Закаленная сталь

Они приземлились глубокой ночью, но их появление было замечено. Острые глаза стражи издалека увидели орла. Когда Финдекано смог различить больше, чем просто очертания лагеря, он удивился, сколько народу было там. Нолофинвэ, пробудившийся от беспокойного сна, услышав, что приближается Соронтар, ощутил странное предчувствие, которое он не мог бы объяснить. - Весть от Валар, - говорили некоторые, когда он присоединился к толпе. Там уже были его семейство, стражники, и все , кого разбудили беготня, шепот и крики. - Еще проклятие или обвинение, - отвечали другие, - каких добрых вестей нам ждать? Нолофинвэ ничего не сказал. Он стоял в ожидании и казался совершенно невозмутимым. Но когда Соронтар приблизился к зрителям, и он разглядел на спине орла какие-то странные фигуры, похожие на горбы, его хладнокровие не выдержало. - Будите целителей, - приказал он ближайшему стражнику, - и готовьте ванну! Соронтар приземлился мягко, но с его спины послышался ужасный стон. Он заставил всех задрожать и попятиться. На мгновение повисла тишина; никто не смел заговорить или двинуться с места. Тогда Нолофинвэ выскочил вперед. - Финдекано, - спросил он, замирая в надежде. - Это ты? - Да, - сказал Финдекано. Голос его звучал устало. Глаза Нолофинвэ расширились. - С тобой все в порядке? - Все хорошо, - голос Финдекано звучал сдавленно. Когда Нолофинвэ поднял фонарь, свет упал на сгорбленную фигуру на спине орла, и безвольное тело, завернутое в окровавленный плащ. - Но Руссандол… - Финдекано сглотнул. Вокруг поднялся шум. Нолофинвэ выдохнул. - Ты его нашел. - Да, нашел, - сказал Финдекано, и разрыдался. Финдарато подбежал к Соронтару, за ним Ириссэ; они тянулись кверху, жестами показывая, чтобы он спустил двоюродного брата им на руки. Осторожно и неуклюже, так как руки его затекли после того, как он долго держался за орла, он сделал это. - О! Осторожно! - воскликнул он, борясь со слезами. Но Финдарато, увидев вблизи изувеченное тело, чуть не уронил его; потрясенный, он отвернулся . Целители, беспокойные, с сонными глазами, пробивались через толпу. Финдекано казалось, что все вокруг движется медленно и с удивительной ясностью, но все было как-то нереально - точно он спал и знал, что спит, но проснуться не мог. Когда он попытался спуститься, ноющие конечности отказались служить ему, и он оказался внизу гораздо быстрее, чем собирался, и растянулся на земле. Он посмотрел на толпу, которая уже не молчала. Многие отвернулись, или закрыли лицо руками; другие лица помрачнели и потемнели от гнева. Он не стал гадать, был ли это гнев на него, на Майтимо или на то, что с ним сделали. Он с трудом поднялся. - Осторожно, - тихо повторил он, на этот раз обращаясь к целителям, которые приняли Майтимо от Финдарато и Ириссэ, и понесли его, используя измазанный плащ как носилки. На миг Финдекано ощутил сильное желание лечь и уснуть на этом самом месте. Теперь ответственность была снята с него, и возникло искушение больше не бороться с изнеможением. Потом он отбросил это желание. Он по-прежнему несет ответственность, решил он. Сон подождет. Собравшись с мыслями, Финдекано повернулся к Соронтару и поклонился, бормоча слова хвалы и благодарности ему и пославшему его Владыке. Слова были неуклюжи и слишком неубедительны, прощание слишком торопливо, но это было все, на что он оказался способен. Потом он поспешил вслед за целителями. Его остановил Нолофинвэ, который молча заключил его в тесные объятия. Финдекано почувствовал, как трясутся руки отца. В ответ он обнял его так сильно, как только мог, одновременно ощущая облегчение и страх. Хотелось так и остаться в надежных отцовских руках, чтобы убедиться, что все это был просто кошмарный сон. Но нужно было присмотреть за Руссандолом! - Отец, - проговорил он опасливо, - я сожалею, что огорчил тебя. - Он подождал. Ответа не последовало. – Я знаю, что этого недостаточно, и мы еще поговорим об этом потом. Но сейчас… - Он сглотнул. - Сейчас я должен убедиться, что целители о нем позаботились. Спустя долгое, долгое мгновение Нолофинвэ кивнул. - Да. Все в свое время. Он снова крепко сжал Финдекано, потом выпустил его, печально улыбаясь. - Это очень смелое деяние, дорогой мой, но я не уверен, что стоит надрывать сердце. – Он вздохнул. - Ради тебя я надеюсь, что его спасут - но не ради него. - Это не его вина, - пробормотал Финдекано. - Не он сжег корабли. Он даже спорил с дядей Феанаро из-за этого. - Что ты хочешь сказать? - сказал Нолофинвэ, прищуриваясь. - Он был против сожжения кораблей, отец. Макалаурэ рассказал мне. Так что не обвиняй его - хотя бы не за это. Финдекано потер глаза. Он обнаружил, что бодрствовать становится все труднее, но он знал, что не должен спать. Толпа разошлась. Только стражники задержались поблизости. - Понимаю, - сказал отец, наконец. Он собирался еще что-то добавить, но остановился, покачав головой. - Присмотри за ним, - только и произнес он. - Потом поговорим. Финдекано помчался за целителями. В лагере была единственная мыльня, напоминание о предшественниках: домик из двух комнат, поставленный вблизи от берега озера. В одной комнате была печь, на которой можно было греть воду, а в другой - большая круглая ванна, сделанная из дуба, с железными обручами, стоящая на возвышении из обожженной глины. Обычно это было место отдыха. Среди пара и пены велись негромкие беседы, тусклый свет проникал через маленькие, высоко расположенные окошки. Сейчас занавески были опущены, и зажжено множество фонарей, чтобы осветить комнату. Постоянно входили и выходили целители и служители, принося воду и мази, травы и свечи, повязки и таинственные инструменты, завернутые в кожу. Финдекано опустил руку в ванну. Вода была чуть теплой. - Добавьте горячей воды! - крикнул он. Главная целительница, Истимэ, подошла и встала рядом. Она была старше всех, кого знал Финдекано, примерно ровесница его дедов, и училась у самой Эсте. Он знал, что она помогала бабушке при родах и отца, и дяди Арафинвэ, и их сестер, и что она присутствовала, когда, в свою очередь, родился он, и его братья , и сестра, и дети Арафинвэ. Он подумал о том, была ли она и с тетей Нерданель, когда родился Руссандол, и если да, что она чувствует сейчас. Но что бы она ни чувствовала, она держала это при себе. В ответ на его просьбу, она опустила локоть в воду и покачала головой. - Нет, теплее не нужно, - она уловила его озадаченный взгляд и объяснила. - Я не сталкивалась с такими тяжелыми повреждениями, но за этим надо следить, когда купаешь маленьких детей. Их кожа очень тонкая и нежная, и если вода слишком горячая, ты их ошпаришь. Подозреваю, что с ним то же самое. - О, - сказал Финдекано. Она похлопала его по плечу и вернулась к лежанке, куда уложили Руссандола, накрыв толстым слоем одеял, чтобы согреть. Его окружали безмолвные целители, смотревшие на несчастное лицо, видневшееся из-под одеял. Когда подошла Истимэ, они беспокойно зашевелились. Финдекано подошел вслед за ней. - Так, - сказала Истимэ. - У нас впереди ночь трудной работы, так что лучше начнем. Если среди вас есть те, кто, по какой-либо причине, не желает лечить его, предлагаю вам уйти сейчас. Понимаю, что будет трудно, и я не буду никого удерживать. Если же, однако, кто-нибудь из вас не будет стараться, когда мы начнем, я очень рассержусь. Мы - целители. Неважно, кто пациент. Это ясно? Двое целителей, переглянувшись с остальными, поклонились Истимэ и, боязливо посмотрев на Финдекано, поспешно вышли. Он ничего не сказал. Один из них, он знал, потерял во Льдах обоих сыновей. Наверно, и у второго была похожая причина. - Хорошо, - сказала Истимэ двум оставшимся. - Предлагаю сначала заняться его рукой, потом вымыть его, и посмотреть, что еще нужно сделать. И пусть кто-нибудь обрежет ему волосы. - Нет! - выкрикнул Финдекано. Глупо, сказал он себе, но мысль о том, чтобы обрезать некогда прекрасные волосы Руссандола - хоть они теперь были спутанной, грязной, дурно пахнущей массой - заставила его желудок сжаться. Руссандол уже был достаточно наказан. Невозможно было даже подумать о том, чтобы унижать его еще. - У нас нет времени на споры, господин мой, - сурово сказала