Все для тебя

Король смотрел на осоловевшего супруга и силился подавить в себе сомнения. Правильно ли он сейчас поступает? Не проклянет ли потом его эльф? Вечность — это очень долго, а уж вечность на двоих... В себе король был уверен: полюбив однажды, он уже не разлюбит. А вот эльф... Тот никогда не говорил прямо о своей любви. Может, у эльфов и было так принято, но... Маг и сам не заметил, как по его лицу потекли крупные соленые капли, его сердце разрывалось от боли, но отступать было некуда. Поэтому человек лишь вымученно кивнул лекарю, давая разрешение начинать, а сам уткнулся носом в волосы эльфа, даже не пытаясь сдерживать слезы. Вскоре все было окончено. Лекарь завернул в тряпицу два белесых округлых яичка, измазанных тонкой пленкой крови, и кинул в горящий камин. А человек опустил взгляд к открытой промежности эльфа. Привязанный бинтом к животу член позволял беспрепятственно видеть мошонку. Сейчас она походила на сморщенную кожицу, на которой было два шва с торчащими нитками. Лекарь делал каждый стежок отдельно, что было нормально. Оставалось только обработать рану и наложить повязку. После чего мужчина аккуратно взял мужа на руки, чтобы не тревожить его рану, и понес в спальню, с ярым намерением сделать его жизнь сказкой, чтобы тот никогда не пожалел о том, что только что произошло. Эльф помнил операцию смутно: она даже не показалась ему особенно болезненной, хотя неприятные моменты были — но лезвие ножа касалось его кожи легко и рассекло ее быстро, поскольку лекарь знал свое дело. Он ощутил неприятное тянущее ощущение в паху и потерял сознание ненадолго, а когда очнулся, то был все ещё слаб. Он как бы на заднем плане замечал все, и видел, как лекарь отложил нож и взялся за нитки. Уколы иглы были болезненны, и он отодвинулся бы, если бы мог двинуться. Но ровные и аккуратные швы были необходимы, если он хотел потом спокойно сидеть, ездить и ходить, и он сдержал стон. Его король был рядом, отчего-то омывая его слезами; сам же эльф по окончании операции ощутил одно лишь облегчение и сразу уснул с намерением проспать как можно больше. Когда он открыл глаза, день почти прошел. Король крепко спал подле него от усталости. Он невесомо поцеловал его, попробовал приподняться, но слабость все ещё окутывала его, и он решил лежать дальше. Рука украдкой коснулась промежности — ощущение пустоты пока не возникло: кожа мошонки ещё не подтянулась и, напротив, немного распухла после повреждений, так что он мог представить себе, что вовсе не позволил себя кастрировать, а был ранен в бою. Голова была тяжёлой, все сливалось в серую пелену, очень хотелось спать, и он снова прикрыл глаза, продолжая ощупывать детородный орган: он был на месте, его не отсекли, но он был прижат к животу повязкой. В этот момент проснулся его любимый государь и мягко отстранил его руку говоря, что первое время повязок лучше не касаться — можно занести заразу. Зато ему принесли на подносе восточных сладостей и фруктов, и маг кормил его с рук. Эльф съел совсем немного: все же боль в мошонке ощутимо давала о себе знать и была бы мучительной, если бы не мак, который ещё действовал, вызывая сон. — Не пробуй садиться, мой хороший. Тебе сейчас можно либо лежать, либо стоять. Вечером я сниму бинты и обработаю рану. Новые накладывать не буду. Так будет лучше заживать. Но трогать руками там не надо и постарайся не слишком сводить ноги. Да, пока тебе будет больно это делать, но уже к утру она утихнет. А вот риск занести туда грязь все ещё будет, — заботливо произнес маг, поглаживая ногу эльфа. — Да, совсем забыл спросить. Ты не хочешь в туалет? Эльф слабо кивнул сквозь сон: помочиться хотелось. Ему поднесли посудину наподобие лежачего кувшина с горлышком, куда он справил малую нужду, и уснул. Следующее утро и впрямь принесло ему немного больше бодрости, хотя подниматься так и не хотелось. Только спать и есть. Он, конечно, кроме фруктов и воды не отказался бы от вина, но король объявил, что оно пока тоже может причинить вред. Эльфа тянуло тщательно все потрогать, бинты пропитались сукровицей и начинали мешать, но он терпел: похоже, его характер и правда стал чуть лучше, иначе он уже давно начал бы изводить возлюбленного и слуг капризами. А сейчас