Фрагменты из смерти

*** - Я люблю тебя… - шепчет, прижавшись ко мне всем своим худеньким тельцем. Моя маленькая, глупенькая, кудрявая радость. Мой братик. - Я тебя тоже… - нежно целую его в губы, в подслеповато щурящиеся глаза, в остренький носик. Чувствую, как он дрожит от холода. Укрываю это шестнадцатилетнее чудо одеялом. Он опять залез ко мне в кровать, как в детстве, когда ему снились кошмары. Обнимаю его, притягиваю к себе – перестает дрожать. Так лежать, обнявшись, можно целую вечность. Нам хорошо вдвоем. *** - Я тебя люблю… - голос срывается, видимо от волнения. Он сидит на диване, поджав под себя ноги, и смотрит на меня своими огромными, наивными голубыми глазами. Нахохлился, как воробей. Маленькое солнышко с длинными каштановыми локонами. Мой лучший друг. Сажусь рядом: - И я тебя… - обнимаю его за худые острые плечи. - Правда? – он доверчиво смотрит на меня, хлопая своими длиннющими пушистыми ресницами. - Ага, - прижимаю к себе это семнадцатилетнее солнышко. Чувствую, как под моими руками бьется его сердце. Он кладет голову мне на плечо. Сидим и молчим. Не потому, что него сказать, а потому, что все ясно без слов. С ним мне тоже хорошо. *** - Ты меня не любишь… - тоскливо смотрит на меня из-под длинных кудрей. - Глеб, неправда! – встряхиваю это толстенькое создание за плечи, - Я тебя люблю! – обнимаю его. - Тебя вечно нет рядом…. – пытается отстраниться, - Ты где угодно, только не со мной…. Неужели я такой урод? Или ненормальный? – смотрит на меня с упреком и плохо скрываемой болью, - За что ты так со мной? Что я сделал тебе такого, Вадик? - еще крепче прижимаю его к себе. Он утыкается мне в плечо и плачет по-детски горько. - Не плачь… - глажу его по голове, по трясущимся плечам, - Я с тобой… Я буду с тобой…. *** - Вадик, хватит врать, - его бархатный голос звучит как-то глухо и тяжело. - Кому? Тебе я не вру, - он прикуривает сигарету, сидя на подоконнике у открытого окна, и глубоко затягивается. - Ты врешь всем, - резко выдыхает облако густого табачного дыма, – мне, Глебу, Насте. А самое главное – ты врешь себе. Ты со всеми и ни с кем. Любишь всех и никого… ты не знаешь, чего тебе нужно. Хватит сказки рассказывать и врать всем. Это издевательство, - выкидывает докуренную сигарету в окно и мрачно смотрит на меня - Игорёк, ну хоть ты мне поверь! – оседаю на пол рядом с ним – Я тебя на самом деле люблю! Ты мне на самом деле нужен! - Жаль, что я этого не вижу… - Просто я рвусь пополам… Я не хочу терять ни тебя, ни Глеба… Пожалуйста, поверь… - Лучше определись, кто тебе нужен больше, – спрыгивает с подоконника на пол, - Так причинишь меньше боли всем - Вы мне оба ОДИНАКОВО нужны! – отчаяние достигло крайней точки, и я заплакал, - Останься!- он застыл у дверного косяка, потом развернулся, быстро прошагал в комнату и сел рядом. - Ладно, - кладет голову мне на плечо, как много лет назад и смотрит на меня, а я по глазам читаю: «Никуда я от тебя не уйду...» *** - Останься… Живи… Слышишь? – сжимаю его ледяную руку, оплетенную, как паутиной, проводами приборов и капельниц, в своих ладонях, чтобы хоть немножко согреть. Он хочет что-то сказать, но трубки в горле не дают. - Все будет хорошо….. Все обязательно будет хорошо… - он быстро-быстро хлопает своими длинными пушистыми ресницами, а по щекам потоками бегут слезы, - Ну не плачь... Не надо… Хуже будет… - осторожно пытаюсь стереть с его лица слезы, - Игорёчек, миленький, держись… Ладно? – он моргает глазами, давая понять, что будет держаться, - Я тебя люблю, солнышко мое маленькое, - прижимаю к своим губам его тонкие, длинные пальцы, - Я очень тебя люблю…. *** Холодный осенний дождик отстукивает известные только ему одному ритмы по стене. По окну. Нависшее свинцовое небо и болезненно-желтые листья деревьев навевают мысли о ем-то нехорошем. Я стою, прислонившись к подоконнику и наблюдая эту малопозитвную картину. Сзади раздался звук открывающейся двери и шаги по комнате. Потом на плечо мне ложится чья-то рука. - Вадик… - это Глеб. Хорошо, что это он. - Что? - Вадик, тут из больницы звонили… Сказали, что Игорь умер… - от этих слов все внутри падает. Не хочется верить… Пытаясь не заплакать, царапаю пальцами подоконник, отстающая краска забивается под ногти, расцарапывая кожу до крови, - Я пойду… - еле слышно произносит Глеб и выходит из комнаты. Я кидаюсь за ним. - Останься! – крепко прижимаю его к себе и быстро, порывисто, сглатывая слезы, целую его родное лицо, - Останься хотя бы ты… У меня теперь никого нет кроме тебя…. Хотя бы ты не уходи… Не бросай меня… - Никогда не брошу… - выдыхает он. *** - Останься… - хватаю его за руку. - Вадик, у меня своя жизнь. Я хочу жить ей, делать то, что захочу сам, а не по твоим указкам существовать, - вырывается от меня. - Глеб, ради Бога, не уходи! У меня больше никого нет… - Не мои проблемы! – он хлопает дверью у меня перед носом. Я выбегаю за ним, но он уже уехал в такси. Вот и все. Случилось то, чего я так давно боялся – я остался один. Все, кого я любил, бросили меня: один не по своей воле, второй решил стать самостоятельным. Мне остались только воспоминания, в которых я еще по-прежнему люблю и любим. Игоря уже не вернуть – я не Господь Бог – не умею оживлять мертвых. А вот Глеб… Верну ли его? Вот в чем вопрос… Верну ли?