***
Драко не хотел думать о чувствах, которые вызвала у него эта новость. И не только потому, что их было слишком много, но и потому, что не был уверен, стоит ли ему вообще сочувствовать Грейнджер. Но чего бы он не смог заглушить при всем желании — чувства вины. Из-за ее силы у него почти закружилась голова. Это была вина, которая лежала на плечах всех троих, но Драко полагал, что в большей степени — на его. Он был тем, кто пытался выманить злодеев, тем, кто пытался вернуть их, когда те уходили. Он был тем, кто разозлил их настолько, что они захотели вернуться и закончить начатое. Драко знал это. Он предвидел личную месть, подумал об этом еще до того, как покинул кабинет Грейнджер. Даже сказал об этом на выходе Поттеру, который на мгновение задумался, покачал головой и сказал, что вокруг офиса Грейнджер установлены всевозможные обнаруживающие и наблюдательные чары, и как только кто-нибудь войдет туда, сразу же станет известно. Драко подавил желание возложить вину на Поттера. Это казалось логичным, но он не мог так поступить. В подобных случаях люди всегда ищут того человека, на которого можно было бы указать пальцем. Драко делал это большую часть своей жизни, но не теперь. Это было бы поступком мальчишки, но не того мужчины, каким он хотел бы быть, и иногда нужно быть достаточно взрослым, чтобы признать, когда палец указывает прямо на тебя. Он послал сову к Гарри, потратив несколько лишних минут, чтобы не казаться слишком обеспокоенным, и уже больше часа ждал ответа. Драко был в КЗА, пытался похоронить себя в работе, хотя и это не помогало. Он обнаружил, что постоянно подходит к двери и поглядывает через коридор на вход в пустой кабинет. Именно в один из таких моментов он заметил Фриду, пробирающуюся к нему с раздражением на лице и в каждом движении бедер. Она остановилась в добрых двух футах от него, протянув руку со свернутым пергаментом. — Это пришло вам. — Его пальцы только коснулись бумаги, как Фрида отпустила бумагу, развернулась и пошла прочь. Драко покачал головой, глядя на удаляющуюся спину, открыл письмо и опустил взгляд, читая небрежный почерк. «Драко, мы с Роном в больнице Святого Мунго, с Гермионой все в порядке, несмотря на коматозное состояние. Кажется, все так же, как и в других случаях. Все, что нам сейчас нужно, — это контрзаклинание, и, надеюсь, мы сможем получить больше информации от жертв. Мы с Роном скоро выберемся отсюда, чтобы попытаться найти что-нибудь по всем наблюдательным заклинаниям, оберегам и т. д. Мы также хотим попытаться выяснить, почему обнаруживающие чары не сработали. Такое чувство, что Гермиона и не подозревала о нападении. Когда мы осматривали кабинет, нашли ее волшебную палочку в верхнем ящике. Последним использованным заклинанием было Скарджифай. Охранник нашел ее сегодня утром за письменным столом. Она на третьем этаже, палата 2934, если надумаешь прийти… Я буду там примерно минут через двадцать. Гарри».***
Драко сжал губы и медленно пошел по коридору, наблюдая, как целители спешат по своим делам, а родственники и друзья с кислым видом блуждают вокруг. Он посмотрел на указатели перед входами в другие коридоры и увидел черную надпись на желтовато-коричневом фоне, гласившую «2900-3000». Свернув налево, направился вниз, выискивая палату 2934. Ему потребовалось тридцать минут, чтобы решить, заходить или нет. В конце концов он решил, что должен не думать, а просто сделать. В госпиталях ему всегда было не по себе, особенно после войны. Его опыт говорил: в подобных местах всех неизбежно ожидает лишь прощание. Драко знал, что сейчас все иначе, но от воспоминаний о прошлом ладони потеплели, а лицо похолодело. Заметив нужную дверь, он остановился, прежде чем повернуть ручку и войти. Он знал, что это звучит ужасно, даже в его собственной голове, но то, что она была в коме, облегчало ситуацию. Грейнджер не должна была знать, что он пришел, она не должна была сидеть здесь, пока они оба пытались бы найти, что сказать в такой непривычной для них ситуации. Однако это не означало, что Драко было, что ей сказать. Она показалась ему умиротворенной. Лицо слегка побледнело, но казалось, что она спит. Белые простыни были натянуты до плеч, голова повернута на дюйм влево, локоны рассыпались по подушке веером. Три маленьких светящихся шарика парили в футе или двух над ее головой. Синий следил за ее сердцебиением, а зеленый — за телом на предмет любых изменений. Третий, сейчас тускло-красный, при активации приобретал яркий оттенок