Узы

— Что ты хотел мне показать, Фаррекс? — раздраженно пророкотал Аластор. Сержант молчал, упрямо продолжая вести своего капитана куда то в глубь крепости. — Отвечай, Фаррекс! — рявкнул Аластор, сжимая кулаки. Сержант остановился, медленно обернулся, смеряя капитана усталым взглядом. — Наши люди кое-что нашли, повелитель. В северной секции под завалами. — Конкретнее. — Лорда-свежевателя Хатхора, повелитель. Он сдался им без сопротивления.

***

Бронированные двери камеры со скрипом отварились, впуская двоих легионеров в камеру. В ноздри ударил неприятный запах сырости и нечистот. Центурио вошел первым. В дальнем углу камеры, скованный цепя и крюками, впившимися в плоть заключенного, сидел человек в лохмотьях. Легионер. Аластор сделал три шага вперед и наклонился к его лицу, дабы поровняться с ним взглядами. Взглядами… Легионер был ослеплен. Вместо глаз виднелись пустые окровавленные отверстия. Аластор лишь глухо хмыкнул. — Так-так, кто почтил меня, сточную крысу, своим присутствием. — легионер принюхался, вслед за чем широко улыбнулся растрескавшимися губами, обнажая заостренные зубы. — Кха-кха-кха… Это ты, малыш Аластор? Знаю, что ты, мой мальчик. Твою вонь я узнаю, где угодно. Пришел поизмываться надо мной? Что ж, давай приступим, никогда не любил тянуть с играми. Позволь поинтересоваться, ты все еще предпочитаешь начинать с пальцев или все-таки перешел на кожу и сухожилия? Оххх… Эти идиоты не смогли даже ослепить меня, как подобает. Дилетанты, что б их. Я даже не успел посмаковать боль рвущихся зрительных нервов, ужасом постепенной потери зрения, агонией болевого шока. Покажи им мастер-класс, мальчик мой. Покажи им истинное искусство истязания VIII-ого. — легионер чуть ли не хохотал. Капитан с силой схватил лорда-свежевателя за загривок и подтянул к себе. Тот лишь захохотал еще сильнее. — Говори, зачем явился, червь? — Как грубо, мальчик мой. Я просто соскучился, разве это не очевидно? Аластор вдавил пальцы в окровавленные отверстия и медленно начал вращать их. — Говори, старый извращенец, зачем явился? Тело пленника билось в судорогах. — Я… Я пришел передать послание, мальчик мой. От твоего старика-педафила… Кха-кха-кха… Центурио остановился, вынул пальцы из орбит. — Оставь нас. — Слушаюсь, повелитель. — тихо ответил сержант, после чего исчез, заперев дверь камеры. — Говори, Хатхор. — Благодарю, мальчик. Скрайвок… Кха-кха… Скрайвок велел мне передать, что он лично явится за твоей головой. — Пусть попробует. — Кха-кха… Ты думаешь он будет биться на твоей территории? Ахахаха… Ты сам к нему придешь, поросеночек. Ты сам придешь… — И с чего мне делать это? — раздраженно вопросил воин. — А ты давно видел свою сестренку? — подняв голову, проворковал повелитель ночи. Аластор впечатал кованный сабатон в грудь Хатхор. Тот влетел в стену. Крюки вырвались из тела, кромсая плоть. Легионер-отступник заблеял, грудная клетка была раздроблена, а легкие порваны. Капитан подлетел к пленнику и обрушил на него град ударов. Словно сорвавшись с цепи, он ломал тело предателя. Затем он поднял его за горло и прошипел: — ГДЕ РЕЙ?! — Кха-кха-кха… Если хочешь найти ее, приходи на руины старого акрополя. Один. Командор будет ждать тебя там, поросеночек. У тебя два дня. Хатхор вновь закашлял. — Почему, Хатхор? — Я не хотел этого, малыш. — грустно простонал воин. — Но иначе никак. Она дочь легиона, такова ее судьба, быть разменной монетой. Я бы все отдал ради ее счастья, но обстоятельства делают это невозможным. Кха-кха-кха… Тем более, это твоя вина, что она попала в этот оборот событий, парень… — Ты будешь гореть в аду, падаль. — Все непременно, поросенок. И ты вместе со мной. Ахахах… Акха-ках-кха… Аластор с отвратительным хрустом сломал хребет легионера об колено. — Фаррекс, я закончил, открой камеру и скорми его тело крысам. — прорычал капитан в вокс-бусину. — Как прикажете, милорд. — Шоя, свяжись с Ролдароном. Нам пора покончить со старой мразью.