***
Уже в покоях короля эльф вздохнул, медленно и печально разделся и встал подле него, готовый служить, со склоненной головой. Зрелище, представшее перед чародеем было великолепным. Фигура эльфа была идеальной, кожа гладкой. Мог бы человек испытывает возбуждение — давно бы разложил эльфа на перинах. Но и так этого эльфа хотелось обнимать, касаться, целовать. Смотреть, как розовеют его уши, как растягиваются в улыбке губы. Желая продлить эту сладость, человек протянул эльфу гребень, который тот безропотно принялся и, подойдя ближе, стал медленно расчесывать ему волосы. — Вы бы приняли ванну, мой господин? — Если она будет горячей, — и король-чародей повернулся к эльфу, притянул его к себе и с силой провел ладонью по его спине. — Как прикажете, — поклонился он, а после его жеста сильно смутился и порозовел до кончиков ушей, чувствуя, как от прикосновения мага по спине прошла дрожь. — Ч-что вы делаете? — Наслаждаюсь. Ты теплый и просто фонишь энергией. Из тебя ее даже не надо выдавливать, она сама льется. Ты словно светишься, тем самым разгоняя холод, — и чародей плотно прижал к себе обнаженное тело эльфа, уткнувшись носом куда-то за ухо. — К тому же, кожа такая нежная. Человек обнимал и поглаживал своего эльфенка. Почему-то его хотелось называть именно так. И тот действительно был теплым, действительно убирал усталость после колдовства. Это было приятно. К тому же он послушно обнял его в ответ и прижался, положив голову на плечо. — Кажется, мне кто-то обещал ванну? — вспомнил человек, отрезвленный действием эльфа. — Боюсь, я плохой слуга. Мы, эльфы, ужасно забывчивые и ленивые. — Ничего, я буду напоминать. Пошли? Ты заставил меня колдовать куда больше, чем можно без последствий, и сейчас мне дико холодно. Я хочу горячую ванну и тебя рядом. Эльф набрал ему ванную, добавил в нее немного цветов лаванды и мяты, наполнил ее запахом цветов и благовоний и сам опустился рядом с магом. Тот медленно сошел в источающую запах и теплый пар воду. — О Эру. Какой, ты теплый, — маг притянул к себе эльфа. — А волосы просто бесподобны. Король положил эльфа на себя и начал перебирать ему светлые длинные пряди волос, а тот, повинуясь, лег ему на грудь, спокоенно вздохнул и решил больше не злить мага своим вздорным характером и держать рот на замке. Руки эльфа скользили по холодному телу мага, согревая его и помогая расслабиться. — Ты быстро учишься, — и король улыбнулся, наслаждаясь прикосновениями эльфа и спуская руку ему на живот. Тот покраснел, чувствуя прилив желания. — Не дразните меня, господин, а то я не сдержусь, а ведь, памятуя о вашей холодности, мне не с кем даже будет достичь удовлетворения... — А сам? Или эльфы таким не занимаются? — маг притянул эльфа к себе так, чтобы он лег ему на грудь, но руку с живота все же не убрал, хотя больше никаких движений ей не делал. — Никогда, никогда я не стану заниматься низменным самоудовлетворением! Я король! — он снова покраснел, но потом успокоился и прижался к магу. — Расскажи мне о твоей юности, господин. Как ты достиг такого могущества? — Рассказывать особо нечего. Я был третьим сыном и не должен был занять трон. Поэтому был ребенком больше для души, чем для чего бы то ни было еще. Это не значит, что мой отец не занимался со мной. Нет. Я был принцем, аристократом, завидным женихом и далее по списку. Просто поблажек у меня было больше. На удивление, сам я не рвался к власти: слишком большая ответственность, слишком мало свободы. Король живет народом, принимает необходимые решения, даже если они крайне неприятны. Поэтому меня вполне устраивало то, что я имел. Но время стояло неспокойное и во время очередного визита к соседям по политическим делам моих братьев убили. На них напали уже на обратной дороге орки. Их шаман одурил собак, на которых в основном и положилась тогда охрана. Отца, когда он узнал об