Фрагменты из смерти

В голове крутятся объедки мыслей, мешая мне жить. Почему объедки? Потому, что иначе эти огрызки мыслительного процесса, впивающиеся мне в мозг, назвать невозможно. Они появляются откуда-то из глубинных недр подсознания, укалывают меня и уходят туда, откуда и появились. Большие употребляемые мной дозы алкоголя делают часто мое мышление объедочным и выпускают их наружу, словно посмеиваясь надо мной. Иногда мне кажется, что я просто схожу с ума из-за этих объедков, съедающих меня, сгрызающих меня, превращающих меня в объедок, но объедок человека. Хотя на самом деле я похож на такое большое-большое червивое яблоко, изъеденное червями излишнего самомнения, самоуничижения, комплексов. И боли. И вот червь-то боли больше всего источил меня, прогрызя во мне сотни ходов и выедя большую часть моей плоти. А через эти ходы дует ветер. Холодный, беспощадный ветер, будящий колко-скользкие объедки мыслей, которые вызывают мании, депрессии и запои. Я не знаю, когда и откуда они появились. Я не знаю, когда я стал объедочным и червивым. Но я хочу знать, когда это прекратится. Я хочу знать, когда я буду просыпаться в своей кровати, а не в подворотне, когда, наконец, у меня все перестанет болеть, когда я вновь верну доверие и уважение. Я хочу знать это. Я хочу обрести покой. Но не тот покой, который обволакивает зажравшихся высоким достатком шведов, хотя даже если я бы был шведом, я все равно бы задавался всеми этими проклятыми вопросами. Я все равно был бы таким. И объедки все равно сжирали бы меня по крупице, как сейчас. Я уже почти съеден. Меня почти уже нет. Остался один каркас – только дунь, и я развалюсь, разлечусь трухой. А внутри – пусто. Все сожжено и съедено. Только какой-то оставшийся кусочек цепляется за жизнь тонкими пальцами, требуя от меня остаться здесь, восстановиться и начать все заново. Только начинать уже не с чего. И нечем снова заполнять себя. Я уже слишком сгнил и стал похож на развалину, напоминающую о прекрасных былых днях, которые, к сожалению, уже невозможно вернуть. Меня почти нет. И вряд ли я буду. Я хочу обрести покой. Навеки. А такой покой мне может подарить только смерть, которая избавит меня от трухи, гнили и проклятых объедков мыслей. Засим откланиваюсь, ибо беру творческий отпуск для того, чтобы: а) поплотнее погрузиться в работу журналиста б) понять, что нового я могу сказать или понять, что не могу сказать ничего нового в) попытаться хоть как-то поднять свою самооценку и перестать употреблять. To Be Continued, правда, без понятия, когда.