и издавал визжащий звук, предупреждая целителей о любых проблемах. Драко не мог не думать о том, как она красива… в каком-то печальном смысле. Люди не должны выглядеть красивыми на больничной койке, но, не обращая внимания на бледность, она выглядела именно так. — Я чувствую себя идиотом, — заявил он, подходя и усаживаясь на жесткий стул, который всегда имелся в любой палате. Драко наблюдал за ее медленным дыханием, снова кусая губы и размышляя, когда же они найдут контрзаклинание и заставят ее проснуться. Он также представил, насколько сильно она разозлится на него, и чуть не застонал, подумав обо всех твердых предметах, от которых ему придется уворачиваться. — Говорят, когда люди в коме, они все равно все слышат. Мне это кажется полной чушью, но на всякий случай… и, возможно, я говорю это только потому, что не думаю, что ты меня слышишь… Мне очень жаль. Мало того, что мы без уважения отнеслись к твоей личной жизни, злоупотребили доверием, посягнули на твое… ну, тело, но мы также упекли тебя сюда. Полагаю, когда ты проснешься, Гарри с Роном еще достанется, но думаю, что для меня все будет немного хуже. С другой стороны, мне кажется, ты ожидала от меня чего-то подобного. И я думаю, что никогда не давал тебе повода сомневаться в том, что мне есть вообще какое-нибудь дело до того, в какое затруднительное положение я могу тебя поставить. Но мне есть дело… и что-то я разболтался, да? Да еще и сам с собой. Драко вздохнул, откинулся на спинку стула и несколько секунд просто смотрел на потолок. Что он творит? Он поерзал на жестком стуле, но шорох вернул его внимание к Гермионе. — Я тебе кое-что принес. Одежда, как и обещал, так что хотя бы из-за этого ты не будешь меня отчитывать. — Он хотел положить сумку на маленький столик рядом с койкой, но остановился. Если оставить вещи здесь, то Грейнджер увидит их и спросит Гарри и Рона, не они ли их принесли. Те ответят отрицательно, и она поймет, что это сделал он. Драко задумался на мгновение, указательным пальцем правой руки выводя небольшие узоры на подлокотнике. Он решительно поставил сумку на стол. Он не понимал, почему ему так важно оставить эту сумку, дать Грейнджер знать, что был здесь. Возможно, это было сделано для того, чтобы показать ей: он в какой-то мере сожалеет о своих действиях. Но Драко чувствовал, что это нечто большее. Что, возможно, он просто хотел, чтобы она знала — ему не все равно, и, несмотря ни на что, сегодня он пришел сюда и увидел ее. И он задумался, так ли уж это плохо. Тем не менее он знал: позже, когда ее не будет рядом или просто в его мыслях, он будет все отрицать, даже себе самому. Он убедит себя: нет, ему совершенно безразлично, что происходит в ее голове, когда она смотрит на него этими карими глазами. Драко издал нечто среднее между вздохом и стоном и встал со стула. Взглянув на ее лицо, он на прощание коснулся пальцами простыни. Решив, что слишком долго пробыл в этой палате, он развернулся и вышел.***
Три дня. Три долгих гребаных дня. В первый он пытался не обращать внимания на все, что казалось ему таким странным. В этот вечер у него возникло желание уйти гораздо раньше, чем обычно; тишина была слишком заметной и такой оглушительной. Вернувшись на ночь в свою квартиру, Драко постарался выбросить все из головы. И не думать о том, как ее волосы будут смотреться на фоне его черных подушек вместо белых больничных. На второй день он чувствовал себя раздраженным и усталым, а в комнате отдыха принялся огрызаться на секретаршу за кофе. Но та лишь бросила на него странный взгляд и ушла, оставив его стоять и смотреть на кружку с кофе. Он пробовал по-разному спорить с разными людьми о самых разных вещах, но ни один из них не реагировал так, как Грейнджер, и он задумался: сможет ли когда-нибудь найти огонь ее глаз в ком-то еще. Когда Поттер сообщил, что до сих пор ничего не удалось выяснить о том, кто стоит за всеми инцидентами, Драко чуть не впал в истерику. Остаток дня он слонялся без дела, вспыльчивый, как пятилетний ребенок. В ту ночь он прижался сморщенным лбом к обледенелому окну в своей гостиной и, проводя пальцами сквозь туман, удивлялся тому, что никогда не замечал… никогда не замечал, как часто он видит ее, как много они говорят, какую большую часть его повседневной жизни занимает Грейнджер. И он удивился, почему она… девушка, которую он раньше ненавидел, интеллектуальная соперница с лохматыми волосами и в подходящей всему этому одежде, которая не растекается лужей при