Зимний солдат

Сегодня такой день, когда весь мир отворачивается от нас.

Утром люди другие. В холодном и сыром предрассветном воздухе это ощущается сильнее всего. Питер следовал за Уилсоном, глядел ему в спину и мучился от чувства вины. Можно было бы убедить себя, что они втроём, живые и малость уставшие, возвращаются после успешно выполненной миссии, но это было бессмысленной попыткой сбежать от реальности. Сэм тяжело ступал, дыша на подъёмах надрывно. Питер знал, что это результат падения, и что в этом нет его вины, но ничего поделать не мог. А вербально выраженное беспокойство с его стороны вызывало в Уилсоне только раздражение, досада из-за этого неприятной кислятиной скапливалась во рту. Хотелось её сплюнуть, но Питер терпел, потому что не хотел раздражать Сокола ещё больше. Паркер понимал, почему Сэм зол, он страшно переживал за Баки, даже если этого не показывал… Но Питеру казалось несправедливым, что он якобы один во всём виноват! Он ведь не уговаривал Барнса активировать Зимнего солдата, всё было как раз наоборот. Так они и шли — Сокол, игнорируя пульсирующую боль в боку, собственное затруднённое дыхание и подростка, семенящего за ним, Питер – запах крови от трофейной куртки и ком неопределённости в груди. А вдвоём они игнорировали следующего за ними лжеБарнса. Тот шёл так тихо, что Питер через равные промежутки времени оглядывался. В утреннем сумраке лицо солдата по-прежнему воспринималось бледной маской мертвеца. Из-за чего волосы на затылке шевелились, и Паркер никак не мог перестать чесать его. Утомлённому сознанию казалось, что, пока он спал, волосы оккупировали мелкие жучки. Дёрганным движением стряхнув это наваждение, Питер мазнул по щеке рукавом и скривился. Тот, кому раньше принадлежала эта куртка, не гнушался курить на передовой, из-за чего к стойкому запаху крови примешивался запах сигарет. Рвотные позывы одолевали Питера, когда, забывшись, он подносил руки к лицу, а из-за никуда не исчезнувшего напряжения делал он это часто. Но лучше это, чем пронизывающий до костей холод. Паркеру и сейчас не было тепло, ему было «нормально», хотя температура воздуха даже не приблизилась к нулю. Стараясь дышать ртом, он как и Сокол пытался быть на чеку, но как ни старался, проваливался в собственные мысли. «Выйдем до рассвета» — это решение Сэм озвучил спокойным голосом, в котором отчётливо слышались годы работы на передовой. Но этого спокойствия не было, когда он понял, что его друг не «вернулся». «Зачем ты это сделал?!» — голос Сокола страшным эхом разнёсся по старому убежищу Гидры. Питер тогда, не найдя слов, воскликнул совсем по-детски: «Не знаю!». В тот момент осознание того, что он натворил, угодило в топ самого ужасного, что с ним когда-либо приключалось. Он ведь навредил сознанию Барнса, не так как Гидра, конечно, но тем не менее. Сокол, не удержав лицо, огорошил его яростной гримасой, затем двинулся на него. Питер толком ничего сообразить не успел, как вдруг Зимний солдат непреодолимой стеной возник перед ним, таким образом заслонив его собой от Уилсона. Сокол оторопел и изумлённым взглядом уставился на Барнса. А всё что сумел из себя выдавить Питер, так это рваный вздох, что позорно завершился тихим свистом. Это было что-то… Зимний солдат защитил его и не просто от угрозы, а от Сокола. Это прошибло обоих: и Питера, и Сэма. В примирительном жесте Сокол вскинул руки, демонстрируя солдату, что агрессии с его стороны нет. «Мы разговариваем» — кивнул он солдату. «Обсуждаем проблему» — не удержавшись, с долей угрюмого веселья добавил он. Добавил это таким тоном, словно перед ним был не солдат с изуродованным сознанием, а пятилетний малыш. Зимний солдат прекрасно распознал слова и интонацию, поэтому и отступил. Обернулся к Питеру и смерил его изучающим взглядом, задержался на ногах, а затем двинулся в сторону и, миновав костёр, исчез во мраке. Туда, откуда ранее пришёл Сэм. «Уйдёт» — беспокойно заметалось тогда в голове юноши, но солдат вернулся через полчаса, и не с пустыми руками. Пара армейских ботинок, в которых Питер сейчас пересекал местность провинции Альберта, были ему велики на два размера. Но