Секс подруга

Pov Clarke Понедельник… Вторник… Среда… Четверг… Я провела эти четыре дня во всхлипываниях и страданиях по Лексе… Ну, не совсем. Но какая-то часть меня чувствовала себя немного одиноко. Не то чтобы мы болтались вместе каждый день, хотя я не могла припомнить, чтобы не видела ее четыре дня подряд. Было всегда само собой разумеющимся то, что она просто была поблизости, в моем городе, в моей атмосфере. Я могла позвонить ей, и она бы добралась до меня так быстро, как только могла. Но медленно я стала понимать, что теперь появилась разница. Прежде, я скучала бы по ней от того, что хотела ее где-то неподалеку от себя. Теперь, я скучала по ней от того, что хотела ее рядом с собой. Совсем не помогало то, что она казалась такой светящейся от радости из-за предстоящего полета; понедельник оказался таким же облачным и скучным, как я и ощущала себя – без дождя, просто мрачный день, в который, чтобы улыбнуться, нужно было приложить лишние усилия. Хоть я и улыбалась, и даже смеялась, когда она отправила мне фотографию двух девушек на роликовых коньках в бикини, дополнив сообщением: *Хотя я летела в ЛА, кажется, я приземлилась на съемках «Спасатели Малибу» в 1992 году* К тому моменту, когда она позвонила мне тем вечером, я чувствовала себя немного в отчаянии. Мы находились на пороге чего-то большого, и все ощущалось так, словно я, наконец-то, смогла уладить все в своей голове, но карма отнеслась ко мне немного по-сучьи и заставила меня подождать. А я не умела ждать. Она велела мне скачать какую-то программу на мой компьютер – Страйп или Свайп… или что-то такое – и после нескольких инструкций, не смотря на то, как я была безнадежна во всех этих технологиях, мы начали видеочат. Возможность увидеть ее лицо сделала меня счастливее, и заставило мое сердце сжаться… немного…все и сразу. - Как Калифорния? – Спросила я ее, мои глаза метались туда-обратно между камерой в верхней части моего ноутбука и изображением на экране. - Кларк, просто смотри в экран. А то, похоже, будто у тебя припадок. – Я показала ей язык, но посмотрела прямо на ее лицо. – Калифорния – отлично. Клиенты – нет. Они, действительно, заставят меня пройти через огонь и воду. - Мне жаль, - Ответила я. – Думаю, они хотят, чтобы ты заслужила повышения. - Ага, я тоже так думаю, - Кивнула она. - Будем надеяться, что не облажаюсь. - Ты не облажаешься. Есть что-нибудь, что я могу сделать, чтобы ты почувствовала себя лучше? Слова слетели с моего языка под влиянием какого-то нового инстинкта; даже если буду первой, кто признает, что я не являюсь сострадательным человеком, то хотела увидеть ее улыбающейсю, ее - сияюще-солнечной. - Неа, - Сказал она, пожав плечами. – Видеть тебя - уже довольно хорошо. Улыбнувшись, сказала: – Я соскучилась по тебе. – Думаю, ей было необходимо это услышать, потому что пришел мой черед, прямо сейчас. - Наконец-то, - Ответил она. - Что? - Наконец-то, ты стала самой собой. Это заняло вечность. Я хмыкнула: - Это заняло неделю. - Не важно. Вся эта работа была изнурительной. В смысле, я знала, что так и будет, рано или поздно, но… - Ох, прекрати быть такой самодовольной, - Сказала я ей. – Это, в своем роде, бесит. – И, как ни странно, так привлекает. - Что? Я не самодовольная! - Абсолютно самодовольная! – Ответила я. – Если бы ты была гномом из Белоснежки, они бы звали тебя Хмыкунья. – Она попыталась сделать вид, что обиделась, но все же рассмеялась. - Будь немного снисходительна, окей? – Ответила она. – Я ухаживала за тобой очень тщательно. Цветы и конфеты? Пффф! Я принесла тебе кофе и пончики. Единственное, что я не сделала – это не цитировала стихи для тебя, как Пабло Неруда и т.