Истимэ, - и нет времени возиться с этим клубком. Ты его и за десять лет не расчешешь. А они мешают. Если он выживет, волосы отрастут. Если же нет… не думаю, что для него это будет иметь какое-то значение. Он бросил на нее укоризненный взгляд, но увидел, что ее глаза, несмотря на жестокие слова, полны жалости. Тогда он мрачно кивнул. - Я сделаю это. - Хорошо, - сказала она. - А остальные… Она отбросила одеяло, открывая истощенную правую руку, лишенную кисти, кое-как перевязанную пропитанной кровью рубашкой Финдекано. Финдекано удивился, как много крови можно потерять, и не лишиться ее полностью. Когда Истимэ сняла рубашку, один из младших целителей поспешно выбежал, и послышались звуки рвоты. Целители обменялись несчастными взглядами. Истимэ резко, не поднимая глаз, сказала им, чтобы они продолжали работать. Она перевязывала концы кровоточащих артерий. Потом она приказала снять жгут, и Финдекано с облегчением увидел, что кровотечение не возобновилось. Он не решился полностью остричь волосы брату, и срезал их по уши, потом взял гребень и начал распутывать похожие на войлок пряди, стараясь не выдрать волосы. Но потом он остановился, наблюдая процедуру. Другие целители старались тоже как-то помогать, а Истимэ очищала ужасную рану от грязи и осколков костей, обрезала острые края кости и порванные мышцы, мыла похожую на бумагу кожу. Время от времени она требовала чистой воды, а затем попросила шелковую нить, которой зашила кожу на открытом запястье. Закончив, она вымыла руки, а другой целитель наложил на более не кровоточащую руку повязку из непромокаемой ткани. Финдекано испытывал и ужас, и любопытство, а его восхищение Истимэ безмерно возросло. Она заметила его взгляд и улыбнулась уголком рта. - С одной проблемой мы разобрались, - сказала она. - Хотелось бы, чтобы остальных оказалось не так много. Финдекано кивнул. - Ты думаешь, ты сможешь спасти его? - спросил он. Она посмотрела на него. В темных глазах было сострадание. - Не уверена. Я исцеляла много ран, и знаю, как это делать. Но я никогда не имела дела с таким количеством ран сразу. Он, должно быть, ужасно страдал…боюсь, он нескоро поправится. Придется заново ломать ему ногу, чтобы вправить… Один из целителей охнул, а Финдекано быстро сказал: - Нет. Ты не можешь его еще калечить. - Если мы этого не сделаем, он будет всю жизнь хромать, - мягко сказала Истимэ. - Если вообще сможет ходить. Иногда приходится делать ужасные вещи, чтобы что-то поправить. Охваченный печалью и усталостью Финдекано счел эти слова крайне глубокомысленными и странным образом подходящими к его семейной истории. Он опустил глаза и ничего не сказал. - Ну, - сказала Истимэ, - посмотрим, что можно сделать. Они перенесли Руссандола в ванну. Брат сжался и слабо застонал, когда его воспаленная кожа соприкоснулась с чуть теплой водой, но не очнулся. Финдекано закусил губу, чтобы не заплакать. У него была надежда, что когда засохшая кровь, грязь и пепел будут смыты, повреждения, может быть, окажутся не такими уж страшными. Но все оказалось наоборот. Когда грязь смыли, язвы и синяки, порезы и рваные раны явились во всей своей жуткой красе. Едва ли можно было найти неповрежденное место на коже, но воспаленная спина и правое плечо, превратившееся в черновато-фиолетовый синяк, были хуже всего. Некоторые раны зарубцевались, другие едва начали заживать. Кроме того, голод превратил тело Руссандола в подобие гротескного ландшафта, с глубоко запавшими долинами и крутыми горными хребтами. Народ Нолофинвэ похудел, когда они шли через Льды, но они сохранили мышцы. Руссандол же был так худ, что можно было увидеть каждую кость, проступавшую сквозь кожу – жестокий урок анатомии. Финдекано подозревал, что он мог бы обхватить его бедро большим и указательным пальцами. Он встал на колени возле ванны, следя за тем, чтобы плечи и голова Руссандола оставались над водой. Целители занимались всем остальным. Даже когда чистая вода сделалась грязно-красной, Истимэ не потеряла духа спокойной деятельности. Младшим целителям не всегда удавалось так же хорошо