Млечный Путь моей души

Зачем кричать, когда никто не слышит, о чём мы говорим? Мне кажется, что мы давно не живы — зажглись и потихоньку догорим… Когда нас много начинается пожар И города похожи на крематорий и базар И все привыкли ничего не замечать… Когда тебя не слышат, для чего кричать?               Гори, но не сжигай, Иначе скучно жить… Гори, но не сжигай Гори, чтобы светить…

      Когда разочаровываешься не только в окружающих тебя людях, но и в себе, все что остается — это закрыться и ненавидеть. Чондэ пытался пересилить это, но… Но каждый раз оно утягивало его сильнее. Каждый раз становилось хуже. Неуверенность. Раздражение. Усталость. Три чувства, что, кажется, навеки поселились в нем. Ненавидеть проще, чем прощать. Особенно, если надо простить себя. За что? Он и сам не знал. Может зато, что ненавидел себя. Замкнутый круг какой-то. Чондэ усмехается, подкидывая маленький желтый мячик вверх. Он лежит на своем коричневом диване, подложив одну руку под голову. В квартире настолько тихо, что слышно, как соседи разговаривают за стеной, а кран на кухне капает. Капля за каплей. Чен ловит мяч, придирчиво рассматривая его. Он уже не такой желтый как раньше. Цвет поблек, а местами протерся. Кое-где видно белые проблески. Может он сам давно выцвел и протерся? Может он уже не сможет стать таким же, каким был когда-то? Чондэ встает, откидывая мячик на диван. Он скатывается в углубление, там и оставаясь. Возможно навсегда. Чен осматривает квартиру безразличным взглядом. Она досталась ему от родителей, которые просто решили отвязаться от сына таким образом. Ничего, так даже лучше. Никакой наигранности и двуличия. Все честно. Чен тоже не ангел. Он тоже совершал ошибки, вот только… Только нельзя оправдать никого из них. Чондэ не то чтобы устал… он заебался. Так сильно, что хочется просто забить на все и… И что? Уехать? Убежать? Нет. Парень машет головой. Исчезнуть. Да, именно исчезнуть. Чтобы, будто и не было его никогда. Чтобы на фотографиях, где был он, осталось пустое место. Чтобы воспоминания о нем стерлись. Чтобы никто не помнил о парне по имени Чондэ. Ким Чондэ никогда не существовал. Да, так намного лучше. Но реальность такова, что он есть. Стоит сейчас на кухне однокомнатной квартиры и пытается вспомнить, где валяются спички, или хотя бы зажигалка. Он наклоняется к нижнему ящику, открывая его. Ненужное барахло мозолит глаз. Старые и никому не нужные вещи поселились тут. Их бы выкинуть, вот только руки не доходили. Чондэ усмехается своим мыслям. Больше ничего не нужно будет выкидывать. Все сгорит. Останется пепел и сажа повсюду. Он нащупывает руками маленький коробок, победно улыбаясь. Вытащив его, Чен любуется им, как чем-то сокровенным. Как чем-то самым нужным на земле. Сегодня все его страхи и сожаления сгорят в огне. Может станет легче, может станет проще. Может… Он вытаскивает пару спичек, крутя их в руке. В руке, что подрагивает от предвкушения. Неужели эти малышки смогут изменить что-то? Чондэ снова расплывается в улыбке, но на этот раз она грустно-печальная. Он не думал, что все закончиться вот так. Он не собирается умирать, просто… Просто сожжет все к чертовой матери. Он чиркает одной спичкой. Красный огонек загорается в руках, грея пальцы. Вновь улыбка. Теплая, как у ребенка, который видит улыбку матери. Которая радуется его победам. Чен подносит огонек к тюлю, тот медленно загорается полыхая. В доме темно, ведь на улице сейчас шесть часов, а шторы в зале плотно задернуты. Пламя освещает кухню и Чондэ чувствует, что-то, что не похоже на ненависть. Свобода? Нет, не свобода. Что-то другое. Может быть надежда. Надежда на то, что огонь охватит не только квартиру, но и то, что сжигает его самого. Возможно ли победить огонь огнем? Парень не знает, но он попробует. А пока он думает об этом, кухня поглощается красно-оранжевым огнем. Уже загораются шкафы, что выбирал он вместе с отцом. Отец. Вот его жалко, потому что он все еще с ней. Все еще цепляется за нее. Наблюдает за тем, как она приводит в дом каких-то мужиков и женщин. Наверняка, прямо сейчас она окружена этими ублюдками и бесконечным количеством бутылок соджу. Пустых и недопитых. Воняет перегаром и блевотиной. А отец сидит на балконе, склонив голову вниз, стараясь уйти от реальности. Стараясь забыть тот образ, что теперь видит каждый день. Отец не хочет верить, что его любимая превратилась