Царская семья.

Руслан, еще совсем маленький мальчик, хватался за грубую руку своего отца. Тот крепко сжал ладонь сына и окинул его успокаивающим взглядом, но мальчишка успокоиться никак не мог – сейчас ему предстоит увидеть Царя Российской Империи – Николая Второго. На дворе стоял декабрь. С неба сыпались пушистые белые хлопья, покрывая плечи, макушку, мех воротника и отцовскую бороду. Дворцовая площадь была красива, как никогда. Особенно Зимний дворец, в некоторых окнах которого все еще мелькали косые тени от света свечей. Руслан не мог поверить, что проживет здесь ближайшие несколько лет точно, а все потому, что его отец станет преподавать латынь, греческий и грамматику для трех дочерей царя – Светланы, Елизаветы и Дарьи, хотя двум последним эти науки придется познать немного позже, чем старшей сестре. Кроме красивых огней, переливающегося дворца и белых хлопьев с того дня Руслан больше ничего не помнил. Это был 1899 год, а с того момента прошло без малого семнадцать лет, и вот Руслану уже 23 года, а его отец все еще преподает детям из рода Романовых. По знаниям и интеллекту Руслан не отставал, а даже опережал старшую дочь Николая – Свету, что была всего на год младше его. Также его жизнь обрела более яркие краски с появлением еще двух детей у Романовых. Сперва Юлий, а два года спустя Анастасия, которой только-только исполнилось четырнадцать лет. Руслан не мог не замечать, как младшая дочь царя поглядывает на него, а потом и вовсе он стал получать любовные письма. Хоть он и хранил их в отдельном ящике стола своей комнаты, но ответных чувств к Насте не питал. В одном из писем, переданных ему гувернанткой, Настя писала, что невольно у нее проскользнула ассоциация, что они как Татьяна и Онегин. На следующий день она, как бы невзначай, рассказала выученное на зубок письмо Татьяны. Руслан этот порыв оценил, но не одобрил и продолжал просто дарить Насте сдержанные улыбки и прямые взгляды. Возможно, потому что он точно знал, что царевна не сможет связать жизнь с сыном своего учителя, у которого нет никакого титула. Или потому что она росла на его глазах и все еще была для него ребенком, что постоянно не может сидеть на месте, ненавидит учебу и просто прекрасно рисует. Но это все обращалось в прах, когда Руслан встречался взглядом с Юлием. Точнее, Юликом, как того называли сестры. Парень позволял это и Руслану, но тот не осмелился обращаться к будущему царю на простое короткое «Юлик». Юлик – это парень из соседнего двора, который носится с деревянным мечом и мечтает стать рыцарем. А Юлий – это царевич из великого рода Романовых, что вскоре будет править целой империей. Определенно, Руслану больше нравилось второе, но когда он об этом задумывался, сердце непроизвольно сжималось в спазме и не хотело расслабляться, поэтому первую половину ночи он обычно проводил у лекаря, а вторую за чтением. Мысли о царевиче его пугали. У них разница в семь лет, но Юлик относится к Руслану, как к лучшему другу, возможно, и считая его таковым, ведь они проводят вместе большое количество времени, но Руслан и не заметил, как влюбился. Он осознал это, еще когда Юлику было пятнадцать. Тогда они весь день провели за конной прогулкой, а оставшийся вечер любовались фонтанами Петергофа, которые Руслан зарисовывал в свой альбом, где все рисунки выглядели чуть смазанными, грязными и серыми, кроме тех, где был изображен сам Юлик. Парень не раз просил Руслана научить его рисовать, но тот все отказывался, зная, что это будет занимать у царевича немало времени, так что пусть этим занимается младшая дочь. А что касалось старших... Света была крайне близка со своей матерью. Даже больше, чем остальные дети, и потому почти все время проводила с ней, а в остальное – училась, пока матушка втайне с отцом подыскивала ей жениха. Лиза и Даша же все еще оставались детьми и предпочитали наукам игры или развлечения вроде бросания скомканной бумаги в прохожих, чем иногда вместе с ними промышлял и Юлик, на что Руслан лишь смеялся и качал головой. В очередную бессонную ночь Руслан смотрел в окно своей комнаты, что выходило на вновь заснеженную Дворцовую площадь. Петербург снова накрыло белым одеялом, и эта зима была даже не такой уж и холодной. Возможно, потому что Руслан все чаще проводил вечера не один, но засыпал он все-равно в одиночестве, терзая себя за свои мысли, наклонности и желания. Была бы мать жива, со свету сжила бы за такое, да и отец тоже. Но тот, ничего не подозревая, дружбу с сыном царя одобрял, ровно как и сам Николай, которому Руслан почти за два десятка лет стал, как родной. – Здравствуй. Руслан вздрогнул всем телом и чуть не свалился со стула, когда дверь его комнаты скрипнула, пропуская внутрь свет свечи, которую держал молодой парень с русыми волосами. Его брови были