Тёмная метка

Кили крепко прижимал к животу Тауриэль ладонь с растопыренными в стороны пальцами. Она накрыла его руку своей.  — Там ещё нечего чувствовать. Ещё слишком рано. Гном обхватил её ладонь, но руку с живота не убрал.  — Нет есть. Вот тут есть выпуклость. Прямо здесь. Она улыбнулась.  — Это еда Бомбура. Он твёрдо решил откормить меня.  — Он твёрдо решил откормить всех, а в первую очередь — себя. Со времени нашего похода он стал вдвое толще. Но… — он принялся выцеловывать её шею, — Он хочет, чтобы ты была здоровой и сильной. Ты очень худая. Тауриэль повернулась, чтобы посмотреть на него.  — Раньше тебе это нравилось.  — Мне и сейчас нравится. Но теперь ты должна есть за двоих.  — Может, хватит со мной нянчиться?  — Нет. Она вздохнула.  — Пожалуйста, Кили. Все обращаются со мной так, будто я хрустальная ваза. Мне всё время приносят еду. Заставляют присесть. Не позволяют ничего делать. Вчера Бофур отказался от моей помощи, когда убирал остатки мусора.  — Я бы расквасил ему нос, если бы он этого не сделал! Ты не можешь таскать камни, ты беременна.  — Он просто подметал коридоры и носил вёдра с мусором. Я не собиралась перенапрягаться.  — Ты должна заботиться о себе и ребёнке.  — Я знаю. Но я совсем ничего не делаю, только позволяю Бомбуру пичкать меня пирожными, сливками и сыром, пока остальные работают. От безделья я скоро на стенку полезу. Кили куснул её за ухо и почувствовал, как она задрожала.  — Мы же ещё ничего такого не делали. Но можем. Может, хоть это измотает тебя настолько, что тебе не захочется в одиночку восстановить половину Эребора. Она расслабилась, с усмешкой прижалась к его телу.  — Я и не собиралась. Я просто хотела помочь. Сделать хоть что-то.  — Ты уже сделала. И даже больше, чем достаточно. Ты спасла нас, всех нас. Без тебя Фили бы умер. Тауриэль нежно накрыла ладонью свой живот.  — Это не я.  — Вы оба. И Бомбур прав, что набивает тебя, как чучело. Тебе нужно набраться сил. Высокий перевал уже будет покрыт снегом. Путешествие в Райвенделл будет нелёгким. И скорее всего, опасным. В Мглистых горах наверняка до сих пор полно гоблинов. Её лицо осветилось откровенной ухмылкой.  — Не бойся. Я буду тебя защищать. Кили обхватил её ногу своей и крепко обнял за талию, утаскивая вниз за собой. Она сопротивлялась, но не смогла с ним совладать и оказалась прижатой к подушкам крепким гномьим телом. Кили с ухмылкой навис над ней.  — Я совсем не так беззащитен, как тебе кажется, моя самодовольная эльфийка. Она обхватила его бёдра ногами, ладонью провела по груди, обхватила затылок. Он с готовностью поддался движению её пальцев, склонился, чтобы поцеловать. Его распущенные волосы ласкали её обнажённую грудь, и Тауриэль с наслаждением втянула в себя воздух. Кили широко улыбнулся. А потом, совершенно внезапно, хватка её пальцев на его шее превратилась в толчок; эльфийка перевернула его и с дразнящей улыбкой уселась ему на бёдра.  — Уверен? Он рассмеялся и обмяк, вытягиваясь под ней.  — Я снова твой пленник. Делай со мной, что хочешь, я весь твой. Её чувственный рот дёрнулся.  — Не волнуйся, сделаю, мой наглый гном. До начала праздника у нас ещё уйма времени. *** Леди Дис хмуро оглядела младшего сына.  — Ты опоздал. Это последний день Дурина, который мы празднуем вместе, а ты пропустил речь Фили. Кили чмокнул её в щёку.  — И совсем не последний. Мы приедем в гости. Хватит вымещать на мне плохое настроение, — он схватил с подноса две кружки эля и протянул одну матери, — Я пришёл как раз вовремя, чтобы выпить. Дис влепила ему подзатыльник.  — Ой. Приходится расставлять приоритеты. Ты же сама это говорила. Принцесса оглядела Тауриэль, задержав взгляд на необычно румяных щеках эльфийки, и фыркнула.  — Приоритеты. Ты должен кормить её, а не утомлять. Она же просто мешок с костями. Принеси ей фаршированного кабана, сосиски, оленину с подливкой, жирный сыр, картошку с маслом, медовое печенье и те сладкие пирожные с горой взбитых сливок. Тауриэль застонала.  — Если бы я хотел, чтобы она выглядела, как Бомбур, я бы женился на нём. Дис открыла рот, чтобы дать сыну отповедь, но эльфийка охладила её пыл.  — Я в самом деле немного проголодалась. Возьму немного зелени. Может, салата или овощей. Маринованных огурцов. Но без масла. Кили приподнял бровь.  — И?..  — Одну из этих штуковин с кремом. Кили с улыбкой глянул на мать.  — Видишь? Всё чудесно. Принцесса перевела взгляд с сына на его жену, а потом обратно посмотрела на Кили.  — Да. Похоже на то. А потом она сделала нечто такое, отчего Кили подавился пивом. Дис похлопала Тауриэль по руке, взяла свою кружку и исчезла в толпе поющих и танцующих гномов. Кили закашлялся так сильно, что эль потёк у него из носа.  — Мне позвать Эстеля на помощь? — в её голосе сквозило лёгкое беспокойство, — Вон он, рядом с леди Ундомиэль. Кили остановил её взмахом руки, глотнул воздуха и вытер слёзы с глаз.  — Я лучше задохнусь насмерть. Для рода Дурина он уже сделал достаточно. Целители сказали, что без него Фили не смог бы оправиться. Очевидно, он умеет обращаться с ацеласом не хуже эльфов. Тауриэль качнула головой.  — Даже лучше. Он залечил мои раны намного быстрее, чем это сделал бы любой эльфийский целитель. К ним подошёл Хелге. Гондорец кивнул в знак приветствия. В одной руке он держал полную кружку пива, а в другой кость с куском мяса.  — Точно. Он обработал мою рану после той битвы с орками в Серых горах. Как только его руки коснулись меня, в то самое мгновение я почувствовал, что начинаю исцеляться. Это было чудо. Мужчина посмотрел на Бродяжника, который стоял рядом с черноволосой эльфийкой, робко держа её за руку.  — Не зря же трава называется королевский лист, — хмуро бормотал гондорец, — Как думаешь, может… в нём было что-то, когда он меня исцелял… благородное, даже величественное? Кили рассмеялся.  — Теперь ты думаешь, что и он королевских кровей? Да ну тебя, Хелге. Сегодня ты просто наслушался историй о Торине Дубощите. Хелге смущённо улыбнулся.  — Наверное, вы правы, командир. Должен сказать: они и правда захватывающие-все эти рассказы о гноме-кузнеце, который на самом деле был королём в изгнании. Кили улыбнулся.  — Я знаю. Подожди, пока веселье будет в самом разгаре, ещё не такое услышишь. Хелге уставился на толпу, в которой орали пьяные песни, дико скакали и бодали друг друга головами.  — Ты о чём? По-моему, они и так уже отрываются вовсю. Или они просто танцуют? Кили ухмыльнулся.  — Трудно сказать. Наверное, и то, и другое. Но они только разогреваются, всё лучшее впереди. Хелге с недоумением тряхнул головой.  — Подумать только, а люди считают гномов холодной, вечно угрюмой расой.  — Это лучший праздник в моей жизни! — одной рукой Руяк обхватил гнома, а другую закинул на плечо Хелге, выливая на него половину пива из кружки, — Умеют же гномы повеселиться! Мне нравится! Он восторженно ткнул каждого из них кулаком, пролив на тунику Хелге остатки эля, и опять нырнул в толпу. Гондорец приподнял мокрую тунику, с которой капал эль.  — Уж он-то тут, как дома. Не удивлюсь, если он решит остаться в Эреборе.  — Думаю, Двалину он нравится, так что его без проблем примут в армию. Кажись, они уже пробуют друг друга на прочность. Хелге попробовал отжать тунику.  — Может, Руяк здесь и правда как дома, но остальные? Вы уверены, что не хотите, чтобы мы проводили вас в Райвенделл, командир? Для безопасности.  — Мы можем сами о себе позаботиться, — мягко возразила Тауриэль, — Кроме того, мы поедем с Бродяжником и леди Ундомиэль, это вполне безопасно. Но спасибо за предложение.  — Разве король Баин не пригласил вас вступить в его войско? Хелге вздохнул, оставляя попытки привести в порядок испорченную рубашку.  — Да. Для всех нас служить в армии Дейла-большая честь. Это хорошее предложение; отлично платят и Дейл хороший город для жизни. Мы просто подумали, что, может, мы бы могли остаться ещё немножко с вами. Хотя бы попутешествовать в последний раз. Кили покачал головой.  — Наши совместные путешествия окончены. Отныне я собираюсь жить тихо и мирно. Никаких драк или охоты на орков, если, конечно, это будет в моих силах. Самое страшное, что я планирую делать в будущем, это менять подгузники. Вы все отличные солдаты, Хелге, а Баин-хороший король. От этого соглашения выиграют все.  — Да, командир, — ответил Хелге странно загрубевшим голосом, — Спасибо. За всё. Пусть священное дерево расцветёт для вас.  — Нет уж, благодарю. Для меня было честью сражаться рядом с тобой. Пусть камень всегда будет крепок под твоими ногами. Они быстро и крепко обнялись, и Хелге ушёл, неуклюже дёргая мокрую рубаху в неловкой попытке скрыть свои чувства. Кили вздохнул.  — Вот зараза. Похоже, это уже прощание. А я-то надеялся, что сегодня вечером мы будем праздновать, а грустить будем уже завтра. Глаза Тауриэль потемнели от беспокойства.  — Ты жалеешь о своём решении? Нам совсем не обязательно уезжать. Все очень стараются быть со мной милыми. Я справлюсь.  — Завтра мы поедем в Райвенделл, как и собирались. Я хочу, чтобы ты была среди эльфов, пока не родится ребёнок. На всякий случай.  — Всё будет хорошо. Ты же слышал, что сказала леди Ундомиэль. Он кивнул, переплетая их пальцы.  — Я знаю. Но я знаю, что мы должны это сделать. Сначала мы отправимся в Райвенделл, а потом найдём место только для нас двоих. Новое начало.  — Ты многое оставляешь позади. Семью и друзей.  — Тем больше будет причин, чтобы вернуться. И у тебя тоже, — он показал на бегущую к ним девочку с развевающимися чёрными косичками, — Она от тебя просто без ума. Тауриэль подхватила Фрею на руки. Малышка тут же ткнулась лицом в её густые локоны и, счастливо хихикая, принялась щебетать что-то эльфийке на ухо. Всегда такая сдержанная, бдительная, готовая к бою эллет заметно смягчилась, когда девчушка обвила её шею маленькими ручками. Никогда раньше Кили не видел её такой, даже рядом с собой. Её лицо буквально светилось, а улыбка на губах делала его до смешного счастливым. И он сделает всё, чтобы так было всегда. Кили обогнул сумасшедшую танцующую толпу, схватил с подноса, который нёс слуга, новую кружку и оглядел Главный зал, который Бофур смог восстановить в рекордно короткое время. С тронным залом всё было иначе, но в конце концов Эребор опять станет прежним. Танцоры двигались в диком ритме, время от времени в знак привязанности дёргая друг друга за бороды. Сталкивались пивные кружки и головы. Рассказывались истории о битвах и великих подвигах, пелись песни и травились длинные анекдоты. Бифур лихорадочно что-то говорил, дико жестикулируя, а Гэндальф внимательно его слушал и хохотал от души. Бофур взгромоздился на плечи какой-то статуи и, размахивая шляпой, горланил свою любимую песню о человеке на луне, а Бомбур отбивал ритм всякий раз, когда не набивал рот сосисками. Кили улыбнулся, увидев Руяка, который танцевал с гномьей девицей, причём