этом, пробил удар и он умер. Я же тогда был на границе. Новость мне сообщили только через несколько дней. Домой я уже вернулся королем. Меня короновали поспешно, когда погребальные костры не успели остыть. Меня обуяла такая ярость! Почему они, эти мерзкие твари, могут то, что нам, людям, не доступно? Почему? И я решил исправить это. Я понял, что если смогу заполучить хоть крупицу этой силы, то смогу немного обезопасить своих людей. Мне удалось узнать, что в горах есть старец, человек, умеющий колдовать. И я направился к нему. Он был так стар, что я не понимал, как он может быть еще жив, и полностью слеп. Он сказал мне, что у всего есть цена. Колдовство будет тянуть из меня жизненную силу и это не пройдет бесследно; что он сам в свое время пожертвовал глазами ради этого. Я же тогда спросил, ослепну ли я, на что он ответил, что не знает. Каждый отдает что-то свое. И тогда я решился. Я учился у него долго. Несколько лет. Еле успевал совмещать обязанности короля и ученика чародея, практически не спал. Время пролетело быстро, а потом он сказал, что ему нечему меня больше учить, и если я захочу, я смогу развиваться дальше сам. Я уехал и стал практиковаться. Враги моего государства гибли, мои земли процветали, а я радовался, что ничего не отдал, хотя и каждый день закрывал глаза с мыслью, что с утра могу увидеть лишь темноту. Но потом, постепенно, я стал замечать, что ни девы, ни юноши меня не трогают. Я не желаю их. Не желаю вообще. Самоудовлетворение тоже ни к чему не приводило. Я даже рискнул попробовать с самой искусной восточной шлюхой, но она вернула мне деньги. Тогда я понял, что боятся ослепнуть больше не нужно, и мне было суждено иначе заплатить за магию. Ведь мне было немногим больше двадцати — это не тот возраст, когда мужчины жалуются на свою слабость. Так вот, с тех пор прошло немногим более десяти лет, я многому научился и не жалею о том, что начал изучать темные искусства. Хотя сейчас, глядя на тебя я и думаю, что... собственно, не столь важно. Я смогу удержать тебя подле себя. После долгой исповеди король-чародей вдруг совершенно беззаботно ухмыльнулся и несильно укусил эльфа за ухо. Эльф вздрогнул, несмело улыбаясь, а в целом выслушал своего нового господина с печалью и скорбью и вздохнул. — Ах, орки, эти мерзкие твари... Ты сильный человек, раз смог пережить такое. — Не все не так плохо, — рассмеялся король. — Единственный вопрос, который сейчас стоит — это мои наследники. Их нет и не будет. И совет уже это нервирует. — Тут он легко и аккуратно потянул эльфа, чтобы тот сел впереди, меж ног, и откинулся на ему на грудь. — И все-таки ты чудо. Обычно, что бы собрать столько энергии, надо устроить скандал в совете и насильно тянуть все, что плохо лежит. Ну или провести весь день на скотобойне. Эльф тут же представил себе мучения забиваемых десятками диких зверей и побледнел от ужаса. — Ты можешь пользоваться мной, когда пожелаешь, если это сохранит нервы твоим слугам или жизнь животным. — Ты думаешь, я приказываю только ради энергии забивать скот? — удивился чародей. — Какая глупость! Людям надо что-то есть. Или это не сказки о том, что эльфы не едят мясо? Эльф в очередной раз смутился и покраснел. — Нет, почему же... — Тогда что тебя так шокировало в том, что люди убивают скот ради еды? В городе полно людей и все они хотят есть. Животных забивается много. А совет... С них не убудет. Они с меня все соки пьют с наследником, так что я имею полное моральное право сосать энергию с них. — Мы, эльфы, такие легкомысленные и жалостливые... А насчет наследника... Как думаешь, у тебя совсем не выйдет его завести? — Думаю, совсем, — и с этими словами он дернул эльфа на себя так, чтобы он вжался ягодицами в безучастный пах. — Чувствуешь? Ничего не выйдет. И это при том, что ты очень красив и приятен. Эльф посмотрел на мага с печалью, продолжая