в ту женщину, что не может связать и два слова. Что сама уничтожает себя. Что давно не дорожит ни им, ни сыном. Да что там, даже собой. Чен прикрывает глаза. Он ненавидит ее также сильно, как самого себя. Она долго уничтожала их. Рушила семью. Человек, который должен был любить его и заботиться о нем, превратился в жалкое существо. Которое ищет только предлог, чтобы залить в свою глотку спиртное. Неприятно. Сейчас просто неприятно и… И мерзко. Так гадко от того, что он должен был называть ее мама. И он называл, пока не понял, как именно обстоят дела. Пока отвращение к ней не стало частью его жизнь. Пока она не начала падать так низко. Сейчас он даже не посмотрит в ее сторону. Он устал и от этого тоже. Вечные обещания и оправдания. Она всегда скидывала ответственность на других. Это он и отец виноваты, что она такая. Это он часто слышал, когда она бредила. А бредила она и в трезвом состоянии. Чен правда пытался, но что-то внутри сломалось. И он отпустил. Оставил ее. Ведь, если человек не хочет сам спастись, разве могут его спасти другие люди. Нет. Спаси раз, а он полезет туда снова. В эту яму, в которой такие же, как и он сам. И так по кругу. Чондэ тошнит от этих «по круг». Он отходит назад, выходя в зал. Дым заполняет квартиру, становится трудно дышать. Надо бы выбираться отсюда. Огонь пробирается в зал. Маленькие огоньки скачут по полу, попадая на диван. Он возгорается мгновенно. — Вот черт, — Чен поворачивает голову к входной двери и замирает. Он нервно усмехается, облизнув губы. — То есть мне отсюда не выйти? Дверь вся в огне, а путь к ней отрезан. Голова начинает кружиться и парень придерживаясь за стену, садится. Рядом вспыхивает торшер. Такой же старый и ненужный, как и все в этой квартире. Только Чондэ не был старым, но оставался таким же не нужным. Он прислоняется головой к белой стене. На губах вновь грустная улыбка, а на сердце море сожаления. Столько не успел. Столько оставил незаконченным. Столько… Подождите, разве он будет умирать тут? Чондэ резко встает, подбегая к шкафу. Он со скрипом открывается и оттуда вываливаются вещи. На полках тоже нужно было убраться. Чондэ хихикает, поднимая покрывало пыльно-красного цвета. От него пахнет залежавшейся вещью. Парень кривит нос, перехватывая его поудобней. Он начинает бить по огню. Кое-какие участники потухают, а некоторые разгораются еще больше. На лбу и шеи выступает пот, липкими каплями высыхая на коже, чтобы появится снова. Дым проникает в легкие, заставляя согнуться пополам. Обгорелый плед падает в огонь, присоединяюсь к безумному танцу. Чен смотрит на свои руки, что испачкались в саже. С уст срывается хриплый смех, оглушая квартиру. Парень валится на пол, громко хохоча. Нелепая ситуация. Нелепая жизнь. Нелепый он. Чондэ прикрывает глаза, оставляя все на волю судьбе.                      Громкий шум приводит Кима в себя. Кто-то выбивает дверь, подбегая к нему. Его тормошат за плечо и что-то говорят. Разобрать слова сразу не удается. Чондэ еще раз моргает и осторожно приподнимается. — Ты как парень? — обращается к нему пожарный. Чен зачем-то кивает, а потом почти шепотом отвечает: — Нормально. — Пойдем, надо вытащить тебя отсюда. — Мужчина поднимает его, удерживая за плечи. Ноги парня не желают идти, и он все время норовится упасть. — Держись, — твердо произносит его спаситель. Они спускаются по лестнице вниз. В подъезде пусто, только дым повсюду. Чен усмехается незаметно краешками губ. Он чуть не убил целый дом. Идиот, — думает он про себя. Такой идиот. Чувство вины снова оплетает его шею, сдавливая все сильнее с каждым шагом. Они выходят на улицу, и Чен ныряет в ночную темноту. Все соседи вышли из своих квартир, смотря на то, как горит его квартира, и как выводят его. Да уж, устроил шоу. Кто-то охает прикрывая рот рукой, кажется это соседка с третьего этажа. Она все время ругала его за громкую музыку. И за то, что он оставляет мусор возле своей двери, прежде чем его выкинуть. Мужчина оставляет его возле лавочки, но Чондэ игнорирует ее. Он встает недалеко от дома, вдыхая более или менее свежий воздух. Все равно тут все провоняло дымом и копотью. Чондэ смотрит на то, как горит его квартира. Дым валит из окон, вокруг парня бегают шумные соседи. А он понимает, что давно сгорел сам. Так ясно осознает это. От этого хочется громко закричать. Он сдерживает смех, что рвется наружу, закусив губу. Кто-то что-то ему говорит, но он не слушает, разворачиваясь и уходя прочь. Позади остаются чувства, ну и все его вещи. Он запускает руку в карман, чудом нащупывая там телефон и пару купюр. Может даже хватит на то, чтобы где-нибудь переночевать. Вот и все.                      