***
С Викторией они познакомились на художественной выставке. Она была невысокой крупной женщиной с густой копной золотых волос. Уверенная в себе, симпатичная и остроумная. Беседа у них завязалась легко и непринуждённо. Виктория неплохо разбиралась в живописи и имела свой оригинальный взгляд на многие знаменитые картины. Они даже слегка поспорили: горячо, но абсолютно беззлобно. Джейме увидел в ней не только и интересного собеседника, но и приятную красивую женщину. И после того, как они обошли всю выставку, предложил выпить вместе кофе. Виктория с радостью согласилась. Они долго болтали о разных пустяках в кафе, затем прогуливались по посвежевшим после дождя улицам. Виктория обладала каким-то неземным обаянием: с ней было так легко и приятно проводить время. И чего уж скрывать, между ними буквально летали искры. Эта встреча стала особенной, выбивающейся из привычного уклада жизни, и Джейме вновь ощутил прилив вдохновения. Их отношения развивались со скоростью стремительной горной реки. Второй раз они встретились у него дома: Джейме обещал показать свои картины. Впрочем, до них дело дошло далеко не сразу. Сначала после пары бокалов вина они увлечённо целовались на кухне, после перешли в спальню. Виктория отнюдь не была юной скромницей: она чётко представляла, чего хочет от жизни в целом, и от мужчин в частности. Ах, да, как выяснилось, она оказалась на двенадцать лет старше, но Джейме это вовсе не волновало. Он влюбился без памяти и много позже узнал, что Виктория замужем, воспитывает двоих детей-подростков, а к мужу-бизнесмену у неё давно уже родственные чувства. Даже спали они в разных комнатах. Конечно, Джейме несколько покоробило, что он являлся всего лишь увлечением на стороне, но… в искренности своих и её чувств он не сомневался. Их роман продлился около пяти лет. Были и ссоры, и размолвки, и даже расставания. Однако каждый раз они неизменно сходились и примирялись, чаще всего в спальне или на кухне, но это не так уж и важно. Эта женщина стала для него глотком свежего воздуха в удушливой замкнутой комнате, с которой в последние годы он ассоциировал свою жизнь. Джейме готов был бросить мир к её ногам, но Виктория лишь снисходительно кривила в усмешке полные губы. Её абсолютно устраивал устоявшийся порядок вещей, и уходить от своего надёжного обеспеченного мужа она не собиралась. Джейме не был её увлечением: он был её отдушиной среди опостылевшей рутины серых однообразных дней. И в этом они действительно нашли друг друга. Однако менять «золотую клетку» на жалкую малогабаритную квартирку и скудный доход учителя средней школы Виктория не планировала. Она умела ценить жизненные блага. Виктория разглядела его талант, поверила в него. И Джейме чувствовал, будто у него выросли крылья. Она старалась помочь, как могла, продвинуть картины. Но особо ничего и не вышло. Жалкая надежда была растоптана в прах. В этих странных отношениях Джейме ощущал себя то счастливым, то безнадёжно запутавшимся и несчастным. И в конце концов, он просто устал от самообмана. Эта женщина никогда ему полностью не принадлежала и не будет принадлежать. Спустя пять лет Джейме всё же нашёл в себе смелость её отпустить. Вот только на душе от того не стало легче. В жизни снова наступила чёрная полоса. Рисуя портреты своей непревзойдённой нимфы, он заливал горе вином.***
К тридцати трём годам Джейме серьёзно разочаровался в жизни. Как-то всё не клеилось и шло вкривь и вкось. Единственной радостью оставалась работа. Пожалуй, теперь можно было сказать, что он нашёл своё призвание: учить юные дарования искусству. Хотя, положа руку на сердце, стоит признать, что талантливых детей за эти семь лет было всего двое. Но нашлись и просто старательные, увлечённые ученики — это тоже радовало. Джейме нравилось и то, что он может повлиять на чью-то судьбу, заинтересовать, научить или приободрить. Платили не то чтобы много, но на нынешнюю жизнь вполне хватало. Счастье-то не в деньгах, как оказалось. К тому же, Джейме вёл ещё факультатив по лепке из