гладить его, потом отодвинулся и лег рядом. — Придумал. Давай, я женюсь на нравящийся тебе девушке и сделаю тебе наследника, м? По-моему, отличный вариант. — Решил сбежать от меня? — чародей сжал естество эльфа в руке. — Не терпится заняться сексом? Человек и сам не понимал, почему так вспылил. Но то, что он почувствовал очень походило на... Ревность? — Вовсе нет, что вы. Просто предложил свой вариант, — и эльф испуганно пискнул, пытаясь высвободиться из стальной хватки мага. — Я не против наследника от тебя, но жениться ты не будешь. Прости, но я скорее кастрирую тебя, чем позволю ходить к кому-то в постель, — и король разжал пальцы и нежно погладил его причинное место, подавляя в себе вспышку гнева и стыдясь того, что причинил своему эльфенку боль. Эльф же тяжко вздохнул. Годы, десятки, сотни лет воздержания! Впрочем, как и всегда. Но угрозы мага стоило принять всерьез, и эльф испуганно выдавил: — П-прошу, отпустите... Я буду хранить вам верность. На самом деле, он уже успел так возбудиться, что готов был просить мага дразнить его снова и снова и сам прижался к его бедру. — Тебе так мало надо, — задумчиво протянул король. — Как ты веками так живёшь, чтобы ни разу не приласкать себя самому? — Он переложил на себя эльфа так, чтобы развести ему ноги. — Тихо, хороший, сейчас, — и он одной рукой обхватил член эльфа и в медленном темпе стал играть пальцами с его головкой, а пальцы другой опустил за мошонку, слегка нажимая и посылая волны сырой энергии в плотноватое образование, прощупываемое под кожей, — сейчас станет легче. Эльф застонал. Его стоны становились все выше по мере увеличения силы и амплитуды ласк, пока он не взвыл, выгнувшись в пояснице и не выплеснул в воду белесое семя. — Вот так хороший мой, вот так, — шептал король-чародей, плотнее придерживая тело эльфа, чтобы тот не нахлебался воды. Эльф последний раз протяжно простонал и без сил откинулся в его объятия. Если бы маг его не держал, он бы утонул непременно. По всему телу проходили волны горячего экстаза, и слабость не давала двинуть и пальцем. Наконец он пришел в себя, сожалея о так быстро кончившемся удовольствии. — О Творец... Ты и впрямь мастер. Он снова очаровательно смутился, но потом накрыл губы мага горячим благодарным поцелуем. — Ты бесподобен. Никто ранее не доставлял мне подобного удовольствия одним касанием... Похоже, мне и впрямь мало надо. Оба наконец выбрались из воды, и скоро маг начал готовиться ко сну, а эльф расстилал для него постель и принес ужин. Его ждало еще одно испытание: едва трапеза была готова и он хотел уйти, его догнали слова короля: — Если ты думаешь, что будешь спать отдельно — я тебя разочарую. И ужинать будем в спальне. Вместе. Эльф с поклоном принес поднос с вином и едой, поставил на столик у кресла и уютно устроился у ног мага. Он плеснул ему вина в бокал и отпил сам. Перспектива быть живой грелкой ещё недавно пугала и огорчала, но сейчас он не испытывал к господину одну безмерную благодарность. Чародей словно играл им и поддразнивал его: — Ты очень красив, когда кончаешь, ты знал об этом? А вино, к слову, выбрано отменное. Сам выбрал? — Зачем вы так смущаете меня, господин, — пробормотал эльф, краснея и отворачиваясь. Но скоро вино успокоило его, и он искренне надеялся воскресить однажды в своем господине плотское желание. Потом ужин был окончен, эльф убрал поднос с остатками еды и вернулся к постели, ныряя под одеяло рядом с магом. — Не хочу, чтобы хоть кто-то ещё видел тебя таким, — маг прижал эльфа к себе и уткнулся в его макушку. — И ты настолько хорош, настолько подходишь мне, что я не смогу тебя отпустить. Я не дам тебе спать хоть с кем-нибудь. Понимаешь? Я знаю, что это жестоко, но я без тебя не смогу, а ложиться спать, осознавая, что ты в соседних покоях предаешься разврату, я тоже не смогу. — После того удовольствия, что вы мне