виде его улыбки. Почему он стоит здесь и гадает, все ли с ней в порядке? Почему он никак не выкинет ее из головы и не отделается от мысли, что она ему действительно небезразлична? Когда и что должно было произойти, чтобы сейчас он оказался стоящим здесь и скучающим по ней? К третьему он уже даже не мучился. Неохотно признал, что именно ее отсутствие вызывало неприятные ощущения. Что он скучает по ней, что он хочет, чтобы она была рядом, чтобы просто могла чем-нибудь в него швырнуть. Драко не осознавал, как много людей игнорировали его, бросали на него нервные взгляды, перешептывались, когда он проходил мимо. Он не знал всей степени неприятия этими людьми даже спустя столько лет. Он и не подозревал, что от этого будет чувствовать себя таким опустошенным. Ни одного слова не слетало с его губ, если только с ним не заговаривал о делах кто-нибудь из авроров или Поттер и Уизли не начинали нести всякую чушь, которая на самом деле его мало заботила. Он выжидал, прислушиваясь к звуку пальцев, барабанящих по дереву, считая трещины в стене и удивляясь, как Грейнджер могла забраться так глубоко под его кожу, а он даже не заметил этого. Драко почти рассердился на нее за то, что пробудила его. Кто она такая, чтобы заставлять его чувствовать себя таким опустошенным? Кто она такая, чтобы вызывать в нем чувства, которых он никогда и ни к кому не испытывал? Это преследовало его не только на работе, но и дома. Это продолжалось весь день и всю ночь. Это преследовало его, пристало к нему, как отвратительный привкус во рту. В ту ночь Драко ворочался в постели, в голове скреблась какая-то мысль. Поначалу он списывал все на Грейнджер и старался не обращать внимания, но прошел уже час, а он все еще не спал. Скатившись с кровати, он разразился целой вереницей ругательств, запутавшись ногами в одеяле и споткнувшись. Дрожа, прошлепал босыми ногами по деревянному полу холодной квартиры, одетый лишь в одни боксеры. Он как раз открыл кран, чтобы налить воды, устало почесывая живот, когда краем глаза поймал на себе чей-то взгляд. Газета на кухонном столе вышла несколько дней назад, та самая, которую прислал ему Поттер. Драко скользнул по передовице глазами, закрывая кран, повернулся со стаканом воды и остановился. Он прикусил губу, задумчиво выгнув бровь, и обернулся. «…было Скарджифай. Охранник нашел ее сегодня утром за письменным столом…» Драко прочел слова, постукивая пальцами ног по полу раз, другой. «Сегодня утром за письменным столом… Охранник». Драко на секунду задумался, и его озарило. Он закатил глаза, почти надеясь, что сейчас ошибается и на самом деле вовсе не настолько глуп. Через несколько секунд стакан был забыт на столе, и Драко, накинув мантию, аппарировал прочь.***
Проснувшись, Гарри не очень-то обрадовался, увидев взволнованное мужское лицо, склонившееся над ним. Не говоря уже о том, что его вынудили встать с постели, аппарировать в одной пижаме и идти к зданию Министерства через надвигающуюся метель. После этого последовал лихорадочный просмотр всех документов и записей, в результате которого нашлось что-то настолько очевидное, что стало неловко. Как только у них появился подозреваемый, Гарри был более чем удивлен, что ему пришлось удерживать Малфоя, иначе бы тот просто подставил себя под увольнение. Он мог понять некоторую злость, он и сам ее испытывал, но не до такой степени, чтобы забыть о наличии волшебной палочки и готовиться к кулачному бою. Время было на стыке поздней ночи и раннего утра. В два часа разбудили, к четырем насильно накормили Веритасерумом, а в семь вместе с Роном уже ехали в Мунго, чтобы увидеть пробуждение Гермионы. Когда Гарри мимоходом, просто из вежливости, спросил Малфоя, не хочет ли тот присоединиться к ним, то снова был слегка удивлен многозначительной паузой. Наконец Малфой качнул головой и зашагал к КЗА, даже не потрудившись оглянуться. Позже, когда Гермиона положила сумку к себе на колени и спросила, принес ли ее кто-то из ребят, Гарри смутился, ответив отрицательно. Она принюхалась и улыбнулась, прошептав «хвоя». — Знаешь, нам очень жаль, Миона. Мы никогда не думали, что все так произойдет. Если бы мы тогда… — Не беспокойся об этом, Рон. Лично я виню Малфоя. Рон задумчиво прищурился, прикидывая, не свалить ли ему на самом деле все на человека, о котором идет речь. Это была самая быстрая возможность избежать беды, и если Гермиона была готова пойти на это… — Обвиняй Малфоя сколько хочешь, Гермиона, но мы заслуживаем того же. На