По праву

Вэриан выходит из замка поздней ночью. Воровато оглядывается на дубовые стены позади и вздыхает, натягивая капюшон по самые глаза. Подрагивающими пальцами он поправляет воротник рубашки. Дышать немного тяжело — оно и правильно. Про маску вспомнил ведь в последний момент. Усыпить охранников ничего не стоило. Вэриан идет по мокрой мостовой быстрым шагом, и шумный ветер продувает его плащ. Маска-респиратор болтается на его шее, ударяя по груди, и Вэриан пытается не обращать на нее внимание. Он храбрится, и его шаг слишком уверенный и четкий. Будто марширует до помоста с виселицей. Вэриан понятия не имеет, что он встретит за стенами города. Но он идет, и спящие улицы провожают его прохладой. Он старается не думать о том, что будет утром. Пусть Рапунцель кто-нибудь доложит, что он вернулся домой. И не захотел возвращаться, потому что долго скучал по отцу. Вэриан дергает плечом и едва не срывается на бег. До городских стен он доходит слишком быстро. Вэриан опускается на колени и сгребает в сторону сухие ветки и листья, обнажая узкий лаз под стеной. Юджин как-то хвастался, что сбегал здесь раз пятнадцать. Теперь и Вэриану время сбегать. Навстречу если не судьбе, то чему-то другому. Вэриан понятия не имеет, что его ждет. Он идет по дороге, не оглядываясь на Корону, и одежда его перепачкана в грязи. Вэриан снимает перчатку с правой руки, пялится на нее и натягивает перчатку обратно. Ему все еще тяжело дышать, будто он только что совершил преступление. Как тогда, почти полтора года назад. Вэриан никому ничего не должен. Ему хочется найти Кассандру. Рапунцель сказала, что она остановилась близко к Короне, но не сказала, с какой именно стороны. Да и близко — понятие абсолютно абстрактное и очень растяжимое. Вэриан готов обойти все части света, если это поможет поговорить с Кассандрой. Ему больше ничего не нужно. Он мотает головой, и капюшон падает на его плечи. Вэриан должен предстать перед ней, как есть. Будто к дикому зверю идет. Или к богине на поклон. Он никогда не верил в магию, но теперь готов поверить и в нее тоже. Вэриан эгоистично думает, что вера хоть во что-то позволит ему подобраться ближе к Кассандре. Но штука в том, что только Кассандра может позволить ему что-либо. Она может убить его. Вэриан знает. Вэриану не страшно. Почти. Он задумывается, засмотревшись в даль, и едва не падает на острие черного камня. Вэриан дергается, избежав жестокой расправы, и обнимает себя руками. Впереди маячит точка света, и он срывается на бег, забывая об опасности. Вэриан обегает обелиски камней и надеется, что это костер, который развела Кассандра. О том, чем еще может быть этот свет, он старается не задумываться. Вэриан не знает, что он будет говорить. Он не уверен, что готов предать Рапунцель, но кто его спрашивал, правда? В Вэриане отчаянная решимость быть рядом с Кассандрой. И ему все равно, каким образом. Даже если она захочет нанизать его голову на пику в назидание всем. Вэриана передергивает от этой мысли. Они ведь были… друзьями? Он всегда глотал лишь пыль под ее ногами. И Вэриан снова и снова заводит себя в ловушку. Как верить тому, кто никогда не давал для этого повода? Кассандра наверняка даже не думает о нем. Потому что кто такой Вэриан? Предатель, лжец, ребенок, горе-алхимик. В детстве Вэриан начитался книг о Деманитусе и теперь возомнил себя богом. Кассандра быстро вернет его с небес на землю. Начинает моросить дождь. Вэриан внимательно смотрит на свет впереди и сбавляет шаг. Он обходит черные камни, проводя по ним пальцами. Ему хочется понять, что увидела