доставили, я и сам не помню помыслить о ком-то ещё, господин мой, — эльф поймал его руку и поцеловал ее. — Если не сможешь хранить верность сам, ты знаешь, что будет, — и чародей поцеловал полусонного эльфа в губы. — Нет, нет, умоляю. Я не посмотрю в сторону других юношей и девушек! — тот мысленно вздрогнул от ужаса, засыпая. — Тссс, не бойся. Все будет хорошо. В конечном итоге даже без них, — и тут король легко провел кончиком пальца по мошонке, как бы показывая будущий надрез, — ничего почти не изменится. Эльфы не люди. Ты останешься таким же красивым и стройным. Разве что станешь чуть быстрее уставать и пропадет страсть. Но все остальное останется. Любовь не зависит от того, хочешь ты или нет, поверь, владыка эльфов. Сказав это, король-чародей в последний раз нежно поцеловал эльфа за ухом. Все таки озвученная в запале угроза про кастрацию зацепилась в уме короля. Нет, он не собирался насильничать таким образом над эльфом. Тот был первым, кто вызывал в нем такие странные, но крайне приятные чувства. Этим эльфенком хотелось обладать единолично, никуда и никому не отдавать. Пусть это и было странно, но бороться с этим человек не хотел. Впервые за долгие годы холод отступил от него и он не чувствовал себя таким одиноким и разбитым. Все же крайне удачно он решил пригласить эльфа к себе, а тот крайне удачно решил поиграть на его нервах... Эльф же в этот миг медленно похолодел от ужаса, чувствуя, как сжимается то, до чего маг дотронулся, и попытался отодвинуться от его пальца. — Н-не пытайтесь убедить меня сделать это с собой. Я скорее предпочту вообще не смотреть по сторонам и ходить в парандже, чем... Нет, нет, пожалуйста! — И он побледнел и отодвинулся, вздрагивая от страха. Чародей поднялся, сел на постели и подвинулся к сжавшемуся в комочек эльфу. — Прости, пожалуйста, и не бойся меня. Я просто очень боюсь, что... Ты такой красивый, такой чувственный, такой страстный. Зачем тебе я, будь хоть я трижды самым могущественным человеком мира? Рядом со мной даже вонючий орк выигрывает, ведь он может дать тебе то, что я не смогу. К тому же, я понимаю, на что обрекаю тебя. Ты заводишься с полуоборота, а ничего полноценного я дать тебе не смогу. Ты будешь мучиться со мной. Но мои чувства эгоистичны настолько, что я никуда тебя не отпущу. Поэтому я и... Я не знаю, чего боюсь больше, того что ты изменишь, или того, что будешь метаться по постели, не в состоянии удовлетворить голод тела. Эльф уже в который раз за день выводил его на откровенность, заставлял раскрывать душу. И, что самое удивительное, чародей не чувствовал по этому поводу никаких неудобств. Однако сейчас было не время заниматься самокопанием, надо было успокоить и уложить спать эльфенка. Все же зря он решил так грубо попытаться высказать эльфенку о своих мыслях. Все же они знакомы меньше суток. Это было верхом абсурда! "Не иначе как я лишился рассудка", — подумал колдун. — И потом, я же утрачу часть тепла и чувствительности! Не делайте этого, господин! — и эльф зарыдал. — Я буду верным, смотрите, как быстро я к вам привык. Грубый орк не может дать мне главного: разумной и адекватной пары... Я постараюсь сдерживать порывы страсти. И потом, мы, эльфы, любим все возвышенное, а вы можете повествовать о столь многом. Король прижал к груди рыдающего эльфа и сам обронил одинокую слезу. От слез эльфенка у него внутри что-то сжалось и закололо. — Не плачь, прошу тебя, — произнес он, целуя все, до чего мог достать. — Не надо плакать. Даже если это и случится, то явно не сейчас. К тому же, я не буду насильно лишать тебя их. Я слишком полюбил тебя, владыка эльфов, чтобы так поступать с тобой. Я подожду и, может быть, однажды ты согласишься. А тепло и чувственность останется при тебе, я в этом уверен, мой хороший. А теперь, — и король погладил все ещё вздрагивающего эльфа по спине, — давай ложиться. Завтра