Чен прячет руки в рукава, дрожа от холода. На улице минус 10 как-никак. Зима. А он в легком свитере, который никак не спасает от холода. На ногах первые попавшиеся кроссовки, которые он успел обуть, перед тем как потерял сознание. Дует сильный, пронзающий до костей, ветер. Ким осматривается. На улице не так уж много людей, но они есть. И все странно смотрят на Чондэ. Ну да, вид у него тот еще. Весь перепачканный в саже, а взгляд бесцельно блуждает по всему. Будто пытается найти точку опоры. Но ее нигде нет. Парень вытаскивает руки, дуя на них. Может так они согреются. Он мог бы позвонить своим друзья, вот только Чен и так считает себя обузой. Они так не думают, так считает сам Чен. Его лучшие друзья Бен Бэкхен и До Кенсу, что живут сейчас вместе. Всегда говорили ему, что он может приходить к ним, когда захочет. Чен на это кивал и никогда не приходил, если возникали проблемы. Просто он не хотел задавать им проблемы. Глупо, скажите вы. Но не глупее, чем поджечь собственную квартиру… Чен проводит замерзшей и покрасневшей рукой по волосам, усмехаясь. Такого он не ожидал. Он рассчитывал на то, что подожжет квартиру, а сам по-тихому покинет ее, и больше никогда не вернется туда. В принципе один из пунктов он выполнил. Чондэ туда точно не вернется. Парень вообще хочет просто уехать из города. А возможно из страны. Ну, а пока ему нужно найти место, где он сможет переночевать. И погреться. Еще немного и его пальцы на ногах и руках, отвалятся. Губы Чондэ дергаются в нервной улыбке. Ему почему-то охота дико смеяться над всей этой ситуацией. Он знает, что тот еще идиот, он знает… Но когда устаешь от своей бессмысленной жизни, что повторяется изо дня в день, то все видится по-другому. Чен просто понял, что, если он не подожжет квартиру, то не сможет дальше жить так. Так и останется на том месте, где остановился в прошлый раз. А сейчас, он может идти дальше. Сейчас он может попытаться спастись. В джинсах вибрирует телефон. Чен удивленно приподнимает брови. Она. Звонит она. Губы сжимаются в плотную линию, а руки крепко сдавливают телефон. Он сбрасывает вызов. Она как всегда во время. Звонит, когда ему максимально херово. Чтобы помочь, может кто-то подумать. Нет. Только не она. Она будет говорить о том, как ей плохо. Как она страдает, а ее никто не понимает. Вот только Чондэ больше на это не ведется. Ему давно наплевать. Парень поднимает голову к небу. Там блекло сияют звезды. В городе, где небо скрыто смогом, их почти не видно. Грустно. От этого ему грустно. Люди любят разрушать все, что их окружает. Природу, архитектуру и… людей. Это они научились делать просто искусно. Войны, теракты и отношения вообщем. Ненависть. Чондэ думает, что именно ненависть правит сейчас миром. Вместо того, чтобы помогать друг другу, люди строят атомные станции и создают оружие. Которое может уничтожить планету. В глубине души парень будет этому рад. Пусть и их планета, сгорит. Вспыхнет, взорвавшись. Разлетится по вселенной, и может тогда, она превратится во что-то новое. И не такое болезненно злобное. Ким смотрит по сторонам, понимая, что он дошел в своих раздумьях до центра. Перед ним возвышается высокое здание какого-то бизнес центра. Серые ступени так и манят к себе, предлагая на них посидеть. Чен качает головой. Нужно найти лавочку. Но пройдясь взглядом, он так ее и не находит. Тяжело вздохнув, парень садится на бетонные ступени. Они ледяные, а кое-где на них лежит снег, что превратился в монолитный кусок льда. Он наверняка заболеет после этого. Но какая разница. Чен прислоняется к рядом стоящей колонне. Она такая же серая, как и все это здание. Парень прикрывает глаза, прекрасно осознавая тот факт, что если он закроет глаза, то это навсегда. Но усталость за весь день крепко обнимает его, заставляя забыть обо все. Остаются только он и зима, что поет песни вьюгой.                      