Рапунцель, когда они пытались остановить красные камни. Вэриан просто хочет быть ближе. Может быть, когда-нибудь он сможет понять. Пока он только теряет. Свет становится все ближе, и Вэриан идет на него, словно прозревший слепой. Ему больше не страшно, и совесть почти не мучает. Вэриан просто есть, и теперь ему нужно к Кассандре. Будто в этом заключается весь смысл того, что он вообще из себя представляет. Вэриан, кажется, теперь ничего не стоит. Его имя — пустой звук для тех, кто когда-то его знал. Ему бы стать пылью, а не задавать вопросы. Дорога, по которой он идет, врывается в лес. Камней здесь больше, и Вэриан не знает, хороший ли это знак. В лесу темно так, что черт ногу сломит, и он ищет палку поровнее и достает колбу со светящейся жидкостью и веревку из большого кармана. Ткань плаща недовольно трещит от его неуклюжих движений. Вэриан стучит ладонью по колбе, и та начинает светиться. Его губы трогает неровная улыбка, и он привязывает колбу к верху палки. Получается почти посох. Вэриан-волшебник. Как Кассандра и назвала его в их первую встречу. Вэриан выходит на небольшую поляну, усеянную камнями, словно морскими скалами. Ему кажется, что он провалился под лед. Костер горит прямо перед ним, маленький и неприметный. Вэриан понятия не имеет, как смог его разглядеть. Может, это были болотные огни? Лесные. Болота здесь нет. Кассандра стоит к нему спиной, и Вэриан не понимает, что делать дальше. Он замечает движение рядом с Кассандрой, но не смеет туда смотреть. Единственное, что ему важно — она сама, одетая в черный, меч, зажатый в ее руках, и ее волосы. Ярко-голубые. У Вэриана иногда получаются растворы такого цвета. Будто медь окислили. — Кассандра, — в темноту зовет он, — я… я пришел к тебе. Вэриан падает на колени, опустив голову. Если она решит казнить его, то он даст ей возможность. Вэриан не имеет права убегать. Может быть, это и есть его судьба. Умереть от рук своей первой и, похоже, единственной любви. Мелкие капли дождя падают на его лицо. Кассандра оборачивается к нему, и Вэриану хочется закрыть глаза. Ее шаг четкий, ровный — будто льется расплавленная сталь, пока она идет. Кассандра держит черный меч двумя руками, и Вэриан опускает голову, глядя на нее из-под прядей спутанных волос. Она наклоняет голову и одним движением вгоняет меч в землю. Тот немного пошатывается и замирает. Кассандра оборачивается к своему костру, и он затухает, когда на его месте вырастает черная глыба. Когда Вэриану еще казалось, что в мире существует вселенская несправедливость, он злился. Ему хотелось кричать, и он восстал один — против всего мира, думая, что его должны слушать. Только потом стало предельно ясно: как Вэриан никому ничего не должен, так никто ничего не должен ему. Один человек никогда не будет стоить целого королевства. Рапунцель не успела объяснить это. Палка под правым коленом хрустит, и Вэриан морщится. Он сжимает руки в кулаки, и его самодельный посох трещит. Сухая ветка, а не свет во тьме. Вэриану стоило это понять. Он придает слишком большое значение вещам, которые не стоят ничего. Что бы сказал отец, если бы увидел его сейчас? Что бы сказал отец, если бы знал, что Вэриан хотел стереть Корону с лица земли? Все еще относился бы, как к нерадивому ребенку? Рапунцель играла с ним, как с котенком, который едва не столкнул ведро воды с окна. «Положи игрушку, убери лапу и слезай. Я тебя прощу, потому что ты глупый и маленький». Вэриан злится, думая об этом. Для Кассандры он — пустое место. Только если ей нужна помощь, если ей действительно нужна помощь, он расстелется перед