мы отправимся в мою столицу. Эльф наконец утих, справившись со слезами и устав рыдать. Он прижался к магу, неосознанно одаривая того теплом, и крепко уснул. — Спи, мое солнце, спи и не думай о плохом, — король устроился рядом с эльфом и также провалился в сон, успев подумать, однако, что слова любви, сказанные им эльфу не вызывают в нем отторжения. Неужели он действительно влюбился? Утром человек проснулся первым. Приподнялся на локте, умиленно глядя, как солнечные блики играют на идеальном гладком и нежном лице и в волосах. Эльф был само совершенство. Человек аккуратно провел пальцами по щеке эльфа, от чего тот завозился и тихо простонал. Окинув взглядом эльфа целиком, человек обречённо вздохнул, увидев бугор у того в паху, виднеющийся через простынь. — Ты такой страстный, мое чудо, куда мне до тебя. По щеке скатилась одинокая слеза, но быстро взяв себя в руки, он обхватил ладонью член эльфа и принялся его ласкать, постепенно ускоряясь. Эльф не хотел очнуться от такого прекрасного сна, тем более, что ему снился его великий маг, который внезапно обрёл с ним и желание, и страсть, и разделил царство. Он тихо простонал и выплеснулся ему на ладонь и себе на живот и продолжал бы спать снова, но прикосновения заставили его приоткрыть глаза, а затем и проснуться окончательно. Его немало расстроило выплеснувшееся семя и то, что он вновь не сдержался, сам того не осознавая. Он обернулся к чародею: — Возможно, у тебя, как у мага и целителя, найдётся какой нибудь целебный отвар, чтобы я, хм, — его уши снова порозовели от смущения, — не испытывал желания так часто? В действительности эльф очень опасался, что король предложит вчерашнее средство, поэтому поскорее прибрал постель и умчался делать ему завтрак. Что до мага, то он улыбнулся: эльф во сне был великолепен, а его последний вопрос вообще задел некие струны в душе, о которых маг и не знал. Человек, проводя взглядом эльфа, откинулся на подушки. — Средство-то есть, только после него ты весь будешь холодный, как ледышка... Колдун понимал, чего так боится эльф. Ведь даже если бы он предложил зелье, после которого тот не возжелал бы никого и никогда, эльф отреагировал бы спокойнее. По крайней мере, так считал человек. Ведь тогда все бы осталось на месте. Его же предложение отрезать часть себя, пусть и не слишком важную, было крайне шокирующим. Колдун понимал, что к этому вопросу они будут возвращаться, и не раз, но он четко решил для себя, что насильно ничего делать не будет. Его солнце такого не простит никогда, а маг не мог этого допустить. Эльф с поклоном подал поднос с легким завтраком и свежими напитками. Желание понемногу прошло, и он спокойно сел подле мага, одаривая его теплом и энергией. Он решил увести тему от опасной подальше в сторону, поскольку чувствовал мысли мага: — Кстати говоря, как мой народ? Ты ведь оставил им их лес? Знаю, иногда они несносные и выбираются поохотиться в степь, но я обязан беречь их от орков. Становиться ледышкой ему не хотелось, так что он зелья он решил отказаться: в постоянной смене чувств и гамме эмоций была его жизнь, к которой он привык. Да и смотреть на кого-то кроме мага, ему пока не хотелось. — Конечно, оставлю, — пообещал король. — Твой народ будет жить так, как привык, по крайней мере, пока. Нет, не подумай, просто я не могу ничего предсказывать на века вперёд, но именно сейчас волноваться не о чем. И не бойся того, о чем мы разговаривали вчера. Я вижу, что ты все ещё переживаешь. Но я даю тебе слово, насильно я не сделаю с тобой такого. Мне слишком дорого твое расположение, солнце, — и чародей улыбнулся, заправив длинную прядь волос ему за острое ухо. — Но я же себя знаю, о великий маг. Я ветреный, слабохарактерный и легко поддаюсь чужому влиянию. А это значит, что ты однажды непременно меня уговоришь сделать это с собой, — эльф изобразил на лице