Нуар для психопата

Девушка вскидывает голову. Грива огненно-рыжих волос вспыхивает, высвеченная стробоскопом. Девочка сползает на паркет, прижавшись спиной к шесту, извивается змеёй, пока не оказывается на четвереньках. Стелется по лакированным доскам, оттопыривая задницу, словно кошка. Качает бёдрами, глядит невидящими глазами в пустоту, словно и нету перед ней забитого зала.

— Some of them want to use you Some of them want to get used by you Some of them want to abuse you Some of them want to be abused.[1] /Кто-то хочет использовать, Кто-то хочет быть использованным, Кто-то хочет унижать, Кто-то хочет унижения./

Надрывается стереосистема, воспроизводя скрежещущий голос короля эпатажа. Хорошая песня, хоть гимном города делай. Девушка скидывает лифчик, обнажая белую, упругую грудь. Вьётся вокруг шеста, под улюлюканье толпы, танцует размашисто и безумно пошло. Это затягивает. Красивая девочка. Мужчина наклоняет голову вбок, отрешённо следя за происходящим на сцене, с шумом втягивает воздух с остатками взбитых сливок через пластиковую трубочку. А вот молочный коктейль оказался паршивым. Виктор поднимается с места, склабится спрыгивающей со сцены девице и пружинящим шагом идёт прочь, подальше от этого гадюшника. Можно было бы пожаловаться боссу на скверное меню, но с большой долей вероятности, он единственный заказывает здесь простой милк шейк. Даже если его нет в карте. И тем не менее, точка цветёт и пахнет. Вечерний рейд по предприятиям подходит к концу. На десерт— самое приятное и раздражающее одновременно: ночной клуб Пингвина. Доебись до нервного, подъеби ранимого. После появления в клубе Буча, вроде как организация мероприятий туго пошла вверх. Если сегодня на сцене не будет симфонического оркестра— уже шаг к успеху. Зсасз шагает в темноту ночи, вдыхая полной грудью. Как в детской игре: «город засыпает, просыпается мафия». Кажется, в Готэме не бывает рассветов. Одна нескончаемая ночь. А может такое впечатление из-за специфики работы. «Ненормированный график», как сказал бы какой-нибудь офисный клерк. Не успеваешь замечать, когда один календарный день сменяется другим. Сутки, в которых времяисчисление начинается с объявления персоны нон грата, и заканчивается в тот момент, когда падаешь лицом в подушку. Или в бетон, но это, к немалой радости, происходит куда как реже. Между днями пауза на драный сон. Драный в смысле по продолжительности, урывками. Потому что паранойя и безумие идут рука об руку, и ночью сменяют друг друга как в калейдоскопе. А в Готэме всегда ночь. Смешно. Клуб встречает непривычным полумраком. Народа в зале ощутимо больше. Тихо смеются, перешёптываются, пока не замечают его появления. Откуда-то из тени портьер вдруг выныривает девушка. Хотя скорее вываливается, в духе старых американских комедий, неловко стукнув высокими каблуками. Замирает перед странным гостем, медленно поднимает голову, проходясь изучающим взглядом по незнакомцу, и вздрагивает, дойдя лица. Глядит на него своими большими, густо намазанными глазищами, и оторвать взгляда не может. Убийца, психопат, чудовище, урод— как его только не называли в лицо и за глаза. И она смотрит на него, словно ребёнок, столкнувшийся перед завтраком в дверном проеме с Бугименом. Приоткрывает рот, не то собираясь закричать, не то расплакаться. Боится. Самодовольная улыбка появляется сама собой. Улыбка неуместная, глупая, но этот перепуганный цыплёнок выглядит до смешного забавно. Спустя мгновение девушка наконец отмирает, взмахивает веерами накладных ресниц, дергает губы в улыбке, чуть кивает косматой головой. — Сэр? Мурлычет она с низкими, грудными нотками. Словно кукла для чревовещания, озвученная кем-то другим. А может, так оно и есть? Он протягивает к ней руку быстро, так, что она не успевает отшатнуться, ловит её за горло. Тонкая, птичья шейка. Приложи чуть больше усилия, и можно сломать, сместить позвонки, раздавить спинной мозг. Зсасз с любопытством оглядывает переставшую дышать девушку. Наверное, если бы могла, то вырвалась бы, отшатнулась, зарядила бы звонкую пощёчину, и была бы права. Нечего руки распускать. А она не дышит, только смотрит ему прямо в