п. - Если быть честной, мне бы не понравилось это, в любом случае. Она ухмыльнулась и вдруг сказала: - Я передумала. - О чем? - Видеть тебя – это хорошо. Но видеть тебя без рубашки, бесспорно, без сомнения, заставит меня почувствовать себя лучше, - Ответила она, словно предложила мне только что отличную сделку. - Ты хочешь, чтобы я сняла свою рубашку? – Спросила я. - Черт, да! – Воскликнула она так эмоционально, что я захихикала. - Я сниму, если ты снимешь свою. И мгновенно, по другую сторону от экрана, опрокинувшегося на бок, словно Лекса скинула свой ноутбук с колен и резко встала, раздался неразборчивый шум, а затем камера закачалась и остановилась. Честно говоря, я уже было решила, что эта наносекунда была слишком долгой, чтобы оценить, сколько потребовалось Лексе на то, чтобы проделать это и вернуться обратно в мое поле зрения уже без верха и с широкой ухмылкой на лице. - По рукам. Я рассмеялась и сняла свою рубашку, перехватив ее осунувшееся лицо в тот момент, когда она осознала, что на мне был одет топ. - По рукам, - Ответила ей я. - Что? Так нечестно! – Заскулила она. - Тебе следовало быть более конкретной, - Предупредила я. Невозможно было не наслаждаться зрелищем ее без футболки, что я и делала, даже если, все что было видно, это верхняя часть ее. Да, я любила, как свет кружит на её коже, и ее гладкие плечи, и очерченные линии ее ключицы, как они формируют небольшие впадинки, когда она работает за компьютером. Но так же потому – думаю, тут я впала в гипноз — меня поразило то, что я могла так смотреть на нее, так как Лекса была моя настолько, что позволяла мне смотреть на нее, любоваться ей и, когда эта проклятая Калифорния будет позади, даже коснуться ее. Она обиделась и от этого стала выглядеть как маленькая девочка в теле взрослой девушки. - Ты - жестокая женщина. Я имею в виду… у меня был долгий, трудный день на работе. Я в двух тысячах восемьсот трех милях от того места, где хотела бы быть – и знаю это потому, что гуглила. У меня уйдет тридцать восемь дней, чтобы дойти пешком до твоего дома. Последнее, что ты могла бы сделать - это показать мне свои груди. Я имею в виду… серьезно! Это просто правила хорошего тона. – Я рассмеялась, но она продолжала скулить. – Я… просто покажи мне хоть одну. Или… ложбинку. Или просто сосок. Я могла бы обойтись соском. - Обойтись? Сосок – самая важная часть груди! – Заявила я ей. – Это типа как… ты можешь увидеть всю грудь и не увидеть сосок, и тогда, считай, ты не видела грудь. Ты посмотришь просто на сосок и не увидишь грудь, и все же ты видишь грудь. Грудь без соска это просто… жир. - Что за черт? – Сказала она, выглядя обозленно. – Грудь - просто жир? Почему ты пытаешься разрушить ценность груди передо мной? Почему ты пытаешься разрушить мою жизнь? - Окей, окей, - Сказала я, хихикая, – Прости. – Я знала, что в большей части это была шутка, но выглядела она такой расстроенной. Больше чем уверена, Лекса была из тех лесби девушек, что помешаны на груди. - Итак, ты сделаешь это для меня и покажешь мне немного титек? – Посмотри на себя, - Фыркнула я. - Это такая тонкая линия между остроумием и мерзостью, и сейчас ты с двух сторон… - Ты знаешь, что я действительно люблю с двух сторон… - Окей, это моя вина. Я перефразирую… что ты так широко разводишь, что сможешь… - Ты знаешь, что я люблю широко разводить? - Лекса! - Что? - Не могу поверить, что ты собиралась сказать это! Она выгнула бровь, и я уже знала точно, что попала в беду. – И что же ты думаешь, я собиралась сказать? - Что-то грязное. – Что? - Она издал громкий звук, выражавший ее шок. Я собиралась сказать «мои руки», Кларк! Вот они должны быть широко разведены. Мои руки. Мое сердце, что чисто и невинно. – Я усмехнулась, и она скорчила мне рожу. – Мой ум полон возможностей. Вытащи и свой разум из… канавы. Мы проговорили несколько часов, которые, кажется, прошли как минуты, пока я, наконец, не начала зевать так сильно, что Лекса воскликнула: - Кларк, черт подери, у тебя уже два пятнадцать ночи. Ну ка, в кровать! - Я – *зевок*- не -* зевок*- хочу спать, - Ответила я. Мне не хотелось завершать наш разговор… чат… видео… что бы это ни было и возвращаться к тоске по ней. Прямо сейчас, мой сонно-затуманенный мозг интересовался, можно было бы сохранить это видео на несколько следующих дней, пока она не вернется. Я даже не поняла, что сказала это вслух, пока не услышала: - Думаю, это идея, но это может усложнить работу. - Это ничего, – Сказала я, снова зевая. – Люди на работе уже и так знают, что я странная. Она рассмеялась. - Иди в кровать, Кларк. Мы поговорим в тоже время завтра … или сегодня, как я понимаю. Тебе удобно? – Ага, - Кивнула я, - … удобно. Она улыбнулась. - Спокойной ночи, Кларк. - Спокойной ночи. Эй, Лекс? – Сказала я просто, когда увидела, как она протянула руку к кнопке, чтобы закрыть окно. - Да? Я ничего не ответила – просто оттянула одну сторону моего топа и сверкнула перед ней своей грудью и соском… бессовестно. Подождала, пока не увидела ее сияющую ухмылку, и закрыла экран. ***** По пути на работу на следующее утро, я получила смс от Лексы: *Я отправила тебе письмо на электронку. Если ты будешь проверять его на работе, убедись, что никто не смотрит в твой экран* Я ответила: *Почему?* *Твое маленькое пип-шоу вдохновило меня прошлой ночью* - Откликнулась она. *Что ты имеешь в виду?* - Отправила ей в ответ, но поезд метро въехал в туннель, и сигнал был утерян, оставляя меня в нетерпении увидеть, что же она придумала. Я получила ее смс, как только вышла из метро. *Я написала тебе эротическую поэму.* Я пробежала четыре квартала от метро быстрее, чем когда либо до этого в своей жизни, думая «Лекса написала мне эротическую поэму?» «Лекса написала мне эротическую поэму!» снова и снова. К счастью, когда пришла на работу, Эко не было за ее рабочим столом, и я быстро поспешила проверить почту от Лексы… И почти выплюнула кофе, как только увидела ее письмо на экране. Оно гласило: Думаю, ты сделала поэта из меня, Кларк. Лекса Вудс. Эротическая Поэма №1: Эта грудь лучше всех, в этом я не шучу. Не найти мне покой, когда я не с тобой. Буду вечно искать и вкушать эти лучшие груди. Я грущу, когда ткань покрывает ее И люблю ее вид обнаженный, Но мне надо идти, отдохнуть и кончить. От одной только мысли об этой груди. Конец. Получи, Неруда – Л. И я начала смеяться, а затем и хохотать. Когда, наконец, окончательно смогла восстановить дыхание, позвонила ей. - Хэй. Ты прочла мое письмо? – Спросила она, как только сняла трубку. – Эммм… - Рассмеялась я, - Ага, прочла. - И? - Что и? - Что думаешь? - Думаю, ты меньше всего похожа на Неруду, скорее на грустную версию Доктора Сьюз – Ответила я ей. – Я готова смириться с этим, - Усмехнулась она. - Тем более, что это больше в моем стиле. - Почему ты не спишь? Разве это не до смешного раннее утро у тебя? – Некоторые люди встают раньше 7 утра, Кларк, - Вздохнула она. - Я знаю, что это невообразимо для тебя, но это случается. В любом случае, у нас утром первым делом две большие презентации, а затем после обеда - у них какие-то дела. И вот, завидуй, это не что иное как пляжная вечеринка. - Вот черт, - Сказала я, выглядывая из окна, где начал накрапывать дождь. – Почему мы не живем в Калифорнии? - Понятия не имею, но мне лучше пойти, - Сказала она. - Ага, мне тоже. - Эй, просто оцени всю ту тяжелую работу, что я вложила в эту поэму, окей? Подумай о том, чтобы наградить меня за это. - Ах вот как? И что же ты хочешь? - Ох, ты знаешь, чего я хочу. Я обвела взглядом офис, чтобы убедиться, что никто не подслушивал, прежде чем вздохнула и ответила: - Ты хочешь увидеть мою вторую грудь, не так ли? - Именно. - Я услышала, как она ухмыльнулась. - Кто знает, на что обе груди могут вдохновить меня в писательстве? - Я подумаю об этом. - Ты женщина с ледяным, ледяным сердцем, Кларк Гриффин. Думаю, мне придется найти способ согреть тебя. Она улыбнулась, и, даже если я и не могла видеть, ее улыбка была заразительна в ее игривости. - У тебя слишком длинный язык. - Да, Кларк, и ты знаешь на сколько он длинный. Я рассмеялась. - Не могу вести такой разговор в 9.30 утра. - Попробуй вести его в 6.30. Мы болтали в течение еще минут десяти, пока не пришла Эко, и я поняла, что мы действительно, действительно не способны заканчивать телефонные разговоры. День прошел без каких-либо происшествий, в основном потому, что я ожидала разговора с ней этим вечером. Однако когда она появилась на экране позже, я встретила ее неожиданным… - ВАУ! – Воскликнула я. - Знаю, - Простонала она. – Не говори ничего, пожалуйста? – Да, точно, будто это возможно, - Фыркнула я. - Ладно, - Вздохнула она. – Но будь нежной со мной, – Сделала паузу, прежде чем добавить, – Даже если мне нравится, когда ты немного груба со мной. – Она ухмыльнулась, а затем поморщилась. - Ты похожа на «стоп-сигнал», - Сказала я, имея в виду ее нелепый загар. Часть ее лица была прекрасного золотисто-коричневого оттенка, который делал ее зеленые глаза еще больше. Но, к сожалению, большая часть, такая как – нос, скулы и лоб были ярко красными. – Ты выглядишь как пожарная машина. Как нос Рудольфа (нос рождественского оленя.) Как красный знак светофора. - Давай, выплесни это из себя. - Как яблоко. Или помидорчик. Подошва тех реально дорогущих туфель на каблуках, что носят знаменитости. Как губная помада у шлюх. Как китайский флаг. Как соус для спагетти у Леона. Как конверт Netflix . Как волосы Кэррот Топ . Как Октавия, когда она очень зла… - Окей, хватит. Ты закончила? – Спросила она. Было так хорошо. Я исчерпала свой поток, но ее слова напомнили мне кое о чем. - На самом деле, это напомнило мне о том времени, когда ты навестила нас после весенних каникул – это был твой выпускной год? У тебя был ужасный загар, и все те три недели Октавия звала тебя… - Не смей говорить это, Кларк, - Предупредила она. - Почему нет? - Она написала это имя на стене моего Фейсбука, и все… каждый стал называть меня так. Я была в такой заднице, - Сказал он. - Я никогда не называла тебя… - Не смей произносить это вслух. - Но, - Выпятила я губы, – Это нечестно. Я никогда не пыталась назвать тебя так тогда. Последнее что ты могла бы сделать, это позволить мне назвать тебя так сейчас. – Попыталась изобразить взгляд маленького щенка. Я не была из тех милых девушек, что вероятно были ближе к одной из тех уродливых бесшерстных пород, но, кажется, это сработало. Лекса вздохнула. - Ладно. Ты можешь назвать меня так один раз. И все. Один раз высказать это, и затем я не желаю когда-либо услышать это снова от тебя. - Окей! – Сказала я, ухмыляясь. - Окей, - Ответила она. Театрально вздохнула. – Ну, давай. - Что? Ни за что! Если у меня есть всего один раз, чтобы назвать тебя так на всю нашу жизнь, я припасу его для действительно - действительно подходящего случая. На ее лбу пролегли морщинки. - Я… отлично. Но никаких «отворот-поворот», если ты случайно выплюнешь это слово. Я возмутилась: – Типа если мы занимаемся сексом, и я вдруг выкрикиваю его? Она не ответила, и я пощелкала пальцами перед камерой несколько раз, чтобы привлечь ее внимание. - Прости, ты потеряла меня на словах «мы занимаемся сексом», - Ответила она. – И, чтобы ты знала, я возмущена «если», что ты поставила перед этой фразой. – Ее слова были ничем иным как поддразниванием, но они напомнили мне о той нашей ночи вместе. Внезапно, я захотела, чтобы она оказалась здесь по некоторым причинам больше, чем по другим. - Кларк? – На этот раз уже она пощелкала пальцами, чтобы привлечь мое внимание. – Я ведь не обидела тебя, ведь так? Миллионы мыслей и воспоминаний, всплывших в моей голове, были чем угодно, только не обидой. - Нет… я просто думала. Она замолчала на некоторое время, прежде чем тихо