Тёмная метка

Был базарный день, и на улицах было полно народу. Кили и Фарамир протискивались сквозь людскую толпу. В воздухе пахло травами и жареной едой, со всех сторон доносился гул голосов и смех. Час был ранний, но казалось, что все жители Минас-Тирита были на ногах: осматривали товары, торговались или сплетничали с друзьями. Кили с мокрыми волосами, одетый только в тунику и кожаные штаны, шёл из солдатских бань обратно в казармы, когда к нему подбежал Фарамир. На нём были новые кожаные наручи, украшенные символом Гондора — серебряным деревом, и ему не терпелось ими похвастаться.  — Боромир подарил, — засиял мальчишка, — Они потрясающие, правда?  — Да. Просто произведение искусства. Тонкая работа. И идеально подходят тебе по размеру. У твоего брата хороший глаз. И по какому поводу такой чудесный подарок?  — День рождения. Мне сегодня тринадцать!  — Это нужно отпраздновать, — Кили выудил из кармана монету и обнял мальчика за плечи, — Идём на рынок. Я куплю тебе подарок. И теперь Фарамир суетливо носился туда-сюда, осматривая каждый прилавок, независимо от того, продавали ли там дохлую рыбу, драгоценности, фрукты, корзины или оружие. Он попробовал несколько кинжалов, явно плохо сбалансированных, положил их обратно и двинулся дальше. Кили шёл следом. Его в отличие от мальчика не интересовали живые цыплята, кролики, овощи, салфетки и безделушки, всё его внимание было приковано к рыжеволосой эллет, которая стояла у лотка с травами и кореньями и торговалась с купцом.  — Держи большой палец подальше от весов, когда взвешиваешь травы, — посоветовал Кили, подходя. Лавочник сердито зыркнул на него и, повернувшись к Тауриэль, оскалился в улыбке.  — Никогда не слушайте гномов, миледи.  — И заплати ему половину того, что он просит, — прошептал Кили ей на ухо, но так, чтобы мужчина его услышал, — Этого более, чем достаточно. Он знает, что ты не здешняя, так что наверняка удвоил цену. Лавочник вздохнул.  — Гномы это смерть для любого честного торговца.  — Я думаю, что он прав, и ты слишком дорого берёшь за свой товар.  — Ни за что! Мне нужно кормить жену и пятерых детей. Не говоря уже о тёще. Она просто дракон!  — Я предлагаю три серебряные монеты за чай, травы и цветочные бутоны.  — Мы умрём с голоду, и это будет на твоей совести, госпожа эльфийка. Но я согласен. Только если ты заберёшь этого гнома с собой, чтобы он окончательно не уничтожил мою торговлю. Кили усмехнулся. Тауриэль убрала свои покупки и отправилась дальше, Кили с Фарамиром шли за ней следом. Мальчик лучезарно улыбнулся.  — Кили покупает мне подарок! Он сказал, что я могу выбрать всё, что хочу. Только если у него нет щупалец, и оно не кусается. Эльфийка изогнула губы в улыбке.  — Мудрая предосторожность.  — Можно мне глянуть на это? — он показал на витрину с разноцветными игрушками.  — Конечно. Выбирай, что хочешь. Кили смотрел, как Фарамир перебирает товар, время от времени восторгаясь той или иной игрушкой.  — Он тебе нравится, — заметила Тауриэль.  — Он хороший парень. Только очень грустный.  — Как ты. Он посмотрел на неё растерянным взглядом.  — Каждый раз, когда ты смотришь на Фарамира и его брата, я вижу в твоих глазах боль. Ты пытаешься скрыть это, но я знаю тебя. Я вижу, что тебе больно видеть их вместе. Между тобой и Фили что-то произошло, именно поэтому ты уехал из Эребора. Он кивнул, прикусив губу и не глядя на неё.  — Раньше ты всегда говорил мне, что тебя беспокоит. Ты мне верил.  — Я до сих пор верю тебе.  — Тогда почему ты скрываешь от меня свои тревоги? Моё сердце плачет, когда я вижу тебя таким.  — Я расскажу тебе. Только не сейчас. Мышцы её подбородка дрогнули, и Тауриэль коротко кивнула. Она повернулась, чтобы уйти, но Кили удержал её.  — Я расскажу тебе, обещаю. Я хочу, мне нужно. Мне кажется, что я задыхаюсь. Но это не просто. Так много всего случилось. Дай мне немного времени, — он взял её за руку, — Прошу, не думай, что я тебе не доверяю. Для меня ты всегда была больше, чем возлюбленная или жена. Ты и Фили были моими лучшими друзьями. А теперь, когда Фили… — он на секунду закрыл глаза, пытаясь говорить ровно, — Когда Фили в Эреборе, а я здесь… Знать, что ты всё ещё мой друг, несмотря на всё, что случилось, это больше, чем я мог надеяться. Но по правде говоря, он надеялся на большее. Что она до сих пор любит его. И вернётся к нему. Но он не лгал. В её дружбе он нуждался так же сильно, как и в её любви. Тауриэль посмотрела ему в глаза.  — Я всегда буду тебе другом. Она улыбнулась и кивнула в сторону прилавка с игрушками.  — Фарамир машет тебе. Лучше иди к нему, пока он кого-нибудь не сбил. Кили неохотно отпустил её руку и пошёл к рыночному лотку.  — Нашёл что-нибудь? Мальчик показал ему маленького металлического человечка.  — Смотри! Это механический лучник. Он стреляет настоящими стрелами. Можно мне его взять?  — Конечно. Мальчик принялся играть новой игрушкой, пока Кили слишком дорого платил за такую простую вещь, которой устыдился бы даже гном-игрушечник. Однако Фарамир был в восторге, он пускал игрушечную стрелу снова и снова. Внезапно он выпустил игрушку из рук, и нахмурился.  — Разве это не твоя собака?  — У меня нет собаки, — инстинктивно ответил гном. Теперь все почему-то называли Счастливчика его псом. И это раздражало. Это была просто бездомная тварюшка, которой он скармливал объедки. Разве он виноват, что псина таскалась за ним по пятам, как тень.  — Что они делают? — спросил Фарамир неожиданно высоким голосом. Мальчик смотрел куда-то круглыми от страха глазами. Кили обернулся. Несколько тяжело вооружённых мужчин гоготали над чем-то, похожим на дёргающийся клубок из лап и зубов. Шею Счастливчика сдавливала верёвка, такая тугая, что собачий язык уже посинел, но он всё равно пытался бороться с мучителями, которые пинали его ногами, отшвыривая к ближайшей стене. Кили выругался и бросился к ним. Первого из нападавших он сбил с ног, пихнув плечом в бок. Человек выпустил верёвку, споткнулся и рухнул, как подкошенный, когда гном ударил его ногой в пах. Другой попытался ударить его, но Кили перехватил запястье и быстрым резким движением вывернул ему руку. Он слышал, как хрустнул вывихнутый сустав, когда человек заорал от боли и упал на колени. Гном поспешно стянул верёвку с шеи собаки, но Счастливчик не двигался. Пёс едва дышал, вывалив окровавленный язык. Внезапно кто-то резко запрокинул ему голову, и Кили вскрикнул от острой боли. Один из наёмников схватил его за волосы и тащил по булыжной мостовой. Он горько пожалел, что оставил оружие в казарме и не взял с собой с дюжину припрятанных кинжалов, как всегда делал его брат. Внезапно хватка ослабла, и Кили вырвался на свободу. Повернувшись, гном увидел крупного, высокого парня, который до сих пор сжимал в кулаке клок его волос. Здоровяк прижимал руку к кровоточащей ссадине на лбу. В следующий момент в него попал ещё один камень, и мужчина рыкнул и отшатнулся. Третий камень снова ударил его в лоб, в то же самое место. Наёмник закатил глаза и упал. Кили увидел, как Фарамир приготовил очередной камень, но не успел предупредить мальчика, как того жестоко ударили по лицу. Он опрокинулся и упал. Кили заревел от ярости и кинулся в атаку. Он повалил того, кто напал на Фарамира, упёрся коленями ему в грудь и ударил кулаком в лицо. Раз. Другой. Третий и четвёртый, но холодная сталь у горла заставила его остановиться. К подбородку прижалось острое лезвие.  — Вставай, — приказал чей-то голос. Кили повиновался и поднялся на ноги, но клинок по прежнему касался его шеи.  — А ты боевой, — проговорил человек, злорадно ухмыляясь, — Мне это нравится. Когда не сопротивляются, не интересно. Здоровяк, которого сшиб Фарамир, опять поднялся на ноги и теперь смотрел на гнома сверху вниз. А потом ударил в лицо. Это было не очень больно. Да и не должно было быть. Они просто хотели проверить его реакцию. Кили оскалился и зарычал. Наёмник с мечом расхохотался.  — Впечатляет. Давненько мы не развлекались с гномом. Здоровяк засучил рукава и хрустнул пальцами.  — Ну-ка поглядим, продержится ли он дольше, чем тот, что был в последний раз. Кто знает, может, он нам и нужен. Его ударили снова, и в этот раз было больно. Второй удар был ещё сильнее, а от третьего он чуть не ослеп. Кили ощущал, как у него лопается кожа, как по лицу течёт кровь. Его мотнуло назад, и в тот момент, когда лезвие ножа оторвалось от его горла, он упал, перекатился, а потом вскочил на ноги и врезал обидчику по почкам. Краем глаза он заметил человека с мечом, который готовился к нападению. Схватив здоровяка, который согнулся от боли, Кили швырнул его прямо на дружка. Налетев друг на друга, наёмники споткнулись, и гном увидел в этом шанс на спасение. Во всяком случае, он так думал. Кто-то саданул ему коленом под дых, и он согнулся пополам. Его с силой пнули в бок, и Кили свернулся клубком, защищая рёбра. Кто-то схватил его и дёрнул вверх. Наёмник с повязкой на глазу и ужасным шрамом на лице вывернул ему руку, а потом поднёс к лицу гнома зазубренный кинжал и приставил лезвие к глазу. Кили почувствовал, как острый кончик ножа тычется ему в кожу, попытался освободиться, но ублюдок держал его железной хваткой. Он пнул негодяя по ноге, однако кинжал, ужасное орочье оружие, ещё сильнее вонзился в его плоть. Кили почувствовал, как в нём поднимается паника, отчаянно старался вывернуться. Физиономия со шрамом оскалилась в улыбке. Зрелище было не из приятных.  — Вырывание глаз — мой фирменный знак, — рыкнул наёмник, — Мне нравится, как это звучит. И… — он хмыкнул, — Мне нравится, как это выглядит. Ты знаешь, что можно насквозь проткнуть глазное яблоко, вынуть его из глазницы, и оно всё равно будет смотреть на тебя? Только когда его полностью отделяют от тела, оно по-настоящему умирает. Кинжал врезался в кожу прямо под глазом, и Кили не смог сдержать стона. Он хотел запрокинуть голову, чтобы свободной рукой выбить нож, но хватка была слишком крепкой. Наёмник со шрамом ещё сильнее заломил ему руку, и Кили вскрикнул от резкой боли в плече. Внезапно человек вскрикнул и согнулся: Счастливчик вцепился зубами ему в ногу и не отпускал. Мужчина пнул пса ногой, тот отлетел и рухнул на соседний прилавок, но гному хватило и этих коротких мгновений. Свободной рукой он вырвал из руки наёмника кинжал и пырнул его им. Хватка на его правой руке ослабла, Кили вырвался и пятой ладони ударил негодяя в кадык. Меченый задохнулся, хватая ртом воздух, вцепился руками в изуродованное горло и упал на колени, выпучив глаза.  — Берегись! Кили вскинул голову и краем глаза увидел, как Фарамир показывает на что-то позади него. В следующий миг кто-то чуть не вышиб из него дух. Кили упал, ударившись подбородком о булыжную мостовую так, что всё вокруг почернело. Он ощущал вкус крови во рту, чувствовал, как чья-то нога, надавив на спину между лопаток, пригвоздила его к земле. Однако нападавшего тут же отшвырнуло назад, и рядом с ним закружился вихрь рыжих волос, похожий на извержение горящей лавы. Тауриэль взмахнула одной из своих длинных ног, и её ступня врезалась наёмнику прямо в лицо. Тот выронил меч, который со звоном упал на камни, а следом грохнулось и его бесчувственное тело. Эльфийка развернулась, выхватила кинжалы и резанула другого нападающего по лицу. Её движения больше походили бы на изящный танец, чем на драку, если бы не двое стонущих мужчин у её ног. Она убрала клинки, когда Кили с трудом поднялся на колени. Перед глазами всё плыло, однако он видел, как Фарамир с нежностью гладит хромающего пса. Тауриэль присела рядом, и её лицо внезапно оказалось совсем близко к нему.  — С тобой всё хорошо? — спросила она чуть дрожащим голосом.  — Ты снова меня спасла, — Кили улыбнулся, — От старых привычек трудно избавиться?  — Почему ты всегда так легкомысленно относишься к таким вещам? Ты был в опасности. Это совсем не смешно! Эльфийка пыталась остановить кровь у него под глазом, но пальцы дрожали слишком сильно. Он поймал её руку.  — Я в полном порядке. Тауриэль оглядывала его подозрительно влажными глазами, пока он гладил её пальцы, а потом поцеловал ладонь.  — Всё хорошо, — прошептал Кили, и она тихонько кивнула. Пальцы, которыми она водила по его лицу, до сих пор дрожали. Кили обхватил ладонями её лицо, сводя их лбы вместе. Теперь её губы были так близко, что он ощущал её дыхание.  — Что здесь происходит? Тауриэль вскочила. Дэнетор и Боромир сидели рядом на двух больших лошадях, переводя взгляд с эльфийки на пятерых валяющихся на земле мужчин, а потом посмотрели на гнома. Кили неловко поднялся на ноги.  — Что здесь происходит? — повторил Дэнетор. Боромир соскочил с лошади и осмотрел разбитое лицо младшего брата.  — Отец, Фарамир ранен!  — Ты допустил, чтобы пострадал мой сын?  — Кили не виноват! На него напали пять человек, отец!  — И Фарамир завалил одного из них! — с гордостью сообщил гном. Мальчик покраснел и улыбнулся.  — Ерунда, — сухо прервал его Дэнетор, и улыбка парнишки погасла. Наёмник с вывихнутым плечом поднялся на ноги и кивнул на Кили.  — Этот гном напал на нас, милорд. Холодные глаза Наместника пронизывали Кили насквозь.  — Да, но…  — Они мучили его собаку!  — У меня нет со…  — Собаку? Ты напал на гостей моего города из-за собаки?  — Эти люди — не просто гости, милорд, — проговорила Тауриэль, — Судя по оружию и внешности они наёмники с севера, и Гондору они не друзья. Я бы посоветовала вам держать их в темнице, пока вы не узнаете, зачем они пришли в ваш город.  — Очень хорошо, — ответил Дэнетор, — Я последую вашему совету, — он жестом подозвал стоявших рядом солдат, — Отправьте их в подземелье. Боромир, отведи брата в лазарет. А что до тебя, гном, ты можешь быть принцем Эребора и в своём подгорном доме можешь буянить и драться в своё удовольствие, но здесь цивилизованный город. Ты у меня на службе, и я надеюсь, что ты будешь вести себя соответственно. Если ты до такой степени любишь сражаться, что даже готов рискнуть благополучием и безопасностью моего сына, то попытай счастья с орками. Сегодня вечером ты поведёшь десятую дивизию в Осгилиат.  — Люди ещё не готовы. Дэнетор посмотрел на него ледяным взглядом.  — Разве ты не говорил, что можешь обучить солдат Гондора лучше, чем мы? Докажи это. На закате вы отправитесь патрулировать Осгилиат и не вернётесь до рассвета. Я хочу, чтобы город был освобождён от орков. Это приказ. Наместник повернул коня и уехал в сопровождении сыновей. Тауриэль замешкалась, но всё же торопливо отправилась следом. Стражники заковали наёмников в кандалы и увели прочь. Здоровяк и человек с мечом, наклонившись друг к другу, говорили приглушёнными голосами. Потом здоровяк опять глянул на Кили, жестоко улыбнулся и безмолвно произнёс одними губами:  — Мы до тебя доберёмся. Счастливчик доковылял до гнома и прижался к его ноге. Он рассеянно погладил собаку по голове, глядя, как подонки исчезают в толпе. Без сомнений, это были наёмники, причём самого низкого пошиба. Кили был уверен, что они связаны с орками. Кое-что из их доспехов и оружие явно принадлежали оркам. Эти люди выглядели достаточно жестокими и злобными, чтобы общаться с чёрной породой. Он попытался не думать о том, как здоровяк смотрел на него, как будто узнал, и перенёс внимание на пса, который тихонько скулил. Кили осмотрел животное, чтобы найти раны и повреждения, но с облегчением понял, что пёс только сильно ушибся. Впрочем, так же, как и он сам. Каждая косточка в теле болела, в глазах до сих пор стоял туман. Прошло уже много времени с тех пор, когда он в последний раз дрался вот так, и это странным образом потрясло его. А может, дело было в Тауриэль? Она почти поцеловала его. Если бы только не вмешался Дэнетор, этот заносчивый болван. Кили не сомневался: его послали в Осгилиат только потому, что эльфийка так беспокоилась о нём. Эллет выглядела ошеломлённой, а он редко раньше видел её такой. Значит ли это, что он до сих пор ей не безразличен? Кили безумно хотелось рухнуть на койку и увидеть во сне её лицо, блеск её волос, ощутить прикосновения. А вместо этого ему придётся заставить солдат десятой дивизии срочно заняться строевой подготовкой. Кили ругнулся себе под нос и отправился в казармы будить людей.  — Сегодня ночью нам приказали патрулировать Осгилиат.Поэтому я запланировал внеочередное занятие по рукопашному бою.  — Судя по твоему виду, тебе и самому не помешает потренироваться, — фыркнул Хелге. Мужчины захохотали.  — Если не хочешь выглядеть так же, хватай оружие и выходи. Немедленно. Солдаты нехотя подчинились и начали спарринг. Прошло совсем немного времени, прежде чем один из них бросил оружие и направился к выходу с тренировочной площадки.  — Куда это ты собрался?  — Иду выпить. Жарковато для твоих развлечений.  — Эти развлечения могут спасти тебе жизнь. Тебе нужна практика. Один из солдат со смехом уставился на него.  — Ты правда в это веришь? Ты думаешь, что если мы будем тренироваться, у нас появится шанс выжить? Он захохотал ещё громче.  — Руяк хочет сказать, — добавил другой, — Что у нас нет ни единого шанса. Ты чужак из какого-то шикарного королевства, где всё происходит так, как ты хочешь. Но здесь Гондор, гном. Мордор дышит нам в затылок. Здесь долго не прожить.  — Лично я собираюсь дожить до глубокой старости, — ответил Кили, — А раз я твой командир, я сделаю всё, чтобы тебе это тоже удалось. Возвращайтесь к ученьям. Это приказ.  — Ты что, ничего не понял? Нам приказали патрулировать Осгилиат. Это всё равно, что смертный приговор. Никто не возвращается оттуда живым или невредимым. Город, точнее то, что от него осталось, под властью орков, и они с превеликим удовольствием нас убивают. Там гибнут целые дивизии.  — А мы выживем, — Кили неотрывно смотрел на мужчин, — Кто-нибудь из вас бывал там? Может рассказать мне о городе, о том, как он построен, о его улицах? Руяк кивнул.  — Я был. Нас вошло туда шесть десятков, а вышло меньше шестнадцати.  — Я понимаю, что всё против нас. Но мы ещё живы. Расскажи об Осгилиате всё, что ты помнишь. Об орках, которые напали на вас. Сколько их было? Откуда они пришли? Что делали? Какое у них было оружие? Мужчины переглянулись, и Руяк опять кивнул. Он перечислил всё, что случилось, когда он сражался в Осгилиате. К нему присоединился другой. Третий рассказал историю бывшей столицы Гондора и то, как этот гордый город на границе Мордора оказался в руках орков. Было уже далеко за полдень, когда Кили наконец закончил учения и посоветовал солдатам немного поспать. Он и сам зашёл в казарму, всё ещё обдумывая информацию, которую получил от Руяка и остальных. Теперь он хорошо представлял себе, как выглядит заброшенный город, в каких зданиях можно будет разместить лучников, и откуда вероятнее всего нападут орки. Ему оставалось только надеяться, что его люди не побегут, а будут сражаться. Они уже неплохо управлялись с оружием, единственное, чего ему бы хотелось, чтобы их экипировка была получше. Однако дисциплина до сих пор оставалась проблемой, и это беспокоило Кили больше всего. Это могло привести к тому, что все они будут убиты. Может, Дэнетор этого и хотел, приказывая им отправляться в патруль. Для него это был просто элегантный способ избавиться от соперника. Когда гном зашёл в казарму, у него не хватило духу оставить несчастного, сильно хромающего Счастливчика снаружи. Он даже не стал возражать, когда псина забралась к нему в койку и улеглась рядом. Присутствие рядом тёплого живого существа странно успокаивало, и несмотря на хаос в голове, Кили быстро уснул.  — Кое-кто пришёл повидаться с тобой. Кили резко проснулся, вскинулся и, увидев Тауриэль, уставился на неё широко открытыми глазами. Стоявший перед ней человек отступил, поглядывая на них с любопытством. Эльфийка присела на корточки у его койки.  — Как ты себя чувствуешь?  — Как будто мне врезали по физиономии.  — Ты был у целителя?  — Нет.  — Я так и думала. Я принесла арнику и березу, чтобы обработать твои раны. Кили открыл было рот, чтобы сказать, что ему это не нужно, но передумал. Голова до сих пор болела, и он даже боялся, что из-за боли в плече не сможет хорошенько натянуть тетиву. Тауриэль погладила Счастливчика. Пёс смотрел на неё с обожанием.  — А ещё я займусь этим животным. Разве это не тот самый бродяга, который слонялся по стрельбищу? Кили вздохнул.  — Ага. Эти люди пытались его убить.  — Фарамир сказал мне. Он до сих пор под впечатлением.  — Его сильно ударили. Как он?  — Немножко кружится голова, но в общем он в порядке. Щеголяет подбитым глазом и очень этим гордится.  — Он имеет на это полное право. Парень вёл себя очень храбро.  — Ты тоже. Он улыбнулся.  — Я был глупым. Кончиками пальцев она смахнула волосы с его лица.  — Нет, храбрым, — её губы изогнулись в игривой усмешке, — Но и глупым тоже.  — Ну, ты же меня знаешь. Это мой стиль. Тауриэль улыбнулась так естественно, так искренне, что ему сразу же стало легко и тепло. Она осторожно нанесла ему на лицо какую-то мазь, и Кили воспользовался возможностью наклониться к ней поближе. Он вдыхал её запах: ничего искусственного, только чистый аромат её кожи и волос, благоухающих листьями, травой и цветами, хоть она и жила в городе, построенном из камня. Её зелёные глаза сияли, как изумруды, и Кили чувствовал, как теряется в этой зелёной глубине.  — Сними рубашку. Он моргнул, не в силах сдержать нахальной улыбки.  — Мы наедине всего несколько минут, а ты уже раздеваешь меня. Не можешь передо мной устоять, а?  — Я хочу заняться твоим плечом.  — Все так говорят. Эльфийка нахмурила брови, и Кили мысленно влепил себе пощёчину. Он с трудом стащил тунику через голову. Плечо доставляло больше хлопот, чем он хотел в этом признаться, и когда Тауриэль втирала ему в кожу прохладную, успокаивающую мазь, он вынужден был стиснул зубы.  — Неужели так больно?  — Нет.  — Ты до сих пор не научился достоверно лгать.  — Обычно я в этом мастер. Наверное, ты просто слишком хорошо меня знаешь.  — Да, пожалуй, — она принялась перевязывать его плечо, — Твоё плечо нуждается в отдыхе. Несколько дней не стоит нагружать правую руку. Но я знаю, что это невозможно. Дэнетор настаивает, чтобы сегодня ночью ты патрулировал Осгилиат, и никакие мои доводы не заставят его передумать, — она помолчала, — Ты знаешь, что не должен этого делать. Перед Гондором у тебя нет никаких обязательств. Ты в любую минуту можешь просто уйти.  — Я знаю. Но я сын Дурина. А мы не убегаем от драки.  — Я знала, что ты это скажешь, — Тауриэль легонько улыбнулась краешком губ, — Повязка поддержит плечо и облегчит боль.  — Я смогу стрелять из лука?  — Думаю, да. Но всё равно будет больно. Она закрепила повязку у него на груди, провела пальцами по старым шрамам, и его сердце пустилось вскачь от её прикосновений. Кили старался дышать ровно, пока она исследовала глубокую гневную линию, которая прорезала его кожу вплоть до пупка.  — Ты всегда считал, что должен был умереть в тот день на Вороньей высоте. Что я не должна была тебя спасать. Не думай, что я этого не знала. Он продолжал молчать. Она была права. Но и ошибалась тоже.  — Я не могла позволить тебе умереть. Я могла думать только о том, что не должна тебя потерять до того, как по-настоящему узнаю. Что должна ответить на твой вопрос. Я хотела сказать, что могла бы тебя полюбить, — Тауриэль опустила глаза, — Я была эгоисткой, — прошептала она чуть слышно. Его губы как будто сами по себе, без его участия, прижались к её губам. Она удивлённо заморгала, когда они оторвались друг от друга. Кили хотел сказать, что она самое бескорыстное существо из всех, кого он знал, что благодарен за то, что она спасла его жизнь, и даже после всех этих лет он не мог поверить, что она пришла к нему. Что всё его чувство вины из-за того, что он выжил, в то время, как Торин был мёртв, было просто извращённой попыткой справиться с потерей, неудачами, разбитыми мечтами. И она никогда не была в этом виновата. Он хотел признаться, как сильно скучал по ней, сказать, что не существует слов, чтобы описать его пустоту, одиночество и тоску. Но в следующую секунду понял, что снова целует её. И она, хвала Махалу, целовала его в ответ.