Здравствуй

Я чувствовал, что мне не хватает чего-то. Я всегда старался уединиться, успокоиться, отдышаться... Перестать бегать. Чем больше стран я посещал, тем больше нужда в доме меня одолевала. Я решил даже жениться, честно. Мне нравились некоторые мои девушки настолько, что я был готов на это, но в итоге сбегал. Со временем я понял, что мне нравится дурить не только банки, отели и авиакомпании, но ещё и власти. Я игрался с ФБР. Чем ближе подкрадывались блюстители, тем острее я ощущал адреналин в своей крови. Это отличается от секса и от безумного блефа, когда я старался не проколоться на борту самолета. И вот я снова один, вынужденный бежать. Газеты вопят о моем статусе самого разыскиваемого преступника. Мне лестно, если честно, но я всё-таки человек и нуждаюсь в чем-то более приземленном. Да, девушки меня чаровали, это все они! Соблазнительные, я ведь из-за них начал свою карьеру приступного деятеля, мне просто нужны были деньги, а потом по-другому жить не получилось. В Европе, в США меня ищут и ищет Карл Хэнретти. Я позвонил ему в попытке потравить. Он так бесился, и я знал это наверняка! Удивительно, что я могу вызывать такие чувства у кого-то. - Здравствуй, Карл. - Кто это? - Хэнретти был явно не в духе Я медленно произнёс: - Фрэнк Абигнейл... Неужели не узнал? Конечно, Карл узнал, но хотел убедиться наверняка. Я стал ему звонить чаще. Каждый раз он пытался узнать, где я, но это было бесполезно. Я продолжил: - Знаешь, Карл... У меня нет друзей, я совсем один. Одиночке в погоне проще, поэтому никак не можете на меня выйти. Меня никто просто не сдаёт, - я ухмыльнулся. - Ты звонишь свое самолюбие полабзать? - начал сердиться офицер. - Может быть, - я улыбнулся и сжал кулак от волнения. - Или мне просто нравится тебя злить, Карл, - я как можно вкуснее произнес его имя, надеявшись, что старик впал в краску. - Хватит шуток, Абигнейл. Ты скоро попадешься, мы на верном пути. А по поводу своего одиночества не волнуйся, в федеральной тюрьме найдутся друзья. Если ты не попадешь во французскую тюрьму конечно... Я нахмурился, мне не понравилось последнее предложение. Начали всплывать в воспоминаниях байки о подземельях и темницах Франции. А я был во Франции... Вот бы не попасться сейчас и здесь! - Забери меня, значит, и спрячь от ужасов французского правосудия, - я начал откровенно кокетничать с ФБРовцем, я всё-таки привык оказывать внимание девушкам. - Слишком часто звонишь мне, мальчишка - прохрипел Карл в трубку, его голос смягчался. Я краснел, разговор становился неловким, но волнующим. - Наверное, ты хочешь быть пойманным. Надоело бегать? - Бегать - стиль моей жизни, - отпарировал я, - однако, если бы я и хотел быть пойманным, то только тобой. Последние слова я сказал как-то слишком серьезно и мне самому стало горячо. Он же старше меня почти в два раза! Наверное, расстояние подбивало меня говорить это. А вдруг я и правда хотел быть пойманным Карлом? Но не в тюрьме мне хотелось быть, а ближе к нему, что ли... Мы стали врагами, которые почти как друзья. - Очень польщён, - невозмутимо ответил Карл, - мне пора работать. На другой линии раздались короткие гудки. Я сжал трубку автомата в руках, сердце налилось жаром, несмотря на сырость и прохладу на улице, где стоял автомат. Я засмеялся нервно: "я заигрывал с Карлом!" Предчувствовав новую игру, новую погоню, я снова сорвался с места и во время перемещений был всё-таки пойман. Но не Карлом, к сожалению. Так много думал о своей игре с ФБР, что перестал быть внимательным, каким следует быть аферисту. И глупо попался, меня арестовали во Франции. Мои опасения сбылись. Меня быстро направили в место назначения, я тогда не знал, что шесть месяцев пробуду в настоящем аду. Мне разрешили сделать один звонок. Я решил, что мои родители узнают о заключении из газет, подруг я волновать не хотел... Остался только Карл, блин! Но я был не очень расстроен. Подсознательно чувствовавший, что он неровно дышит к преступнику, за которым он не первый год гоняется, я быстро набрал номер его офиса. Удивительно, снова он был на рабочем месте. - Здравствуй, Карл. - Здравствуй, Фрэнк, - в ответ мне радостно прощебетал Хэнретти. - Спешу тебя разочаовать. Французы тебя обогнали и теперь я пробуду в тюрьме на Юге прекрасной европейской страны! Повисло молчание, которое длилось так долго, что мне стало казаться, будто Карл ушел. Однако послышался глубокий вздох. - Послушай, мальчик. Я очень рад, что ты получил по заслугам. Тебе будет очень нелегко, - он говорил так, будто сожалел мне или даже заботился. Я давно не получал этой заботы, такого родительского тепла что ли. Я весь вытянулся в струнку, чтобы не упустить ни одного слова. Карл продолжал: - Тебя начнут пинать из заключения одной страны в другую, пока ты, наконец, не поступишь в США, где тебя ждёт десятилетнее