они были лучше того, что у него осталось от костюма. Как ботинки не развалились за столько лет, Паркер не знал, но в данной ситуации волновало его это в последнюю очередь. Ноги он поднимал через силу. Такого прежде с ним никогда не было, раньше, чтобы восстановиться, ему хватало пары часов, а после переохлаждения трёх часов сна не хватило, он чувствовал себя всё также разбитым. Радовало одно, голова была более или менее ясной. «Ладно, Паркер, есть ли что-то ещё, о чём я должен знать?» — демонстративно размазав усталость по лицу, тогда, после ухода лжеБарснса, спросил его Сэм. И Питер промолчал. Он и так рассказал ему всё: и про слова якоря и про ложь Вакандской принцессы, но единственное, что он не стал рассказывать, так это то, что Зимний солдат – убийца родителей Тони Старка. Он посчитал в контексте произошедшего эту информацию излишней, но ощущение, что вопреки всему он предал доверие своего наставника тогда вспышкой возникло и не отпускало до сих пор. Двигалась их «команда» не по склону, а в обход, через прилегающий к склону лес. Сокол сообщил, что, пока их разыскивал, ставил метки, а с ними они в два счёта найдут квинджет. Это радовало, но не могло приободрить настолько, чтоб напряжение, зависшее в воздухе душным полотном, рассеялось. На все приказы и распоряжения Уилсона Питер молча кивал. Осадок от яростного лица товарища неприятным налётом застыл на сердце и никак не сходил. Лес мрачной громадой нависал над ними. Кроны вековых деревьев, закрывающие утреннее небо, казались чёрными. Поёжившись от пронизывающего ветра, что свистящим потоком, словно насмехающийся дух, не отставал от них, Питер в сотый раз обернулся на Зимнего солдата. Тот молчаливой тенью как и прежде следовал за ними. Ассоциация с псом, следующим за хозяевами была столь ощутимой, что она осела горечью на языке. Паркер безуспешно пытался её проглотить, как и нарастающее чувство голода. Ускоренный метаболизм вновь давал о себе знать. — Вот, — присаживаясь у одной из сосен, сказал Уилсон. Питер разглядел небольшой крест, который, он был уверен, Сэм оставил обломком своего крыла. Паркер молча кивнул. Дальше они также молча двинулись на восток в сторону красной точки. Солнце медленно поднималось из-за горизонта, пар изо рта приобрёл чёткость. Температура упала на пару градусов, как понял Питер, когда его кожа покрылась мурашками и ему нестерпимо захотелось вернуться в пещеру, где было в разы теплее. «Да… будет, что рассказать Неду» — безрадостно подумал школьник, обозревая тёмные провалы между деревьев. Он всё никак не мог отделаться от мысли, что он бредёт сквозь чащу, как герой Лавкрафтовских ужасов. Скосив взгляд на солдата, Питер вдруг задумался, читал ли Баки что-нибудь у Лафркрафта, ведь тот как раз жил и творил в тот период, или солдат любил только бокс и ничем другим не увлекался? Сделав мысленную пометку как-нибудь спросить об этом, он ощутил очередной прилив тоски. Мысли въедливые и неприятные: «Барнс так и не придёт в себя», «этого не произошло бы, будь я сильнее» разъедали его не хуже Карборановой кислоты. Но долго мучаться не пришлось. Они внезапно вышли к месту, где приземлились меньше суток назад. Склон был ужасающе красив. Камни подсвечивались холодным красным светом, а сине-фиолетовое небо у горизонта разбавлялось едким жёлтым заревом. Лес чёрной кляксой стелился в низине. Прекрасная и одновременно жуткая какофония ярких цветов. Солнце, уже не красное, а оранжевое, зло ударило Питера по глазам, словно мстя ему за душевную чёрствость. Он, страшно уставший, не мог воспринимать красоты Канадской природы, он просто хотел домой. Паркер перевёл взгляд на Уилсона, его профиль, освещённый тем же красным, казался угрожающим и несколько сломленным. Застывший в напряжении Сокол не сводил взгляда с гальки, припорошенной ледяной крошкой. Квинджета не было. Уилсон резко рухнул на одно колено, разворошил снег, листья. Затем упал и на второе колено, уже шаря обеими руками по всей земле, судорожно что-то ища. Внезапно выпрямившись, он замер и уставился в никуда. — Сэм, — окликнул товарища Паук. — Он должен быть здесь, — напряжённо выдавил