Закаленная сталь

Когда он коснулся губами кожи брата, она показалась ему сухой и ломкой. Финдекано вспомнились фонарики, которые он делал в детстве. Они были из прозрачной бумаги, натянутой на деревянный каркас, а внутрь помещалась свеча или светящийся камень. Сквозь грязную кожу были видны кости, как деревянные ребра каркаса фонарика проступали у светильников его детства. Глаза запали, губы ободраны. Множество ссадин и язв, синяков и порезов. Не знай он, что это его двоюродный брат, подумал Финдекано, его вид вызвал бы у него ужас и отвращение. Теперь же он ощущал только глубокую жалость. Казалось, Майтимо угадал его мысли, потому что когда смех и рыдания прошли, он хрипло проговорил: - Не нужно было тебе приходить. Не нужно видеть меня таким. Финдекано покачал головой. - Ты что, не рад меня видеть? - спросил он, отчасти в шутку, отчасти действительно обеспокоенный. Лицо Майтимо исказилось гримасой, которая, видимо, означала улыбку. - Не могу выразить, как я рад тебя видеть, - проговорил он, часто останавливаясь, чтобы вдохнуть. Финдекано чувствовал рядом биение сердца Майтимо, неровное и слабое. - Но тебе не стоило приходить. - Но я уже здесь, - почти раздраженно ответил Финдекано, - и я собираюсь забрать тебя домой. Майтимо закрыл глаза. По искаженным чертам проскользнуло тоскливое выражение. - Домой… Ближайший дом, где я могу оказаться - Мандос. - Не говори так. Ты туда не отправишься, если я могу что-нибудь сделать. Ты можешь держаться за меня? Костлявая рука обвилась вокруг плеч Финдекано. Окровавленные пальцы свободной руки Майтимо вцепились в ткань плаща. Финдекано сомневался, что в них много силы. - Попробую, - тем не менее проговорил Майтимо. - Не думаю, что с этого много толку. - Тихо, - сказал Финдекано, пытаясь достичь большего равновесия. Он протянул руку за спиной брата дальше, так что мог схватить ею стальные оковы. Майтимо снова застонал. Он не смог скрыть, как ему больно. - Это недолго, - пообещал Финдекано, правой рукой вытаскивая меч. Было нелегко двигаться в этой неуклюжей позе, но все же удар по наручнику был тяжелым и сильным. И совершенно безрезультатным. Финдекано ударил снова и снова. На третьем ударе меч разлетелся на куски. Осколки упали в пустоту внизу, слабо звякнув вдалеке о камни. Финдекано посмотрел на оставшуюся в руке рукоять и ужасно выругался. Майтимо, не видевший, что произошло, всхлипнул, и Финдекано ощутил неистовый приступ жалости при этом выражении отчаяния. - Меч сломался, - сказал он Майтимо, бросая бесполезные остатки в пропасть. Ему нужна была свободная рука. Его мышцы уже горели. Сострадание к Майтимо, который провисел так гораздо дольше, возросло неизмеримо. - Попробую кинжалом, - сообщил он, извлекая его. - Его сделал твой отец. Лучше ему справиться, а то придется сказать пару слов кузнецу. Подразумевалось, что это шутка, но брат не засмеялся. - Нет! - крикнул он в тревоге. - Он тоже не справится, и у тебя не останется оружия! - Дыхание его участилось. – Пожалуйста, Финдекано, прекрати это. Я не могу больше. Пожалуйста… - Не могу, - гневно сказал Финдекано. - Ты должен, - ответил Майтимо, все больше волнуясь, - пожалуйста! Нет никакого толку, если ты останешься здесь. Ты не можешь освободить меня, и не можешь висеть здесь вечно. Ты должен спастись! - Он повернул голову, глядя на Финдекано воспаленными, широко открытыми отчаянными глазами. – Скажи… - его голос прервался. - Скажи братьям, что я люблю их, и своему отцу, что я сожалею. - Он снова вдохнул с дрожью. – Но пожалуйста, Финдекано, окончи это. Убей меня и уходи. Умоляю тебя. Финдекано, плача, покачал головой. Он прижался лбом к скале, мрачно глядя на ненавистный наручник. Он был мучительно тугим, и безжалостно врезался в кожу и плоть, но сама рука была теперь тоньше, чем ширина стальной полосы. Если бы не рука… Он подавил вздох, неосознанно кусая губу в размышлении. - Но будет больно, - тихо сказал он, больше себе самому. Но Майтимо услышал его и напряженно и медленно вздохнул. - Я не боюсь боли, если она имеет конец, - хрипло прошептал он. - Пожалуйста? Финдекано в решимости стиснул зубы. - Я пришел, чтобы найти и освободить тебя. Я тебя нашел, и я тебя освобожу. Не только дух. Я заберу тебя домой. Теперь, когда я здесь, я не отступлю. Понимаешь? Его свободная рука погладила холодную правую руку Майтимо, остановилась у запястья. Брат долго смотрел на него, потом до него дошел смысл сказанного Финдекано. Он зажмурил глаза, превозмогая новый приступ болезненных рыданий. Наконец он кивнул. Финдекано поцеловал его в лоб, потом снова прижался к скале, отчаянно думая о том, как же приступить к делу. Он снова погладил несчастную