Закаленная сталь

Хотя никто в этом и не признался бы, отец Финдекано и все семейство с нетерпением ожидали его возвращения, томимые любопытством. Они желали узнать новости, которые он принесет из лагеря ненавистных родичей. Поэтому, когда он достиг поселения и смыл пыль и слезы после своего похода, ему быстро дали чашку освежающего напитка и потащили в комнату, которая при бывших владельцах служила комнатой совещаний. К счастью для Финдекано, у него было достаточно времени, пока он обходил озеро, чтобы развеять печаль и вернуть себе равновесие хотя бы внешне. Он достиг поселения с наступлением сумерек, чувствуя себя опустошенным, но уже более спокойным. Финдекано думал о том, как отец воспримет новости, и утешится ли Турукано, узнав, что и другая сторона понесла горестные потери. Скорее всего, нет. Теперь, делая глоток из стоящей перед ним чашки, он видел, что на него смотрят восемь пар ожидающих глаз. Его семейство старалось казаться беспечным и равнодушным. Только Финдарато не скрывал своего любопытства. Он даже наклонился вперед, наморщив лоб и выжидающе глядя на Финдекано. На долю секунды у Финдекано возникло искушение еще подержать их в этом состоянии, изобразив крайнюю усталость, чтобы сегодня избежать этого разговора. Но эта озорная мысль исчезла также быстро, как и появилась. Наконец отец спросил голосом таким ровным, что Финдекано убедился, что спокойствие это наигранное: - Ну и каковы новости? - Их несколько. С которой начать? - ответил он. Выигрывая время, он сделал еще глоток своего напитка. Это были заваренные сосновые иголки; целители утверждали, что именно это им было нужно после лишений похода. Пахло оно неплохо, но вкус был горький, однако средство это действительно помогало от болезни, которой страдали некоторые после похода, так что его употребляли. Нолофинвэ постучал пальцами по полированному дереву стола. Этот стол был одним из немногих предметов мебели, который остался после Феанорионов. Финдекано едва сдержал улыбку. Все-таки отец выдал свою нервозность. Его улыбка быстро исчезла, когда Нолофинвэ ответил: - Начни с его ответа на мое послание. Финдекано прикусил губу и склонил голову, точно прося прощения. - Прости, я позабыл о нем, когда говорил с Макалаурэ. Я обезумел от вестей, которые он мне сообщил. - И что это за новости? И почему ты говорил только с Макалаурэ? Как всегда, подумал, поморщившись, Финдекано, отец сразу заметил слабое место и знал, куда ткнуть. Собравшись с силами, он ответил: - Я говорил с Макалаурэ, потому что он теперь их вождь. Теперь Айканаро не смог скрывать нетерпения. - Говори яснее, родич. Уже поздно, и мы не хотим разгадывать загадки. Финдекано посмотрел на него со вздохом. - Как хотите. Хотя я уверен, вы и сами быстро догадались, при каких обстоятельствах Макалаурэ мог стать главой Дома Феанаро. Они таковы: Феанаро убит, а Майтимо - захвачен в плен Моринготто. Он остановился, чтобы посмотреть, какой эффект произвели эти слова. Последовал общий потрясенный вздох. Турукано невольно стиснул зубы, а в его затуманенных глазах появился жесткий блеск. Ириссэ прижала руку к губам, удерживая крик не то удивления, не то сожаления. Финдарато что-то тихо говорил Ангарато и Артанис. Нолофинвэ побледнел. Только Айканаро сидел неподвижно - но его руки вцепились в ручки кресла, показывая, что и его новости взволновали. - Ты уверен? - спросил Нолофинвэ напряженным голосом. - Или это слухи, которые ты узнал от какого-нибудь слуги? - Я был там, отец, - ответил Финдекано, изо всех сил стараясь не выказать своего раздражения, - и слышал это от самого Макалаурэ. Еще подумай, он сказал что-то вроде «Амбарусса поехал», что указывает скорее на одного, чем на двоих. Наверно, я должен был спросить. Но я был слишком потрясен. А теперь я никогда не буду с ним разговаривать. - Почему? - резко спросил