скрывать отвращение и ужас. Но все же они, обмывая уцелевшую кожу, были так осторожны, как могли. Дело шло медленно; лучи восходящего солнца стали проникать через щели в занавесках, а они еще не закончили. Финдекано уже одеревенел и еле держался, но продолжал держать Руссандола и распутывать колтуны в его волосах, так чтобы их можно было вымыть и потом должным образом расчесать. Он не ушел и потом, когда целители перенесли Руссандола обратно на лежанку, чтобы обработать промытые раны, зашивая то, что можно зашить, накладывая сладко пахнущие притирания и мази. Руссандол на краткое время пришел в себя утром, но взгляд его блуждал. Он не реагировал, когда к нему обращались, и мог только жалобно стонать. Однако он смог высосать немного воды и мясного отвара с чистой тряпочки, которую Истимэ дала Финдекано, хоть потом и быстро впал в беспамятство. Финдекано шепотом успокаивал его. Целители тактично отошли в сторонку. Когда приблизился полдень, целители закончили все, кроме самой жестокой части - вправления искривленной ноги. Финдекано изо всех сил надеялся, что брат не очнется именно в этот момент. Хотя Феанарион и выглядел хрупким, понадобились три сильных стражника, чтобы помочь сломать кость. И они тряслись в ужасе от того, что им пришлось делать. Финдекано не мог обвинять их за это . Глухой треск плохо заживших костей, и скрип, когда целители осторожно ставили их на место - этого хватило, чтобы он почувствовал себя совершенно больным. Потом на ногу наложили шину и туго перевязали, и Руссандола одели в старую ночную рубашку, некогда принадлежавшую Нолофинвэ. Она была Майтимо несколько коротка, но явно слишком широка. Его перенесли в комнату Финдекано, и накрыли одеялами и мехами. Его лоб блестел от пота, но он был тих, дыхание было слабое, но ровное. Истимэ посоветовала Финдекано поесть и поспать. Он не двинулся с места. Лихорадка у Руссандола усиливалась с течением дня, и он слабо метался, охал и стонал. Финдекано пытался его успокоить, но, казалось, ничто не могло достичь мучительных снов брата. Целители приходили, чтобы положить ему на лоб прохладные компрессы, и попытались дать ему мясного отвара, но это привело только к тому, что он кашлял и плевался. Взгляды младших целителей стали к этому времени откровенно враждебными. Истимэ печально покачала головой и снова сказала Финдекано, что ему надо идти спать. Финдекано продолжил свое бдение. Спустя долгое время дверь снова отворилась. Вошел не целитель. Это был Нолофинвэ. Он выглядел совершенно спокойным, но под глазами залегли темные тени, которые Финдекано предпочел не заметить. Он не знал, что сказать, а потому только кивнул вместо приветствия. - Как он? - спросил Нолофинвэ. Финдекано пожал ноющими плечами, вдохнул. - Не знаю. Спит. Отец кивнул. - И тебе следовало бы спать. Полагаю, ты слишком давно на ногах. Можешь лечь в моей комнате, раз ему нужна твоя кровать… - Я не могу его оставить, - возразил Финдекано. Лицо Нолофинвэ посуровело. - Тебе надо отдохнуть. Кто-нибудь из целителей может позаботиться о нем вместо тебя. - Они его ненавидят. Отец поднял бровь. - Не настолько, чтобы убить его во сне. Он посмотрел на Майтимо, который лежал, свернувшись, на боку, дрожа под теплыми одеялами. - Тем не менее… - начал Финдекано, но был тут же остановлен. - Нет, Финдекано, не «тем не менее». Тебе нужно спать, и ты пойдешь спать. Если ты недостаточно разумен, чтобы отдохнуть ради собственного блага, я должен приказать тебе - как отец. Если этого недостаточно, то - как господин. Я могу приставить к нему стражника, или прислать целителя, но ты поешь, примешь ванну и несколько часов поспишь. Послушайся меня - хоть на этот раз. Финдекано поднялся. Он боялся, что губы его задрожат, и не смотрел на отца. Он действительно чувствовал крайнее изнеможение, и знал, что нуждается в отдыхе, но как отец мог требовать, чтобы он оставил своего двоюродного брата одного в таком состоянии? Но было бессмысленно спорить с отцом, когда тот начинал упирать на свой авторитет, и потому Финдекано направился к двери, со словами « Как тебе