спросить: - О той ночи? Я не вполне доверяла своему голосу в этот момент, поэтому просто кивнула. Она быстро заморгала, и я увидела, как она тяжело сглотнула. Хотя ее физически не было здесь, комната, кажется, сузилась только на мне, смотрящей на нее, и ее, смотрящую в ответ на меня. Она прочистила горло, но ее голос все еще был немного охрипшим, когда она спросил: - И что ты думала? Было немного страха в голосе, когда я заговорила – я не была особым оратором, тем более не в таких вопросах, - но часть меня действительно желала сказать это, желала, чтобы она знала, что я тоже ее хочу: - Я думала о том… эмм... обо всем том, что мы делали. - Дааа? – Ее голос понизился. - Да. И о том… каким это может быть, если… - Я сделала глубокий вдох и поправила саму себя – когда мы сделаем это снова. - Ты и понятия не имеешь, Кларк, - Ответила она, ее голос был уверенным и хриплым, и таким очень - очень сексуальным. – Все те вещи, о которых я думала, о той ночи, о том, что я … - Она выдохнула последние слова, покачивая немного головой и на мгновение, я представила ее дыхание и ее слова на своей коже. Почувствовала тепло в каждой клеточке своего тела. Я сглотнула и хрипло спросила: – Как-нибудь, расскажи мне о них, окей? Блеск ее глаз было легко заметить и через монитор. Она все еще была игривой Лексой, но я видела, как заиграли ее желваки, и мне стало интересно, представлял ли она как я… я прижимаюсь к ней, пока она говорит мне все эти вещи и затем делает их со мной. Или, может быть, говорит мне все это, в то время как делает их со мной. Мы провели несколько последующих минут в тишине, возможно, пытаясь совладать сами с собой, даже просто мечтая о том, чтобы наступил четверг. Чтобы Лекса просто была уже здесь. Спустя пару минут она снова заговорила: - Ты лучшее, что когда-либо было у меня. Ты ведь знаешь это, правда? Я улыбнулась. Она никогда на самом деле не говорила это, даже если она довольно очевидно показывала это. Все еще. – Это всегда приятно слышать. - Это правда. – Она издала одно из этих маленьких сопений–усмешек, я начала понимать, что она делает это перед тем, когда собирается быть милой со мной. Этот звук становился одним из моих любимых звуков. – Я имею в виду, лучшая во всем. Лучшая. Лучшая в постели, лучший друг… просто лучшая. Мое сердце ощущалось сейчас так, как в той сцене из «Гринч - похититель Рождества», где оно увеличивается в три раза и становится слишком большим, чтобы поместиться в моей груди, поэтому я попыталась поскорее сменить тему и перевести все в шутку. - О, Лекса, - сказала я, вздохнув, – Ты такая дура. – Прости? - Она была удивлена. - Да, именно так. Ты – круглая идиотка. - Почему? - Потому что, если бы сказала это сидя рядом со мной, а не за три тысячи миль, ты бы лежала сейчас прямо подо мной, и даже не передать словами… Она издала полустон-полуусмешку. – И на этой ноте, отправляйся в постель. А я собираюсь принять очень холодный душ. - Это, вероятно, очень хорошо для твоего загара, – Сказала я ей. – Конечно, - Покачала головой и ухмыльнулась она. - Но совсем не поэтому я собираюсь принять его. Я закатила глаза, но затем улыбнулась. - Если только я была там, чтобы растереть алое по твоей коже. По всей тебе. Везде. ВЕЗДЕ. Она издала странный звук, похожий на недовольного птеродактиля… в моем воображении, по крайней мере… и сказала: - Дразнилка. Я поговорю с тобой завтра. - До завтра. И уже когда я закрывала свой экран, я увидела часы в верхнем углу монитора. - Эй, Лекс? - А? - Уже полночь – это среда. Я увижу тебя завтра. Последнее, что я увидела, прежде чем закрыть ноутбук, была ее улыбка, широкая и счастливая. Я засыпала с точно такой же на своем лице. Pov Lexa - Хм… - Произносишь ты, проявляя впервые за ночь признаки неловкости. – Могу я взять рубашку или что-нибудь такое? Я не хочу рассиживаться тут голой. Я