Нолофинвэ. - Он оскорбил тебя? - Оскорбление - быть его родичем, - проговорил Финдекано громче, чем нужно. - Вы даже представить не можете! Руссандола захватили в плен двенадцать лет назад, и Макалаурэ признал, что он, может быть, еще жив, но ни он, ни его братья - ничего не сделали, чтобы спасти его! Айканаро ударил кулаком по столу, а Турукано издал резкий, мрачный смешок. - Они предали не только нас, но и собственного брата! Не подумал бы, что они способны пасть так низко. - Макалаурэ заявил, что их было слишком мало, - сказал Финдекано с горечью, чувствуя поддержку со стороны братьев и гнев Айканаро. - Они даже не пытались. Турукано, не веря, покачал головой, а все остальные выглядели равно испуганными и недоверчивыми. Но когда Финдекано повернулся к отцу, он увидел, что Нолофинвэ спокоен, и, хотя лицо его выражает боль, новости его не поразили. - А что он, по твоему мнению, должен был делать? Вести войско против Моринготто ради брата, когда это нецелесообразно? Пожертвовать многими жизнями ради зыбкой надежды спасти одну-единственную жизнь? Нет, если ты попытаешься мыслить разумно хотя бы на миг, ты поймешь, что Макалаурэ принял жесткое и, несомненно, неприятное решение, но мудрое. Признаюсь, я удивлен. Никогда бы не поверил, что он на это способен. Глаза потрясенного Финдекано сузились от гнева. - Ты, верно, шутишь, и в дурном вкусе. Ты не можешь быть с ним согласен. Тихо, успокаивающе, Нолофинвэ ответил: - Я знаю, это трудно принять. Но иногда самые мудрые решения - это те, которые нам не нравятся, может быть, болезненные. Нельзя рисковать большим, чем то, что ты надеешься приобрести. Рисковать многими жизнями ради неопределенного шанса сохранить одну - это может казаться тебе подвигом, но, на самом деле, это безумие. - Означает ли это, - заговорил Турукано, его глаза расширились и потемнели, - что если в когтях Моринготто оказался один из нас, ты бы ничего не стал делать? От одной мысли Нолофинвэ закрыл глаза, не в силах подавить дрожь. Тем не менее, он ответил: - Конечно, принимать такое решение гораздо труднее, чем судить. Зависит от ситуации. Если бы я видел хоть единый шанс освободить вас без риска огромных потерь для моего народа - народа, который верит, что я буду руководить им мудро и защищать его - я бы сразу им воспользовался. Но если бы все, что я мог сделать, привело бы только к худшему, я бы, действительно, не стал делать ничего, но пытался бы сохранить ситуацию как она есть - ужасно, да, но тогда бы не совершилось худшее. - Он остановился, посмотрел на каждого из своих детей по очереди. - Простите. Если бы в плен попал я, и решение зависело от вас, я надеялся бы, что вы сделаете то же самое. Турукано засмеялся снова, на этот раз с горечью. - Кто бы стал доверять тому, кто не защитит даже собственных детей? - Кто станет доверять тому, кто пожелает опрометчиво жертвовать своим народом, ради собственного ребенка? - тихо и грустно отозвался Нолофинвэ. Артанис покачала головой. - Я бы рискнула всем, - сказала она гордо, - и, думаю, выиграла бы все, без этих трусливых попыток желать лучшего и ничего не делать. Нолофинвэ вздохнул. - Это было бы или самонадеянно , или глупо, или и то и другое. Тебе надо многому научиться - и я боюсь, тебе придется научиться - но пока запомни, что именно такой путь мысли привел нас сюда, заставил страдать во Льдах, убивать Телери. Артанис вздрогнула, точно он ее ударил. Айканаро нахмурился и открыл рот, чтобы возразить, но Финдекано был быстрее. Он вскочил в таком порыве, что его стул со грохотом рухнул на каменный пол. - Я услышал достаточно. Все еще хуже, чем я думал. Не только мои родичи потеряли смелость, но и мой собственный отец. Мне противно. Он оказался у двери в три больших шага. Поднять стул он не озаботился. - Финдекано, - сказал Нолофинвэ. Его голос был все еще мягок, но