эльф просто был безмерно благодарен за заботу и тщательный уход. Он с трудом дождался вечера и мгновения, когда ему позволено было взглянуть на швы. Они выглядели неприглядно и, говоря честно, ему не верилось, что отвисшая мошонка сможет стать незаметной. Он с выступившими в глазах слезами уцепился за руку короля. — Они же стянутся, скажи мне? Это правда? Швы станут незаметны, когда заживут? — Швы снимут спустя седмицу. Они нужны, чтобы кожа правильно срослась и не было грубых рубцов. А потом кожа стянется. Дай ей месяц и мошонка будет лишь небольшим кожным валом за твоим членом. И тогда те, кто не сведущ в строении тела эльфов, даже и не поймут, что у тебя чего-то не хватает, решат, что так было всегда, — и маг поцеловал эльфа в губы, после чего легко мазнул губами по лбу. Эльф кивнул и позволил ему делать с собой что угодно. Откровенно говоря, ему и на третий день совсем не хотелось подниматься, так что королю пришлось почти силой вытащить его на прогулку в парк. Они обнимались, и король ощутил, как сияние тепла от эльфа не угасло, но стало светить ровным светом без всплесков энергии. — Ты мое солнце, мой свет. Я уже никогда не смогу жить без тебя. Мы будем править вместе и, когда наш сын вырастет, мы оставим трон ему, а сами... Как ты смотришь на то, что вернуться в твой лес и жить остаток вечности там? Эльф благодарно поцеловал его руки и принял это предложение с затаенным удовлетворением. Он обнял короля, делясь теплом. — Вернёмся в замок. Голова кружится, я хочу лечь. Наверное, это от счастья. Скажи, мне все ещё нельзя пить? Они вернулись, и король устроил его на постели, присев рядом. Эльф спросил: — Мне все ещё нельзя сидеть? Так странно... Тяжести в паху нет, и пустоты тоже. Только лёгкость и спокойствие. Даже боль почти прошла. Скоро снимут швы? Не могу дождаться и осмотреть себя в зеркале вновь... — Скоро, мой хороший, совсем скоро, — успокоил его король, протягивая эльфу стакан воды, — а пить можешь сколько пожелаешь. Только ходи осторожно в туалет, моча не должна попадать на рану, иначе будет больно. А со швами потерпи ещё пару дней. Если снять их слишком рано, могут остаться рубцы. Пока нельзя было дотрагиваться до себя там слишком активно, эльф лениво ласкал свои соски и положил ладонь короля себе на грудь тоже: теперь ему и впрямь потребовалось чуть дольше времени, чтобы они стали острыми, по причине недавно перенесенной боли, но чувствительности определенно не утратили. Король приласкал его кожу и долго целовал, но сильно возбуждаться его эльфу теперь не стоило: излишний прилив крови к паху мог вызвать кровотечение, и швы заживали бы дольше. Он отвлек его сладостями и фруктами вновь. Периодически вставая помочиться, эльф все же оглядывал член и спрятавшуюся под крайней плотью головку: смазки и впрямь стало меньше, зато приступы эрекции по утрам более не беспокоили. Через несколько дней король снова отвёл своего мужа к лекарю. Упросив старика дать эльфу сделать глоток опия, маг разрешил начать срезать нити. Как и во время операции король сел около головы эльфа, держа его за руку и перебирая волосы, однако сейчас он чувствовал себя куда лучше и увереннее. Лекарь справился быстро, отпустив супругов. Уже в коридоре король наклонился и поцеловал эльфа, после чего погладил того по щеке и сказал: — Теперь ты можешь недолго сидеть. С туалетом все ещё надо быть осторожнее и верховые прогулки проделывать рановато — тебе ещё долго будет от них больно, но в остальном... И ты можешь получше рассмотреть себя, моя любовь. Оказавшись наедине с ним в покоях, эльф попросил поднести себе зеркало и раздвинул бедра шире, подняв член и осматривая себя придирчиво и с волнением. Опустевшая мошонка уже начала подтягиваться, швы смутно розовели, узкие и аккуратные, и обещали совсем исчезнуть. Он поднялся, смотря снова: теперь ляжкам ничего не мешало сомкнуться и это ощущение тоже было необычным. Он вставал перед зеркалом то в одну позу, то в другую, всё-таки неосознанно любуясь собой. Потом осторожно нажал двумя пальцами на местечко за пустым кожаным мешочком, отыскивая простату: она ещё не исчезла, хотя прикосновение к ней было отныне более болезненным, чем приятным. — Что-то не так, солнце? — взволнованно