, то ли всерьез говорит младший.
— Ну одной вилкой ты мало что сделаешь, — смеётся Мин. — Может, ты будешь счастлив с ним.
— Не буду, все будет ужасно. Я не хочу этого, это против моей воли.
— Откуда ты знаешь, как будет? Может, будет желтоватый, играющий свет от огня камина и свеч. Будет запах свежести и горячих пирожков с картошкой только из печи. Будут битвы и приключения, — с лёгкой улыбкой протягивает старший. —
Каждый видит то, что хочет видеть.
Ким вздыхает, потому что, как бы ни были обнадеживающи слова альфы, ему слабо верится в это. Он не знает, что делать. Бежать — не выход, а поддержки здесь искать не у кого. Абсолютный тупик. Но и умирать просто от несчастья он не хочет. Укус лютоволка, словно в напоминание, слегка пульсирует. Придётся только сражаться. Быть хитрее и умнее. Даже если он не может уйти сейчас, это не значит, что он не сможет никогда. Через пару месяцев слежка, и хватка Тесуна рано или поздно ослабнет, и когда тот не будет ждать, Тэхен нанесет свой удар. Неожиданный и сильный, подобно огню.
— Возвращаемся обратно, уже темнеет, — Мин подзывает к себе Холли и направляется обратно с младшим. Но после поворачивается ненадолго к богороще, задерживая взгляд. —
Существует лишь один бог, и имя ему Смерть. А смерти мы говорим одно…
ххх
Тишину покоев Ким Тесуна разрывают грязные шлепки кожи о кожу и стоны миловидного омеги. Свечи словно трепещут вместе с тяжёлым дыханием людей. Омега, тот, что из прислуги, часто остаётся не только растопить камин в спальне своего лорда, но и согреть ему постель. Он негласный фаворит. Ни чувств, ни эмоций, всего лишь секс для удовлетворения потребностей. Во всяком случае, именно так это выглядит для самого Тесуна.
Он зарывается сильной рукой в копну рыжих прядей и сжимает их, впечатывая нижнего лицом в подушку. Стоны вмиг становятся тише, глушатся тканью простыней. Ким берет его сзади, не желая видеть чужих слез во время процесса. Нежная кожа омеги покрыта багровыми пятнами, и кое-где проступают маленькие капли крови. Из-за этого юный слуга вынужден носить много мешковатой и закрытой одежды. Тесун рычит, грубо вдалбливая хрупкое тело в постель, и через пару мгновений выходит из него, кончая на поясницу. Альфа переводит дыхание, отпуская нижнего и встаёт с кровати. Младший же жадно хватает ртом воздух и отходит от сегодняшней сессии с лордом. Но старшему все равно на его состояние. Он надевает на себя халат, свободно застегивая ремень, и подходит к столику, на котором стоит кувшин вина. Ким наливает алкоголь в бокал и делает жадный глоток, после со стуком ставит его обратно.
—
Убирайся, — слуга переводит расплывчатый взгляд на альфу и осторожно привстает, вытирая свою и чужую сперму с тела. — И скажешь кому-то, чтобы пришли и убрали постель.
— Да, мой лорд, — омега быстро надевает на себя длинную рубашку и забирает свои вещи. Склоняет голову, уходя через второй вход в покои лорда Карстарка.
Тесун делает глубокий вдох и ещё глоток вина. Приятная нега разносится по телу и появляется лёгкое ощущение эйфории. Скорее от усталости и недавнего оргазма, чем от алкоголя. Он слабо чувствует свое тело, расслабляясь. Капельки пота на медовой коже блестят в свете свеч, а морозный ветер завывает за окнами, будто старается протянуть свои лапы в покои, ища тепло.
— Негоже юному жениху делить ложе со слугой, когда его суженый в паре комнат отсюда, — хмыкает вошедший без разрешения близкий друг Тесуна. Молодой альфа закрывает дверь за собой и проходит вглубь комнаты.
— Кай, тебя не учили стучаться? — огрызается Ким, поворачиваясь к мужчине. — Нужен мне этот гамма. Пусть боги его в пекло заберут скорее.
— Неужели деньги его любящей тётушки заставят твой член стоять намного быстрее его самого? — приподымает бровь младший. — Мальчишка не виноват, что от него просто решили избавиться.
— Не знаю, какие там планы на Юг и железный трон строит эта сумасшедшая баба, но у нас Север и ее деньги нам нужны, — Тесун хмурится, и взгляд его мигом темнеет. — Мне ничего не стоит взять замуж этого глупого мальчишку, а потом спихнуть его с лошади на охоте. Наша самая большая проблема там, — кивает старший на окно, подразумевая Винтерфелл. — Старки слишком долго правят Севером. Для народа это благо, а для остальных — самая настоящая тирания.
— Просто потому что лорды Чонки и Юнги вместе с их матушкой запрещают вам работорговлю, браконьерство и прочее прелести жизни? — Кай облокачивается о стену и скрещивает руки на груди. — То бишь заставляют работать по совести.
— Мне абсолютно плевать на этих жалких шавок, не носящих знатное имя. Они нужны лишь прислуживать нам.
—
Я тоже нужен лишь прислуживать?— альфа приподымает бровь, а Ким осекается. Минутная пауза, нарушаемая лишь треском огня в камине. Тесун сглатывает и выдыхает.
— Ты хорошо выполняешь свою работу, и ты верен мне, — он устремляет взгляд на младшего. — Мы объединились с домом Болтонов и атакуем Винтерфелл. Они с запада, а мы с востока. Пока Юнги со своей свитой здесь, крепость не так сильна. Учитывая, что наши люди давно в самом замке и выжидают. Все пытались захватить хваленный Винтерфелл снаружи, а мы возьмём его изнутри. Лорд Болтон начнет наступление раньше, чтобы Старк не двинулся обратно раньше положенного. Им некуда будет бежать и негде прятаться. Негде будет искать защиты, — альфа подходит ближе к мужчине, становясь с ним рядом. — Что касается самого Юнги, я позабочусь о том, чтобы на свадьбе его окружали прекрасные омеги и подливали яд в вино.
Правлению волков придет конец.
Взгляд Тесуна темный, пугающий и холодный. Глаза такие же угольно-черные, как и душа. Где-то на дне отражается танцующие огоньки камина, но больше похоже на то, что это черти пляшут. План мести выносился годами и столько же приходилось набираться смелости на его выполнение. Почивший лорд Старк казнил отца Тесуна за измену короне у того на глазах. Маленькому Карстарку было девять, и вряд ли он мог в полной мере осознать, что его родитель виноват сам. Поэтому теперь он отомстит и убьет его ребенка ядом. Недостойная смерть для война, но Киму все равно. Он вложит всю ненависть в этот кубок, и пусть вино смерти подаст не он, результат будет самый лучший.
Безмолвный разговор взглядами прерывает шорох за дверью черного входа в покои. Кай и Тесун вмиг обращают головы в сторону шума и через приоткрытую дверь видят одного из слуг свиты Мин Юнги. Ким тут же быстрым шагом походит ближе и затаскивает парня в комнату, грубо припечатывая к стене, из-за чего младший болезненно охает.
— Как ты думаешь, как много он слышал? — равнодушным голосом спрашивает Кай и вынимает из пояса острый кинжал.
—
Достаточно, чтобы быть мертвым, — Ким хватает нож из чужих рук и за секунду перерезает нежную кожу на горле. Мальчик захлёбывается в собственной крови, и она стекает на руку Карстарку, так же пачкая его лицо и тело. —
Кто выносит приговор, тот и заносит меч.