тот, вскакивая. Если б Сокол добавил клишированное: «Я не понимаю», то Питер вполне законно мог бы пошутить про заезженные фразочки из фильмов ужасов. Нервно зажав пальцами края рукавов трофейной куртки, он, как и Сэм, обошёл место приземления. Но, как и Сокол, оказался сбит с толку. Оглядевшись, он быстро приметил кривую сосну, что так его заинтересовала в начале миссии. Это был тот самый склон, по которому они шли меньше суток назад, сомнений быть не могло. — Его угнали? — нервно усмехнулся юноша. Всё ещё нарастающая сила абсурда обескураживала его. Казалось, их миссия с самого начала была обречена на провал. — Квинджет не так уж просто угнать, — огрызнулся Сокол, стряхивая крошки заледенелого снега и комья грязи с штанин. По мнению Паркера, это не сильно помогло, те и без новой грязи были в бурых разводах. Те появились, думал Питер, когда Сэм боролся с противником после своего падения. Там то в низине был снег. — Ошибся и всё, Паркер. Я просто привёл нас не туда, — зло добавил Сэм и, встретив недоумение на лице школьника, несдержанно процедил: — Здесь нет следов. Питер, хотевший было возразить, промолчал. Следов действительно не было. Довод был существенным. Даже если Сокол и сумел приземлиться на мелкие камни и снег, то след должен был бы быть. А если квинджет угнали, то должен был образоваться тонкий слой льда из-за снега, растаявшего под воздействием температуры двигателя. Вернувшись обратно в сумрак чёрного леса, Питер обеспокоенно оглядывался назад. Ему казалось неразумным возвращаться обратно в лес, но спорить с Сэмом он не стал. Вернувшись к последней метке, они пошли на запад. И что было удивительно, они практически сразу нашли ещё одну метку. Через час или полтора, внезапно все внутренние переживания Питера утихли. Стало легче идти. Пронизывающий до костей ветер наконец стих и вместе с ним раздражающий его чувствительный слух тоненький свист. Такой он часто слышал, патрулируя улицы города, в иных ситуациях антенны и провода под воздействием ветра почти визжат. Здесь в лесу это не было так утомительно, но всё равно этот почти что комариный писк его раздражал. Теперь Паркер даже мог расслабиться и попытаться отогнать от себя навязчивые мысли, что они уже далеко ушли от нужного места и лишь глубже уходят в лес. В голове против воли вновь всплыли все страшные легенды, что он только успел изучить за ночь до отлёта. Зимний солдат, ощущая его волнение или ещё почему, поравнялся с ним. Это должного облегчения не принесло, но позволило Питеру зациклится уже на этом. Смерив солдата взглядом, Питер спросил: «Что ты думаешь? Насчёт квинджета?». Он не особо рассчитывал получить ответ, но сам факт вероятной беседы его несколько воодушевлял. Солдат слегка дёрнул подбородком в его сторону, но ничего не ответил. — Может его действительно угнали? — спросил Питер вопреки отсутствию ответа. — Хотелось бы, — сам себе кивнул он. Вероятность, что злоумышленники угнали квинджет, была куда приятнее в перспективе. Был велик шанс, что Пятница распознает врагов и доложит мистеру Старку. Мысль, что квинджет мистическим образом растворился в воздухе, как в каком-нибудь ужастике, была в разы ошеломляюще. С чего он вообще провёл такую параллель, юноша сам не понял, но ощущения, что он мыслит в верном направлении, не были обнадёживающими, поэтому нарастающую тревогу он решил забить пустым разговором. — Знаешь, а я о тебе много читал — сказал он, обратившись к солдату. — Про вашу дружбу с мистером Роджерсом, про… Зимний солдат внезапно остановился, Паркер, обеспокоенный этой заминкой, обернулся. Волна острых мурашек прошлась вдоль позвоночника, и он сам врос в землю. — Сэм… — выдохнул он, затем громко и резко окликнул Уилсона. — Дальше нельзя. Тот среагировал моментально: — Ты что-то слышал? — пригнувшись, спросил он. Питер ошалело помотал головой. — Растяжки нет, земля нетронута. — пристально изучив корни, листья и траву, констатировал Сокол. — Что ты видишь? — обратился он к Пауку, переведя взгляд в тёмное чрево чащи, стараясь разглядеть то, что видел младший товарищ. Но Питер ничего не видел. Ощущения навалились на него в одно