глины, что тоже приносило приятный бонус в конце каждого месяца. С детьми он хорошо ладил, особенно с теми, которые действительно хотели чему-то научиться и узнать что-то новое. Хорошие оценки мистер Ланнистер раздавал охотно. Искусство не загнать в рамки — это не математика и не физика с чёткими алгоритмами действий и скучными правилами. Искусство — это фантазия, полёт души. Именно так он и говорил детям. Новый учебный год начался тяжело. В второй половине октября они окончательно разошлись с Викторией, и теперь Джейме ощущал пустоту и разочарование. Жизнь вновь окрасилась во все оттенки серого — самого унылого цвета на свете. Промозглым ноябрьским утром он еле заставил себя подняться с кровати. Допил остатки вчерашнего вина на донышке бутылки и кое-как привёл себя в порядок. Перешагивая разбросанные тюбики и баночки, пустые бутылки, обходя прислонённые к стенам картины и чистые холсты, Джейме вытащился на маленький незастеклённый балкон. Прикурил сигарету и, поёжившись от холодного ветра, потуже запахнул пальто. Город выглядел таким же унылым, как и его жизнь. Серым, застывшим в грязи и дыму. Листья в парке давно облетели, и теперь корявые голые ветви утыкались в набрякшее тёмное небо. А ведь раньше он любил этот парк. Цветущий и пахучий весной, густо-зелёный и шумный летом, и багряно-жёлтый, праздничный — осенью. Видно, всё дело в его меланхолии. Сквозь тёмные очки весь мир виделся иначе, и отнюдь не лучше. Впрочем, после вчерашних бурных возлияний, Джейме и впрямь напялил солнцезащитные очки. Благо, учителю искусств позволительны некоторые странности. Перед уроком он пролистал свои заметки и решил, что сегодня они с детьми выберут тему осени. Он даст им свободу выбора, пусть рисуют, что хотят. Закинувшись таблеткой аспирина, он распивал зелёный чай в своём кабинете на первом этаже и готовился к первому уроку. В расписании он, к счастью, стоял вторым. К обеду он окончательно пришёл в себя, и вторая половина дня пролетела куда бодрее. На последних уроках мистер Ланнистер даже рассказывал девятиклассникам о великом художнике Тициане. Рабочий день стремительно приближался к концу, и настроение существенно улучшилось. Дополнительное занятие с мальчишкой из седьмого класса привнесло в жизнь позитива. Кристофер Марлоу был парнишкой смышлённым и любознательным. Он принёс на урок свои рисунки, и Джейме с неподдельным интересом разглядывал сценки из фильмов и мультиков, воплощённые Крисом в альбоме. Пожалуй, за последние годы это был один из самых одарённых его учеников. И Джейме думал, что из мальчишки действительно может что-то получиться в будущем. Сам Крис признался по секрету, что хочет стать мультипликатором. Родители парня считали всё это детской придурью и бесполезной тратой времени. Джейме это было так знакомо. Он даже пытался убедить их в обратном, но не преуспел. И тогда сам предложил бесплатные дополнительные занятия по средам и пятницам. Он не хотел рушить детские мечты и думал, что действительно сможет помочь. Мысль о том, что Крис добьётся успеха, грела душу. Джейме чувствовал себя нужным, ведь учителем он стал именно поэтому, потому что мог помогать вот таким детям. У него такого наставника никогда не было. У каждого человека должна быть цель, которая привносит смысл в его жизнь. И Джейме, наконец-то, нашёл своё призвание. Пусть он не стал знаменитым художником, и вряд ли уже когда-нибудь станет. Зато мог надеяться, что один из его учеников окажется более успешным, чем он.***