произнес маг, подходя и обнимая эльфа со спины. — Нет, что ты. Просто привыкаю к новому телу и его особенностям, — улыбнулся эльф. Он понял, как часто раньше его терзали желания плоти, поскольку теперь без приливов возбуждения собственный член казался ему раза в полтора меньше, но и это его не огорчало. — Я рад, что все хорошо, мое чудо, — король-чародей взял эльфа на руки и покружил по спальне. — Ты такой необыкновенный. Колдун положил эльфа животом на постель, принявшись разминать ему спину, пуская через руки в тело эльфа волны магии. Это было бесполезно, ведь сила тут же уходила от эльфа обратно, ибо была лишней, но приятные ощущения дарила, чего собственно маг и добивался. — Ты расслабься, любовь моя. Все будет хорошо. Скоро эльф умиротворенно уснул и обнял во сне своего короля, отдавая тихое тепло. Может быть, и придет миг, когда он пожалеет о случившемся, но явно нескоро. Сны ему снились самые сладкие. Король не мог отвести от него глаз. — Спи, мое солнышко. Я буду рядом и ты никогда не пожалеешь ни о чем, — маг обнял мужа и уснул рядом с ним. Завтра будет новый день. Они обязательно прогуляются по городу. А через день смогут выехать в лес. Долго сидеть в седле его эльфу будет ещё тяжело, но за час швы не разойдутся и все будет отлично. А там скоро родится юный принц и король надеялся, что если у его любимого и остались какие-то сомнения, то когда он возьмёт на руки младенца они развеются. Тем более, что король решил, что имя ребенку будет выбирать эльф.

***

Эльф прогуливался по городу в сопровождении короля, ловя на себе восхищенные взгляды и внутренне успокаиваясь. Похоже, никто не знал об их тайне, и эдайн называли его прекраснейшим из творений. Но все же гулять в парке среди выращенных им зарослей цветов эльфу нравилось больше. А через день они отправились в лес, где он мог слиться душой с природой и искренне не понимал, почему им вообще надо отсюда уходить. Его любимого государя ждали дела, и так несколько гонцов направились к нему в их шатёр. Эльф предпочитал спать в кронах пышных деревьев, хотя король и увещевал его немного поберечь себя и не делать таких рискованных трюков. Но это давалось ему почти так же легко как раньше и рана уже практически ничем не напоминала о себе. Он выслушивался в шорох листьев, следил за белками и летучими мышами, и отказывался вернуться обратно во дворец. Немного примирило его с необходимостью жить в городском дворце рождение принца через несколько месяцев. Новорождённого назвали Эльдарион, "сын эльфа", и эльф-отец готов был не спускать его с рук, так что няньки почти не требовались. Он был больше похож на человека, но глаза у него были такие же небесно-сапфировые как и у эльфа, а взор такой же острый, хотя он был темноволос как государь. Эльф возился с ним, менял ему пелёнки, подкидывал его до потолка, когда тот немного подрос и души в нем не чаял. Ребёнок совершенно отвлёк его от возможных сожалений, тем более что к вечеру эльф утомлялся так, что засыпал без сил. Король смотрел с умилением на свою семью. Теперь в его жизни появился ещё один человек, ради которого тот был готов на все. Хотя маг видел, что эльфа начинают тяготить стены дворца, но очень надеялся, что сын успеет дорасти до возраста, когда сможет занять престол, раньше, чем его солнце устанет окончательно от белого камня. — Солнышко, — король поцеловал мужа, беря сына на руки, — помнишь, я обещал тебе месяц в твоём лесу? Так вот, я все ещё хочу отправиться туда с тобой и нашим ребенком. Король не знал, насколько обрадовал этим уставшего эльфа. Ребёнок как раз дорос до того возраста, когда его можно было отлучить от материнской груди и мог перенести это путешествие. В означенный час король и эльф с юным наследником на руках покинули стены дворца и отправились в лес. Конечно, долгая тряская дорога и скачка вызвали в конце концов жжение в его промежности, но чародей тщательно смазал их, чтобы швы не разошлись. Эльф всячески возился с их наследником, готовил ему отвар из травок, еду и рассказывал ему про лес, птиц и зверей. Король смотрел на такого счастливого эльфа, возящегося с ребенком. Ради такого зрелища можно выбираться в родные края эльфа и чаще. Эльф в родной среде чувствовал себя куда