мгновение, оглушили и дезориентировали — он оцепенел. Страх, сковавший его, тут же отпустил, но сердце, зашедшееся в безумном темпе, сбивало с мысли. Он не мог понять, что именно его остановило. Обозрев мирный пейзаж, он осел рядом с Соколом. — Нет. Я ничего не слышал и не видел, — сбивчиво ответил он. — Но чувствую, что там, — замялся Питер. — Плохое место, — обречённо закончил он. — Давай без «Говорящей с призраками». Конкретнее, Паркер! — процедил Уилсон, вглядываясь в тёмные провалы деревьев. — Чутьё. Я уже говорил вам, — из-за волнения Питер снова перескочил на официальное обращение. — Оно сообщает мне об опасности и сейчас оно… — Сообщило об угрозе? — закончил за него Сэм, сам себе кивнув. Питер, сомневавшийся, что Уилсон воспримет его слова всерьёз, был поражён, поэтому чуть увереннее продолжил: — Не об угрозе, а… я не знаю, как объяснить. У вас никогда не возникало чувства, что что-то делать не стоит…ни при каких обстоятельствах. — Не стирать цветное с белым? — скептически осведомился Уилсон. — Нет, — пропустив колкость мимо ушей, мотнул головой Питер. Нахмурившись, он попытался найти хоть сколько-нибудь годный пример, и не найдя ничего лучше, неуверенно начал: — Я не особо популярен в школе… — затем осознав, что начал не с того, внезапно охрипшим голосом спросил: — Когда вас обманывают, вы это чувствуете? — Чаще всего вижу. Ложь не так уж сложно распознать, есть ряд закономерностей… — с ноткой самодовольствия отвечал Сокол, пока Питер не перебил его. — А вот я чувствую, — не едко, но близко к тому ощетинился юноша. И, снова переведя взгляд в глухую чащу, проговорил: — С тех пор, как паучий укус изменил меня, я не просто вижу ложь, а чувствую её. В разной степени, конечно, зависит от намерений, отношения ко лжи, да и личного взаимоотношения… — невесело усмехнулся он, непроизвольно дольше необходимого задержав взгляд на Сэме — Но, когда в школе группа придурков, — так он окрестил Томпсона и его подпевал, — замышляет против меня, что-нибудь нехорошее, это ощущается как сгусток выхлопных газов в час пик на Манхэттене. И сейчас я ощущаю это в десятки раз сильнее, но напрягает другое… — снова обеспокоенно оглянувшись на чащу, протянул он. — И что же? — спросил Сокол серьёзно, но Питер всё равно в его голосе уловил налёт язвительности. Из-за чего школьник колебался говорить или не говорить. Даже по его меркам звучало это «безумно», но чем больше он думал об этом, тем сильнее был уверен, что чутьё не ошибается. — Мне кажется, — неуверенно начал он, а затем, решившись, быстро проговорил: — нас обманывает место. Лес, он как бы, водит нас кругами, — и прежде, чем Сэм, сумел бы хоть что-то сказать или того хуже возразить, Питер выпалил: — Вы смотрели «Ведьму из Блэр»? Там было, как мне кажется, что-то похожее… — Питер, — вздохнул Уислсон, прижимая руку к глазам и надавливая пальцами на глазные яблоки, тем самым пытаясь выдавить из головы морок усталости. Его разом поникший облик, говорил о том, что он ожидал иного. — Я не придумываю, — возмущённо прошипел Паркер. — Питер, — вновь всё тем же усталым голосом и непередаваемым тоном протянул Сэм, — Я не сомневаюсь в твоём чутье. — Да неужели? — тут же перебил юноша. Задавленная обида вскинулась в нём как змея. Паркеру самому стало неприятно от себя и своего детского выпада. Сэм вскинул на него взгляд, он долго всматривался в него, и Питер не хотел уступать хотя бы в этом, поэтому, стиснув зубы, взгляда не отводил. Сокол в очередной раз тяжело вздохнул, затем сказал: — Тогда убеди меня. — Я… — растерялся подросток. — Этот лес…понимаешь…он, — Питер вновь перевёл взгляд на чащу. Та была самой обычной, та же сотня деревьев, как и везде, ничего пугающего и странного. Осознав, что сил объяснять свои «чувства» солдату у него просто нет, Паук решил не сдаться даже, а отступить: — Мы должны вернуться, должны найти другую дорогу, — зачастил он, взволнованно оглядываясь вокруг. «Уйти» — вдруг показалось ему замечательной идеей. Вскочив, он отвернулся и от чащи, и от Уилсона, сразу же стало спокойнее. Чутьё перестало колоть иголками. Но не успел он и шага ступить, когда Зимний солдат