После занятий Джейме быстренько заскочил домой, чтобы переодеться. Школа, к счастью, находилась в пятнадцати минутах ходьбы от дома: удобно. А затем отправился на метро на другой конец города, в пафосный дорогой район, дом в котором он мог позволить себе лишь в прошлой жизни. Впрочем, расстраиваться нечему. Джейме привык уже к своей маленькой квартире и полюбил её. Сегодня был важный день: младшему племяннику исполнилось два года, и Серсея пригласила Джейме на праздник. Он долго не мог придумать, что подарить малышу. На работе-то он общался с детьми среднего и старшего школьного возраста и был в курсе их интересов, а вот с малышами дела не имел. В итоге свой выбор он остановил на большом и мягком плюшевом медведе. Томмен подарку обрадовался. Тут же облапил мишку и улыбнулся белозубой улыбкой. Джейме потрепал племянника по голове. — С днём рождения! Сестра благосклонно улыбнулась и пригласила к столу. Все гости, оказывается, уже собрались. — Ты немного припозднился, — сообщила она, подыскивая ему место. — У меня было дополнительное занятие, да и ехать к вам далеко, — сказал, как есть, Джейме. За столом, конечно, была куча народу: родственники Роберта в основном, какие-то общие друзья семьи, которых Джейме толком не знал. Отец обещал приехать только на выходных. Тирион тоже почему-то не смог. — У него учёба, курсы повышения квалификации, — пояснила сестра. Джейме немного расстроился, но после махнул рукой. Ничего не поделать, увидятся в другой раз. Праздник пролетел как-то быстро. Детей уложили спать, а взрослые потихоньку разъезжались. Пока Роберт провожал родственников, Серсея отозвала в сторону, хотела поговорить наедине в кабинете. Джейме пожал плечами: он был уже достаточно навеселе и с удовольствием принял предложение сестры распить ещё бутылочку. — Мы редко видимся в последнее время, у всех своих дела, — начала издалека Серсея, усевшись в кресло. — Да, в детстве было проще, — поддержал Джейме, смакуя вино. Серсея кивнула и тоже подняла бокал. Под золотым ободком плескался рубиновый ягодный напиток: в меру сладкий, в меру терпкий. Джейме забыл уже, когда пробовал такое. — В том-то и дело, мы ведь давно взрослые люди, и детские обиды пора оставить в прошлом, — выразительно качнула головой в его сторону сестра. — О чём это ты? — нахмурился Джейме. Наверное, он слишком пьян, раз не улавливает намёков. Серсея вздохнула и откинулась в кресле, поправила волосы, собранные на затылке в какую-то замысловатую причёску, и пригубила напиток. — Об отце, конечно. Вы уже больше десяти лет не общаетесь. Даже Тирион его простил, а ты всё никак не можешь. И меня раздражает звать вас отдельно на все семейные праздники, — высказала она напрямик. Джейме хмыкнул, приложившись к бокалу. — Тебе-то легко говорить: теперь ты его любимица. Серсея закатила глаза. — Ты просто любишь, чтобы тебя жалели. Думаешь, что весь мир должен вертеться вокруг тебя. — Отец выбросил меня из своей жизни! — подскочив в кресле, воскликнул Джейме. — Ты сам ушёл, — ровным тоном одёрнула сестра. — Ну, естественно, тебе-то нужно было лишь удачно выскочить замуж и нарожать кучу детей, чтобы его порадовать! Ты всегда мне завидовала, потому что меня он любил больше! — может, Джейме и не думал так на самом деле, но его уже занесло и остановиться не удавалось. И вино, и обида ударили в голову, образовав поистине гремучий коктейль. — Вовсе нет. Да, боже мой, мы были просто детьми! Даже, если и завидовала немного, то что с того? Нам давно не пятнадцать лет. Ты сам пустил свою жизнь под откос! — тоже повысив голос, заявила сестра, явно оскорблённая его речью. — Так, значит, ты считаешь? Ну, извини, что не оправдал ваших с отцом ожиданий и предпочёл заниматься тем, от чего меня не воротит! — бросил Джейме, резко поднявшись на ноги, слишком резко, и его повело в сторону. Однако он гордо запрокинул голову, делая вид, что ничего не произошло. Серсея презрительно вздёрнула правую бровь: только она так умела, сколько он в детстве не тренировался перед зеркалом, у него не выходило. — Сейчас-то ты занимаешься, чем хочешь. Ты победил, выиграл этот спор, так отчего же ты не радуешься? Счастливые люди так себя не ведут, — метко заметила сестра. Джейме смешался, Серсея видела его насквозь, как бы он не пытался корчить из себя кого-то другого. — Вы все меня бросили, когда были нужны. Ты встала на сторону отца, а я думал, мы заодно, — обронил он, направляясь к двери. — Пожалуй, мне пора. Закажу такси. — Джейме. Он обернулся и остановил сестру жестом. — Ты выбрала свою сторону. — Я