истинную трагедию и от нервозности принялся надкусывать ноготь на пальце, но скоро отвлекся и унесся мыслями в туманные дали, воображая себе будущее. Строго говоря, испытывать немного меньше желания звучало заманчиво, и, кажется, никакой катастрофы в том, чтобы позволить магу отсечь часть себя, не было... Он понял, что забирается мыслями в слишком далекие и опасные предположения. Неужели маг прав, и эта часть тела причиняет ему одни неудобства? — Иди сюда, — чародей позвал эльфа к себе, сажая на себя на колени, и улыбнулся, взяв в свои руки тонкие ладони эльфа. — Я не хочу, чтобы ты решал что-то прямо сейчас. Если ты потом передумаешь, то будет поздно. А твою ненависть к себе я не перенесу. Сказав так, он поцеловал эльфа в кончик носа. Эльф в ответ прикрыл темными ресницами свои сапфировые глаза и обнял мага. — Ты столь мудр и милостив, что я кажусь себе неразумным дитя, хоть и старше на тысячи лет. Как бы и мне обрести твою рассудительность? Однако я не хочу быть только твоим павлином. Ты ведь позволишь мне дальше править моими эльфами? Поизучать, что ли, твои манускрипты, вдруг они прибавят мне мудрости... — Разве вашему народу нужны другие правители? — чародей усмехнулся, — но в любом случае, я не запрещаю тебе править. Что же до манускриптов, то если ты так желаешь, то так уж и быть, я позволю тебе подышать многовековой пылью библиотеки, но сильно сомневаюсь, что в них ты найдешь хоть что-то достойное внимания. Скоро эльф сидел в вековой пыли, иногда очаровательно чихая, но, по-видимому, магия людей для эльфов не подходила, и он, вычерчивая магический круг, вместо дождя вызвал только стаю птиц и сильнейший ветер. Кое-как отбившись от назойливых ворон, он отправился в сад при дворце и, медленно выпевая слова заклинаний, принялся выращивать там цветы и травы и украшать его. Скоро сад не походил на ту скучную, ровно выстриженную квадратами шахматную доску, которой он был до этого, и эльф удовлетворенно обводил пышные заросли ярких цветов взглядом и утомленно сел на скамью. Определенно, тут не помешал бы грот с водой или хоть маленькое озерцо, но дворец был в горах, и устроить его оказалось сложно. Под вечер он так утомился, что уснул прямо там, на мягком травяном ковре. К вечеру король-чародей обыскался эльфа. Тот пропал. Вряд ли бы он сбежал... Могли ли с ним что-то сделать слуги? Вряд ли, они все до единого боялись мага до дрожи, но вдруг проклятый совет все же решил, что эльф может быть угрозой для женитьбы их короля. От нервозности Маг плохо сдерживал свою магию, от чего стекла и керамика во дворце звенела, грозясь лопнуть. Уже почти отчаявшись, король вышел во двор и обомлел. Сад, красивый пышный сад цвел там, где раньше был ровный газон. И там же находился его эльф, лежащий около розовых кустов на траве. Эльф был так красив и спокоен, что будить его было бы сущим преступлением. Поэтому маг аккуратно поднял его на руки и отнес в спальню, где с удобствами разместил эльфа на кровати, а сам засел за бумаги. Приоткрыв глаза, эльф ощутил гнев короля-мага и хотел бы даже поспать подольше, но сонливость прошла. — Я напугал тебя? Прости, мне стоило оставить тебе записку, — конечно, это была ложь, ведь в действительности эльф умел писать только на своем языке, а всеобщий знал плохо. — Зато посмотри, как я украсил твои владения! Может быть, весь твой город превратим в сад? Тогда мои подданные могли бы жить и охотиться прямо тут. — Эльф конечно вполне понимал наглость своего предложения и сам над ним рассмеялся. — Напугал, — ответил чародей. — Но злюсь я не на тебя. А устраивать охотничьи угодья во внутреннем саду не слишком разумно, мой дорогой. Слишком мало места. К тому же, в основном на моем столе мясо животных, что специально разводят на убой. Дичь — это то, что я поймал во время охоты, что случается не так часто. — Но... Разводить