Десяток проблем

— Это все делается ради твоего же блага и твоего счастья, Масато, — произнес появившийся дома отец, сидя перед своей дочерью, что, впервые, пустыми глазами смотрела на него, — Я и отец Сузуки Рюи уже согласился на брак, так что вскоре тебе придется готовится к свадьбе. А еще я узнал, что ты в 3-Е классе в школе, в классе отбросов, такой как ты, там быть не должно. Ты на другом уровне. Я знал, что дружба с Токией ничем хорошим не закончится, вот ты и оказалась в этом чертовом классе, но ты не волнуйся, скоро тебя переведут, а я с твоей мамой, самолично наведаемся к твоему учителю и директору. Девушка не осмелилась и перечить, ведь в его присутствии ей и дышать было тяжело. Ведь этот холодный и властный взгляд пытающийся вытянуть из девочки слова, которые ему бы понравились. Ей хотелось крикнуть на него, рассказать все, что она о нем думает, о том, что ей нравится в этом классе, учат там лучше, друзья там не серые задроты, что у нее появился парень и эта свадьба ей даром не сдалась, но он бы все равно не выслушал, а если бы и выслушал, то не обратил внимания, ведь «я знаю, что для тебя лучше». Родители не всегда правы, обрезая детям крылья. Да, у каждого человека с рождения есть крылья, но они не видны, хоть ты и чувствуешь их у себя за спиной. — «Ты еще маленькая, мир большой и страшный, тебя кто-нибудь может обидеть, забудь про свои мечты, перестань думать о ерунде». — обычные слова взрослых, вроде бы из добрых побуждений, и все-таки обрезают детям крылья… С одной стороны, это может выглядеть как забота, «Я не хочу, чтобы тебя кто-то обидел». А с другой стороны — если ребенок, еще с детства не научится давать отпор обидчикам, то потом он не научится никогда. А если и научится, то уже во взрослом возрасте и не настолько качественно и конструктивно, как это было бы изначально. Детские мечты часто кажутся несбыточными и глупыми. Поэтому родители задают ребенку иной вектор жизненного пути. Например, девочка мечтает стать балериной, но родители видят в ней врача (а кто будет нас в старости лечить?!). Соответственно, на балет ее никто не водит, более того — ей старательно внушают, что все эти «танцульки» — полная чушь. Из-за родительского авторитета, ребенок вынужден подчиняться и заниматься через не хочу. А мечты — так и остаются мечтами… Масато с детства понимала, что за нее уже все решили, что самой не надо ничего думать и делать — уже все распланировано кем-то другим. Старший брат этого не выдержал и пропал, а малыш Мезо даже не успел его увидеть и не знает о его существовании, а отцу «слабаки не нужны», и сейчас, если Масато повторит его поступок, то последней «подопытной мышкой» станет маленький братик, что тогда останется в семье последним. Масато из семьи, где мнение чужих важнее собственного, где ошибки долго не прощают, где нужно быть идеальной девочкой, а все остальное — нельзя. Нельзя любить открыто, нельзя спорить со старшими, даже если они сто раз не правы, нельзя отстаивать свое Я, нельзя проявлять эмоции, нельзя плакать, нельзя ошибаться… Можно только опустить голову и молча принимать все удары судьбы… молча. Масато всегда думает: «Я так не могу. Я не люблю ложь и лицемерие, не люблю грязную лесть, зависть и подлость. Не могу молча смотреть, когда обижают слабых, когда людьми пользуются, а потом бросают как котят на обочине!» Блондинка хочет свободы, но таковой, чтобы и Мезо был счастлив и все не перевалилось на него. Масато еще с детства была очень подвижным, веселым, эмоциональным ребенком, хорошо училась, рисовала, танцевала, была спортивной, но… Не красавица, а так обычная, а подружки — одна симпатичнее другой. Но отец, в отличии от матери или Мезо, ее талантов никогда не замечал: «вот у других — это да, а что ты?», «у других поучись, что твои рисунки? Вон люди какие картины рисуют», «лучше дома все делай, чем ерундой заниматься больше толку — замужем это не пригодится». И так всю жизнь — у других, у других, у других. Малейшая ошибка и отец накидывался с обвинением «ты опозоришь наш род». Так и жила, боясь всегда кого-нибудь опозорить. И всегда находил за что ругать. А когда пыталась оправдаться, то ее не слушали, глотала слезы и уходила в себя, за что опять получала. Мама приходила в те моменты и, гладя по голове, говорила, что