лучше, чем в дворцовых стенах. Ребенок, вымотанный длительностью переезда, быстро заснул. — Наш сын спит, солнце, — маг целовал эльфа, утягивая того следом за собой на шкуры на полу. Эльф бережно уложил спать их дитя и последовал за ним, ложась сверху и обдавая его своим тёплым излучающим сиянием. Он поцеловал его, запустив пальцы в его волосы, а затем принялся расслаблять его долгим массажем. — Ты так хорош, сокровище мое... мне даже кажется, что я чувствую при виде тебя некоторое волнение, как и раньше. — И правда, кровь приливала к его паху, хотя и не так активно, как раньше. Он оседлал его и с удовлетворением об него потерся. — Может, воспользуемся моментом, пока моя мужская железа не умерла окончательно? — Конечно, — чародей поцеловал эльфа и по щелчку пальцев у него в руке оказался флакон с зеленоватой мутной жидкостью. — И я подумал, что ты захочешь, — он улыбнулся. — Если хочешь, то можешь выпить сейчас или мы можем попробовать пока без этого. — Давай без него, не хочу привыкать к зелью сразу, и потом, удовольствие хочется растянуть подольше, — и эльф медленно освободил его от одежды, оседлав короля сверху, а потом одарил долгим глубоким поцелуем. Он положил ладони руки короля себе на талию, потом спустил их ниже, раздвигая бёдра и направляя к своим самым чувствительным точкам. — Эльфенок, если вдруг тебе будет больно или неприятно, то сразу говори. Вообще, если вдруг что сразу говори, — прошептал человек, укладывая мужа на спину на шкуры и разводя ему ноги. Он целовал эльфа в губы, в шею, спускался цепочкой поцелуев вниз, лаская соски и заходя языком в пупок. Эльф был таким нежным и чувственным, с охотой отзываясь на ласки. Его член стал больше, однако он был все равно достаточно мягкий и лежал на бедре, лишь слегка приподнимаясь. Однако в нынешнем состоянии эльфа уже это было очень сильно. Человек взял в рот мягкий член эльфа. Сильно засасывать его было нельзя: эльфу это не понравится, будет неприятным. Поэтому человек стал лишь аккуратно ласкать головку языком, облизывая периодически ствол. В его сжавшийся анус мужчина ввел один смазанный палец, — больше его муж просто не примет более без ощущения распирания в кишке, которое уже невозможно будет заглушить ласками, — и начал аккуратно массировать заметно уменьшившуюся простату. Его муж глубоко дышал, закрыв глаза, отдаваясь своему королю. Через некоторое время эльф с шумом вдохнул, его анус легонько сжался вокруг пальца, а на язык попали немного прозрачной терпкой жидкости, что теперь была у эльфа вместо спермы. Маг, проглотив и напоследок облизав член мужа, отстранился и сел, перед этим поцеловав эльфа прямо над лобком. Что до эльфа, то он лежал, прикрыв глаза и полностью отдаваясь во власть чувственного восприятия. — Мне безумно приятно, — хрипло прошептал он, облизав губы. Он раздвинул бедра пошире, стараясь сильнее расслабиться и раскрыть инстинктивно сжимающийся сфинктер. Возбуждение было слабее, но теперь он полностью контролировал его. — Не бойся. Мне не больно. Если ему и было неприятно, то он был предупрежден тем, как бережно его партнер до этого объяснил все последствия кастрации, и не ощутил такого сильного разочарования. Новые ощущения не походили на тот горячечный пожар, который охватывал его раньше, когда ему приходилось сдерживаться, чтобы не выплеснуть семя раньше времени. Теперь он никак не мог этого достичь, и его возлюбленному пришлось немало потрудиться над ним. Теперь удовлетворение приходило размеренно, и ему было даже немного неудобно, что он заставляет короля стараться так долго. Он уже начал опасаться, что совершенно потерял способность кончить, но горячий спазм заставил все внутри, как раньше, скрутиться тугим узлом, он почувствовал, как неконтролируемо сжимается его анус, ощутил, как расслабился напряженный пенис и понял, что кончил. — Как ты, мой хороший? — прошептал король, ложась рядом, обнимая своего эльфенка. — Хорошо, хотя немного устал, — признался он. — Раньше такого не было. Как будто... немного жжёт там, внизу. — Где именно? — заволновался король. — Тут, внизу, — и он указал на место за поджавшейся мошонкой. — Почти прошло. Не тревожься, мой государь. — Как я могу не тревожиться, любовь моя? — прошептал