перехватил его за предплечье. Паркеру мгновенно окатило волной стыда. Проклятый лес вытеснил из его головы все прочие мысли, и он совершенно забыл о Баки. Глядя в пустые глаза Зимнего солдата, он сипло ощетинился: — Что? Но лжеБарнс не смотрел на него, его взгляд был устремлен в тёмное чрево чащи. Иглы иррационального ужаса пронзили Питера на этот раз до костей — ему показалось, что солдат смотрит в ту же точку, что и он. Севшим голосом Паркер спросил: «Ты это видишь?». Зимний солдат, опустив взгляд на него, свободной рукой коснулся своего левого уха и проговорил: «Время». Питер вздрогнул. Он всё никак не мог отделаться от ощущения, что голос Зимнего солдата подобен голосу машины, такой же ровный и механический. Питер снова хотел выдать тупое: «Что?», когда понял, что солдат своим жестом призывал его слушать. Он напряг слух и ничего, кроме стандартных звуков леса не услышал. Крики неизвестных ему птиц, шелест травы, гул ветра, всё это перебивалось их дыханием и скрипом земли под их подошвой. Сэм подошёл и солдат повторил «Время». Уилсон недоумённо взглянул на солнце: «Ближе к полудню. И что?» — ответил он. Питер вслед за ним перевёл взгляд на солнце, оно белёсым шаром маячило над их головами и казалось под стать Барнсу — отстранённым. Вернувшись к без эмоциональному лицу солдата, Питер подумал: не является ли «время» откликом на нарушение программы. Но чутьё, настойчиво уводившее его прочь от чащи, что позади зияла пустотой, дававшее о себе знать неприятной дрожью в унисон солдатскому «Времени» нагоняло жути. Непроизвольно вернувшись в мыслях к отстойнику и к тому страшному холоду, что он испытал там, Питер поёжился. Ему страшно было думать, что они, как в каком-нибудь фильме ужасов, ходят кругами. Он гнал от себя эту идею и сам не мог понять, с чего он это вообще взял! Снова взглянув на солнце, он слегка успокоился, оно было позади них, значит они двигались прямо, как и должны были. «Время» — вновь повторил Барнс. Сокол раздражённо выдохнул — «полдень». Но вопреки мнению Уилсона, Зимний солдат не пытался узнать у них, какой точно час. Питер также был уверен, что дело было не в солнце, потому что солдат даже не смотрел на него! Он говорил «время», затем касался уха и всё это, не отрывая пустого взгляда от чащи. Но, даже зная это, Питер не понимал того, чего от них добивается Барнс. Если дело было не во времени, а в звуках, то ничего особенного в них не было, всего лишь стандартные звуки леса… осознание пронзило подобно ледяной игле. — Сэм, у тебя есть часы? — хриплым шёпотом спросил юноша. Уилсон, увидев тень осознание на лице товарища, быстро ответил: — Есть. Сняв часы с запястья, он тут же передал их одеревеневшему Питеру. Тот взял их на автомате. Мазнув взглядом по электронным цифрам, он обернулся к чаще, кажется, в уже тысячный раз! — Что ты… — начал бы Сокол, когда Питер на него шикнул. Видимо делал он всё верно, хватка Зимнего солдата ослабла, и Питер смог слегка отступить. Вернув взгляд на испещрённый мелкими царапинами экран часов, он сосредоточился. Лес продолжал свой неповторимый гул, а Питер считал каждую секунду — Тридцать два, тридцать три, тридцать четыре…сорок четыре…сорок пять… . Десять, одиннадцать, двенадцать…тридцать четыре, тридцать пять, тридцать шесть… сорок пять. Сдавив часы так, что они треснули, он сначала взглянул на Барнса, затем быстро перевёл взгляд на Сокола. — Это не лес, — нервно ероша волосы, прохрипел юноша. — Это, чёрт возьми, не лес! — вспылил он. — Что? — не понял Уилсон. Глубокая складка между бровей рассекла его лицо тёмной тенью. — Звуки…дело в них, — сам себе кивал он — Они повторяются! — Что ты несёшь?! — Даже если вообразить, что подобное возможно, — начал мотать головой Питер, — То из миллиардов вариантов это возможно один раз подряд, но не каждые сорок пять секунд! — О чём ты говоришь, чёрт тебя подери? — воскликнул Уислон, быстра считывая с лица товарища смятение и ужас. Питер не был в обиде, что Сэм ему не поверил, он сам прекрасно осознавал, что звучит как псих. В единовременном стремлении хоть как-то унять зуд чутья и убедить Сэма, Питер, что есть силы метнул