животных только для того, чтобы съесть — это же так... — Он прижал руки к груди и на глазах у него выступили слезы. Эльф вздохнул, но долго огорчаться было не в его характере. Он поднялся и подошел к магу, заглянув ему через плечо. — Что это за бумаги? Торговый договор с востоком? — Да. У них есть специи и пряности, роскошные ткани и много чего ещё. Мы же можем предложить коней и бумагу. Это выгодно. К тому же, у них прекрасные фрукты, которые поставляются прямо к королевскому столу. Воспоминания о давней войне с востоком вовсе не добавляли эльфу оптимизма, но он вспомнил совет о том, чтобы казаться красивым и держать рот на замке. Правда, надолго его не хватило. — Ты ведь отпустишь меня поохотиться в лесах за городом, о мудрый правитель? — вкрадчиво произнес он, делая большие жалобные глаза. — Только вместе со мной. Одного не пущу, прости, солнышко. И знаешь, смотри, что у меня есть, — король улыбнулся и опустил руку под стол, доставая странный большой и темно-красный фрукт с плотной кожурой, — это гранат. Попробуй, должно понравиться. Эльф осторожно надрезал кожуру ножичком, и оттуда посыпались темно-красные красивые зерна, которые он долго рассматривал на свет. — Красивые. Как самоцветы в твоей сокровищнице. Так когда мы сможем отправиться на охоту? — снова мило поинтересовался он. — Конечно, я не дикий зверь, которого надо выгуливать на поводке, но ты прав, у тебя восток под боком, такую красоту, как я, легко могут стянуть ради восточного гарема... — Они не нарушают наших границ. Разве что орки могут похитить людей ради рабства. Но с людьми востока у нас договор: они перехватывают караваны и возвращают наших граждан назад. Да, не всех. Часть рабов идёт не через официальные рынки и таких не депортируют. Но это уже хоть что-то. К тому же, за тебя они пустыню перевернут, иначе я им устрою счастливую жизнь. Можешь не волноваться. А про охоту... Давай завтра? Выезжать надо с утра, а рассвет уже скоро. И я ещё не ложился. — Как скажешь, свет очей моих, — и эльф расправил ему постель и помог снять одежду. — Устроить тебе расслабляющий массаж? Похоже, сегодня тебя сильно утомили. — Не откажусь. Мне нравятся твои прикосновения. Это очень приятно, — и чародей лег на перину, положив руки под голову. — Сделай мне приятно, эльф. Твои руки словно шелк. И мягкие плавные прикосновения расслабляли его, пока эльф сидел рядом и поглаживал его плечи и грудь. Эльф помог магу устроиться поудобнее и медленно напевал тихую песню, в то время как его ладони разминали магу плечи, двигались вдоль позвоночника, расслабляя спину и отдавая своё тепло. Скоро тело наполнила приятная расслабленность и сладкая ноющая боль от усталости, что покидала его. Иногда руки эльфа, не теряющего надежды воскресить в нем пламя, провоцировали, спускаясь ниже поясницы на бедра и в область паха, но он оставался равнодушен, веля эльфу продолжать. Эльф использовал немного ароматного масла, и скоро комната наполнилась запахом благовоний и цветов. Он склонялся над королем, и его шелковые волосы с цветками, которые переплетались с ними, щекотали лицо. Он казался погруженным в действо, даже слегка приоткрыл рот, делясь своим теплом. Король и сам не заметил, как задремал. Все, на что ему хватило сил, так это потянуть эльфа на себя, прижимая к себе и накрывая обоих одеялом. — Спи, мой хороший, спи, — прошептал и провалился в сон. Эльф еще недолго полюбовался на своего господина, расчесал ему волосы, укрыл одеялом, сам выглянул в цветущий ночной сад, вдохнул его аромат, посмотрел на луну — как бы хотелось ему сейчас на охоту или погулять! Но он слишком опасался орков или гнева своего господина, а потому послушно скользнул к нему и уютно устроился рядом, тоже скоро засыпая.***