глаза своим оленячьим взглядом. Оцепенела, как пойманная кошкой мышь. Странная девочка, не похожа на типичных надменных эскортниц. Те себе цену знают, и никогда не позволяют так просто к себе прикоснуться. Даже зная его место в этой сложной системе иерархии. Новенькая что-ли? Появляется детское любопытство. Взять, разобрать, и посмотреть, что там внутри. Фигурально, конечно. Действительно потрошить симпатичную куклу нету никакого смысла. По крайней мере пока, а завтра одному богу известно, что босс придумает. Виктор присвистывает, ведёт пальцем, затянутым в тонкую чёрную кожу вдоль сухожилий, не давая девушке нормально дышать. — Виктор, — В голосе Пингвина слышно плохо скрываемое возмущение и раздражение. Наёмник одергивает руку, тут же пряча её за спину, и очаровательно улыбается быстро ковыляющему в их сторону хозяину заведения. — Хай, — Кивает киллер, салютуя Кобблпоту двумя пальцами, от чего Пингвина заметно передергивает. — Что, Бога ради, ты здесь забыл? — Шипит Освальд, резким движением схватив девушку за руку, и пододвинув её к себе. На лице наемника тут же появляется деланное разочарование. — Дон Фальконе просил проверить, как идут дела. — Как видишь, гораздо лучше.— Скалится Кобблпот. — Так и передай. — Красивые девушки, — Даже под слоем косметики видно, как девушка вспыхивает от смущения, и бросает быстрый взгляд на странного гостя.— Нет, серьезно. — Забери её, и иди с миром.— Чеканит каждое слово Пингвин, выпуская девичью руку. От одной только мысли о лишних минутах в обществе этого головореза, Освальду мягко говоря не хорошо. Виктор хищно склабится, скашивая взгляд на приятный бонус. Бонус кажется сереет, и косит глаза на своего босса. Смотрит так, словно желает услышать, что он пошутил, и что тот вовсе не собирается действительно отправить её с этим странным человеком, больше похожем на очнувшуюся от спячки горгулью. — Я не кусаюсь, — подмигивает девушке Зсасз, и фыркает со смеху. Его забавляет эта игра. Девушка шагает рядом покорно, опустив голову, стараясь спрятаться от всего вокруг за шлейфом залакированных кудрей. Ступает медленно, тяжело. Видно, что от туфель у неё сильно болят ноги. Он ведёт её узкими лабиринтами не то мотеля, не то дешевой гостиницы. Потому что когда ты головорез, приоритеты в выборе ночлега немного искажаются, и на первое место выходит желание не быть подстреленным, хотя бы раньше чем уйдёт дама. Кто-то из шкафообразных шестёрок присвистывает, пожирая девочку голодным взглядом. Зверь внутри дергается, брякнув цепью, поднимает голову. Скалится, дуреет от желания услышать этот сладкий выпад в свою сторону, в духе «малышка, бросай его, пошли со мной». Но шестерка замолкает, не лезет, видимо инстинкт самосохранения берет вверх. Зато кровь вскипает в венах, когда на свист неожиданно реагирует девушка. Дергается, прижимаясь боком к его руке, словно чувствует, что из всех собравшихся здесь злобных ублюдков он— самая злобная, голодная тварь, с которой лучше дружить. И она дружит, мечется под ним по простыням, изворачивается угрём под его болезненными поцелуями. Зсасз не сдерживается— кусается до фиолетовых кровоподтеков. Не церемонится, не жалеет— выворачивает тонкие руки так, что слышен хруст связок. Внутренний зверь с щелчком спускается с цепи. Даже если нечаянно сломается, никто ему и слова не скажет за эту маленькую игру. Не первая, и не последняя. Мужчина рычит по-звериному, впивается коротко срезанными ногтями в мягкие бока, содрогаясь всем телом. Дышит тяжело, с присвистом, откатываясь в сторону. Хорошее окончание вполне себе сносного дня. Кто нужно жив, кто нужно мёртв. Он приподнимается на локте, оглядывая тонкую белую спину, покрытую красными пятнами. На мгновение появляется смутное подозрение, что девушка всё-таки не дышит. И он уже было собирается ткнуть её в плечо, как втянув воздух, шатенка поворачивает к нему лицо. Смотрит внимательно, одним глазом, из-под копны растрепанных волос. Темные комки туши осыпались, делая её похожей на енота. Виктор тихо фыркает, закрывая глаза. Его изголодавшееся внутреннее чудовище сегодня будет спать немного спокойнее. Надо почаще заглядывать к Пингвину.