часы в чащу. Те, совершив полёт по красивой траектории, быстро скрылись в сумраке леса. Затем, мгновением позже, раздалось громкое «бум», которое дополнилось гулким эхом, когда часы встретились с землёй. Звук был совершенно неправильным, как будто часы встретили не органическую преграду, а металл. Сокол не растерялся, страшно побелевшими губами он быстро приказал: «Уходим». Питеру повторять дважды не требовалось. Рванув в противоположную от лжечащи сторону, он ощутил внезапный толчок в спину такой невероятной силы, что его опрокинуло на землю. Позади него был только Зимний солдат. Оглянувшись, Питер успел заметить в руках солдата оружие, что тот раздобыл у одного из павших врагов и которое не выпускал из рук, и даже не испугался. Солдат, выставив руку вперёд, вопреки ожиданиям школьника выстрелил в глубь лжечащи, вздёрнул оружие вверх и сделал пару выстрелов. По всем законам физики пуля должна была уйти в никуда, но она, как и часы, встретилась с металлической поверхностью. Последующая череда выстрелов также окончилась отзвуком металла о металл. Чудом увернувшись от рикошета, Уилсон дёрнул за плечо солдата, в надежде остановить выдающую их местоположение пальбу. Но Зимний солдат едва ли обратил на это внимания. Всё происходило в считанные секунды, Уилсон уже не просто шипел на Зимнего солдата, а орал, приказывая остановиться, но солдат был поглощён своим занятием. Питеру казалось, что он не понимает, зачем солдат стреляет, когда логичнее было бы убраться как можно дальше от этой…стены. Сэм встряхнул его вверх, но лжеБарнс, заметив это, молниеносным ударом откинул Сокола на землю, спасая тем самым его от шальной пули. Мозг работал быстрее, чем Питер соображал. Прицельная дальность оружия солдата не менее тысячи метров, начальная скорость пули не менее девяти ста метров в секунду, время, за которое пули достигали преграды, было ничтожным. И самое страшное пуля достигала солнца быстрее, чем «стены». Это была не «стена» — понял он. Оторвав взгляд от земли, он, не желая этого, посчитал — скорость пули на время. Купол не больше двадцати метров, ниже Канадской сосны… Конец настал, когда Зимний солдат выстрелил не в центр солнца, а левее. Оно отозвалось тем же лязгом металла о металл, а затем погасло. Вся провинция Альберта и бескрайний океан леса в одно мгновение погрузились во мрак. Дыхание спёрло, юноша, ведомый инстинктом, подорвался вверх. Тьма спровоцировала коллапс в его сознании. Было как никогда темно, стерев испарину со лба, он невольно прошёлся по глазам, хотелось содрать это страшное полотно тьмы с глаз и наконец увидеть свет. Рядом также часто, как и он, дышал Сэм, тихое и размеренное дыхание Зимнего солдата раздавалось правее. Питер всё не мог перестать оглядываться, но вокруг была сплошная тьма, это давило, дезориентировало. Пульс быстро достиг критической точки, и он начал задыхаться. — Я рядом, дыши... — найдя его плечо, уверенно и совершенно спокойно проговорил Уилсон. Тепло чужой руки было обжигающим, схватившись за неё, Паркер попытался выровнять дыхание, но выходило скверно. Паника скрутила его, подобное он испытывал однажды, когда запутался в собственной паутине. Тогда было неловко, стыдно за оплошность и тягостно от мысли, что ждать, пока она растворится, придётся долго. Вместе с тем Паук понял, что ждать, когда тьма растворится, он не может. Ноги подкосило, и он медленно, как в каком-нибудь драматическом фильме стал оседать на землю. — Пит, Пит, Пит, — запричитал Уилсон, удерживая Паркера за плечи. Питер не слышал, как Сэм зовет его. Голову заполнил тяжёлый звон. Он боялся, что отключится или что уже отключился. Как он мог знать наверняка, когда бессознательное состояние практически ничем не отличалось от этого мрака? «Не «Ведьма из Блэр», а долбанное «Шоу Трумана» — вяло подумал он, когда вдалеке чёрного ничто открылась дверь. Белёсый прямоугольник света с идеально ровными гранями резал глаза. Питер не решался их закрыть, он смотрел на этот прямоугольник, тот не расширялся и не уменьшался, он замер, став единственным объектом в этом мире абсурда. Но затем в этот прямоугольник света вошла тень.