сдвинуты, а опечаленый взгляд направлен прямо на Руслана. – Здравствуй, – дрожа, поздоровался он, вставая со стула, и кивнул, разрешая гостю пройти внутрь. Тот закрыл за собой дверь на ключ, что торчал в скважине, прошел вглубь маленькой комнатки и поставил свечу на массивный деревянный стол. – Что такое? На Вас лица нет, да еще и ночь. Неужто что-то приключилось? – Отбрось эти формальности, – вздохнул Юлик, выразительными карими глазами спрашивая, можно ли ему присесть на кровать. Руслан снова кивнул и тоже сел рядом. – Прости, что так поздно заявился, но ты, как я знаю, не спишь в такой час. Что же тебя тревожит? – Не захламляй этим голову. Все хорошо, – заверил он и повернул голову, чтобы все-таки узнать, что же случилось у царевича, но вопрос застрял в горле. Руслан и так считал Юлика произведением искусства, зарисовывая его портрет каждый день, и все время на его лице была новая эмоция. Сейчас же он не смог оторвать глаз от того, как играют тени на лице Юлика, как его темно-карие радужки от света свечи стали золотыми, а растрепанные, обычно уложенные волосы, переливались в светло-каштановый. – Мне уже шестнадцать, – с горечью напомнил Юлик. – Скоро придется править, а через четыре года будут смотрины невест. – он шмыгнул носом. – Ужасная традиция. Мне придется выбирать девушку из сотни других только по ее внешнему виду. А если с ней не о чем поговорить, или она ничего не умеет? Ни рисовать, ни так же прекрасно читать... – парень покосился на рядом сидящего Руслана, понимая, что сболтнул лишнего. – Имею ввиду... – Я тебя понял, – через силу произнес тот. Его голос дрогнул. Вообще отлично. В голове он провел параллель между словами Юлика и собой. «Не умеет ни рисовать, ни так же прекрасно читать»... Прости Господи. – Женщину тебе будут искать не для разговоров, – высказал Руслан, сжав простынь в кулак с той стороны, где не увидит Юлик. Сердце в груди билось бешеной птицей, что, казалось, хотела вот-вот вылететь в окно и покинуть этот холодный и хмурый Петербург. – А для продолжения рода. Во всяком случае, поговорить ты сможешь со своим советником или друзьями. – Ох, как хорошо, что это один человек, – выпалил с улыбкой Юлик и наигранно схватился за сердце. Руслан вопросительно выгнул бровь. – Ну, Руслан! Ты чего? Ты же не думал, что я, взойдя на престол, оставлю тебя? Ты умен, красив, расчетлив, умеешь расположить к себе людей... Ты мой советник, Руся. «Руся». Это прозвище, а точнее более короткая версия его имени, придумала Александра – мать Юлика и девочек. Почему-то, это укорочение приелось только к самой Александре, да Юлику, остальные же предпочли называть его полным именем, но в письмах Насти «Руся» иногда проскакивало. Отчего-то Руслану от этого было мерзко. – Я... – Польщен? Благодарен? Рад? Руслан, ты что-то бледный. – Извини, – выдохнул он. Мысли путались, ужасно захотелось выйти на улицу и закурить, подставляя лицо холодному ветру. – Много ненужных мыслей в голове, но они не сравняться с тем, что тревожит тебя. Неужто так страшно занять в будущем престол? – Не то, что бы страшно, – замялся Юлик, и его взгляд тут же погрустнел, сам парень замялся. Такое с ним было крайне редко, ибо вечно гиперактивный Юлик обычно носится по Дворцу вслед за кошкой его старшей сестры Даши. – Я просто не хочу этого, мне не нужна власть. Куда разумнее было бы поставить на эту должность Лизу, или как тогда... правила Софья заместо Петра и Ионна. – Они были детьми, а Софью заточили в монастыре после ее самодеятельности, под окнами пять месяцев висели трупы бунтовщиков против Петра, – напомнил Руслан. – Я понимаю, что сравнение не совсем подходит, но все же. Тебе скоро восемнадцать, а нынешний Государь не вечен. Руслан подумал, что сейчас Юлик возмутится на слова о кончине отца, как Света, но тот лишь покачал головой, после чего уложил ее на плечо друга. Впрочем, совсем не дружеский жест. – Хочу жить загородом, – признался Юлик, – чтобы без лишних людей, власти и политических забот. Спокойно. – Идет Первая Мировая война, – вновь напомнил Руслан, но уже тише и нежнее, чуть наклонив голову к макушке Юлика. Втянул носом воздух, и легкие наполнил его запах. Боже. – Руся, – жалобно произнес Юлик и чуть отодвинулся, чтобы посмотреть страшему в глаза, – я понимаю, что так нельзя, и это неправильно, но можно я останусь на ночь у тебя? Как бы стыдно мне не было признавать, но я... боюсь. – Да, конечно. Руслан предполагал, что Юлик, возможно, на столько мал и чист, что он думает, что нет ничего плохого в том, чтобы провести ночь в одной кровати с лучшим другом и просто близким человеком. Руслан лег на кровати, Юлик ютился между стеной и телом мужчины, положив голову тому на плечо. Так они пролежали без малого полчаса, пока Юлик не засопел, а свеча потухла.