Фрагменты из смерти

«Смерть», «умер». Страшные слова. Особенно страшно они выглядят, когда человек, с которым ты разговаривал минут сорок назад, сейчас лежит на полу в луже крови. Кошмарнее всего то, что он не реагирует ни на что. А на столе листочек в клеточку с буковками, которые складываются в высказывание с претензией на отдельную жизнь в вечности: «Я ушел. К ужину не ждите.» Ты всегда был небанальным, особенно в подобных вопросах. Вряд ли еще кто-то мог сочинить столь цинично-издевательскую записку и разнести себе голову из двух «Макаровых». Теперь все точно будут истерично обсуждать твою скоропостижную кончину от передозировки свинца в организме. Можешь не сомневаться. А я вот удивлен. До полного охуения. Всегда, знаешь ли, думал, что если ты умрешь, то я буду биться в истерике, пытаться покончить с собой, страдать от невозможности быть с тобой, упиваться своей несчастной любовью. Изумительная трагедия! Пафос-пафос-пафос! А вот стою я над твоим трупом среди крови, мозгов и ошметков твоей черепушки и понимаю, что ни истерики, ни страданий не будет. Перегорело что-то внутри. А может, просто меня не привлекает твое почти безголовое тело. Как мы там пели? «Вот и нет любви»? По ходу, у меня ее уже нет. Я далеко не некрофил. Кстати! Ты не думал, когда самоубивался о своих похоронах!? Ладно-ладно! Вижу, что не думал. Чисто интересно даже, как же твою светлую голову приведут в более-менее человеческое узнаваемое состояние? Или просто прикроют целлофаном, чтоб не текло, а потом набросят тряпку? Ты вроде хотел умереть красиво, эстет ты мой? Ну, конечно! Это я имел глупость тебя отговаривать, типа не проживу без тебя!, пожалей маму!, ты еще столько не сделал!, и т. д. и т. п. А, собственно, нахуя? Хотя... Красивой твою смерть явно не назовешь. Хотел повторить подвиг Кобейна? Его вообще опознали-то только по отпечаткам пальцев, но ты эти подробности, разумеется, не помнишь: ты триповал тогда где-то параллельно с записью «Опиума». Знаешь, вышло даже не только некрасиво, а вообще дерьмово. Ты ж хотел быть трупом, зацелованным толпой юных поклонниц, а кончил так, что к тебе подойти будет противно даже самым-самым близким. Или может быть, вот такая смерть была твоим желанием, типа чем отвратнее тем лучше? Не поступаешься однако своими принципами. Молодец! И вот что еще. Все хочу-хочу тебе сказать, а забываю. Спасибо! В прямом смысле этого слова. Я счастлив, что ты умер. У меня что-то даже на душе отлегло. Серьезно. Как-то прямо-таки радостно! Могу сплясать! Только вот на этой сероватой хуйне боюсь поскользнуться. Склизкая какая-то, теплая... Ааааа! Так это и есть твои мозги! Наконец-то я увидел этот бредогенератор из твоей головы! А вообще, знаешь что? Один мой хороший друг сказал «Хороший поэт – мёртвый поэт». Так что, солнце мое, ты отличный поэт! Мало того что мертвый так еще и... да, а мне начинает нравиться вид твоей тушки. Правда. Мне впервые на все сто нравится как ты выглядишь. Безо всего этого дурацкого антуража. Это так рок-н-ролльно! Красавец. Вот только я не знаю: стоит ли приходить на твои похороны. Честно. Я уже насмотрелся на тебя. А! Забыл! Ты мало того, что еще и мертвый, так и ужасен в своей смерти. Пусть люди-то поговорят об этом ужасе. А я послушаю. Мне уж очень интересно узнать, что они скажут: я-то предполагаю, что было на самом деле. И вот что интересно: в самом начале мне страшновато даже было, в голову не лез факт твоей смерти, а сейчас он меня радует и даже веселит. Не знаешь к чему это? А я знаю: я свободен, ты свободен, мы свободны! Ото всего. Вообще и навсегда. Вот оно счастье! Хотя я уже, знаешь ли, пойду. Ну мало ли что! Милицию пусть вызывают соседи. Конечно, к тому времени ты разложишься просто до космического состояния и будешь издавать нереально парфюмерные запахи (занимался бы парфюмерией, создал бы аромат)! Но... Мне-то это уже фиолетово. И вот еще что. Я тебя когда-то все-таки любил