Принц

— Мама, стой, не бросай меня! — мальчишка, смотрит на женщину слезливыми глазами. Она не может смотреть сыну в глаза — слишком тяжело. Чужие голоса становятся все громче, а тяжелые мужские шаги все ближе. — Будь сильным, сынок. Ничего не бойся, дядя Мори о тебе позаботится! — девушка гладит Осаму по щеке, держась из последних сил, нет она не может показывать своему ребенку, что слаба. Женщина закрывает дверь подвала и задвигает ее шкафом. Выстрел. Крик. Дазай просыпается в холодном поту, опять. Опять эти кошмары. Кажется это было его наказанием за столь ужасный характер и лицемерное поведение. Брюнет расплывается в нервозной улыбке: жизнь — ты сука. Образы из сна не уходят, наоборот — навязчиво всплывают. Особенно отдаются эхом в голове голоса тех мужчин. Да, тех подонков, что отняли у него семью, тех ублюдков, которых он ненавидел. Осаму трудно дышать, юноша спешит в ванную, дабы умыться. Струя холодной воды помогает чуть прояснить рассудок, но не ограждает от фантомов совсем: ему хочется кричать, сломать здесь все к чертям мать вашу! Первым страдает зеркало и непосредственно рука принца. Кровь сочится из костяшек, капает на пол, марая дорогую плитку. Насрать. Абсолютно. Боли он не чувствует, по крайней мере физической, ибо все сейчас было сосредоточенно в его душе и воспоминаниях. — Дазай, ты что тут устроил?! — на шум прибежал Накахара, который не обнаружив юношу рядом с собой, отправился его искать среди комнат, а точнее лабиринтов в этом замке. Главное не медлить — он как никто понимал, что брюнет что-нибудь да учудит. Да, очевидно Накахара не ошибался. — Брысь отсюда! — рявкает в ответ Осаму. Он, как и его мать — не хочет показывать свою слабость. Свои страхи, переживания. Лучше уж он потеряет репутацию в массах, чем откроет свой внутренний ящик пандоры. Он любит его. Охуеть как любит. Игнорируя крики брюнета, Накахара аккуратно обнимает его, опускаясь вместе с ним на пол — находясь на полу сломать что-то вероятность снижается. Дазай утыкается носом в рыжие волосы своего лисенка. Сука, да, он его наркотик. Этот рыжий мальчишка. Но может ли Осаму подпустить его ближе? Что если опять, он опять мать вашу потеряет того, кого любит? Раны, что зажили обретут глубину и будут кровоточить сильнее. — Эй, лисенок…- он шепчет Накахаре на ухо — Что такое? Ответа нет. Брюнет начинает целовать шею Накахары, нависая над ним. Слепое собственничество, жажда зверя — он никому не отдаст своего мальчика. Осаму сам в душе смеялся, как безумно сильно он хочет показать, что это ЕГО Чуя, что рыжеволосый принадлежит ЕМУ. — Знаешь чей ты? Ты — мой. Только мой, — брюнет целует ключицу и проводит языком по шее до мочки уха. — Эй, ты не наглей! Как это понимать твой? — дрожь пробежала по телу Накахары. Да, этих слов он ждал. Ждал больше всего в этой жизни, однако падать в этот омут без страховки рискованно, захлебнуться на раз два. — Так и понимать. Ты навсегда будешь только моим…- он нежно целует его в губы. Рассвет. Осаму вновь открывает глаза — ночное происшествие потрепало ему нервы, поэтому он решил сделать себе выходной, верно, мог позволитт себе. А если Дазай никуда не идет — то Чуя тоже. Кстати о нем — парнишка как раз заканчивал завтрак. Спал он после ночного происшествия неважно, точнее сказать — полчаса подремал. Его беспокоило поведение Осаму, но сам принц не желал сознаваться. И это было обидно. Вроде и спят в одной постели, но не знают друг о друге почти ничего. Ведь и правда, что знал Накахара о брюнете — заносчивый выскочка, собственник и грубиян. Собственник. Это точно про него. Рыжеволосый закусил губу, вспоминая как Осаму говорил, что он только его. Щеки пылали, а в голову уже начали лезть мысли о любви. Мечтательные, сладкие и приятные. — Лисенок, чего