в нем послышалась строгость. - Сядь. - Нет, - огрызнулся он, не оборачиваясь. - Я устал за этот день - и за этот разговор. Я ухожу. Спокойной ночи. Он вышел, хлопнув дверью, не замечая любопытных слуг и прохожих, которые отскочили, уступая ему, кипящему от злости, дорогу к его покоям. Там он и оставался в последующие дни, избегая своих братьев, своего народа, но более всего отца. Юная Итарильдэ таскала ему еду, от которой он сперва отказывался, но потом проголодался, и стал есть (второй причиной было то, что Итарильдэ сказала ему со всей возможной строгостью юного существа, что он просто обязан есть.) Некоторое время Нолофинвэ оставлял отсутствие Финдекано без внимания. Но когда прошло двенадцать дней, а он по-прежнему не выходил из комнаты, отец решил более не ждать. Он постучал в дверь, и, не получив ответа, вошел. Финдекано сидел на кровати, уставившись в окно. Он не обратил внимания на присутствие отца. Нолофинвэ, подняв брови, подвинул стул и сел у кровати. Он тронул его за руку и удержал, когда сын попытался ее отдернуть. - Не будь ребенком, Финдекано, - сказал он. Его первенец , наконец , повернул голову. Нолофинвэ с огорчением увидел фиолетовые тени у него под глазами. - Значит, ты считаешь, что моя печаль - это ребячество, - сказал Финдекано холодно и горько. - Нет, - ответил отец. - Но твое поведение - ребячество. Я ждал двенадцать дней, понимая, что ты расстроен, но сейчас твои слова и твое отсутствие уже замечены, и ты уже две недели пренебрегаешь своими обязанностями. Хватит. - Нет, - угрюмо сказал Финдекано, не слыша или не обращая внимания на резкость в голосе отца. Нолофинвэ поджал губы. - С завтрашнего дня, Финдекано, ты снова займешь свое место за столом, и вернешься к своим обязанностям. Невозможно, чтобы ты вел себя так эгоистично и незрело. Ты наносишь ущерб моему Дому и моей репутации, и я не позволю этому продолжаться. Финдекано охватил гнев, и он крикнул: - Как ты смеешь говорить, что я эгоист, когда сам заботишься лишь о своей репутации? Как ты смеешь угрожать мне, после того, что случилось? Как ты смеешь пренебрегать моим горем? Руссандол был мне как брат… - Я тоже потерял брата! - взорвался Нолофинвэ. Его руки в ярости сжались в кулаки. Он вскочил. Финдекано смотрел на него, пораженный этой вспышкой, но еще больше его словами: он не думал , что новости могли задеть, даже ранить, отца так сильно. Гнев оставил Финдекано, уступив место глубочайшему чувству стыда. - Отец, - проговорил он мягко, протягивая к нему руку. Но теперь Нолофинвэ отстранился. Он покачал головой. - Неважно. Что сделано, то сделано. - Голос его звучал тускло и подавленно. Он кивнул Финдекано. - Я не дам тебе пролить больше слез по Майтимо, чем ты пролил по Аракано. И я не дам тебе потерять для себя эту весну, и другие весны. Завтра ты вернешься к семье. - Да, отец, - сказал Финдекано, хотя у него не было уверенности, что Нолофинвэ его слышал. Он прошептал себе самому, снова повернувшись к окну и глядя на звезды и деревья, обхватил руками колени. - Это не может продолжаться. Это убьет нас всех. ____________________________________________________________________________ Примечания автора. В сосновом чае много витамина С - хорошо против цинги. Представления не имею, был ли у эльфов иммунитет против цинги, но думаю, интереснее предположить, что они, в принципе, сталкивались с проблемами аналогичными тем, с которыми сталкиваемся мы , люди ( хотя, возможно, в более замедленном варианте). Как становится понятно из слов Фингона, я придерживаюсь версии HoM, где один из близнецов Феанора погибает в Лосгар. Может быть, это жестоко - добавлять еще один наворот к истории этой и так страдающей семьи, но не могу удержаться, чтобы не добавить драматизма… Примечание переводчика. Очевидно, что под чаем автор разумеет любой отвар из растений.