угодно, господин мой», с большим трудом, только ради Руссандола, справившись с желанием хлопнуть дверью. Нолофинвэ остался, с несчастным видом глядя на бесчувственного племянника. Прежде чем пойти к целителям и писать письмо сыновьям Феанаро, он на мгновение прикоснулся к плечу Майтимо. ----------------------- Послание пришло на следующий день к вечеру. Его принесли в то время, когда сыновья Феанаро закончили ужин. Это было единственное время, которое, по настоянию Макалаурэ, они проводили вместе. Орекало, принявший послание у ворот, вошел с испуганным видом. - Письмо для Короля Макалаурэ, - объявил он. Макалаурэ уставился на свиток. Куруфинвэ выпрямился. - Печать Нолофинвэ, - заметил он. - Теперь-то что ему нужно? - Ты так говоришь, как будто он все время пишет письма, - рассеянно упрекнул его Макалаурэ, принимая письмо. Орекало выжидающе стоял в стороне. На братьев Макалаурэ не смотрел, но знал, что и они смотрят на него с любопытством. Он сломал печать и стал молча читать строки, написанные изящным почерком Нолофинвэ. У него вырвался вздох, и он прикрыл губы задрожавшей рукой. - Что там? - резко спросил Тьелкормо, чуть не ложась на стол. - Что за оскорбления он послал? Макалаурэ покачал головой, и заморгал, смахивая слезы, появившиеся на глазах. - Он пишет, что Нэльо жив, и что Финдекано нашел и освободил его. На мгновение повисло молчание, за которым последовал стук дерева о дерево. Братья вскочили на ноги, отталкивая стулья и бросаясь вперед, чтобы посмотреть на письмо. Они заглядывали из-за спины Макалаурэ, как голодные вороны. - «Он тяжело пострадал и не может быть перевезен из нашего лагеря, пока не поправится», - продолжил Макалаурэ. - Бедный Нэльо, - воскликнул Амбарусса. - Но ура двоюродному брату Финдекано! - В самом деле, - тихо сказал Макалаурэ и замолчал. - «Учитывая настоящее положение дел между твоим народом и моим, ты, несомненно, понимаешь, что ты не можешь навещать его», - прочитал Куруфинвэ вместо него. – Ну да, я, несомненно, не понимаю! Он наш брат. Как он может считать, что мы не захотим его немедленно увидеть? - Мы не пытались его увидеть последние двенадцать лет, - как ни в чем ни бывало заметил Карнистир. Братья были потрясены. - Как ты смеешь так говорить? Если бы мы знали, что его так легко освободить, мы бы немедленно это сделали, - жестко сказал Куруфинвэ. Макалаурэ поднял бровь. - Откуда ты знаешь, что это было легко? - спросил он. Куруфинвэ точно также поднял бровь. - Ну, уж если Финдекано это сделал в одиночку, это не могло быть слишком трудно. Если бы это было слишком трудно, то не хватило бы всего нашего войска, в конце концов. Макалаурэ отлично понял колкость, и опустил глаза. - «Я напишу тебе снова, когда появятся какие-нибудь новости », - прочел он последнюю строку. - Все. - Ни пожеланий, ни приветов? Тцц, - прокомментировал Куруфинвэ, соглашаясь сменить тему. - Весьма невежливо, - согласился Тьелкормо. - Какая разница? - сказал Амбарусса. Щеки его горели от восторга, соперничая со щеками Карнистира. - Нэльо спасен! - Все-таки Нолофинвэ мог бы не быть таким гордецом, - упрямо сказал Куруфинвэ. - Я почти готов поехать и поучить его, как следует себя вести. О чем он думает, когда держит Нэльо заложником?! - Мир, - сказал Макалаурэ, скатывая письмо в свиток. - Он ничего не требует… - Пока, - прервал его Куруфинвэ и получил суровый взгляд. - Он ничего не потребовал. Он просто сказал, что Нэльо в его лагере, пока не поправится. Конечно, мы хотим его увидеть. Я просто сказать не могу, как я хочу его увидеть. Но мы долго ждали. Я в таком же нетерпении, как вы, но думаю, мы сможем потерпеть еще немножко. - Он вздохнул. Куруфинвэ закатил глаза, но, в конце концов, криво улыбнулся. - Да, полагаю, действительно, ждать будет легче, зная, что Нэльо у Нолофинвэ, чем когда он был у Моринготто Никто не стал с этим спорить . ____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________ Примечание автора Благодарю SurgicalSteel за неоценимые советы о том, как сделать, чтобы Маэдроса не погубили неквалифицированные целители.