никого не выбирала, вы оба — моя семья, — Серсея тоже поднялась на ноги и расстроенно покачала головой. — Сколько можно собачиться? И ты мог бы остаться, тебя никто не гонит. Джейме хотел изобразить пафосный уход, но его вновь повело, и он ухватился рукой за косяк. — Тем более в таком состоянии… — чуть тише добавила сестра. — Со мной всё в порядке, — заявил Джейме, одеваясь в прихожей. Сестра и тут его догнала. — Как знаешь, — она махнула рукой. — Позвони, как доберёшься. Обмотавшись шарфом, Джейме натянуто улыбнулся. — Непременно. Дом сестры он покидал обиженным и оскорблённым, но уверенным в своей правоте. Наутро же чувствовал себя разбитым и виноватым. Он и правда наговорил лишнего, испортил Серсее праздник. Стало стыдно, но извиняться, тем не менее, он в себе сил не нашёл. Забудется.***
Тирион объявился в воскресенье без звонка и предупреждения. Такой серьёзный и взрослый младший брат, который приехал его поучать. Джейме ощутил некую двойственность ситуации. Накрыл на стол, и они уселись на тесной и не очень-то чистой кухне. В спальне как-то принимать гостей не с руки, а в зале был полный раздрай. И мастерская, и гостиная — всё в одном. Прибираться он не очень-то любил, да и гости заходили не часто. Виктория больше не появлялась, а Бронна вообще не имело смысла стесняться. Тому, кажется, и вовсе плевать было на бардак. — Как дела, док? — Джейме уже успел поднять себе настроение с утра парой бутылок светлого пива и находился на волне позитива. Тирион улыбнулся, забравшись на табурет. — Неплохо. А у тебя, я вижу, не важно, — сочувственно кивнул он, обведя взглядом гору грязной посуды в мойке и батарею пустых бутылок. Джейме вздохнул и закурил, приоткрыв окно. — Мы расстались с Викторией. Я сам её бросил, — сообщил он без предисловий. Тирион чуть подумал, почесав затылок. От пива он отказался, и потому хлебал чай. — Мне жаль, но думаю, это к лучшему. Всё равно бы ничего у вас не вышло, — немного печальным тоном пояснил брат. Джейме поморщился. С чего это все взяли манеру учить его жизни? — Я её любил. — Да, вижу. Вся комната завалена портретами, — вздохнул Тирион. — Ты ведь даже её ни разу видел. — Я ведь не дурак. К чему бы тебе рисовать одну и ту же женщину? Джейме усмехнулся, припоминая детскую сказку. — Из нас троих тебе точно достались мозги. Тирион тоже улыбнулся. — А как же! Ну, а тебе — доброе сердце. — А что же Серсее? — рассеянно почесав щетину на подбородке, спросил Джейме. — Как что? Отвага! Они оба рассмеялись: действительно это было так. Пожалуй, тот давний спор с отцом Джейме не вытянул бы, если бы не сестра. — Ладно, — он хлопнул ладонью по столу. — Оставим в покое мои неудачи. Что там у тебя на личном фронте? Тирион покачал головой и, кажется, смутился, поболтав в кружке чай. — Это не для меня. Я решил посвятить себя работе, — добавил он после небольшой паузы. Профессии их были в чём-то схожи: вот только Тирион лечил детей, а Джейме их учил. — Ну… одно другому не мешает, — заметил Джейме, открывая третью бутылку пива за утро. — Не знаю… Может, расскажу в другой раз, — задумчиво отозвался брат. Джейме догадался, что кто-то всё-таки у него есть, но допытываться не стал. Отношения — зыбкая почва. А так как у самого всё закончилось весьма печально, вряд ли имело смысл соваться с советами. Они немного помолчали, а затем Тирион сменил тему: — Я разговаривал с Серсеей… — Да, мне стыдно. Я перебрал и наболтал лишнего, — с неохотой признался Джейме, взъерошив и без того растрёпанные светлые волосы. Тирион состроил печальную гримасу. — Она не злится. Но вообще-то я по другому поводу. У отца скоро юбилей. — О… — Джейме испустил тяжкий вздох и устало провёл по лицу ладонью. И он туда же! — Недавно же был. — Пять лет назад. И тогда ты тоже не появился, — справедливо заметил Тирион. Джейме хотел повторить тоже, что говорил сестре, но осёкся. По правде, давно он уже не злился. Чёрт с ней с этой выставкой. На деньги от продажи машины он жил припеваючи целый год. Нельзя сказать, что отец просто