маг, опуская свои пальцы на указанное эльфом место посылая в его тело волны тепла. — Так легче или наоборот? Король очень боялся за свое сокровище. Он был готов на все, чтобы его муж не испытывал и грамма дискомфорта. — Уже не больно, — сказал эльф, ощущая, как магия снимает раздражение и напряжение. — Прошло... Ты такой заботливый, — улыбнулся эльф. — Ради этого стоило пережить ту операцию. — Дело не в ней, а тебе, мое солнышко, — чародей поцеловал эльфа и потерся об него щекой. — Ты и Эльдарион — моя семья. И я сделаю все, что возможно и нет, ради вас, чтобы вам было хорошо. Потому, если вдруг, хоть что нибудь будет тебя беспокоить — сразу говори, любовь моя. Хорошо? — Обязательно. Сейчас меня беспокоит только то, что я после операции не дарю тебе столько тепла, сколько мог раньше... Но я надеюсь, тебе хватает. — Эльф счастливо улыбнулся. — Ты иногда даже слишком заботлив. Избалуешь меня. — Даже если бы ты вообще перестал мне его давать, то я бы никуда от тебя не делся. Я люблю тебя целиком, а не только твое тепло. А избаловать... Пожалуй, это я переживу. Эльф довольно рассмеялся и они оба уснули. Он и правда стал теперь дольше спать, сложно сказать, из-за операции или потому что его выматывал юный наследник. Но своего полуэльфа он любил без памяти иногда даже в ущерб вниманию короля, которому он предоставил охотиться. В холодные ночи они спали в шатре, в теплые — в эльфийском жилище на дереве, и эльфу хотелось бы, чтобы это время не прекращалось. Хотя их навещали другие эльфы, эльф не смотрел на них. Он признался своему королю: — Счастье, что теперь я не могу изменить тебе. Разве что кто-то возьмёт меня силой. — Я за одну такую мысль казню любого, мое солнце, — шептал король, обнимая своего эльфа. Тот обвил его за пояс руками и вздохнул. Ребенок снова спал, и у него выдался миг передышки. — Иди сюда. Хочу подарить тебе немного удовольствия. Но теперь я даже рад, что ты неспособен испытать влечение. А то ты бы давно потерял меня. Эльф медленно раздел его и обнял со спины, делясь своим слабым сиянием, ведь сейчас у него много сил отнимал ребенок. Он плавно гладил своего любимого короля, любуясь широкими плечами, мускулистой грудью и даже волосы на теле, которые раньше казались ему у людей отвратительными, стали для него выглядеть притягательными. Его плавные жесты расслабляли напряжённые мышцы. — Хорошо, что я устал. Помнишь, как я раньше был ненасытен? Готов был лечь под любого, лишь бы испытать облегчение. — Ничего страшного, моя любовь. Сейчас все хорошо, это главное. И я не брошу тебя никогда. Сама по себе моя импотенция не пройдет, а искать решение... Его нет, а даже если вдруг и появится, я этого уже не хочу. У меня есть ты, дорогой — и мне этого достаточно, — король млел под руками мужа. Эльф лег на него, и они сплетались телами, но уже безо всякой похоти и бесконечного влечения. Говоря откровенно, эльф постепенно начинал скучать по нему — может быть, близость возлюбленного так сказывалась. Он помнил то удовольствие, которое маг ему умел доставить, умело нажав на один-единственный бугорок внутри, а теперь... Он оказался прав: когда эльф украдкой попытался дотронуться до головки члена, она была не более чувствительна, чем соски или просто кожа на груди или животе. И к этому надо было привыкнуть. Тем более, что ему было на что отвлечься. Он обхватил головку члена рукой, высвобождая ее из-под крайней плоти и прошёлся по ней подушечкой пальца, пытаясь вызвать обычное возбуждение, но его не было. И даже сморщенная плоть за ним, там, где была мошонка, стала менее чувствительна. Швы стали почти незаметны, так же как и то, что у него вообще были яички. За этим занятием его застал король, и эльф отвернулся, смущаясь. — Ты... Что случилось?, — со всем участием спросил маг. — Ничего, — эльф торопливо убрал руку, очаровательно краснея. — Просто проверял, как там у меня дела. Ты был прав, я почти ничего не чувствую. — Жалеешь? — печально спросил маг, укладывая эльфа спиной на свою грудь и накрывая рукой его пах. — Совсем немного. Надеюсь, это минутное помрачение скоро пройдет. Участливый тон мага его успокоил, и он с удовольствием ощутил его ладонь, не давая ее убрать, нетерпеливо потерся об нее. — Когда это