смеюсь. – Это еще, черт возьми, почему? Я хочу. – Смещаю свое тело на кровати, что прикрывает только простынь. - Потому что, - Отвечаешь ты, указывая туда, где сжимая одной рукой, ты прикрываешь простыней свою грудь. Ты закатываешь глаза. Я люблю это после всех тех вещей, что ты позволила мне сделать с тобой, ты все не позволяешь мне провернуть с тобой все это дерьмо. Но дразнить тебя более чем приятно, а дразнить тебя, когда ты обнажена – ну слишком хорошо, чтобы сопротивляться этому, поэтому я тяну на себя простынь, когда ты встаешь с постели и пытаешься забрать ее с собой. - Лекса… - предупреждаешь ты меня. Ты говорила мое имя такими разными способами сегодня ночью, и этот вариант не самый мой любимый – этот будет где-то между тем, когда ты произносишь его мягко и очень быстро и теми двадцатью подряд «пожалуйста» - но мне все еще нравится слышать его. Мы играем в перетягивание-войну с простыней, но только пока твои протесты не сменяются хихиканьем. Тогда я отпускаю простынь, а ты все еще ее тянешь и, отступая на несколько шагов назад, ты моргаешь несколько раз. Когда ты неуклюже пытаешься обернуть простыню вокруг своего тела и сделать несколько шагов, ты запинаешься каждый раз. Это неловко и немного застенчиво, и я люблю эти последние пять минут, что ты была подо мной, со сбитым дыханием и сексуальная, но прямо сейчас ты стала вновь сама собой. - Кларк, - Зову я тебя. - Что? - Ты смотришь на меня, стоя у края кровати, с широко распахнутыми глазами. Я лежу перед тобой, абсолютно обнаженная, и ты не можешь – или, может быть, не хочешь – остановить свой блуждающий взгляд на мне… ниже лица. Намного ниже моего лица. Я скрещиваю руки за своей головой, потому что выражение твоего лица заставляет меня чувствовать себя чертовой королевой, и говорю: - Давай. Убери эту простынь. - Я уберу эту простынь, если ты уберешь эту усмешку, - Бросаешь мне вызов. И я стараюсь. Я реально стараюсь. Кусаю обе свои губы и думаю об ужасных вещах, наподобие, как становлюсь мягкой или как в первый раз мне пришлось переодеться в общественной раздевалке. Но это не помогает. Я не могу прекратить усмехаться – на самом деле не могу прекратить ухмыляться. Ты закатываешь глаза, но я вижу твою улыбку, когда ты отворачиваешься от меня и открываешь верхний ящик моего комода. Ты вытягиваешь футболку, потому что знаешь, где я храню свою одежду, и направляешься в ванну. Такое простое действие, но оно меняет что-то во мне, чего я не могу объяснить; и затем ты возвращаешься обратно просто в одной моей футболке. Она едва прикрывает твою попку, и я знаю, что на тебе нет нижнего белья, потому что я вижу его на полу там, куда ты бросила его ранее. Ты направляешься туда, где поверх джинсов валяются мои трусики, и натягиваешь их. Видеть тебя в моей одежде заставляет меня осознать, как легко с тобой – расслаблено, забавно и хорошо. Видеть тебя в моей одежде заставляет меня чувствовать, что ты – моя. И видеть тебя в моей одежде заставляет меня желать увидеть тебя без нее. Я сажусь, подтягиваясь так, что оказываюсь на краю кровати. Вытянув свою руку, хватаю твою, протянутую мне, и привлекаю тебя так, чтобы ты встала между моих ног. Я запрокидываю голову назад и смотрю на тебя, а ты своим длинным пальцем проводишь вниз по моему лицу. Тот взгляд, которым ты смотришь на меня, удивительный; думаю, так ты смотрела на меня всю ночь. Это слишком эмоционально, поэтому я разрываю наш зрительный контакт и утыкаюсь головой в подол твоей футболки, приподнимая ее немного над своей головой так, что попадаю, словно в кокон, когда целую твой живот. Ты смеешься и спрашиваешь: - Лекса, что ты делаешь? Я качаю головой, мой нос прижимается к мягкой коже твоего живота. Я не знаю. У меня нет чертова ответа. Но мой рот на твоей коже и твои руки в моих волосах… и это чувствуется так хорошо… очень хорошо.