самом деле это мы с Роном решили использовать тебя, а вот Малфой сомневался. Рон сердито посмотрел на Гарри, и Гарри увидел, как Гермиона снова посмотрела на сумку и глубоко вздохнула. — Вы все у меня в долгу. Мой звездный час. Вы ведь это понимаете? Они согласно кивнули, радуясь, что она не разозлилась так, как могла бы. Уютная тишина окутала палату, и Гарри почувствовал желание заглянуть внутрь сумки, на которую все еще смотрела Гермиона. — Значит, охранник? Ты так сказал? Гарри кивнул. — Да. Его звали Эвелинс. Обычно работал в ночную смену. Первое, что мы из него вытянули — контрзаклинание. После этого мы сразу же пришли сюда, чтобы тебя разбудить. Что касается «почему» и «как», я полагаю, мы выясним это, когда вернемся в Министерство. — Нам придется кое-что изменить. Он был служащим Министерства, а значит, инсайдером, способным избежать воздействия всех чар и заклинаний, установленных вокруг здания? — Рон покачал головой. — Это просто неприемлемо. Нам придется реконструировать всю систему, — добавил Гарри. — Возможно, случайный сторонник Темной стороны? — спросила Гермиона, поерзав в поисках удобной позы. — М-м, я так не думаю. Из всех жертв ты была единственной магглорожденной. — Гарри помолчал, раздумывая, стоит ли рассказывать ей, как Эвелинс повернулся, чтобы уйти в коридор вместе с Малфоем. — …плюс еще был один полукровка. Гермиона прищурилась, глядя в потолок. — Подожди, пока я доберусь до этого придурка. Вот так подкрадываться к людям! Чертов мелкий трус. Рон успокаивающе похлопал ее по руке. — Он уже проводит время в исправительных учреждениях Гилфорда. Она издала какой-то горловой звук, а потом посмотрела в голубые и зеленые глаза. — Так когда же я отсюда выберусь? Меня ждет много работы… Гарри и Рон переглянулись, а она продолжала тараторить, не утруждая себя молчанием, зная, что самое меньшее, что они могут сделать, — стиснуть зубы и слушать.***
Драко шагал по коридору, думая только об одном. Грейнджер пришла в себя два дня назад, но до сегодняшнего дня у нее не было причин приходить в Министерство. Совещание было назначено меньше чем через час, что давало ему достаточно времени, чтобы подокучать ей. Однако все планы вылетели из головы, как только он приблизился к ее кабинету. Он все еще был далеко и не видел, кто кроме Гермионы находился внутри, но дверь была открыта, и Драко расслышал другой женский голос. — …так интересно. Ирландия прекрасна, это правда. Я просто не могу поверить, что ты уезжаешь, тем более через неделю. — Знаю. Это просто смена обстановки. Я буду заниматься там той же самой работой, а чтобы навестить друзей, нужно будет лишь аппарировать. Я подумала, что было бы интересно пожить там какое-то время. Должность исследователя открылась две недели назад, но я не думала, что Министерство позволит мне перевестись. Однако после всего, что случилось, я думаю, они пришли к выводу, что чувствуют себя обязанными мне. Кроме того, я обещала вернуться через год. — Здорово. Я так волнуюсь за тебя! Интересно, не ищут ли они секретаршу? — Голос умолк, и Грейнджер быстро подхватила беседу: — О, нет. Во всяком случае, я об этом не слышала. — Хм. Рука Драко лежала на стене, голова была опущена, губы сжаты. Он пробормотал несколько отборных ругательств и задумался, что же ему теперь делать. Отпустить ее? Сказать что-нибудь? Он не был уверен, но ударился головой о стену, когда подумал о том, как, черт возьми, он во все это вляпался. Он должен быть счастлив, что Грейнджер собирается уехать, не начиная обратный отсчет дней этой несчастной недели и не продолжая заниматься этим весь год. Это было уже слишком. Честно. И начинало чертовски злить. Он прошел оставшийся метр коридора и остановился в дверях, чтобы рассмотреть, с кем она разговаривает. Грейнджер заметила его первой, но тут Фрида поняла, что та больше не обращает на неё внимания, и тоже повернулась к двери. — Уважаемые дамы, — поздоровался Драко, слегка кивнув головой. — Малфой, — ответила Грейнджер. Фрида поджала губы и прошла мимо него к выходу из кабинета. — Я вернусь, как только он уйдет. Гермиона смотрела, как секретарша выходит, а он наблюдал за Гермионой. В кабинете воцарилась тишина. — Переспал с ней и исчез, не дождавшись утра, Малфой? — Ты всегда так будешь делать? — Как? — Она снова посмотрела на него. — Думать обо мне самое худшее. — Драко одной ногой ступил в кабинет, помедлил и осмотрелся, прежде чем войти полностью. Она с минуту изучала стол. — Я не всегда думаю