все наладится. Мать она любила больше, чем отца, а брата она считала своим ангелочком, что приходил и веселили ее. Для Масато было счастье, когда Сато уходил и пропадал на неделю или больше, не слал писем и сообщений. Когда ему ничего не надо было. Он относился к Масато как к «Богу», в том смысле, что чтобы Масато не говорила — не слушает, ее просьбы — не выполняет, делает вид, что ее не существует, высокомерно фыркая себе под нос. Но если ему что-то от нее понадобится, то Масато должна быть как штык рядом и выполнять его «просьбы» беспрекословно. Многие думают, что родится в богатой семье — это счастье. Возможно. Но богатые семьи, как и бедные, бывают разные. К примеру, в бедных семьях ребенку пытаются помочь всеми силами, слушая его, помогая, когда тот попросит, чтобы у того была обеспеченная жизнь, когда родители не смогут помочь, а есть и другие: что насильно заставляют ребенка учиться, работать и т.д., чтобы тот смог и себя прокормить, и семью с родителями, что, когда-нибудь, работать не будут. В богатых тоже самое: одни содержат своего ребенка, покупают ему все, что тот хочет, пятьдесят нянечек крутятся вокруг него и папа с мамой стараются создать ему «золотую» жизнь. А есть и такие, как у Масато. Купил ей одежду, позволяешь ей жить в золоте — плати, выполняя то, что тебе приказано. Аж бесит. Несколько лет назад у Масато было куча подруг, что пошли бы с ней и в огонь, и в воду, но, как оказалось, деньги для них были важнее, а когда она это поняла, то начались издевательства в ее сторону. От изрисованной парты, до избиений. Но… — Э, ты еще кто?! Отпусти мою руку! — кричала одна из лже-подружек на парня в капюшоне. Ему тоже, как и Масато, по росту, было где-то одиннадцать-двенадцать лет. На нем была надета кофта, что была больше него самого, с темно-зеленым капюшоном, который переходит в черный с большими белыми полосами, проходящими вертикально через куртку. Рукава закатаны чуть ниже локтей, обнажая белые бинты по рукам, на ногах же длинные черные мешковатые брюки и красные кроссовки, из-под капюшона виднелась красная кепка с металлическими рожками, которая скрывала лицо парня еще больше, давая взглянуть лишь на нижнюю часть лица и забинтованную шею. Но видели это только бывшие подружки, — Отпусти, кому говорю! — Всё совершённое тобой к тебе же и вернётся, — свистящий шёпот пронёсся по улице, — Проваливайте, — обратился спаситель ко всем троим, — Не троньте ее. Прикончу. — на этих словах он поднял голову, хоть и стоял спиной к Масато, но пугающий взгляд его глаз, наполненных жаждой крови испугал их до белого колена. Эта жажда крови отобразилась на рубиновых глазах «мальчишки», рубиновый цвет стал ярче, а к нижней части он вовсе побелел, а черный зрачок словно вытянулся. Это, возможно, была фантазия или видение девушек, но напугало это до ужаса, так что те, с криками, убежали куда подальше. Полицейские всегда говорили, что у «него» злобный взгляд, словно дикий волк, пугающих всех. — Ты цела? — все также осипшим голосом шипел парень, из-за чего женский голос было трудно распознать. — Да! Спасибо тебе, — поблагодарила его Масато, — Мальчик, а как тебя зовут? — Я…Я не мальчик, — выдала спасительница, удивив Масато еще больше, чем-то, как она лишь взглядом напугала тех трех сволочей, — Разрешу звать меня Токия, — сказала она, повернувшись и дав увидеть себя: эта была очень милая девушка с бледными пустыми, словно кукольными, глазами, точнее, глазом, второй был закрыт длинной челкой ее темных волос цвета темного-индиго, хотя чем-то напоминает и пурпурно-синий. Масато уделила внимание квадратной повязке на ее руке, пластырю на носу и бинтам, обмотанным вокруг ее шеи и на руках. — А…а я Масато! — неловко представилась она, протянув руку для рукопожатия, — Масато Макомо! На ее представления девочка промолчала, кивнув. А как только появился полицейский с криком: «Нашел!», то девушка сорвалась с места, убегая за ближайший поворот. Масато тогда заметила объявление, где было фото этой самой девочки с надписью: «Розыск! Пропала девочка, Курои Токия, Возраст — 11 лет. 12.06.20**. Сбежала из дома. Просьба если найдётся позвоните по телефону полиции». *** Масато часто встречала эту девочку на улицах города убегающую от полиции, гуляющей по улицам и пару раз видела