Dum spiro, spero

Вообще-то я ожидала, что нашего дорогого Томми мигом возведут в Слизерине на пьедестал. Мигом — значит не позже начала второй недели сентября. В поезде я, конечно, не видела у него никакой ручной змеи, но… что мешало ему как-то по-другому обозначить своё происхождение? Это же, можно сказать, чуть ли не прямая инструкция к действию: «Ого, факультет со змеей на гербе. А я, кстати, со змеями болтаю на досуге!» Нам-то он тогда о своей любви к змеям сообщил, хоть и не стал развивать тему… возможно, правда, что Психее и этого оказалось достаточно: мальчикам положено любить собак или, в крайнем случае, кошек. Морских свинок, в конце концов. Но маггловоспитанный ребенок, заявляющий, что питает нежные чувства к рептилиям — ну, послушайте, это даже не смешно. В любом случае, слухи о его бастардстве вкупе с интересом к змеям могли бы сыграть ему на руку в первые же дни. Здесь обожали сплетни и самые невозможные теории, так что… Но нет, конечно нет. Вместо создания имиджа достойного потомка одного из Основателей Риддл решил сначала получить замечание о неподобающем поведении за столом, а затем устроить безобразную драку. Вернее, дракой это можно было назвать с большой натяжкой; он успел ровно один раз замахнуться на второкурсника Тристана Селвина (который оказался непозабавлен его «плебейскими манерами»), после чего был приголублен ступефаем Хмелкирк. — Какой ужасный день, — посетовал староста мальчиков, наблюдая, как его сестра по несчастью прячет палочку обратно в рукав, — сначала обнищание факультетских часов в ноль, затем жалоба от преподователя полетов, а теперь еще и это. Это какие-то жмырьи подкидыши, а не дети. — Мэррифот никогда не жалеет баллов, если это касается Слизерина. Все за нашей частью стола понимающе закивали, а соседка Муфалды, кажется, её звали Джастис, даже улыбнулась самыми уголками губ. И чему тут радоваться? — А, точно, у них была защита сегодня. А что за демарш перед О’Харой? Эта тема явно была болезненнее прочего. Проблемы отживающего свой век мироустройства? Но, судя по переглядкам присутвующих и по их лицам, единогласия среди них по данному вопросу не было. Это стоило взять на заметку, если мне однажды придется поступить не так, как однокурсницы. И обдумать хорошенько. — Тот же, что и каждый год. — На моем первом курсе такого не было, Хмелкирк. — Оставим это. Тацит, я серьезно, — с нажимом сказала Муфалда, оглядывая притихший факультет, — Риддл, тебе повезло, что из преподавателей в зале сейчас только Кеттлберн, которому нет дела до Слизерина. Я сниму заклинание, а ты выйдешь из-за стола, пойдешь в библиотеку и возьмешь там книгу Немосуса Борво. И если по возвращении в гостиную я не застану тебя за её изучением, ты отправишься к Принглу. Телесные наказания всё ещё были в ходу даже в самой лучшей школе чародейства и волшебства — на Слизерине старались решать проблемы в узком кругу, а вот Джерард в прошлом году точно получил порку от завхоза. Спасибо хоть, что не публичную; он всего лишь устроил небольшой взрыв в пустующем классе, никто даже не пострадал, кроме, может быть, его собственных бровей. Обычное дело для Джерарда, но администрация школы не считала это хоть сколько-то серьезным оправданием, и он вынужден был заказывать какую-то дорогущую мазь, потому что обычная заживляющая не работала на следах от заколдованных розог. Он упоминал это летом, хвалясь, что научился варить более бюджетный аналог. И ничего, что от нее потом глаза слезятся целый день, работает же и следов не остается. Тем временем Муфалда повернулась ко мне, и я чуть не выронила вилку с наколотой на нее картофелиной, до того реалистичная картина истязаний вдруг встала перед глазами: — Тебя это тоже касается, Понд. Если ты продолжишь класть на стол локти, я заколдую твои рукава кусачими чарами, — она взмахнула палочкой, и Том отмер, чуть не завалившись назад. Что ж, я старалась, по крайней мере; не хлюпала тыквенным соком — его давали на выходных — и всё такое, но до получавших дома классическое образование однокурсниц, понятное дело, не дотягивала. — Чего ждем, Понд, Риддл? Вы