playlist l сборник Hannigram

      На столе еще исходит паром ароматное мясо в арахисовой панировке с апельсиновым соусом, по кухне плывет насыщенный цитрусовый аромат… Но почти что праздничное настроение доктора Лектера безжалостно испорчено. Не мигая, он смотрит в голубые глаза напротив и позволяет себе несколько бесценных секунд отрицания, прежде чем столкнуться с неприятной правдой. Ожидаемо, но по какой-то нелепой причине, надежда теплилась до последнего.       Ганнибал с тоской смотрит на украшенное яркими дольками блюдо, которое некому будет подать, некому с расстановкой отведать. Об этом думать проще, чем о непривычном ощущении метафорического ледяного острия, застрявшего где-то в подреберье. — Как, по-твоему, я должен отреагировать на столь экстравагантное признание, Уильям? — уточняет он, отложив в сторону так подходящие к случаю ажурные салфетки. — Предполагаешь ли ты, что моё «спасение в покаянии»? — С учетом вашего отношения к богу, доктор Лектер… К людям… — агент, изображая неуверенность, будто всерьез раздумывая над ответом, медленно качает головой. — Нет. Конечно же, нет, я так не считаю.       Неторопливо приблизившись к столешнице, Уилл двумя пальцами осторожно цепляет слой панировки и, стараясь не отщипнуть ненароком мясо, внимательно рассматривает дробленый арахис, прежде чем отправить еду в рот. Руками, без приглашения за стол. Как грубо. Сам ведь сорвал запланированный ужин. — Мне казалось, что стадия, когда ты считал меня злом, пройдена достаточно давно, — Ганнибал методично вытирает руки вафельным полотенцем, словно тоже никуда не торопится. — Разве я обманываюсь, предполагая, что мы пришли к единому выводу? — Но по-разному его восприняли, — Уилл обмакивает пальцы в соус на основе меда, цедры и апельсинового ликера, медленно и тщательно облизывает. — Человек или животное… Все мы — творения природы. Вы не дьявол, доктор Лектер, не бог. Просто очередная демонстрация одной из проблем человечества. Зараженная вирусом божья тварь. — А ты, следовательно, гордый санитар этого леса, Уилл? — Ганнибал позволяет себе ухмылку. — И вовсе не цепной пес Джека Кроуфорда?       Агент облизывает губы и скалится, прежде чем на пару секунд закрыть глаза и постараться расслабленно улыбнуться, изображая беспечность. Игра продолжается, но дальнейшее развитие событий уже не зависит от него лично, от его слов и поступков. Актеры просто перебрасываются ничего не значащими фразами во время антракта, чтобы лучше вжиться в роль. Глупо поддаваться на столь очевидную провокацию. Еда остывает, истончающиеся витки пара над блюдом заменяют часы. Времени все меньше. — Разве это имеет значение, доктор Лектер? — он продолжает задумчиво пробовать представленную еду. — В отличие от монстров, у них хотя бы есть полезная цель. Охотничьи породы неплохо справляются с задачей. Ничуть не хуже волков. — Только после качественной дрессировки, маленький наивный терьер, — отвечает Ганнибал. — Скажи честно, окажи любезность, — он нагибается через стол, так близко, что почти ощущает запах цитрусов на чужих губах, — будешь ли тосковать по своему хозяину, когда я убью его? — У некоторых собак есть дурная привычка — кусать ладонь, которая кормит. Особенность характера, — пожимает плечами Уилл, не отстранившись ни на дюйм. — Разве же это умаляет значение собачьей верности? Для подобного недостаточно лишь регулярной кормежки.       Он поднимает голову и встречается с прямым ясным взглядом опасного хищника, на которого посмел охотиться. Зверь смотрит внимательно, не мигая, готовый к броску, и глаза его почти светятся желтым. От этого вида холодеют конечности, стынет кровь… Несмотря на готовность умереть в любую минуту, Уилл хочет жить. Впервые он настолько явно ощущает биение собственного сердца и скорость, с которой оно гонит кровь по венам. Терпкий вкус на языке разогревает рецепторы, от горячего вязкого соуса по пищеводу разливается тепло. — С удовольствием пачкаешь руки, — кивает Ганнибал на липкие от меда пальцы, — но моя плоть недостаточно красива и сладка, не так ли? Как бы ты поступил, Уилл? Как бы ты сделал это, если бы тебе хватило смелости на что-то большее, нежели тявкать и жалобно скулить, взывая о помощи? Раньше ты был смелее.       