ее ногами. Пускай только опустит взгляд на него. — Зачем ты здесь? — Спрашивает Кассандра, и в ее голосе звенит тревога, — я не… уходи, — она смотрит в сторону, — я убью тебя, если ты… если ты не уйдешь. Вэриан, встань. Хватит. Кассандра смотрит на него, и он чувствует этот взгляд на своей коже. Вэриан молчит. Он не знает, что должен сказать. Он не смеет поднять глаза на Кассандру, она вся — каменная и холодная для него. Вэриан никогда не верил в волшебство. Но вот она — стоит перед ним и доказывает, что он всегда ошибается. Делает неосторожные движения, слишком импульсивен и глуп. Вэриан — почти пустое место, только мир и глупые амбиции говорят об обратном. Какое лицемерие. Вэриан не верит в волшебство. Вэриану стоит разорваться или разбиться. Он сам себя не понимает, куда там принцессе с ветром в голове, принцу ничейного королевства и лунной деве. Вэриан выпускает посох-палку из своей руки, и глухой звук разрывает тишину. Он цепляется пальцами за свои волосы, хватается за них, беспорядочно касаясь голубой пряди. Только Кассандра может ответить на его вопросы. Все, что есть в жизни Вэриана, рядом с ней. Она и понятия не имеет, что владеет им. Думает, что может манипулировать — точно, да, конечно. Но Вэриан без нее не существует. — Вэриан… — голос Кассандры срывается, — ты… — Я твой, — выдыхает Вэриан в холодный воздух. Кассандра отшатывается, когда он поднимает голову. Она прикладывает руку к губам и мотает головой. Вэриан рассматривает лунный камень рядом с ее сердцем. Кассандра прослеживает его взгляд, и лицо ее становится похожим на непроницаемую маску. Она берет меч в руки и подходит ближе к Вэриану, занося лезвие над его головой. У него должен был быть другой дом. Там, на севере, где гробница лунного камня и древних королей стала домом Кассандре. Вэриан дальше от того, что когда-то любил его отец, чем кто-либо другой. Его наследие — ничтожный пепел, потому что лунный камень решил разрушить слишком много судеб. Рапунцель говорила, что Кассандра помешалась на своей судьбе, а потому взяла камень. Вот только он — погибель для будущего. Меч выпадает из рук Кассандры, и в груди Вэриана что-то обрывается. Ему все равно, что случится с ним. Только Кассандре ни к чему лишний груз на душе. В конце концов, когда-то она смеялась с его шуток и приняла его глупый подарок. Вэриану хочется защитить ее и сделать невинной перед Высшим Судом. — Я знал, что ты не сделаешь этого, — говорит Вэриан с виноватой улыбкой. — Замолчи! — Кричит Кассандра, — ничего ты не знаешь. Вэриан медленно встает, глядя в глаза Кассандры, и непослушными пальцами срывает с шеи респиратор. Ему больше не нужно дышать, только кожаный ремешок душит еще сильнее. Он выпускает его из рук, и респиратор с глухим звуком падает на влажную землю. Неоправданные попытки выдавать свои таланты сразу и разом, чтобы Кассандра думала, что он стал лучше. Вряд ли она сможет когда-нибудь искренне восхититься им. — Я тоже был зол на Рапунцель, — говорит Вэриан, — ты знаешь, чем это закончилось… — Я — не ты, — Кассандра со злостью смотрит ему в глаза, — не смей сравнивать меня с собой. — Но ты ведь… — беспомощно произносит Вэриан, — ты… — У меня получится захватить Корону, понимаешь? — Спрашивает Кассандра, — они будут бояться меня. И поймут, чего я стою. Много месяцев назад Вэриан сам говорил бы об этом, было бы кому. Только его злость утекла и впиталась в воспоминания, оставляя лишь усталость. Вряд ли кто-то сказал бы Вэриану, что это не пустые слова. Да и кто бы за него беспокоился? — Ты думаешь, это поможет унять твою