о тебе самое худшее. — А что ты обо мне думаешь, Грейнджер? Она посмотрела на него широко раскрытыми от удивления глазами. Он не сводил с нее взгляда, пока она не разорвала зрительный контакт, панически пытаясь придумать новую тему. — Ты все еще должен мне новую одежду, Малфой. Он наклонил голову, почти ухмыляясь при воспоминании, но удержался от улыбки. — Я не об этом спросил… — Честно говоря, эта юбка такая короткая, как будто ты купил ее в детском отделе. А блузка? Это что вообще такое? Уверена, что блузкой это назвать нельзя. Практически абсолютно прозрачная, а декольте… — Говори, что хочешь… — …правда, Малфой. Когда я сказала «возместить ущерб»… — …мой вопрос. Рано или поздно тебе придется ответить. Даже тебе в какой-то момент придется сделать паузу, чтобы глотнуть воздуха. Есть так много, что ты… — …придется вернуть обратно. Отдай эти вещи кому-нибудь другому или сделай с ними все, что хочешь — чем бы то ни было. Но тебе все равно нужно заменить одежду на правильную. Ты должен… — Они так и продолжали пытаться переговорить друг друга. — …уже минута. Возможно ли, чтобы ты закрыла рот? Я действительно не хочу знать, как долго ты можешь болтать о всякой ерунде, которая мне совершенно не… — …во всяком случае, в моем кабинете? И знаешь, меня действительно раздражает, что ты никогда не стучишь. Ты бы подумал… — Заткнись! Черт возьми, Грейнджер! Она откинула голову назад, выражение лица стало взволнованным. — Если ты не хочешь меня слушать, быть может тогда тебе лучше уйти из кабинета. Я… — Ты собираешься в Ирландию? Гермиона остановилась и посмотрела на Малфоя, который придвинулся к столу, задавая вопрос. Его тон был почти обвиняющим, а глаза искали в ней что-то, о наличии чего она и не догадывалась. — Откуда ты знаешь? — Я услышал ваш с Фридой разговор, когда проходил мимо. А Поттер и Уизли знают? — Гермиона кивнула в ответ, все еще не понимая, к чему он клонит и почему так себя ведет. — Что сказали? Она пожала плечами. — Они не возражают. Думают, что это пойдет мне на пользу. Смена обстановки и все такое, знакомство с новыми людьми. Не знаю. Я просто исчезну, так что это не имеет значения. — Это имеет значение, — пробормотал Драко, падая в одно из кресел. — Прошу прощения? — Она нахмурилась и слегка склонилась над столом. Он вздохнул и закрыл глаза, сжимая переносицу, чтобы отогнать надвигающуюся мигрень. Если бы только у него сейчас было немного зелья мужества — всегда было намного легче принять его, чем собраться самому. — Грейнджер, — тяжело выдохнул он, — я не хочу, чтобы ты уезжала. Воздух внезапно стал тяжелым, и Драко даже не сильно отругал себя за то, что не может посмотреть ей в глаза. Ему потребовалось достаточно времени, чтобы заговорить, стоило довольствоваться хотя бы этим. После долгой паузы она усмехнулась. — Ха-ха, Малфой. Разве ты не должен предложить мне помощь в сборах? — Она покачала головой, но улыбка на лице была фальшивой, и Гермиона злилась на себя за это. — Это не шутка. Я не шучу. Я действительно не хочу, чтобы ты уезжала. — Слова прозвучали резким рыком. Он взглядом прожигал дыры в ее столе, и воздух снова стал тяжелым. Она сидела тихо, слишком тихо, и Драко напрягся. — Малфой, о чем ты говоришь? — Ее тон был мягким, таким мягким, что заставил Драко посмотреть на нее. — Я уже дважды повторил, Грейнджер. Неужели ты настолько тупа, что даже не понимаешь сути слов? Ладно, скажу в третий раз. Я. Не. Хочу. Чтобы. Ты. Уезжала. — Он помолчал. — Сейчас до тебя дошло? Они уставились друг на друга, и на этот раз уже она искала в нем что-то. И он знал, что она нашла. Честность. Он говорил серьезно, черт возьми, но как далеко они смогут зайти, если она не верит ему? Все было ошибкой. Признаться, находиться здесь. Может быть, он заблуждался, когда думал, что их чувства взаимны. Он сказал, что хотел. Возможно, не все, но хотя бы что-то, и теперь ему действительно пора было уходить. Драко встал, все еще напряженный, борясь со смущением. Покидать ее казалось таким неправильным, как будто он слишком легко сдавался. Он хотел остаться и уйти, только если она прогонит его. Как только в напряженной тишине прозвучало слово, Драко остановился и поморщился. — Подожди. Она произнесла его мягко, но уверенно, потому что знала — это было важно. Это был момент из разряда «сейчас или никогда», и просто сидеть и смотреть, как он уходит, возможно, было равносильно наблюдению за тем, как последний шанс уплывает вместе с Драко. Он был смущен, сконфужен, и