возишься? — его кто-то обнял сзади. — А? — да, Чуя так замечтался, что не заметил главную фигуру его мыслей. Брюнет чмокнул парня в губы, вгоняя того в еще большую растерянность — такая нежность? С чего бы? — Ты чего еще не проснулся что ли? — Осаму берет сигарету и подходит к окну. — Кажется мы договаривались, что ты не куришь? — Сопливых не спрашивали. На мгновение нежности Чуе казалось, что Дазая подменили — уж слишком подозрительная ласка была, но через секунду все встало на места. Да, вот он — дерзящий всем Осаму! — А я -то думал, ты хочешь заняться чем-то более интересным, чем курение… — в голосе Накахары появляются игривые нотки. Брюнета нельзя отговорить. Бросить ему вызов — да! Осаму блять азартен, чтобы он уступил — не бывать этому. — Да? И чем же? — Тем, что принесет больше удовольствия, — Чуя снимает футболку и кидает на пол, следом идут брюки вместе с нижним бельем. Накахара играет по-крупному. Если Дазай упертый, то он тоже. Даже может быть чуть больше, чем брюнет. Осаму ухмыляется — вид перед ним был явно самым лучшим за все утро. Он подзывает пальцем к себе рыжеволосого и усаживает юношу на колени. Чуя не сопротивляется, нет, игра в ледяного мальчика давно сломалась и исчерпала себя. Теперь же, превосходство над тем, кто властнее, азартнее и упорнее. — Чей ты? — брюнет сжимает ягодицы Накахары, чуть царапая кожу. — Твой — Ваш, — поправляет его Дазай, — открой рот. Юноша послушно разжимает зубы. Осаму надавливает двумя пальчиками на язычок Накахары, произнося: — Оближи. Опять же полное подчинение. Принц умел подчинять и умел это хорошо. Страх, власть и само собой харизма. — Запомни теперь. Я твой хозяин, — он вставляет пальцы внутрь Накахары, заставляя того выгнуться. — Ха! — рыжеволосый кивает в знак согласия, хотя его просто поставили перед фактом и его соглашения никто не спрашивал. Он ведь и правда словно хорошо обученный пес. Что скажешь — то сделает. Пообещай лакомство — сделает в раза два быстрее. Дазай разводит пальцы внутри Чуи, вставляет их глубже, наслаждаясь стонами Накахары. Как же он кайфовал от факта, что только он может довести рыжеволосого до оргазма. Сделать так, чтобы он кричал, стонал как последняя шлюха и главное — просил еще. Губы брюнета вырисовывают узоры возле сосков Чуи, после чего он покусывает его бусинку, оттягивая сосок чуть на себя. Похоже, что Дазай слишком хорош в постели либо Чуя слишком нежный, ибо кончил Накахара еще до того, как Дазай собирался вставить третий палец. — Ну блять, я только во вкус вошел, — усмехнулся Осаму, видя как белое вещество течет с животика юноши, — но, мы еще не закончили, — он резко толкает рыжеволосого на кухонный стол, упираясь стояком тому в анал. — Хозяину тоже нужно получить удовольствие верно? — брюнет расстегивает ширинку, плавно входя в Чую, после чего сладко выдыхает. Рыжеволосый выгибается, оставляя на спине Дазая яркие полосы от ногтей, да, еще, пусть он расцарапает ему всю спину. Превратит в месиво — это будут трофеи для Осаму. — Хозяин, м — медленнее! — Накахаре тяжело говорить, он все еще не мог привыкнуть к темпу брюнета, пусть они и занимались сексом уже. Дазай поднимает руки рыжеволосого над его головой, прижимая их к столу. Пальцы принца и лисенка сплетаются, после чего брюнет дополняет это аккуратным поцелуем. Нужно было отвлечь Накахару от боли, так бы он и сам не заметил, как привык к темпу. Чуя любит кусать губы. Особенно губы Дазая. Они мягкие, с чуть сладким привкусом. Если Осаму грубые толчки восполнял нежными поцелуями, то Накахара кусал аж до крови, оттягивая нижнюю губу принца на себя. — Если щеночек будет кусаться — я надену ему намордник, — усмехается брюнет, шлепая парня по бедру. Он поднимает ноги Чуи чуть выше — пусть не расслабляется. Рыжеволосый не может, он