боль? — Спрашивает Вэриан и делает шаг назад. В спину упирается острие черного камня. Вэриан делает большой вздох и отводит взгляд от лица Кассандры. Он не докажет ей то, что пришлось доказывать себе. Об Рапунцель можно только разбить свои руки и лицо. Она — героиня, которую картонным злодеям не победить. Неужели Кассандра не читала сказки? Там изломанных всегда доламывают. — Я должна сказать «нет»? Правда? — Кассандра подходит к нему ближе, задевая носком ботинка лезвие своего меча, — Триумф приносит покой, Вэриан. — Ты так в этом уверена? — Вэриан мотает головой, и челка лезет ему в глаза, — что твоя ярость что-то исправит? Тебе принесет наслаждение смерть человека, который называл тебя другом? А что потом? Убьешь Юджина, Ланса, короля, королеву, гвардейцев… а затем сожжешь Корону? — Вэриан поднимает голову и с вызовом смотрит ей в глаза, — я пойду за тобой, куда угодно. Только пойдешь ли ты? — Он усмехается, — что скажет твой отец, когда ты будешь стоять над ним с мечом? У Вэриана в голове падают замки и разрушаются ожидания. Он опускает голову, зная, что отступать уже бесполезно. Только на языке горький привкус разочарования. Иррационально Вэриан искал Кассандру из прошлого, ту, которой восхищался и с которой сражался, но говорить с ним решилась лишь ее тень. В Кассандре было гораздо больше величия, когда она билась за правду, а не за судьбу. — Неважно, — Кассандра кусает губы, — я пощажу тех, кто покается. Если они пойдут против меня, то я… — она задыхается внезапным осознанием, — я… — Я твой, — говорит Вэриан, не давая ей произнести жуткую истину вслух, — я пойду за тобой. Он не врет. У него сердце разрывается от глупо-детской любви, которую Кассандра вряд ли примет. Ее лицо перекашивается, и она грубо тянет Вэриана за руку вниз. Он падает перед ней на колени, и Кассандра поднимает меч. Если она захочет убить его, то пусть. Он готов. Вэриан не вынесет только отказа. — Я верю тебе, — говорит она, поочередно опуская лезвие плашмя на плечи Вэриана. Кассандра снова роняет меч, словно он вдруг стал слишком тяжел для нее. Вэриан обнимает ее ноги, будто маленький ребенок, который боится грозы. По его лицу текут слезы, скатываются за воротник, и он закрывает глаза, сглатывая тяжелый ком в горле. Корона не поддастся. Их двоих казнят. Вэриан это знает. Если Кассандра верит в судьбу, то он верит в горький опыт. Теперь Рапунцель старше и умнее, люди вокруг нее лучше, и ситуация для Кассандры и Вэриана, вообще-то, скверная. Он прижимается к ней ближе. Перед смертью Вэриан обязательно раскается. Он кусает губы, чувствуя, как из горла пытается вырваться хрип. Вэриан будет молчать. Ему хотелось планов, любимой девушки, цели — он получает обломки всего, что должно было быть важно. Вэриан не успевает. Кассандра отходит от Вэриана, и того ведет за ней. Пальцы цепляются за ее щиколотки, и он пытается поймать ее, но не успевает. Руки находят лишь воздух, и Вэриан едва не падает носом в грязь. Он выставляет руки перед собой, и черные перчатки проезжают по влажной земле. Локоть больно ударяется о подвернувшийся булыжник. Вэриан не знает, стоит ли подниматься. — Довольно, — говорит Кассандра, сжимая руки в кулаки, — ты поможешь мне захватить Корону. От тебя мне больше ничего не нужно. Ее голос дрожит, но она не может позволить себе сказать правду. Вэриану кажется, что ей всего лишь не хватает смелости. Когда-то он считал Кассандру самым храбрым человеком во всех Семи Королевствах. Видимо, ему приходится разочаровываться во всем. Рано или поздно у Вэриана останется только он сам. Он чувствует