она это знала. Знала, что независимо от того, что скажет дальше, она только что купила себе пять секунд одним произнесенным словом. Гермиона встала из-за стола и обошла его, держась всего в нескольких метрах позади Драко. — Ты сбиваешь меня с толку, Малфой, — прошептала она, словно ножом аккуратно разрезая напряжение в комнате. Это было правдой. Он действительно сбивал ее с толку. Драко был подобен целому вихрю эмоций внутри нее, и она хотела бы суметь отпустить прошлое, чтобы справиться с настоящим. Может быть, она позволит себе поверить, что этот человек действительно был серьезен в своих словах. Что она действительно может быть ему небезразлична, несмотря на их ссоры и споры. Несмотря на прошлое, которое он так старательно игнорировал, а она так старалась забыть. Тогда, в ее кабинете, он был прав. Люди действительно меняются, изменился и он. И может быть, только может быть, это сработает, чем бы это ни было. К чему бы ни привело сексуальное напряжение, походящие друг на друга характеры и намек на заботу, что-то может получиться. Потому что было бы так хорошо, если бы она смогла забыть прошлое и помнить лишь последние несколько лет. Если бы она была просто девушкой, а он — просто парнем, и между ними были просто чувства. — Это абсолютно взаимно, Грейнджер, — сказал Драко, поворачиваясь к ней. — Что между нами, Малфой? Мы друзья или… — Она вспомнила, как близко находилось его тело неделю назад, в пабе. — Или кто-то еще? Он изучающе посмотрел на Гермиону, но ничего не сказал, желая увидеть, к какому выводу она пришла сама. Драко знал, чего хочет, но это осознание пришло очень быстро, подтолкнутое к действию ее решением уйти от него и перейти в другое место. Без этого все могло бы протекать довольно медленно. Кокетливо и очаровательно, постепенно, пока он не уверился бы, что она хочет того же, что и он. Но если дружба — это то, чего она хочет сейчас, он может принять ее. С этим он смог бы работать. — Что бы это ни было, я все тот же «придурок», каким был последние три года. Я не прятал внутри некое подобие Поттера, замаскированного фасадом засранца. Это не изменит того, кто я есть. — Я и не жду этого. — Она и не желала подобных перемен, потому что, черт побери, было что-то в этом придурке, что заставляло ее испытывать к нему эти чувства. — Хорошо. В воздухе витала неуверенность. Никто из них не знал, как теперь действовать. Драко ждал, пока она решит, чего же она хочет, а Гермиона удивлялась, почему он не ответил на ее вопрос о том же самом. Ни один из них не знал, что сказать или сделать. Эмоции падали, как мертвые звезды, ослепляя и сбивая с толку, пока оба переполнялись чувствами. Гермиона подавила желание вернуться к своему столу и начать перебирать бумаги, потому что вид человека, занятого чем-то другим, мог заставить Драко уйти. Она удивлялась, почему он не хочет этого, особенно сейчас, когда ей нужно время, чтобы все обдумать. Может быть, потому что он чувствовал себя слишком разбитым, потерявшим почву под ногами. — Хорошо. — Он попробовал снова, и ему показалось, что он висит на краю пропасти, что сейчас, вероятно, не самое подходящее время, но, черт возьми, он решился. — Потому что, пожалуй, ты мне нужна. Гермиона выглядела совершенно ошарашенной, она застыла, сделав вдох, и Драко осознал, что только эти слова заставили ее понять его намерения. Однако, несмотря на то, что теперь карты были раскрыты, он не думал, что нашел бы в себе достаточно гриффиндорца, чтобы когда-либо снова их произнести. Гермиона уставилась в пол, вцепившись рукой в край блузки. Если бы она была сторонним наблюдателем, то, возможно, заметила бы, как Драко слегка задрожал. Возможно, она заметила бы, что он не дышал с тех пор, как прошептал признание. Возможно, она заметила бы, что это была плохая идея. Она могла бы многое заметить. — Я тебе нужна? — прошептала она в ответ. — Я не повторю этих слов. — Он сделал паузу, скользнув взглядом по ее лицу, прежде чем снова посмотреть ей в глаза. — И я буду отрицать их, если кто-нибудь спросит. Гермиона глубоко вздохнула и, моргая, уставилась в стену. — Что все это значит? — Я не знаю. — Как у нас вообще может что-то получиться? — Я не знаю. — Что это такое? Как это случилось? Я… — Ты ведь не планируешь прекращать, да? — Что? — Она снова посмотрела на него, заметив в его глазах веселье и раздражение. — Это. Задавать вопросы. Желать получить ответы. Думать. Ты когда-нибудь совершала прыжок веры, Грейнджер? Просто… слепо. — Все