ее, гуляющей с старой женщиной, перед которой шла большая и старая овчарка. Собравшись с силами Масато решила познакомится с Курои, в тот день она увидела ее гуляющей с рыжеволосым парнем ее возраста. Она, как и во время спасения, была одета как парень, но, в отличии от того «кукольного взгляда» она выглядела живее. Когда фиолетовоглазый парень на время отошел, то Масато и показала себя, решив познакомиться с спасительницей получше, ведь больше те девушки ее не трогали. Когда она вспомнила слова отца про то, что дружба с Курои ни к чему хорошему не приведет, и разные замечания в сторону выбора друзей, хотелось кричать на отца, ведь, даже не зная доброты ее друзей, для которых она просто Масато, он осуждал их. Это бесило. Разрывало душу на части. Масато взглянула на часы, до уроков осталось полчаса. Девушка решила выйти раньше, на десять минут. Не сказав никому в доме «пока» она, поникшая, пошла в Кунигигаоку. — Утречка, чего грустная такая? — спросил подбежавший Карма, который звал девушку раз двадцать, а она, смотря на асфальт, не слышала ничего. — Масато, алё! — парень махал рукой перед золотыми глазами блондинки, но та, задумавшись, шла по дороге, — Боже мой, — подхватив девушку на руки, проговорил парень, заметив, что она наконец очнулась и перешла в нормальный мир. — Поставь меня, — сказала она. Карма удивился, ведь девушка раньше бы смущалась и пыталась заставить Карму поставить ее на землю, но та лишь спокойно отреагировала и попросила поставить ее. Но Карма продолжал носить ее на руках, заметив, как голова девушки переместилась ему на грудь, а рука ухватилась за черный пиджак. — Да что с тобой такое? — возмутился садист, — может ты мне объяснишь, а? Я у Курои спросил, даже она не знает! — Проблемы, — пожала плечами блондинка. — Мне тебе помочь? — спросил Акабане, поставив девушку на землю, потому что, видите ли, не легкая она. — Нет, — повертела головой девушка, открыв дверь в корпус, — Сама справлюсь, — ну как сама? Курои немного, но смогла помочь, — Но спасибо, что предложил. — Ты все же странная сегодня, — запрокинув руки за голову произнес парень, заходя в класс, куда пришла уже половина ребят. *** На большой перемене, выделенной на обед учеников, в окне ребята заметили идущего в корпус высокий взрослого мужчина с строгим выражением лица, черными волосами по плечи, где три пряди из челки, спадают на золото-красные глаза. Одет мужчина в синюю юкату под голубой накидкой с узорами и сандалии с белыми длинными носками. А на плече он держал раскрытый темно-фиолетовый вагаси (яп. зонтик) на своем плече. Рядом с этим уверенным и грозным мужчиной стояла миловидная женщина, что мило улыбалась. Она была очень похожа на Масато внешне: у нее такие же светлые и длинные волосы, на которых она заплела тонкие хвостики, с резиночками в виде цветков сакуры и яркие синие глаза. Она одета в красное кимоно с рисунком, изображающим цветы, и желтой лентой, обвязанной вокруг талии и длинные белые носки с сандалями. — Ого! Это чьи-то родители?! — удивился Исогай, смотря на пару через окно. — Карма, будешь знакомиться с родителями своей девушки? — спросила Курои у парня, тоя, а толпой. — Смотрю на ее отца и мне как-то ссыкотно, — честно признался парень. — Удачи тебе, — положила ему руку на плечо Курои, — А я пойду подслушивать, — открыв окно и вылезая через не о на улицу, сказала Курои. — Меня подожди! — выпрыгнув следом за девушкой, крикнул парень. Скрытно пробравшись к учительской, они немного высунулись в окно, взглянув, что Карасума и Коро, нечаянно зашедший в кабинет, уже поприветствовали вошедших вместе со своей дочерью, что побежала к ним, ведь ей тоже надо присутствовать. — Мое имя Сато Макомо, это моя жена Шоджи. — представился отец Масато. — Я Карасума Тадаоми, классный руководитель Е класса, а это мой коллега, — не представив Коро, произнес Карасума. — Вам, наверное, было трудно подниматься по этим склонам, может, выпьете освежающего сока? — предложил осьминог, быстро сделав тот самый сок, но будто достал его из холодильника. — Я бы не отказалась, — улыбнулась Шоджи, принимая напиток, — Ваш корпус так далеко находится, а в гэто трудно по ней взбираться, — не было видно, что женщина проявляла хоть какое-то желание переходить к теме о переводе дочери. Масато говорила