выкинул его на улицу. Своё дело Джейме всё-таки нашёл, притом без посторонней помощи, что вселяло особенную гордость. В деньгах не купался, да и с личной жизнью не ладилось, но не сказать, что он совсем уж потерянный человек. Сделав такие выводы, Джейме вмиг приосанился, даже меланхолия отступила на второй план. Он ведь не хотел мириться, потому что чувствовал себя побеждённым, раздавленным. А оказывается, что это вовсе не так. Тирион терпеливо наблюдал за его преображением. Джейме вздохнул и признался: — Знаешь, после стольких лет мне стыдно показываться ему на глаза. Я не в лучшей форме и… понятия не имею, что сказать. Тирион в знак поддержки сжал его запястье. — Ничего, придумаем что-нибудь вместе. Он будет рад, просто слишком гордый, чтобы сделать первый шаг, — ободрил он. Джейме улыбнулся и в тот же миг почувствовал громадное облегчение. Не такая уж горькая у него судьба. И родные, хоть и заняты своими делами, но всё же не бросили, как думалось в минуты одиночества и отчаяния. С Тирионом они ещё долго сидели на кухне, вспоминая прошлое и болтая о пустяках. Жизнь потихоньку налаживалась. И самое главное, что к этой мысли он пришёл сам, пусть брату с сестрой и пришлось немного подтолкнуть. На то они и близкие люди. Джейме кое-как разгрёб гостиную, и Тирион остался у него. Пить правда отказался, ведь завтра с утра на работу. Джейме это никогда не останавливало, но сегодня он и сам перешёл на чай. В голове прояснилось, и к вечеру он почувствовал себя не в пример легче. В понедельник не было ни дополнительных занятий, ни факультатива, и потому он освободился пораньше. Без звонка явился к Серсее. Целых сорок минут трясся в метро, обдумывая, что сказать. Извиняться, конечно, не стал, но, как и в детстве, они сделали вид, что ничего не произошло. На выходе из метро Джейме всё-таки набрался решимости и позвонил. И не зря. Серсея забрала старших детей после школы, и они отправились на прогулку. Зима подступала на мягких лапах, и парк замело за ночь. Ребятишки в разноцветных куртках и шапках с упоением возились в первом снегу. Джейме мельком подумал, что здорово было бы зарисовать такую картинку, и сохранил её в памяти, как фотоснимок. Серсея и правда не держала на него зла, смотрела с понимаем и с жалостью, кажется. Это Джейме не понравилось, но он не стал придираться. Глядя, как Джендри с Мирцеллой пытаются играть в снежки рассыпающимся в ладонях снегом, они, наконец-то, поговорили по душам. Серсея пообещала, что возьмёт на себя организацию праздника. Это было одним из её любимых занятий. — Отец будет рад тебя видеть, — заверила она, одобрительно сжав его ладонь. — Да уж, надеюсь, — хмыкнул Джейме. Вроде и решился, но в душе всё равно грызли сомнения. Что ж, всё и правда прошло по плану. Извинения в их семье не были приняты, но отец также в совершенстве владел мастерством делать вид, что ничего не произошло. Может, приём оказался и не таким тёплым, как хотелось бы, но всё же отец не ёрничал и не старался поддеть, не упоминал о его провалах, а просто вёл себя как обычно. Будто бы Джейме не явился к нему на день рождения спустя более чем десять лет полного игнора, а виделись они не далее, чем в прошлые выходные. Хотя он и не последовал по пути, предложенному отцом, гордиться было чем. Он нашёл своё призвание и добился этого сам, без чьей-либо помощи или указки. Спустя долгие годы Джейме понял, что лучшее, что сделал для него отец — это позволил самому построить свою жизнь. И пусть он набил немало шишек, но всё же… всё же оказался доволен результатом. Чёрная и белая полосы всего лишь метафоры: всё зависит от угла обзора. Можно ведь шагать поперёк, а можно — вдоль. Теперь Джейме не сомневался, что выбрал верную точку зрения. Уж лучше быть оптимистом и радоваться мелочам, чем смотреть на мир сквозь призму собственных неудач и упиваться жалостью к себе. Жизнь вовсе не чёрно-белая или скучно-серая: в её палитре смешались сотни оттенков. Как в лучшей картине, которую он пока не написал, но непременно ещё напишет.