это просто… слишком. — Я знаю. — Ты меня пугаешь. — Тебе не нужно меня бояться. — Он свел брови, и что-то мимолетное промелькнуло на его лице. — Я боюсь того, что ты заставляешь меня чувствовать, Малфой. — Ничего страшного. — Так ли это? В ее взгляде… проглядывала такая уязвимость. Она такой и была. Такой хрупкой. Драко громко вздохнул, откинув голову назад и уставившись в потолок. Через несколько секунд он опустил ее обратно, и белые пряди упали ему на глаза. — Чего ты хочешь? Она не знала, что сказать. Чего же она хотела? Если бы она забыла все: последствия, прошлое, препятствия, причины, по которым она не должна… и все-таки, чего она хочет? О, Мерлин, почему Драко не может дать ей время подумать? — Ты любишь меня? Она должна была знать, потому что, если решаться на что-то, то она должна была знать, ради чего все это. — Нет. — Ответ вырвался автоматически, без каких-либо сомнений. — О. — Но… — Драко облизал губы и быстрым взглядом просканировал кабинет, как будто здесь мог быть кто-то еще. — Но что? Он поднял на нее глаза и несколько мгновений пристально смотрел, прежде чем тяжело вздохнуть. — Я никогда этого не испытывал. В смысле, не любил. Женщин вне семьи. И… с тобой… Грейнджер… Она разочарованно вздохнула и закатила глаза. — Просто скажи, что ты имеешь в виду! — Я уже сказал! — Мне нужно нечто большее! Мне нужно знать, что ты имеешь в виду! Я… — И ты мне нужна! Я всег… — Что это значит? Что конкретно ты… Внезапно он запустил руку в ее волосы на затылке и потянул назад, чтобы поднять ее лицо вверх. Впился в ее губы отчаянным и нуждающимся, крадущим слова и дыхание поцелуем. Обхватив талию, он притянул Гермиону в тесные объятия. Воспользовавшись ее растерянностью, проник в ее рот языком, вторя движению большим пальцем на ее бедре. Руки Гермионы лежали на его плечах, глаза медленно закрывались, сердце бешено колотилось в груди. Ох, это было уже чересчур, но, Мерлин, это было прекрасно. Поцелуй, прикосновения, бабочки в животе. Она медленно начала отвечать на его собственнические поглаживания. Его сердце забилось сильнее, и триумф одержал верх над всеми головокружительными эмоциями — потому что Драко готов был поклясться, что она оттолкнула бы его, дала бы пощечину, но она этого не сделала. Она целовала его, впиваясь ногтями в плечи, но ему было все равно. Он ласкал ее языком, обещая нечто большее. Она отвечала его ласкам, изучала; языки скользили друг по другу, разгорячая, лишая воздуха. Гермиона была такой податливой, его губы — такими нежными, и все казалось нереальным. Внезапно отстранившись, она посмотрела в глаза, теперь темные, как надвигающаяся буря. Она с трудом сглотнула, когда Драко высвободил пальцы из ее волос, мягко дыша в ее влажные губы, и сделал шаг назад. Тяжело дыша, Гермиона позволила рукам соскользнуть с его плеч. — Скажи, что это значит, Грейнджер. Я не знаю. У меня нет ответов ни на твои вопросы, ни на свои собственные. Я лишь знаю, что плохо сплю и не могу прожить даже одного часа без того, чтобы ты не вгрызалась в мой мозг. Я знаю, что по какой-то причине ты мне нравишься, что не могу нормально существовать без тебя. Я знаю, что ты мне нужна. С этим я готов смириться. И к черту все остальное, потому что, возможно, оно того стоит. Это все, что я знаю, и этого мне вполне достаточно. Он пожал плечами, резко вдохнул и отвернулся. Малфой выглядел смущенным, и она не могла не отметить, что уголки ее губ приподнялись при виде слабого румянца на его щеках. — Тут есть о чем подумать. — Знаю. — Он кивнул. — Я пойду. А ты подумай. Она прикусила нижнюю губу, глядя через его плечо на дверь. — Прямо сейчас? Гермиона подняла на него глаза и, увидев ухмылку, покраснела, опустила взгляд в пол и снова прикусила губу. — Хочешь, я останусь и помогу тебе все обдумать? Ей нужно было избавиться от бабочек. Они не просто летали у нее в животе, но и действовали на разум. Гермиона чувствовала головокружение, смущение… — Я бы все равно согласилась на работу в Ирландии. — М-м-м… — протянул он, глядя на Грейнджер и понимая, что пока не имеет права просить ее остаться. — Мы вечно бы ссорились и были бы одной из худших пар, которые видывал свет. — Главное, чтобы ты не убежала при первой же возможности, Грейнджер. — Почему бы тебе не называть меня Гермионой? Тебе не кажется, что теперь это было бы более разумно? Он посмотрел в сторону, затем снова посмотрел на нее, пожал плечами. — Полагаю, можно перейти на имена после того, как потрахаемся. Она