Минсок задерживается на работе. Как управляющий отделом кадров, он часто оставался допоздна. Ким Минсок взрослый парень, которому очень скоро исполнится двадцать семь лет. За все это время парень успел ни только пробиться наверх, но и заняться своим саморазвитием. Он очень любил узнавать что-то новое. Именно так он выучил несколько языков, и обучился различным профессиям. Из-за любви к кофе — он стал бариста. Любит кошек — ветеринар узкой специальности. Также он хотел стать детским тренером по футболу, но тут у него просто не получилось. Ведь для этого дела нужно море времени. Нельзя потренировать пару часов, и пропасть на месяц, как бывало это с ним. Поэтому эту идею ему пришлось выкинуть. Сюмин был не только ответственным, но и очень милым и добрым человеком. Его любили на работе, и на кружках, в которые он ходил вечером в среду — поэзия, и в субботу — кружок пения. Откуда у него столько времени, чтобы изучать все это? Все очень просто. Бессонница. Парень спал максимум по два-три часа. Были ли от это последствия? Конечно. Еще какие. Галлюцинации и постоянное напряжение внутри. Его он прятал за теплой улыбкой и крепкими рукопожатиями. Он ходил как-то к психологу, которая просто пожала плечами, и отправила к психотерапевту. Тот прописал какие-то таблетки, которые ни капли не помогли. Тогда Мин просто их выкинул, попрощавшись со своей единственной мечтой — выспаться. Он так это хотел. Минсок выходит из здания, поправляя на себе дорогое пальто. Еще один пункт в списке парня. Все вещи должны быть из идеальных материалов. Ветер протяжно воет, и Минсок ежиться, направляясь к своей машине. Краем глаза он замечает чью-то фигуру, что сидит возле колонны, не шевелясь. Он приглядывается и в удивлении раскрывает глаза. Молодой парень спит, оперевшись о часть колонны. Минсок хмурится, подходя ближе. Парень без верхней одежды, но настораживает не только это. Но и одежда, что вся в саже. Минсок думает, что наверное какой-то бродяга. Но одежда хоть и грязная в саже, но аккуратная и хорошего качества. Видно, что испачкалась она недавно. — Эй, — тихо зовет Ким. — Парень, тут нельзя спать. — Незнакомец не реагирует, чем не на шутку пугает Сюмина. А вдруг он умер? — проносится в его голове. Старший вздрагивает, подходя еще ближе. Бледное и умиротворенное лицо подсказок не дает, и Мин зовет чуть громче. — Парень, ты живой? — обеспокоенно спрашивает он. Спящий медленно открывает веки, потерянно смотря на Сюмина, пару раз моргнув. — Парень, тебе нельзя сидеть зд… — Какая разница? — резко перебивает его Чен, ощущая, как тело бросает то в жар, то в холод. Чудесно, — думает он. Просто замечательно. Именно это мне и нужно. — Это частная территория, не думаю, что наш ох… — Минсок снова перебивают и это жутко бесит. — Мне плевать. Это просто крыльцо. — На самом деле Чондэ плевать и на то, где сидеть. Но он не уверен, что сможет встать и уйти. Поэтому пусть этот парень уйдет, а потом он попытается свалить отсюда. — Так, — твердо произносит Мин, присаживаясь возле упрямца. — Я уверен, что проблемы тебе не нужны, так что встань и… — Минсок замолкает. Вид у парня и правда так себе. Старший замечает, как его обветренный от мороза руки трясутся, а глаза покраснели. Минсок хмурится, задумываясь о том, почему вообще кто-то может сидеть в 12 часов тут. На морозе, да еще и в таком виде. — У тебя все в порядке? — Этот вопрос удивляет Чена. Его брови приподнимаются вверх. Он пристально смотрит на парня, а потом растягивает губы в грустной ухмылке. — Да. Все замечательно. — Он произносит свой дежурный ответ, который использует уже несколько лет, на вот такие вопросы. Так проще. Говори это и люди не полезут дальше. Даже не будут пытаться узнать, а правда ли это. — Ты бы не сидел здесь, если бы все было в порядке, — замечает Мин. Чен опускает взгляд. Он прав. Но какая разница. Всем плевать на друг друга. Но зачем этот парень задает все эти вопросы? — Ладно, — говорит Чондэ, поднимаясь. Тело ломит, а голова кружится. Он хватается за колонну, чувствуя, как живот стягивает от тошноты. Парень не ел со вчерашнего вечера. — Хэй, — Минсок придерживает парня, не давая ему упасть. Он снова внимательно его рассматривает. Тяжело вздохнув, он прикрывает глаза. Даже не думай, Минсок, — слышит он строгий голос разума. Даже не думай. Это проблема, которая тебе не нужна. Просто уйди. Но Минсок не может, а что если бы он оказался в такой ситуации. Ведь очевидно, что парню некуда идти. Очевидно, что он попал в беду. Поэтому Минсок набирает побольше воздуха, заглушая недовольный и злой вопль своего разума. — Ты можешь переночевать у меня.