обиду. Смотрит в спину Кассандре и медленно встает. Вэриан срывает перчатки с рук и бросает их себе под ноги. В нескольких шагах от него лежит посох со светящейся колбой. Вэриану не нужен свет. Он уже пришел к тому, что искал. Пришел — да сгорело, и теперь ему снова нужно пытаться вернуть себе то, что принадлежит ему по праву. Он так решил. Вэриан рассматривает свои руки и царапает их неровными ногтями. Кожу рассекают белые полосы, и он смотрит на них и давит носком ботинка перчатки на земле. В неровном свете колбы из-за его спины видны ожоги: едва сошедшие волдыри и светлеющие шрамы. Он только хотел помочь. Вэриан никогда не был эгоистом. Он искал способ вернуть память родителям Рапунцель, искал способ использовать солнечный цветок, искал способ вернуть отца. Только за него все решала магия, и теперь Вэриан это знает. Он никогда не верил в нее. Но вот она — Кассандра, стоит перед ним. Вся — сделана из колдовства. Он видит в ней что-то, что раньше не замечал ни в одном. Даже в Рапунцель, когда она поиграла со смертью на его глазах. Вэриан готов не дышать ради Кассандры, но он не знает, сколько в ней осталось от той, в честь кого он когда-то назвал камень. Бесполезная безделушка из сжатого песка: вот цена всех замков. Теперь Кассандра способна управляться с камнями сама. Его изобретения не проходят проверку временем. Вэриан медленно поднимает посох, лежащий на земле. Кончики пальцев цепляют грязь, и Вэриан бездумно вытирает ее о плащ. Он ежится, когда с востока начинает дуть ветер. Стоило взять с собой хоть что-то потеплее. Вэриан бережно прислоняет посох к черному камню рядом, и желтый свет от раствора в колбе отражается от его иссиня-чёрной глади. Вэриан не знает, что говорить сейчас. Он уверен, как поступит, но не понимает, почему. Пальцы снова тянутся к голубой пряди. Вэриан должен поверить в магию, чтобы оставить себе хоть что-то. Может быть, если у Кассандры есть судьба, он должен ее разрушить? Пройтись по головам и вершить самого себя. Вэриану бы что-то ответить Кассандре и еще раз сказать, что у нее не получится найти желанного. Вряд ли она сможет сидеть без дела, но ненависть, злость и жажда мести — худшие чувства, когда дело касается великих свершений. Люди делают все из страха, лени и любви. У Вэриана лень заменяется детской обидой. Пусть они все заметят и запомнят его. А слов у него не осталось. Он будет вершить. Вэриан делает несколько шагов и тянет Кассандру за руку, обнимая со спины. Они почти одного роста, и что-то внутри Вэриана жалобно скребется и просит поцеловать ее, чтобы закрепить клятву. Он пойдет за ней куда угодно. Вэриан уже сделал свои шаги. А дальше — обещания заканчиваются. Он ведь сказал это лунной деве. Или как Кассандра решила называть себя? — Кэсси, — шепчет он ей в ухо, — теперь тебе не нужно ничего решать. Вэриан тянется правой рукой к лунному камню на ее груди, и тот зовет его. Женский шепот сводит Вэриана с ума, будто он уже слышал его очень давно. Вэриан пришел домой или упал на колени перед Создателем. Опал озаряет своим светом деревья и черные громады сотворенных им же камней-скал, окрашивая их в синий и голубой. Вэриан отпускает Кассандру и делает шаг назад, откидывая голову. Он часто дышит, и сердце, кажется, готово остановиться. Вэриан одними губами просит о смерти, лишь бы это закончилось. Его глаза закатываются. Он не слышит крика Кассандры, но чувствует его где-то на своих щеках. Это не похоже на боль, скорее на тревогу. Будто Кассандра действительно боится за него. Только она доказала, что вряд ли это признает. Кассандра