заключение. Не знаю, как нам получить тебя в страну обратно, тут бы можно было что-то решить. Мои брови подпыгнули, я не ослышался? Он что, пытается меня защитить и как-то облегчить мое, видимо, пожизненное заключение во всех тюрьмах запада? Я закусил губу и спросил: - Я позвонил тебе, чтобы сказать, что тебя обскакали лягушатники, Хэнретти, а не чтобы ты заботился о моей юной личности, - я постарался задеть его, чтобы убедиться в своих догадках. - Малыш, это мое дело и ничего бы не изменилось, будь на твоём месте другой преступник. - Как жаль, - он уколол меня больнее. Я уже ни для кого не представляю интереса как личность. Надо мной издевались, но вовсе не физическим насилием. Во-первых, одиночество, во-вторых голод, холод. Я жил в собственных экскрементах, нагишом, в холоде. Позже я узнал, что ещё и двустороннюю пневмонию заработал. Я потерял счёт времени, я не знал, какой сейчас час, месяц, год. Когда я начал рвать на себе волосы, отросшие по плечи, со скуки, я нашел способ не потерять рассудок. В кромешной тьме я представлял жизнь, которой я действительно хотел бы жить - по-настоящему вести авиалайнер, спасать жизни, выигрывать судебные дела в роли адвоката, я представлял девушек, с которыми был и к которым хотел бы вернуться. Яркое воображение помогло мне стать гением преступного мира, а теперь помогло не сойти с ума. Я грезил о том, как унижаю Карла Хэнретти, как он злится, подходит ближе ко мне, чтобы надрать задницу, а я смеюсь ему в лицо. "Ты меня не поймаешь, Хэнретти" - шептал я ему на ухо и ясно представлял его красное от гнева на меня лицо. Меня заводило и будоражило, что я могу с ним сделать. Он был умен и опытен, но я казался себе более удачливым молодцом, уходящим у него чуть не из под носа. Это стало не гонкой офицера и преступника, это стало нашей общей гонкой друг за другом. Он пытался поймать меня, а я пытался привлечь его внимание. Как я жаждал его внимания. Я хотел, чтобы он меня поймал, но в то же время мне безумно нравилась эта погоня. И однажды меня выпустили. Я уповал, что в этом замешан мой офицер, и оказалось, что меня с помощью махинаций с паспортом депортируют в Америку. Сказать, что я был в восторге - ничего не сказать. Казалось, в любом месте на этой планете лучше, чем в тюрьме. На выходе меня встретил Карл. Я был так рад его видеть! Но я же не буду бежать ему навстречу, как девчонка к своему возлюбленному. Он вообще не мой возлюбленный. Я напрягся, пока думал свои мысли. Мне было стыдно за себя, я был неопрятен, грязнолиц, сильно исхудавший на диете из воды и хлеба. Карл ухмылялся - загнал мышку в мышеловку, смог-таки меня ухватить. Я увидел эту милую гримасу и поклялся сбежать, чтобы стереть самодовольство с его лица (пусть оно останется только в моей памяти). В самолёте до Нью-Йорка с меня сняли наручники, чтобы не волновать других пассажиров. Мы сели рядом с Карлом. Впервые я мог на него посмотреть в спокойной обстановке. Кажется, мы сидели слишком близко. Во время полета я даже легко докоснулся своей коленкой его коленки. Возможно, это был самый интимный момент в моей жизни. Карл был занят раздумьями и, видимо, ничего не заметил. Я расслабился и попытался ухватиться за это неуловимое чувство. Потом он спросил: - Скажи, как ты сдал экзамен на юриста? - Разве это важно? - я старался оставаться спокойным, хотя внутри все перевернулось от первого вопроса в неформальной обстановке не по делу. - Давай же, скажи, Фрэнк. Стюардесса принесла десерт. Я был безумно жаден до еды после тюрьмы, но мне не давали есть в полную силу, чтобы не было отторжения пищи. Внимание приковал эклер - Если дашь мне эклер, то расскажу. Карл молча взял эклер и схомячил его у меня на глазах - жадно съел! Я почувствовал злобу, казался снова уязвленным. А Карл остался опять самодовольным. Он ничего не ответил. Когда мы начали снижаться, у меня созрел план побега. Карл наклонился ко мне и прошептал: "не натвори глупостей, юнец". Я взглянул на него. Карл был так близко, что я почувствовал его дыхание, я мог потянуться совсем-совсем немного и поцеловать его, как думал много в камере одиночного заключения. Меня снова бросило от этого чувства в жар. - Абигнейл, - он аккуратно положил руку на моё колено, и по моему телу прошлась такая волна неожиданного возбуждения, какого я раньше никогда не испытывал, - как ты сдал экзамен? Я чувствовал, как он смеётся надо мной. Все мои эмоции опытный мужчина читает в моих глазах. Не сумел я ничего скрыть. Я, кажется, влюблен. Но я не из тех, кто может посыпаться, когда его загоняют в угол. Я приблизился к его уху так близко, что мои губы едва не касались его. Я прошептал: "Я сдал его сам. Выучил и сдал, Карл". Я отстранился, чтобы посмотреть на реакцию и, увидев удивление, улыбнулся. Театрально сняв его руку с моей ноги я встал и направился в уборную.