стонет, всхлипывает и хочет еще. Да, он жадный, он ненасытный. Ему не хватает Дазая, как воздуха. Излившись на живот, голубоглазый сладко выстанывает имя любовника. Принц улыбается, вставляя в Чую до конца, дабы тот был полон до самых краев. — Ты только мой, я никому тебя не отдам… ты слышишь лисенок? — он шепчет голубоглазому на ухо и чмокает его в губы. Не у всех завтрак так хорошо проходил. У Ацуши например он начинался в 6 утра, после чего дворецкий принимался за работу. Рутины было уйма, так много, что Накаджима часто забывал поесть. С появлением Чуи ситуация улучшилась — забот стало меньше, да и вредный господин стал гораздо мягче, что только было на руку. Дворецкий знал Осаму давно, нет больше — Дазай взрослел у него на глазах. Он знал еще родителей юного принца.Видел он мальчишку насквозь — читал все его мысли, намерения, чувства, поэтому, то, что это не «просто обслуживающий персонал» было сразу видно. Если у Дазая появлялся тот, кого он любит — это означало одно: скоро принц начнет искать тех, кого до усрачки ненавидел. Он пришел к Ацуши после завтрака, ссылаясь на дела по бизнесу, дабы Накахара задавал меньше вопросов и не лез куда не нужно.  — Есть новости? — холодно произносит Осаму. — Нет, господин. — Ищи дальше, Ацуши. Как только найдем — убью лично каждого. Они не отнимут у меня моих близких еще раз. — Почему вы думаете, что эти ублюдки появятся именно сейчас, когда у вас появился Накахара? Почему не раньше? — Накаджима протирает тряпкой пистолет и отдает его брюнету. — Хах, а кого им у меня забирать? Мори? Эллис? Сам подумай, — выстрел и точное попадание в мишень, — к Мори соваться — себе дороже, а к Элис, ну ты понял, что тогда опять же огребешь от Мори. Я пока что не обладаю таким авторитетом, как дядя, поэтому на мое и можно постигнуть, — он опять выстреливает в мишень. — Вот как. — Знаешь, до сих пор помню этот день — последний день с родителями, а ведь столько лет прошло, — Осаму смеется и его сознание уплывает в воспоминания. — Мам, смотри какой красивый цветок, — мальчишка протягивает пион матери. — Да, ты прав, он прекрасен, — женщина улыбается и целует сына в щеку. Мальчик крепко обнимает мать. Кажется, он самый счастливый ребенок на свете — богатые и любящие родители, есть все, что душе угодно! Однако, за счастье нужно платить, а цена как правило высокая. Все семейство в сборе: отец и сын рассматривают картинки у камина. Мужчина объясняет сыну простые, но интересные для него закономерности нашего мира, что в мире несколько часовых поясов, числа бывают отрицательными и не все в мире говорят на одном языке. Мама вышивает крестиком. В доме тишина, и казалось, ничто не сможет нарушить эту атмосферу уюта. Шум во дворе, лай собаки. — Кто это к нам так поздно? — женщина смотрит на мужа. — Не знаю, родная, — мужчина подходит к окну, чуть отодвигая штору, лицо главы семейства быстро сменилось на гримасу страха, — быстро прячь ребенка и не высовывайтесь! Девушка мигом хватает на руки сына, уходя в дальнюю комнату, там был погреб. Безопасное место в доме. Осаму часто там играл в детстве с папой в прятки, он всегда выигрывал, ибо сзади дома, за кустами, была дырка, которая как раз вела из погреба. Это и спасло брюнета в тот роковой вечер. Взрослый в эту щель влезть не мог — слишком она мелкая, а ребенок — вполне да. Она не может бросить мужа, да и убийц отвлечь на себя сумеет. Если не они — то сын должен выжить. — Господин, господин! — Накаджима тряс Дазая за плечо, да слишком уж он сильно задумался. — Все нормально, я в порядке, — карие глаза смотрят на часы, — мне пора, слишком задержался. Лисенок потеряет. Дазай хмыкает и идет на выход. Нет. Если тогда он был мелким пацаном и ничего не смог сделать, то теперь никто, никто блять не тронет его Лисенка.