захотела показать, что Вэриан ей безразличен. Другие ответы ему не нужны. Агония сжигает его, оставляя лишь серое пепелище. Вэриан горит, и мысли в голове путаются. Кассандра решила, что лунный камень — ее судьба. Только она человек. Люди привыкли ошибаться. Вэриан знает это слишком хорошо. Его отец был ближайшим другом темного короля. Он должен был родиться рядом с камнем. У Вэриана есть след на волосах. Это право Вэриана — быть тем, кто управляет основами мироздания. Он берет то, что хочет. Теперь это его предназначение. — Вэриан! — Слышит он голос Кассандры сквозь треск костра в своей голове, — черт возьми, ты же… Она не решается подойти ближе, но сквозь белую пелену Вэриан видит отчаяние на ее лице. Кассандра думает, что теперь ей не нужно держать маску. Он бы все отдал за ее поцелуй. Но теперь он отдает большее. Вэриану не жаль. Его одежда горит и, кажется, становится тяжелее. Руки Вэриана белеют в синем свете лунного камня, и кости будто ломаются и снова срастаются. Ладонь с зажатым в ней лунным камнем едва не вспыхивает, и Вэриан тянет ее к сердцу, и камень просит оставить его там. Вэриан разжимает пальцы. Камень вплавляет себя в него сквозь то, чем стали жилет и рубашка. С губ Вэриана срывается хрип. Он делает еще шаг назад и слепо тянется к посоху, который оставил у черного камня. Дерево в его руках тлеет и чернеет, колба лопается, только уже померкнувшее вещество не разливается, а застывает в ярко-желтую сферу. Теперь это похоже на настоящий посох волшебника. Вэриан не волшебник, что бы там ни подумала Кассандра в их первую встречу. Ему просто повезло родиться собой. Он дважды стучит посохом по земле, чувствуя, как боль медленно уходит. Каменные глыбы расступаются перед ним. Вэриану больше не нужно обходить препятствия на пути к своей цели. Кассандра теперь сама — на коленях перед ним, и Вэриан едва улыбается. Ему словно нравится смотреть на нее такую. Что бы она ни подумала, когда кричала и просила его уйти — он сможет найти ее слабые места. Только сначала положит себя перед ее ногами. Вэриану нравится быть одержимым Кассандрой. Он смотрит на нее и подходит ближе, протягивая руку. Он проводит пальцами по щеке Кассандры, чувствуя холод слез на ее коже и своих ресницах, и его улыбка становится шире. Вэриан берет ее за подбородок и целует в лоб. — Будь счастлива, — говорит он в макушку Кассандры, дыша запахом ее волос, — я ничего тебе не должен. Кассандра не отвечает. Вэриан отпускает ее, разворачивается и уходит прочь, оставляя на пальцах призрачное ощущение ее кожи. Теперь луна светит ему с неба, и он улыбается, едва переставляя ноги. Каждый шаг отдает болью в ребрах, и дыхание разрывает легкие. Он опирается на почерневший посох, перекладывая на него всю ответственность за свое нелепое тело. Теперь голубые, а не черные, волосы лезут в глаза. Вэриану придется смириться с этим. Когда он доходит до степи, луна почти уходит. Трава ему по грудь, она задевает камень у сердца, и Вэриан громко кричит, срывая горло. Он роняет посох, едва не падая вслед за ним, и руки сами тянутся к лицу, царапая его. Крик переходит в смех, и Вэриан отнимает руки от лица, широко их раскинув, и смотрит на бледный серп луны. Женский голос что-то ласково шепчет на ухо. Вэриан наконец-то пришел туда, где должен был оказаться. Горький опыт научил его: он никогда не победит. Он хочет, чтобы Кассандра вернулась домой и, быть может, простила Рапунцель. А ему еще предстоит повзрослеть. Когда-нибудь Вэриан позволит себе раскаяться. И вместе с лунным камнем вытащит из груди свое глупое-глупое сердце.