закованную руку. На вид и на ощупь она была хрупкой, но он подозревал, что отрезать ее будет нелегко. Он закрыл глаза, содрогаясь. Каждое возможное движение казалось ужасным, невообразимым. Майтимо в его объятиях был неподвижен, он старался терпеливо ожидать своей судьбы, но Финдекано чувствовал, как он напрягся и вздрагивает в ожидании. И уже темнело. Он знал, что нужно спешить. Вытащив кинжал, он отрезал длинную полосу ткани от своего теплого плаща, и туго затянул ее вокруг руки брата. Он не знал, сколько крови может быть, ведь рука была вытянута вверх долгое время. Может быть, вся кровь из нее уже давно вытекла? Но он решил, что лучше поберечься, чем потом сожалеть. Он глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. Потом несколько раз с силой опустил кинжал, чувствуя, как дробятся кости под его ударами. Тело Руссандола сотряслось в неконтролируемых судорогах, его мышцы невольно напряглись с большей силой, чем он мог бы сделать это при всем желании; он чуть не лишил Финдекано равновесия. Он спрятал лицо в шею Финдекано, зубами сжав его плащ, чтобы удержаться от крика, но тонкий, пронзительный, душераздирающий звук все же вырвался из его горла. Финдекано замер, грудь его вздымалась, а желудок переворачивало. Хорошо, что он ничего сегодня не ел. - Пожалуйста, прости меня, - прошептал он Майтимо, целуя его в лицо, и забормотал бессмысленные слова утешения, прося прощения снова и снова. С невероятным усилием Майтимо запрокинул голову, глядя на Финдекано широкими, безумными глазами. - Продолжай, - прошипел он сквозь стиснутые зубы. Финдекано заставил себя подчиниться. Держа брата еще крепче, сжав его между правой рукой и грудью, он стал вонзать клинок в истощенную плоть. Теперь, когда кости больше не мешали, руку было нетрудно отрезать - технически. Но ощущение того, что он делал что-то совершенно неправильное, хотя он знал (или, во всяком случае, надеялся), что это было для блага, было настолько ошеломляюще, что у него закружилась голова и он едва смог заставить себя пилить дальше. И было столько крови! Финдекано правильно сделал, что наложил самодельный жгут, но рана все равно сильно кровоточила. Кровь бежала и по его руке, и по руке Майтимо, неожиданно теплая для такого холодного тела. Напряженное тело Майтимо вдруг обмякло. Сначала Финдекано подумал, что все-таки убил его. Но сердцебиение чувствовалось, хоть и слабое и неровное. Скрипнув зубами, задыхаясь, он перерезал последние растянутые сухожилия. Тогда рука Майтимо упала. Финдекано засунул в ножны окровавленный кинжал - сейчас некогда чистить - и постарался уравновесить тело бесчувственного брата. Руки были скользкими от крови. Не дыша, он оглянулся в поисках Соронтара. Огромный орел кружил у них над головой. Увидев, что Финдекано смотрит на него, он развернулся и полетел к ним. Перья с краю крыла коснулись каменной стены, но Финдекано не решился прыгнуть - теперь самое важное было не промахнуться. Он сосчитал удары собственного сердца, пока Соронтар не сделал еще круг, и снова пропустил его, ожидая и считая. На третий раз, он прижал ноги к скале и вытянул правую руку, пока не повис так далеко от стены, как мог, не падая, прижимая Руссандола левой рукой. Когда орел снова приблизился, он изо всех сил оттолкнулся. Мгновение он был уверен, что упадет, убив себя и Руссандола, но потом почувствовал, что его ноги приземлились на спину огромной птицы. Соронтар прогнулся под дополнительной тяжестью, но легко выправился и полетел на юг. Облегченно вздохнув, Финдекано уселся верхом на спину орла, крепко держа на руках Руссандола. Он снял свой окровавленный плащ и обернул им обнаженное тело брата. Он попытался остановить кровотечение и перевязать обрубок своей запасной рубашкой, хотя ткань мгновенно промокла. Он случайно ослабил жгут, и кровь хлынула с новой силой. Он пришел в ужас от мысли, что Руссандол может истечь кровью - было бы жестокой иронией, если бы он пережил годы мучений только затем, чтобы умереть сразу после освобождения, с горечью подумал Финдекано, обнимая и прижимая к груди неподвижное тело. Один раз Майтимо очнулся, хотя Финдекано не знал, понимает ли он, где находится. Он попытался дать ему остаток воды, но горло Руссандола настолько пересохло, что не принимало непривычную жидкость, заставляя его кашлять и отплевываться. Вода каплями стекала по подбородку, без всякой пользы, смешиваясь с пеплом и кровью. Тогда Финдекано, наконец, заплакал, не сдерживаясь. Усталость, боль и страх за жизнь брата одолели его в конце концов. Он согнулся, ноющее тело сотрясалось от рыданий, а Майтимо снова впал в беспамятство. Сквозь сумерки, Соронтар нес их к Мистарингэ.