ей, что в этом классе ей весело и у нее появились друзья, и Шоджи, обрадовавшись, сказала, что постарается уговорить мужа оставить все как есть, но тот не слушал и сказал: «Что все это для блага Масато». — Не буду ходить вокруг до около, — так отказавшись от напитка, сказал Сато, — Я не хочу, чтобы моя дочь училась в этом классе. Это неприемлемо для наследницы Макомо. Так что я желаю перевести ее в главный корпус. Она выше, чем все эти детишки, так что для такой как она быть в классе отбросов — срам. — А что на счет Масато или Вас, госпожа Шоджи, Вы что считаете по этому поводу? — читая записку от Коро за спинами родителей произнес Карасума, задаваясь вопросом о том, почему он не может сам все сделать. — Если Масато хорошо в Е классе, то, по моему мнению, пускай остается, это не повлияет ни на что, ведь у нее девяносто восемь баллов чуть ли не по всем предметам, то есть она поступит куда только захочет с такими знаниями. Я заметила, что обучение в классе Е легче и быстротечнее, чем в классах главного корпуса. — улыбаясь, говорила Шоджи, приложив руку к щеке, — Моя дочь плохо разбиралась в математике и английском, но за первый семестр она чуть ли не на первых местах! Так что, я не соглашусь с Сато, но, если честно, то мое мнение ничего не значит. — даже не расстраиваясь по этому факту, сказала женщина, улыбаясь с прикрытыми глазами. — Хватит этих бессмысленных слов, мы теряем время, — чуть ли не рычал мужчина, — Я делаю это ради блага моей дочери, и по-хорошему прошу дать разрешение на перевод, или вам нужно заплатить? Я дам столько, сколько потребуется. — «Ты глянь какой хитрый», — подумала Шоджи, — «Но Карасума не похож на того, кто принимает взятки, если бы мой муж имел другие взгляды…» — Нет, денег мне не надо, — отказался Карасума, — Господин Макомо, Вы не считаете, что свою судьбу Масато вольна выбирать сама? — хорошо, что у мужчины хорошее зрение, а у Коро большой подчерк и длинные щупальца, — Это хорошо, что вы желаете лучшего для Масато, но взгляните на нее. За все время, что она сидит рядом с Вами, она не шелохнулась, сидя в напряжении. Я знаю ее чуть ли не сначала учебного года, и сколько раз не видел, она была открыта и весела с каждым и, по ее словам, наконец нашла счастье, — когда у этого осьминога щупальца отсохнут? — Каждый человек решает, как ему поступить, если Вы будете вечно делать то, что хотите, говоря, что все ради блага Масато, то самой же ей будет только хуже. — Сато слушал Карасуму внимательно, с неким удивлением, но по взгляду было видно, что он, наконец, осознал то, что давно не мог, и из-за чего пропал Тосама, его старший ребенок, но признавать он этого не хотел, — Масато, ты хочешь перейти в главный корпус? — … — девушка сидела в напряжении. Обычно, когда она рядом с отцом она вечно молчит, ведь боится сказать что-нибудь не так. — Масато? — переспросила Шоджи, потрепав малышку по голове, — Ответь, — попросила женщина. — М…мне тут нравится. — сказала та, посмотрев на учителя Коро, — О-очень… — Без согласия Масато, я не могу перевести ее в главный корпус, — наконец получив ответ, сказал Карасума, смотря на переменившимся в лице Сато, что, видимо, был зол, хотя нет, это привычное состояние. Он больше похож на задумчивого, — Да и к тому же, — добавил он от себя, а не от писанины Коро, — Масато когда-то сказала, что у нее, до этого класса, не было друзей, помимо Токии Курои. Многие дружили с ней не просто, а из-за денег. В этом классе ученики заботятся друг о друге и для них она не «Масато Макомо и богатой семьи», а просто «Масато». Прошу, подумайте над сказанным, господин Макомо, переговорите это с самой Масато. — Мы уходим. — резко сказал Сато, направляясь к выходу из кабинета, пока его мирно сидевшая женушка попивала предложенный осьминогом сок. — Благодарю за напиток, — поклонилась она, — И за то, что открыли моему мужу глаза. — добродушно улыбнувшись, она пожелала Масато хорошего дня и ушла следом за мужем. — Сато, видишь, нет ничего хорошего в том, чтобы кто-то решал судьбу за другого. Каждый должен выбирать своё счастье сам. Масато из тех, кому не нужны деньги или красивые наряды, счастье, которое ей навязывают… — Я же делал все, чтобы она была счастлива, я так не хотел упускать ее как Тосаму, — схватившись худыми пальцами за