знаете, где библиотека. В читальном зале никого, естественно, уже не было, и пока мадам библиотекарь по каталогу искала расположение книги по этикету, я помахала Витражной Деве. Та осталась недвижимой, но свет от заколдованных факелов будто бы преломился на зеленых частях стеклянной мозаики как-то по-другому. — Ты чего? — Это Витражная Дева. Ну, я её так называю. Мне кажется, она что-то вроде портрета. Том фыркнул и хотел уже, кажется, сказать какую-нибудь гадость, но нам, наконец, указали на нужный ряд стеллажей. — Чур, до гостиной несешь её ты, — труд этого Немосуса больше походил на средство усекновения невоспитанных детишек, чем на средство обучения манерам по средствам чтения — до ужаса огромный. — Тогда доставай его сама, — Том на всякий случай отошел на несколько шагов от приставной лестницы и от возможной траектории падения этого талмуда. Книги с этого стеллажа можно было выносить из библиотеки, вернув через две недели. Это было хорошей новостью — куда приятней провести остаток дня в теплой гостиной; плохой же новостью являлось то, что записи в библиотечных карточках делались автоматически — кто достал книгу с полки, с того, значит и спрос. — Ладно. Она действительно оказалась очень тяжелой, и я действительно чуть не уронила её, пока одной рукой старалась удержаться на лестнице. Может, не стоило так уж стараться? И никакой табурет не нужен, было бы ужасно удобно. Нет, конечно, я не собиралась делать что-то подобное на самом деле. Карающая и направляющая длань Вселенной, избравшая Муфалду в качестве проводника своей воли, явно раз за разом сталкивала меня с Томми не для того, чтобы я нанесла ему несовместимые с жизнью повреждения книгой по этикету. Неизвестно, что происходило у мальчиков за закрытыми дверьми дортуара, но на людях он не особо с кем-то общался. Я могла бы аккуратненько рассказать ему, что массовые убийства — не слишком-то хорошая идея, верно? Не то, чтобы эта мысль была неочевидной, и в приюте должны были водить детишек в церковь, но… богобоязненность явно не работала. — Ты же живешь у магглов, — начала я, — там, наверное, куча интересного. Хотелось надеяться, что контролировать свою интонацию у меня получалось лучше, чем строить планы. — Ты издеваешься, Понд? «Этикет» уже был у него в руках, и на секунду я испугалась, что он не постесняется его применить так, как я себе запретила. Интересно, насколько эффективно маги лечат черепно-мозговые травмы? — Вовсе нет. Я слышала, у них есть повозки без лошадей и стеклянные колбы, которые горят сами собой. И все это без магии. — Ну, да. Автомобили. И не колбы, а лампочки. Кажется, ему было приятно чувствовать себя здесь хоть в чем-то более осведомленном. Мне же было совсем не приятно — играть на чувствах одинокого ребенка, что может быть гаже? Тем более, что про маггловские достижения я знала побольше него… но цель оправдывает средства, верно? Если он будет общаться не только с ненавистниками магглов, глядишь, дойдет своим умом до чего-то более человеколюбивого. — Здорово. А… — Чего ты вообще привязалась? Тут все считают магглов грязными животными… и правильно, ясно? Что ж, стоило ожидать чего-то подобного. За дело или нет, но его всю жизнь гнобили в приюте, так? А теперь он наслушался отовсюду пассажей о жалких грязных магглах и имел тысячу причин согласится с этим. — Ну, я мало что знаю о магглах. Я их видела один раз только когда тётя отводила меня на вокзал. Ну, может еще, совсем в детстве. — «Совсем в детстве»? Я рассказала ему свою историю, кратко и, насколько это возможно, обходя скользкие моменты — Том мог начать расспрашивать младшего Нотта, и кто знает, кому станет задавать вопросы уже он. Пока я не разобралась, действительно ли стоит держаться семейства Магнуса, слишком лезть во всё это не стоило. Но, возможно, именно сейчас стоило разыграть пару карт. — В общем, я тоже не знаю своего отца. Когда мы были детьми, что-то нехорошее происходило, так что… знаешь, ты можешь быть и из семьи волшебников, кто знает. Может, у тебя есть какой-то особый талант, знаешь. Как у Ноттов с их огненными штуками или