Высматривая ненависть

      Часы пробили шесть вечера. Через пятнадцать минут должно начаться самое ужасное, что когда-либо происходило с Гарри — занятия окклюменцией со Снейпом. Окклюменция сама по себе показалась Гарри чем-то очень неприятным и довольно болезненным, но все усугублялось присутствием Снейпа, постоянно унижающего Гарри за любую оплошность, но теперь, на индивидуальных уроках окклюменцией, все замечания, ругательства, отсылки к отцу Поттера прибавили в яде настолько, что желание самоубиться увеличилось в десятки раз.       Гарри словил сочувствующие взгляды друзей, занимавшихся домашней работой, и ушел в туалет. Еще после первого занятия, когда чуть пустой желудок юноши вывернуло на пол кабинета профессора, Поттер решил, что лучше опустошить желудок до занятия. Несколько пальцев вторгались в глотку в попытках вызвать рвоту. Зубы привычно давили на костяшки пальцев, вскрывая чуть зажившие ранки, скрывавшиеся под шрамами, оставшимися от Амбридж. Гарри и так скрывал правую руку из-за белых букв на тыльной стороне ладони: «Я не должен лгать», — но это еще было очень удобно тем, что друзья думали, будто Гарри скрывает только эти шрамы. Они не знали о темных вмятинах, мозолях, потрескавшейся коже от зубов. Гарри не хотел тревожить друзей еще и этой своей проблемой, с них хватит переживаний о нем.       Кислота обожгла глотку, на языке почувствовалась мерзкая горечь и разъедающий кислый вкус, от которого зубы скрежещут как от зеленых яблок. На сегодняшнем ужине Гарри съел на удивление мало: всего лишь тарелку картофельного пюре с куриными котлетами, несколько сладких булочек, пять таких штучек он спрятал в чемодан в пространственный карман к другим похожим булочкам, к волшебным конфетам, шоколадным лягушкам, чипсам, мармеладу, кажется, где-то там были фрукты и пирожки с мясом и сладким творогом. Запил свой ужин Гарри несколькими бокалами тыквенного сока. Чувство вины затопило разум Поттера еще в момент первого шага в Большой Зал, где все столы ломились от вкусной еды. Он не заслужил ее, он не сделал сегодня ничего полезного, наоборот, из-за него факультет опять потерял десять баллов на зельеварении, вина Снейпа также присутствовала в этой потере баллов, но ведь Гарри мог его не провоцировать, мог не разговаривать, не смотреть в сторону профессора, не существовать… Существует множество вариантов того, как можно не спровоцировать этого полного ненависти ко всему сущему сальноволосого кретина, но Гарри ни одним не воспользовался, поэтому он не заслужил еды, не заслужил сытости, зато заслужил наказания: пустого желудка, обожжённого горла, саднящих и стертых зубами костяшек пальцев, опухшего лица, лопнувших капилляров вокруг глаз и в белке глазного яблока, чувства отвратительной жалости к себе и чувства безысходности, желания прекратить свои страдания прыжком с Астрономической башни.       На очищение, уборку «улик» и приведения себя в порядок ушло около десяти минут. На этот раз Гарри перестарался — лопнувшие капилляры ржавыми веснушками выделялись на его серо-бледном худом лице, ничего, очки могут скрыть их.       Добраться до подземелья за пять минут не такая уж сложная задача, главное, чтобы Снейп снова не назвал его ленивым, безалаберным, пустоголовым… и дальше по списку.       Руки немного подрагивали после вызова рвоты, в голове образовался какой-то тяжелый шар, который гудел и пульсировал. Обожженное кислотой горло хрипело, что приходилось его прочищать кашлем, чтобы оно не вызывало подозрений.       Последний раз прокашлявшись, Гарри постучал в дверь. Короткое и уже раздраженное «Войдите». — Поттер, опоздали, — Снейп зыркнул на юношу из-под полуопущенных тяжелых век.       Кто-то сегодня очень сильно выбесил профессора, благо Гарри к этому особого отношения не имел, пока что не имел. Вроде бы у какого-то первокурсника от страха перед Снейпом случился магический выброс, взорвавший несколько котлов с кипящими зельями, облившими добрую половину детей, теперь занимавших кровати в Больничном крыле, и потрепавший кабинет. — Я пришел вовремя, сэр, — в доказательство сотворил Темпус — 6:16 pm. — Не пререкайтесь, минус пять баллов, — Снейп устало и тяжело поднялся со своего места, отлевитировал стул в центр личного кабинета.— Не жду от вас чего-то более внушительного, чем на прошлых наших встречах, но хотя бы не испортите мне пол, — Гарри внутренне сжался при упоминании первого занятия, когда его вырвало тогда еще на ковер. Паника подбиралась к сознанию, всеми силами старающемуся отодвинуть оную далеко назад, чтобы не мешала, но паника начала сливаться с отвращением к себе, стыдом…       Уголки губ юноши нервно дернулись, в его взгляде наверняка можно прочесть все, что сейчас закипает внутри. «Надо успокоиться, он заподозрит. Тише, Поттер, хотя бы раз прояви капельку сдержанности», — Гарри положил свою волшебную палочку на письменный стол Снейпа. — Сосредоточьтесь, если вам хоть о чем-то говорит это слово, — яда у этой гадюки не отнять никакой усталостью.       Гарри на мгновение сжал брюки на коленях все еще подрагивающими пальцами. «Не дай ему увидеть!» — Легиллеменс, — даже без предупреждения.       