волосы, произнес Сато, показав еще одну эмоцию, — Я думаю, что все делаю правильно, но все же что-то не так. — Милый, — позвала его Шоджи, — Меня никто не заставлял выходить за тебя замуж, я была счастлива, когда ты признался мне, разве, ты видел грусть в тот момент? И поговори на днях с Масато. — Я повременю со своими желаниями, но пока не откажусь. Этот чертов учитель… Кстати, а чего второй такой странный?! В то время в учительской. — Масато, — позвал ошалевшую девушку Коро, — Очнись, все закончилось, мы с Карасумой разобрались! — «Мы»? — переспросила девушка. — Ага, — показав кучу табличек с репликами Карасумы, улыбнулся осьминог, став вновь желтеньким, а не человечным. — А я только поверила в Карасуму-сенсея, — добив учителя морально, сказала Масато, — но спасибо вам большое, Коро-сенсей, Карасума-сенсей, — поклонилась Масато, — Отец, видимо, задумался над вашими словами. — Это хорошо, — кивнул Карасума, — Иди на уроки, если что, то мы подсобим. — Спасибо! — выбегая из класса, сказала Масато, пока Карма с Курои на всех парах мчались в класс и красиво залетели в окно, мчась к своим местам на удивление учеников, дабы перегнать подругу. *** — Ну что ж, класс, на сегодня уроки закончены! Увидимся завтра, я получил зарплату, так что я полетел за шанхайским крабом! GO! — разогнавшись, учитель оставил от себя только ветер и пыль. Кто-то начал жаловаться на второй сложный семестр, кто уже собирался домой, а кто-то шел на дополнительный урок английского, а после и обольщения к Ирине. — Итона, тебя ждать? — спросила Курои, подойдя к беловолосому. — Нет, иди без меня, — сказал парень, не отвлекаясь от создания своего радиоуправляемого танка. — А с каких таких пор вы вместе ходите? — спросил негодующий Маэхара. — Ну мы же в одном доме живем, — разъяснила темноволосая, щелкнув по кепке, чтобы поднять ее таким образом, — Его квартира прямо под моей. — О свезло так свезло, я тоже хотел бы рядышком с тобой жить, — сказал Хирото, оперевшись локтем о плечо девушки. — Не судьба, братик Хиро, — сказала она, растопив сердца парня его милым прозвищем и услышав мгновенное: «ДА!» — Ладно, пока ребята! — Пока! Девушка дождалась Масато, и пошла с ней на «встречу в кафе у школы в 14:20», как раз закончиться их тренировка с Карасумой, где Масато будет оттачивать навыки паркура и стрельбы, а Курои убийство с ближнего расстояния, ведь у нее слишком слабое тело, и из-за этого удары на цель просто напросто не подействуют. Мужчина сначала старался попробовать как-нибудь усилить ее, но не получилось, так что он старался научить ее приемам, которые замедляют или обездвиживают цель, часть которых она узнала на учебе с Хизаши Хитоши. У них осталось двадцать минут после этой тренировки, так что быстро переодевшись они метнулись к кафе «Мелодия» и нашли как раз Сузуки с его девушкой, что так же хотели разобраться с желаниями стариков. — Здравствуйте, — поздоровалась первой Курои, — Вы ведь Рюя Сузуки? — Да, — кивнул парень, смотря на присаживающихся девушек, — Это моя девушка Ханако Инузука. — Приятно познакомиться, — улыбнулась рыжеволосая девушка. — Я Курои Токия, а это Масато Макомо, — представилась она наконец в реальной жизни, — У вашей проблемы, — указывая на Масато и Рюю, — Одни и те же инициаторы, и та же ситуация, почему не хотите свадьбы. Если жизнь себе портить не хотите, то надо решить все быстро. — Ну, мы думали над этим, — сказала Инузука, — Сначала хотели просто поговорить с господином Шимурой (отец Рюи), но получилось так, что он даже слушать ничего не стал. мы несколько раз пытались разными способами донести до него то, что Рюя не хочет жениться на Макомо-чан, как и она сама, но тот лишь ответил, что оба этого желают. — развела руками девушка, до сих пор продолжая активно жестикулировать руками. — А у нас тут недавно произошла беседа с отцом, который пересмотрит свое решение, но пока не откажется, там ему, скажем так, «глаза открыли», так что есть момент, что именно он откажется от свадьбы, — осведомила Масато, — Так что можно надеяться пока на него, если не найдем другой способ. — Это хорошо! — улыбнулся Рюя, — Макомо-сан повлиятельнее моего старика будет, так что тому не отвертеться! — Хах, и то верно, — улыбнулась Хана. — Но не факт, что тот откажется… — Я тебя сейчас пну.