у Слизерина со змеями? — Что «У Слизерина со змеями?» Ну, наконец-то! — Салазар Слизерин был змееустом. Говорил со змеями, то есть. Поэтому на нашем гербе змея. — То есть, тот, кто говорит со змеями… — Может быть потомком Салазара Слизерина. Наверное, подобное должно сообщаться в более торжественной обстановке, а не посреди пыльного коридора, после лишения ужина. Не сделала ли я хуже? Мерлин, а что, если он вот прямо на этом самом месте уверует в обственную исключительность и ждать нас через десять лет будет что-то еще хуже, чем… — Я умею говорить со змеями. А не играли ли мы в эту игру вместе? Я имею ввиду, что не была шпионом каким-нибудь или игроком в покер, и раз уж Том умел располагать к себе людей… понял ли он, что разговор этот я завела не просто так? Поживем — увидим. — Правда? Слушай, конечно, Основатели жили очень давно, и у них может быть целая куча непрямых потомков. Начало было положено. До самой гостиной он молчал, и после, уже изучая наставления для благовоспитанных юных колдунов, уточнял только, можно ли перелистывать; первую главу мы осилили только к отбою — погасли настенные факелы, а несколько ламп над столами светили едва-едва. Рассмотреть что-то при таком освещении было почти невозможно, но Том не спешил покидать гостиную. Предварительно, само собой, пожелав мне доброй ночи, как считал необходимым Немосус. Мне же оставалось только обругать саму себя последними словами. И пообещать, что следующий хитроумный план будет реализован лучше. Или, по крайней мере, его последствия будут просчитаны. В этой жизни и так хватало непредсказуемых событий, хоть они и не были разрушительными… пока что. Я не могла быть уверена, что будет, если сблизиться с Томми — о его школьных годах я практически ничего не знала, помимо того, что он был в клубе Слизнорта и на хорошем счету у него же; я даже не знала, когда именно была-будет открыта Тайная Комната и как он нашел её. — … спать. Понд, ты оглохла? Том пытался закрыть книгу, но я так сильно сжала обложку и так глубоко задумалась, что у него ничего не выходило. — Что? — я отдернула руку, и Том вместе с «Этикетом» чуть не свалился со стула, — наверное, мы можем продолжить завтра в это же время. Вообще-то, завтра я хотела встретиться с Джерардом и узнать, как продвигаются его эксперименты. И напомнить, что он обещал мне несколько каких-то очень важных книг. Но это можно было сделать и пораньше, жаль только, что я не знала его расписания. — Ладно. Мы разошлись по комнатам; Блэк и Кэрроу уже лежали в своих кроватях, тихо о чем-то переговариваясь, и никак не отреагировали на мое появление — и слава Мерлину. Сьюзен же отложила учебник по трансфигурации и, добрая душа, указала на тканевый сверток на моей тумбочке: — Я взяла тебе морковную лепешку. Прости, я думала взять пирог, но Хмелкирк не разрешила. Неизвестно, что достопочтенный Борво писал насчет поедания морковных лепешек прямо в кровати, но, даже обещай он все мерлиновы кары за подобное, едва ли это бы меня остановило. Я готовилась пожинать плоды своих трудов. Может, Томми понадобится пару дней, чтобы обдумать новую информацию… вряд ли он решил бы слишком долго мириться со своим низким положением на факультете, верно? Злой гений злым гением, но ему было всего лишь одиннадцать, и оставалось надеяться, что мой очень туманный план окажется не лишенным логики и сработает. Во-первых, он быстро сможет подружиться с кем-то и на каникулах не станет возвращаться в приют, где его детской психике наносился явный вред. Не то, чтобы предшествующие одиннадцать лет отчуждения не имели значения, но это лучше, чем ничего. И, во-вторых, кто-нибудь из родителей его будущих друзей-волшебников мог бы стать для него тем, кто объяснит, что создание крестражей — плохая идея. Будь это идеей хорошей, в прошлом каждый второй маг имел бы по одному — практически ни одно поколение не обходилось без хорошей заварушки, и уж врага-другого под это дело можно было бы приспособить. Но так, кажется, всё же не делали — не зря же Дамблдор в будущем не сразу догадается, как именно Волдеморт обеспечил себе бессмертие.