так, что от брака ему, скорее всего, было уже не отвертеться. На другом конце зала стоял Беренор и, встретившись с ним глазами, отсалютовал своей кружкой. Лихолесский кузнец перевёл взгляд на Тауриэль, которая до сих пор держала на руках Фрею, и улыбнулся. Кили улыбнулся ему в ответ, чувствуя, как сжимается сердце. Ещё один друг, по которому он будет скучать. Но несмотря на это, он ни капли не сомневался в том, что им нужно уехать. Как бы много ни значил для него Эребор, как бы он ни был рад видеть его снова полным жизни и смеха, Одинокая гора никогда не была для него домом. А для Тауриэль и того меньше. Их домом были дороги и реки, равнины и болота, леса и горы; все те места, которые они всегда хотели увидеть. Он был таким же большим, как всё Средиземье, и маленьким, как рунный камень в его кармане. Их дом был вместе. Кили снова оглядел веселящуюся толпу, чувствуя, как радость рассеивает тоску. Дикий, разнузданный гномий праздник вперемешку с людьми и эльфами? Такого не случалось со времён Второй эпохи. Он вдруг подумал о Катле. Она была его близким другом. Может, если бы она отправилась в поход вместе с отрядом Торина Дубощита, всё обернулось бы иначе? Если бы она сражалась бок о бок с людьми и эльфами в битве у Одинокой горы? Его дядя не взял её, так же, как Гимли. Оба они были слишком молоды для опасностей этого пути. В итоге они оба выросли в относительном уединении Синих гор. Живущие там гномы имели дело с людьми, но в основном держались особняком. Они не смешивались с другими расами, как это происходило в Эреборе сейчас. Кили любил Гимли, но не мог даже представить себе, чтобы его кузен подружился бы с эльфами. Глядя на праздничную толпу, где швыряние едой было в самом разгаре, Кили радостно подумал, что всё это было намного чудеснее. Гномы, люди и эльфы веселились вместе, хотя старые обиды ещё не были окончательно забыты и ещё предстояло учиться друг другу доверять. С чисто эльфийской меткостью Беренор метнул одно из пирожных с кремом, которое шмякнулось прямо Двалину в лицо как раз в тот момент, когда раскрасневшийся от эля и плясок старый вояка собирался обнять леди Дис за талию. Теперь же он вытирал взбитые сливки с усов и рычал от ярости, преследуя вопящего Дори, в то время как эльф наблюдал за переполохом с совершенно каменным лицом. Бофур с трудом удерживался на плечах статуи, хватаясь за живот от смеха. Сегодня все веселились от души. Не хватало только одного. Кили отставил кружку и пошёл к выходу. Когда он вышел на высокий каменный парапет над главными воротами, в прохладном воздухе пахло дождём. На ветру танцевали одинокие жёлтые листья; они парили над серым камнем и облепляли скульптуры гигантских воинов, которые охраняли стены Эребора. Кили плотнее закутался в шубу и пошёл вдоль парапета, пока не увидел одинокую фигуру, глядящую на горизонт. Фили даже не повернулся, когда брат подошёл к нему.  — Помнишь, когда мы в последний раз стояли здесь вместе? — спросил он, — После битвы прошло уже много времени, но мы всё ещё были так обмотаны бинтами, что походили на свёртки. Я и сейчас чувствую себя так же, — король потянул себя за тунику, под которой виднелась повязка, покрывавшая его грудь и спину, — Неужели нам всегда придётся сражаться и проливать кровь за то, что и так принадлежит нам? Кили пожал плечами.  — Это традиция. Всех наших предков прославляют за подвиги и потерянные в битвах конечности. Помнишь песню о Байрике Грозном топоре, который своей железной рукой отрубил тридцать две орочьих головы, а потом сложил их в кучу, чтобы разбить её черепом тролля? Фили усмехнулся.  — Когда-то она нам нравилась.  — Ага.  — До.  — Да. Фили посмотрел на Серые горы, полускрытые тёмными облаками.  — Может, Так уже вернулся домой. Хорошо, что ты убедил меня не казнить Двосса. Вернуть предателя на родину, разоблачить старейшин и их отношения с Сауроном. Так лучше. Как думаешь, Так сможет освободить поселение?  — Да, солдаты Эребора помогут ему. В Серых горах ему многие верят. Те, кто не хочет больше подчиняться оркам. Поэтому его и отправили в подземелье.  — Я всегда думал, что злые гномы в союзе с Морготом — это просто миф. Страшилка для детишек.  — Так и есть.  — Даже не знаю. Иногда я боюсь, что в этом мире слишком много зла.  — Всегда найдутся те, кто будет с ним бороться. Как Так. Или ты.  — Многие презирают меня за то, как я веду наш народ.  — Ты принёс мир в эти земли. Даже предатель Двосс не смог этого изменить. Они верят тебе. И не только гномы Эребора. Баин никогда не забывал, как ты защищал его сестёр от орков в Озёрном городе. Как ты дал ему всё, чтобы восстановить Дейл. И он сразу пришёл нам на помощь. Даже Трандуил остался верен тебе. Фили пожал плечами.  — Мы нужны друг другу, если хотим жить в мире.  — Тьма ещё не побеждена. Саурон восстанет опять.  — Мы будем готовы. Какое-то время они стояли молча. Ветер трепал их волосы, звеня бусинками в золотистой гриве короля.  — Как я сделаю это без тебя? — вдруг спросил он, — Как я буду править Эребором без тебя?  — По-моему, легко. Больше никто не будет при всех называть тебя ослом. Заплетённая в косичку бородка дёрнулась, когда Фили изогнул губы в ухмылке.  — Может, кто-то и должен. Мне нужно, чтобы ты направлял меня на правильный путь.  — Неа. У тебя дар предвидения и светлая голова.  — Сомневаюсь. Без тебя я, наверное, прятался бы до сих пор. Я не всегда знаю, что делать. Я хочу для Эребора только добра, но далеко не всегда принимаю правильные решения. Как я могу быть хорошим королём, когда у меня столько недостатков? Кили обнял брата за плечи.  — Ты не был бы хорошим королём, если бы у тебя их не было. Только мифрил совершенен, брат, а нам всегда есть к чему стремиться. Фили тепло улыбнулся.  — Когда это ты вырос? Кили усмехнулся.  — Ну, когда-нибудь это должно было случиться.  — Ты прав, покидая Эребор, чтобы жить своей жизнью. Обещай, что позаботишься о себе. О Тауриэль. И своём ребёнке.  — Трижды да.  — Ты вернёшься нас навестить?  — Конечно.  — Отлично. Мне нехорошо при мысли о том, что мы расстаёмся.  — Мы всегда будем вместе, nadad. Фили поднял голову, в глубине его глаз мерцал тёплый огонёк.  — Ты прав, — он положил руку на плечо младшего брата, — Обещаешь хорошенько подумать прежде, чем сломя голову ввязываться в какую-нибудь опасную авантюру? Никаких дурацких планов, никаких глуп… — он умолк на полуслове и неожиданно усмехнулся, — А, к балрогу всю эту чушь. Просто пообещай, что будешь счастлив.  — Это я могу. Легко. Фили обнял его, крепко прижимая к себе.  — Клянусь грёбаной бородой Дурина, я буду по тебе скучать. Кили зарылся лицом в волосы брата и стиснул так сильно, что заболели руки. Не говоря уже о сердце.  — Я тоже буду скучать по тебе, nadad. Он шмыгнул носом, вытирая слёзы, но когда увидел, как Фили вытирает глаза тыльной стороной ладони, улыбнулся. Ну что за плаксы эти гномы!  — Всё будет хорошо, поверь. Фили усмехнулся.  — Я всегда тебе верю. Рядом с ними на парапет с карканьем опустилась блестящая чёрная птица. Она встряхнула отливающими синевой перьями и глянула на них с любопытством. Потом птица подпрыгнула к королю и почтительно склонила голову.  — Вороны возвращаются в Эребор, — тихо проговорил Кили.