— Солнышко, просыпайся, — маг нежно гладил эльфа по лицу кончиками пальцев. — Уже день перевалил за половину. Эльфенок, открой глазки. — Я не эльфенок, мне семь тысяч лет. И "эльфенок" напоминает мне о тех временах, когда отец драл меня ремнем за сломанный лук или потерянные стрелы, — проворчал эльф. Он был огорчен, что упустил рассвет, но рядом с магом он выматывался быстрее, делясь с ним силами. Кроме того, ему приснился страшный сон: как будто его все же украли люди с востока, и он служит в гареме падишаха, где ему отсекли все ценное, чем делают других эльфят, под корень. Он даже первым делом спросонья потянул руку туда, но, к счастью, все было на месте. Затем он очнулся, солнечный свет придал ему бодрости и сил, и обнял своего мага. — Какое счастье, что у меня столь мудрый повелитель. Чего мой господин желает на завтрак? — С чего такая реакция, солнце? Тебе что-то приснилось? — чародей почувствовал его сумрачное настроение. — Ужасные вещи. Как будто меня... Как будто мне... Нет, я не могу, это слишком страшно! И потом, я боюсь подать тебе идею. Но все же он справился со страхом, вздохнул поглубже и начал: — Мне снилось, будто бы мной завладел восточный правитель, но не такой могущественный и разумный, как ты, и пожелал сделать из меня евнуха при своем дворе. И принуждал меня отдаваться ему, а потом он... он... — и эльф пальцем показал, как он отрезал ему все. — Это слишком отвратительно! И потом, невозможность помочиться! Мне казалось, будто я наяву чувствую эту постоянную разбитость. Счастье, что ты у меня не такой и дашь мне выбор. Отступая здесь, заметим, что еще счастье было в том, что во дворце не было соблазнительных слуг, одни бородатые эдайн и гномы, к которым он не питал ни малейшей склонности. Маг и тот восхищал его больше умом, чем внешностью. — Боже, какой кошмар у тебя в голове. К тому же, когда я предлагал, я не имел ввиду отсечь все под корень. Это же покалечит тебя! Я лишь хотел, чтобы было меньше страсти, а не чтобы ты не мог нормально сходить в туалет и даже сидеть. Смотри, только ничего не бойся, хорошо?— Заглянув с надеждой в глаза эльфу и получив немое согласие, король подпихнул ему под спину подушки, чтобы тот с комфортом сидел. После он медленно развел колени эльфа, открывая для глаз покрытый лишь еле заметным пушком пах. — Я предлагал тебе вот это: — и он приподнял член эльфу. — Вот здесь, — он провел ногтем две полосочки на двух половинках мошонки, — будут разрезы. Яички аккуратно извлекут и перевяжут, чтобы не пошла кровь. После чего перережут канатики. Останется пустая сумка, которую зашьют и обработают. После этого нельзя будет сидеть какое-то время, пока не снимут швы. Кожа, — он аккуратно перекатил меж пальцами яички, — подтянется со временем и будет выглядеть, как у только рождённого мальчика. Болеть ничего не будет, как и мешать впоследствии. Все остальное останется при тебе. А отсечь все под корень — варварство! Эльф замер, как мышка, но как только маг кончил объяснять подробности операции, вывернулся от него со все поспешностью и лег на живот. Он даже отодвинулся чуть подальше от него в этом животном страхе. Но в действительности сказанное королем полностью перевернуло его представления об операции: он-то вовсе не был сведущ в этом и воображал себе, как будет хлестать кровь. Он полежал некоторое время, успокаивая бьющееся сердце и с неохотой признал: — Что ж... Если так... Пожалуй, лишиться их и в самом деле не так уж страшно. Может быть, однажды я и буду готов... — Боже, ты представлял себе, что тебя там перетянут бечёвкой, отрежут все, что можно, и припалят калёным железом? — Маг ужаснулся: теперь он понимал, почему эльф так шарахался от него, стоило ему намекнуть о том, что кастрация была бы неплохим вариантом. — Сокровище, прости меня. Я должен был сразу рассказать все, а не... Я не мог и вообразить, что ты нарисовал себе такое! И маг наклонился и начал гладить напряжённую спину эльфа, периодически целуя ему лопатки.