Голова взрывалась от нахлынувших воспоминаний. Они лились совершенно беспорядочным потоком, действительно, что интересного может быть в жизни Гарри. …Маленький мальчик закончил работу в саду. Лето, жарко. Ребенок чувствует головокружение от жажды. В этот раз тетя была такой доброй, Гарри даже подумалось, что она ему нравится такой щедрой — целая тарелка еды! Что-то похожее Дадли сегодня ел на завтрак! «Заслужил», — усмехнулся дядя Вернон со своего места. Это было так вкусно, но так быстро закончилось, а как жалко было, когда… …Гарри набивает желудок едой на школьном обеде. Он перестал чувствовать вкус примерно… после третьей куриной ножки. Однокурсники уже начали странно поглядывать в его сторону, во взглядах друзей смешливое непонимание. «Друг, какой же ты голодный», — шутит Рон, который съел в разы меньше и который славиться своим большим аппетитом. Паника и стыд затапливают мысли, мешая думать о чем-либо еще. «Я пойду в башню», — тихо бросил Гарри и выбрался из-за стола. Он старался идти нормально, хватит с него подозрительных взглядов на сегодня. Как только двери Большого Зала закрылись за ним, он со всей мочи побежал в гостиную Гриффиндора, в спальню, а оттуда…       Гарри открыл глаза. Он сопротивлялся, как мог, кажется, ему помог страх вытолкнуть Снейпа из своего разума.       Глаза бегали по кабинету, руки заметно дрожали, а дыхание невозможно было успокоить. Пустой желудок ощущался так явно, что это даже приносило мимолетное удовольствие. Гарри решился посмотреть на Снейпа — нужно разведать обстановку: понял ли тот что-нибудь, видел ли он то же самое? По лицу профессора ничего понять нельзя было бы, если только его не предавали глаза — широко раскрыты, ни грамма прежней усталости… Их взгляды встретились. «Он все понял, все знает!» — кричало сознание. — Мне плохо, мне надо идти, много домашней работы…, — юноша стал что-то бормотать, даже не разбирая смысла своих же слов. Руки действовали на автомате, как и ноги.       Палочка в кармане, а сам Гарри уже по пути к лестницам. Идти в таком состоянии в гостиную не имеет смысла — друзья начнут расспрашивать…       Поттер сворачивает в ближайший туалет и запирается в одной из кабинок. «Ты сам виноват! Ничтожество! Все, что Снейп постоянно говорит про тебя, правда! Бездарь, неуч. Малейшие усилия, и он ничего не увидел бы, немного самообучения, и ты уже не ходишь в этот чертов кабинет!» — он проклинал себя, ненависть к себе поднялась из глубин, на время забытая, упрятанная подальше, лишь бы сберечь рассудок.       Появился звон в ушах, а голова запульсировала чаще, съеживая, сжимая мозги до острой боли. Сухие глаза щипало от слез. Руки чесались и зудели, пальцы стали скрести друг друга. Желудок отяжелел, а к горлу подкатила кислота.       Не думая, хотя это и не удавалось, поддаваясь все еще кричащему злобному голосу, осыпающего его проклятиями, Гарри склонился над унитазом, механически подготавливаясь: расстегнуть манжеты и закатать рукава рубашки как можно выше; снять очки и убрать их в карман; поднять стульчак; наскоро смочить три пальца слюной.       Кислота выходила большими сгустками, смешанная с вязкой слюной, которая сочилась так обильно, что задранный рукав на правой руке уже намок. Слезы текли из глаз, нос был забит слизью, которая начала собираться на кончике. Бесчувственное горло сотрясалось в спазмах. Поначалу Гарри старался вовремя убрать кисть, чтобы дать выход желудочному соку, но горло лишь болезненно сжималось, как и пустой желудок. Юноша стал душить себя своими же пальцами в попытке вырвать фантомное содержимое, но ничего не выходило. Появилась мысль, что легче будет достать все из упрямого органа, если выпить воды.       Дверь кабинки осторожно отворилась, и подросток проверил уборную на наличие кого-угодно, обладающего способностью мыслить. Пусто. Из раковины сначала потекла ржавая вода. Гарри даже приложил усилие, чтобы не начать хлебать жидкую ржавчину. Когда вода более менее посветлела, его уже было не остановить.       Отвращение к воде появилось примерно после пятого большого глотка. Желудок уже разрывался, горло физически с трудом глотало воду. «Достаточно», — на удивление спокойно сообщил до этого поливающий его грязью внутренний голос.       Ноги еле передвигались от перенапряжения во всем теле, то и дело подгибаясь в коленях.       Вода выходила без усилий пальцев, достаточно было сжать мышцы живота и расслабить горло. Чуть кисловатая вода покидала тело, прочищая и нос. «Как же я это ненавижу, почему все обязательно должно идти через нос», — с раздражением подумал Гарри, кончиками пальцев зажимая ноздри, чтобы ограничить выход воды. Это мало помогло, она все равно заливала носовую полость, обжигая слизистую.       Желудок вновь и все еще пустой теперь ощущался набитым воздухом шаром, Гарри готов был поклясться, что его живот сейчас выглядит вздувшимся, будто он только что вышел с плотного обеда.       Еще немного бесшумно и даже лениво подавившись пальцами, чтобы убедиться — желудок просто вздулся, еды в нем нет, — юноша обессиленно опустился на пятки, опираясь руками о край мокрого унитаза.       Жалость и ненависть к себе смешались, лишая других эмоций, лишая чувств, кроме одного — небольшого удовлетворения от пустоты внутри. Крупные слезы покатились по опухшему лицу. Зубы сжались до боли в попытке сдержать позорный плач и всхлипывания.