удивленно подняла брови. — Ты забегаешь вперед. Он протянул руку, скользнув вниз по ее руке длинными пальцами, и прошептал: — Ненамного. Драко видел, как изменились ее глаза, как краска залила щеки, когда она поджала губы. Прежде чем она успела что-то сказать, он тихо засмеялся и покачал головой. На несколько мгновений воцарилось молчание, на этот раз не такое давящее и гораздо менее тягостное. Он наблюдал, как она решительно подняла руку и коснулась воротника его мантии; уголки ее губ дрогнули, потому что она могла сделать это сейчас…если бы захотела. Он обхватил ее запястье, слегка потянул, и Гермиона шагнула к нему. — У нас будет потрясающий, бурный секс. — Честное слово, Малфой. Это все, о чем ты думаешь? — Одно из. Он пожал плечами, переплетая их пальцы, и, глядя на нее сверху вниз, заметил, что расстояние между ними невелико. — У нас будут ужасные ссоры, и я буду каждую неделю наведываться в Мунго из-за полученных травм. Мы будем ругать друг друга за то, что слишком много работаем, и за все те мелочи, которые беспокоят остальных. «Пророк» наверняка напечатает какую-нибудь историю, ведь люди слишком любопытны, а я буду постоянно раздражать тебя на работе. Однако когда между нами все будет хорошо, все будет именно так. Драко поднял свободную руку и кончиками пальцев медленно скользнул по ее виску и скуле. Провел по щеке, почувствовав тепло, исходящее от затылка, и запустил пальцы в волосы. Большим пальцем скользнул по нежной коже щеки и задумался, забьется ли от этого ее сердце немного быстрее. — Да? — Голос Гермионы был немного напряжен, и Драко улыбнулся, заметив, как она всем телом подается в его сторону. — Да. Уверен, в основном у нас все будет хорошо. И пока все именно так… ну, полагаю, нам нужно лично все выяснить. — Его зрачки расширились, радужка потемнела на пару тонов. — Сколько времени тебе нужно? Она подняла руку к его плечу, проведя по тонкой ткани одежды. Пальцами мягко коснулась его шеи, и Драко почувствовал, как по спине побежали мурашки. Гермиона что-то пробормотала, и он склонил голову, пытаясь заставить ее отвести взгляд от его шеи и посмотреть на него. — Что такое? Она взглянула на него и откашлялась. — Забудь. Он помолчал. — Например… — Я думаю, тебе стоит поцеловать меня еще раз, и мы все выясним. Он рассмеялся и коварно ухмыльнулся, чувствуя себя немного потерянным, потому что это происходило именно с ней. — Знаешь… — Нет. Ты можешь наговорить много красивых слов, Малфой, но, в конце концов, важно только то, что ты заставляешь меня чувствовать. И поэтому я предлагаю тебе поцеловать меня еще раз, прежде чем мне придется, пока я не… На этот раз поцелуй был неспешным, более нежным. Малфою потребовалось время, чтобы заставить Гермиону раскрыть губы. Их языки двигались более томно, лениво играя друг с другом. Медленное нарастание жара и давления — и поцелуй стал больше похож на борьбу за доминирование, а их тела охватила страсть. Он отстранился, тяжело дыша, и легонько прикусил ее нижнюю губу. Снова поцеловал ее, нежно и невинно, прежде чем прикоснуться губами к ее уху. — Я только что нашел отличную тактику, чтобы заставить тебя заткнуться. — Пожалуй, и я. Ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что она имела в виду, осознав, что сделал с ним поцелуй и доказательства, которые она чувствовала своим животом. Он на мгновение впился в нее взглядом и, опустив руку на ее талию, еще крепче прижал Гермиону к себе. — О, видишь ли, Грейнджер, теперь я определенно не собираюсь затыкать тебе рот. Совсем наоборот… — Он оборвал себя со смехом, когда она хлопнула его по плечу и откинула голову назад, чтобы посмотреть на Драко. На ее щеках играл румянец. Бесподобно. — Счастливого Рождества, Гермиона. Она замолчала — как он понял, услышав свое имя, — и рассмеялась. — Драко, Рождество наступит только через пять дней. Он пожал плечами. — Я почувствовал, что должен был это сказать. Она снова засмеялась и покачала головой, а он усмехнулся, увидев, как загорелись ее глаза — и ради этого ему даже не пришлось кричать на нее из-за кофе. Драко наклонился, чтобы снова поцеловать ее, и крепче обнял. Гермиона вцепилась в его одежду и поцеловала в ответ, но он отстранился. Остановился в дюйме от ее лица и опустил взгляд на ее припухшие покрасневшие губы, посмотрел в глаза. — У нас может получиться. Она улыбнулась и наклонилась, чтобы поцеловать его, зная, что, должно быть, сошла с ума, зная, что в данный момент ей наплевать. — Может.FIN.