было со мной, я... Я ведь шел на это добровольно, я знал, что придется что-то отдать. И, когда я понял, чем именно пришлось пожертвовать, я испытал облегчение: от зрения толку больше, чем от члена. Но потом... Я был молод, я знал зов плоти и мне не хватало этого. Не скрою, совсем легко не было, но уже через год я и не вспоминал о том. Меня все устраивало. Впервые я по-настоящему пожалел о том, что не могу, только когда встретил тебя. Я полюбил тебя всем сердцем, но вместе мы бы быть не смогли. Я бы не вынес измен, а ты не смог бы жить в воздержании. Но сейчас я снова не жалею ни о чем. Единственное, о чем я боюсь, так это о том, что ты однажды разлюбишь меня, — говорил мужчина, размеренно поглаживая член мужа и его мошонку. Как ни странно, хотя эльф и не мог ощутить возбуждения в прежнем объеме, размеренные движения эльфа успокоили и наполнили теплом. Он поцеловал его руку. — Ты прав, как и всегда, господин мой. Я привыкну. Просто мне до сих пор необычно ощущать себя без вихря желаний и ощущений. — Ничего страшного, моя любовь. Ты привыкнешь. Просто не думай о том, что ты потерял. Думай о том, что ты приобрел, — сказал колдун и поцеловал своего эльфенка. Эльф притянул его к себе и обнял, уткнувшись ему в грудь. — Люблю тебя, мудрейший из людей, — и он долго целовал его, вылизывая и прикусывая его губы. — Какой ты прекрасный, моя величайшая драгоценность, — шептал человек между поцелуями, — только не надо называть меня господином. Я твой супруг, а не рабовладелец. — В плане ума между нами двумя ты определенно господствуешь, — улыбнулся эльф. — Неправда. Ты тоже не глуп. Маг вылизывал губы эльфа, гладил его плечи. Он наслаждался сам и старался доставить наслаждение мужу. Да, на большую близость они не способны, но то, что между ними происходило сейчас, было выше простого секса. Маг впитывал в себя и излучал эльфу силу, заставляя того млеть. А разомлевший супруг всегда становился в разы нежнее и красивее, по крайней мере, по мнению короля. Эльф прикрыл глаза и отдался во власть тактильных ощущений. То, как заботливо утешал его маг, глубоко его тронуло. И он понял, что впервые наслаждается близостью, ничем не замарав себя, не стремясь овладеть, не причиняя боли. Они испытывали единение душ и оно было высшего порядка. Они снова долго и тихо спали, пока проснувшийся королевич не заставил эльфа вскочить и укачивать его. Король смотрел, как его супруг укачивает и кормит ребенка оленьим молоком. Его белокурое лесное божество было таким... Естественным? С младенцем на руках в ореоле теплого света свечи он казался просто каким-то неземным. И мужчина был счастлив, что в его жизни есть семья. А эльф любовался сыном. Конечно, он был не таким миниатюрным и милым, как эльфенок, но он был просто прекрасен, волосы малыша поблескивали, и он сосредоточенно осматривал кормящего его эльфа, схватил ручкой его палец украшенный перстнем, и по видимому был весь в него — тоже без ума от драгоценностей. Эльф вынес его на прогулку после еды и долго рассказывал ему о лесных жителях и учил его языку птиц, хоть тот вряд ли способен был что-то понять. — Жаль, что скоро придётся вернуться во дворец, — сказал эльф королю, — я охотно остался бы тут навеки. Он вспоминал придворных, но близость короля его неизменно утешала. — Останемся, мой хороший, обязательно останемся. Дай только нашему мальчику подрасти и сменить нас на троне, — говорил мужчина, обнимая эльфа. — Ему суждено быть королем людей, он должен расти в городе среди людей. Но это не значит, что я не хочу приезжать сюда время от времени вместе с тобой и ребенком. — Я бы научил его охотиться, стрелять, научил бы любить и понимать природу... Ну и научил бы его эльфийскому, конечно. Жаль, он пока мал... Впрочем, дети быстро растут. Это было правдой. Юный наследник через несколько лет уже взял в руки деревянный меч, учась отбивать атаки, ездил в походы с отцом-королем и умел говорить на эльфийском. Эльф-отец души в нем не чаял, хотя и жалел, что сын не полностью эльф, а значит, смертен. Но и здесь король-чародей находил слова утешать его. — Не думай о грустном, прелесть моя. Не стоит. Наш сын сам должен выбрать свою судьбу: быть ему бессмертным эльфом или же прожить век смертного.