Зимний солдат

Тьма не всегда означает зло, а свет не всегда несёт добро.

Баки Барнс не боялся темноты. Даже мальчишкой мрачные пролёты этажей своего старого дома он преодолевал спокойно, без наигранной бравады и спешки. Он знал, что в этих тенях нет ничего опасного. Иногда, конечно, внизу у подвала возились крысы, но их он не боялся. А вот сумрак глухих переулков с вонью гниющих отбросов он избегал. Не из-за страха, а из-за здравого смысла. Ведь каждый в Бруклине знал, что тени близко стоящих к друг другу зданий таят опасность. В конце двадцать девятого произошёл биржевой крах, грянул экономический кризис, а вслед за ним коллапс производства. «Ревущие двадцатые» канули в лету с помпой. Миллионы людей в одно мгновение лишились работы и средств к существованию, и, будучи исторгнутыми на улицы, они бродили в поисках выхода, но Великая депрессия его не предполагала. Стремительные изменения в стране не казались Баки чем-то великим, страшным и значительным. Экономическую рецессию он запомнил смутно. То были тридцатые…счастливые и единственные спокойные годы в его жизни. Джеймс Бьюкенен Барнс знал, кто он такой, кто его семья и откуда он родом, и главное, он знал, что ожидает его в том неопределённом для мира будущем. Он знал, что пойдёт по стопам отца и станет военным, затем женится, обретёт семью, купит участок земли и уйдёт в отставку. Впрочем, он был не единственным, кто в то время идеализировал своё будущее, но в отличие от прочих, его жизнь сбилась с намеченного курса задолго до начала Второй мировой войны. Это произошло в тридцать третьем, в один из хмурых осенних дней, когда он брёл с бокса домой и прибывал в приподнятом настроении. (Он никак не мог определиться из-за чего — из-за того, что тренер хвалил его как никогда прежде или из-за того, что Долорес, рыжая красотка из параллельного класса, за обедом одолжила ему свой платок). Но вдруг приятные мысли слетели с него, как лямка сумки — резко и быстро. Из переулка на семьдесят третьей раздался неприятный смех, вслед за ним череда тяжёлых ударов, словно кто-то усердно топтал мешок с мукой. Или «тело» — понял Джеймс. В эти беспокойные годы кого-нибудь частенько грабили, но вмешивались единицы, так как жертвы отдавали деньги без борьбы, спасая свою жизнь. Но сейчас, Баки чувствовал, всё было иначе. Уставившись в провал меж двух зданий, он увидел две фигуры. Это были парни из соседнего района, лишь на два-три года старше его, но значительно крупнее. Их резкие движения, смешки, смахивающие на возню крыс, вызвали в Баки отторжение. Он не был трусом, как и не был слабаком. За смелость его и уважали приятели, а те, кто не уважал (таких было мало, но всё же они попадались) быстро меняли своё мнение после минуты спарринга на боксёрском ринге с ним. Более того Баки был благоразумен и осмотрителен, он всегда знал, когда следует отступить, а с кем лучше вообще не связываться. Но отчего-то, в тот самый миг, когда тени растворились в сумерках, здравый смысл отступил, бравада застила глаза, и он, ведомый неясным порывом, нырнул в переулок, чем и спас жизнь Стиву Роджерсу — будущему Америки.