Ни один из них не пытается вооружиться или двигаться дальше. Пока что. Слова, фразы, которыми они перебрасываются, итак ощущаются подобно острым иглам, призванным пустить жертве кровь, чтобы ее было проще выследить. По запаху. По кровавым следам. Каждый готов пожертвовать целостностью своего кожного покрова, чтобы приманить другого. Каждый готов нанести удар, чтобы ослабить добычу. — Ты забыл, Ганнибал? Своими руками, — Уилл демонстрирует открытые ладони. — Чтобы по локоть утонуть в твоей грязной зараженной крови и вдоволь насладиться ее уродством. Последнее, что ты увидел бы перед смертью — мое лицо. — Неужели, твоей фантазии и знаний из практики криминалиста не хватит ни на что большее? Пустой лай, — доктор Лектер отслеживает движение языка, попытку убрать приторную пленку, образовавшуюся на губах. — Ни капли уважения к легендарному образу Чесапикского Потрошителя, Уилл? — Я бы распилил твое тело на куски, если бы хотел проявить уважение. Собрал из них мозаику, на манер потолков в Пятничной мечети — белые кости, красное мясо. Чтобы ни один патологоанатом не собрал заново. А внутренние органы побрезговал бы отдать даже своей стае: смыл бы в унитаз. — Даже мозг? — интересуется Лектер. — Ты не заслуживаешь быть предметом научного исследования, Ганнибал. Ни одна твоя часть. — Ты – заслуживаешь, — улыбнувшись, он отклоняется назад и снимает фартук через голову. — Какая жалость, что Джек жесткой хваткой держит тебя… за горло.       Уилл шумно сглатывает все еще сладкую слюну, словно и правда ощущает давление на кадык в эту самую секунду. Он тянется к стойке с ножами, пока еще откровенно и демонстративно, а потому замирает под презрительным и злым взглядом доктора. — Не усугубляй. Ты итак допустил ошибку, Уилл: продал собственную свободу за нелепую попытку отобрать что-то у меня, — перехватив чужую руку на полпути к лезвиям, Ганнибал до хруста сжимает пальцы и с силой тянет на себя. — Я бы дал тебе что угодно. В чем бы ты ни нуждался. Принял и боготворил то, что ты считаешь своей болезнью, — они так близко, что чувствуют кожей дыхание друг друга. — Но ты не хочешь подобных даров. Ты не охотник, Уилл. Жалкая трусливая дворняга на привязи, жадно слизывающая гной со стола падальщиков. — Чушь, — шепчет предатель, не отводя взгляда, почти ощущая, как расширяются зрачки. — Никогда не слышал большей чуши… — Я принимаю твой выбор. Прими и ты мой, — почти шепчет Ганнибал после чего со злостью дергает собеседника в свою сторону.       Второй рукой Лектер при первой же возможности цепляется за рубашку Уилла, протаскивая того грудью по столу. Посуда со звоном осыпается вниз. Изысканное, красивое блюдо, столько усилий, а все усыпано осколками… Агент пытается уцепиться за край столешницы, но все равно летит головой вперед, неловко расставив ноги, чтобы найти опору под коленями. В следующую секунду Ганнибал уже держит жертву за голову, сжимая между пальцами пряди волос, и тянет, чтобы ударить лицом об поверхность.       Превозмогая болезненные ощущения, Уилл переворачивается на спину и вцепляется в удерживающее его предплечье, пытаясь помешать. Не успевает он даже подумать о том, насколько продуктивно перекинуть через себя ноги, чтобы попытаться ударить или оттолкнуться, как чувствует обжигающую вспышку — Лектер острыми зубами пронзает плоть у основания большого пальца. Рефлекторный удар в лицо выходит смазанным, а от того не эффективным. Новый укус прошивает руку импульсом до плеча.       От неожиданности Уилл сам прикладывается затылком об стол, обнажая шею, чем тут же пользуется противник — обвивает рукой, сдавливая в удушающем захвате. Грэм напрягает все мышцы и бьется из последних сил, что больше напоминает не эффективное сопротивление, но жалкие конвульсии. Он позволил себе отвлечься, проиграл на первой стадии схватки, и вот результат. Но абсолютно точно он не хочет умирать.       Сопротивляться все сложнее, мозг отказывается соображать, и тело слабеет в чужих руках. В тот момент, когда темные пятна перед глазами занимают почти все пространство, слипаются в один пульсирующий темный комок, хватка ослабевает. Уилл успевает ощутить, как падает на пол, рвано вздыхая, а следом тяжесть навалившегося на него всем весом Лектера, обхватившего коленями бедра, сжимающего одной рукой запястья. И резкая пронзающая боль в районе живота. Серийный убийца потрошит его в собственной кухне, почти что удерживая в объятиях. Кровь горячая и густая, как чертов соус к мясу в арахисовой панировке. Несмотря на явный металл, она тоже пахнет чарующе сладко. — Думай обо мне, Уилл. Думай о том, кем ты мог бы стать, — шепчет Ганнибал прижавшись губами вплотную к ушной раковине. — Охраняй хозяина, маленький трусливый терьер, и не забывай смотреть по сторонам, — лезвие движется мелкими рывками, и, господи боже, наверняка к приезду ФБР здесь разольется кровавая река. — Потому что я отчетливо вижу тебя. В шести футах под землей.       Губы не слушаются, когда Уилл пытается выдавить из себя хотя бы какой-то ответ. Вдалеке слышен вой полицейских сирен. Они могут не успеть. Они не успеют. — Спи спокойно, если сможешь, Уилл. Попробуй меня выследить, если осмелишься.