Идет столько войн, Чтобы пройти через Райские Врата, Но никто не хочет умереть или обрести спасение, Их намерения не добрые, И я могу почувствовать запах асфальта, Укладываемого на их персональной дороге в Ад. Megadeth — Promises
Я крутанулась на месте, вновь создавая вокруг себя кольцо огня, что моментально стало пожаром, стоило взмахнуть веерами. Со временем я приноровилась к подобному методу ведения боя, оценивая все его преимущества и старательно латая дыры недостатков, с чем мне активно помогал Бас, несмотря на то, что мое обучение было окончено. Собственно поэтому я находилась в плане ёкаев, чтобы продолжать обучение уже у кицунэ, которые были только рады подобному раскладу. Нервно прокручиваю тонкий обруч кольца на пальце и прислушиваюсь к биению чакры в кулоне и правой руке. Гааре уже исполнилось пятнадцать, но вот стал ли он Казекаге я не знала. Да и чего уж гадать, если я и сама смогу узнать об этом, пусть и не так скоро, как мне хотелось бы. Вопрос только в том, примут ли меня обратно. Переговорив с Инари и другими богами, я прикинула примерный план по свержению Кагуи, но он требовал доработок, а также договоренности с Хагоромо, чего было добиться сложнее всего. Мне и Саске нужна была не просто временная сила Рикудо, а полная активация меток Солнца и Луны, не говоря уже о благословении Цукиеми и Аматерасу. И если с богиней Луны и так все было понятно, ей мелкий Учиха очень даже приглянулся, да и метка луны на его душе тоже. То с богиней Солнца дела обстояли иначе. Она отказалась благословлять меня до тех пор, пока я, собственно, не получу часть силы Рикудо, а Ооцуцуки отказывался давать подобную силу до пробуждения Кагуи. Итак, в очередной раз все замкнулось друг на друге, и поэтому я просто решила оставить это на потом. Думать обо всем этом буду тогда, когда прижмет. Инари предлагала с помощью силы Рикудо обезвредить лжебогиню, в то время как мы с Учихой, с помощью богов обратим тело и дух Кагуи в камень, после чего должны испепелить его чакрой. То же полагалось сделать с Десятихвостым, но тогда нужно обернуть его обратно в дерево, что будет расти в плане ёкаев. И дерево защищено, и с миром людей связано. Лично мне весь этот план не особо нравился, так как было стойкое ощущение, что все пойдет по детородному органу. А так как я доверяла своему жопному нерву, то была просто уверена что все пойдет по пизде, поэтому разрабатывала запасной план по уничтожению богини, но остановилась только на заголовке, понимая, что о Кагуе, как таковой, я не знала ровным счетом ничего, а значит, составить вменяемый план не представлялось возможным. Снова взмахнув веером, я завихрила огонь вокруг себя, заставляя танцевать его в такт музыке, звучащей в моей голове. Каждое движение было слитным, сложно было определить, что же я сделаю в следующий момент. Честно сказать, я гордилась собой, так как у меня уже получалось двигаться так же плавно и тягуче, как и у остальных кицунэ, и именно поэтому я могла пользоваться лисьим огнем, что повиновался лишь силе мысли, чем-то напоминая мне Аматерасу от мангекё. Иллюзии создавать получалось так себе, максимум, подурить людей немного, вроде того как развлекаются совсем молодые лисы, но не более. В бою особо не используешь, но думаю, что хоть немного пригодится мне в обычной жизни, когда я покину план и мне нужно будет дурить окружающих. Мгновение, и веера были упакованы в специальные хранилища на запястьях, и лишь тонкие браслеты с красными бусинами напоминали об их существовании. Основным минусом было то, что теперь я не могла заматывать или покрывать руки тканью, иначе не имела доступ к печатям, поэтому пришлось создавать видимость длинных перчаток, чтобы ни одна живая душа не заметила узоров. В один из дней меня посетила жуткая ностальгия по старому, поэтому уже к вечеру на левом бедре красовалась прекрасная лисица, окруженная космическим пространством, взирая на всех своей бирюзовой дымкой глаз. Я хмыкнула. Подобный рисунок был не особо мне нужен, так как шрамы на ногах начинались от середины бедра, но мой внутренний зверь громко мурчал от одной лишь мысли об этом рисунке, поэтому я не стала отказывать себе в подобном удовольствии. Что делать с левой рукой я так и не решила, точнее решила, но не могла придумать, как бы покрасивее изобразить Богов, что мне довелось видеть в призывных планах. Конечно, образ Инари был достаточно быстро придуман, но вот как изобразить богинь Солнца и Луны, не показывая их лиц при этом, я не знала, так же как и не знала, как именно мне стоит изобразить Бога Смерти. Дело было в том, что Шинигами я видела, хоть и не вживую, однако Изанами мне встречать не приходилось. Поэтому на левом плече пока что красовалась только лишь белокурая богиня с фарфоровой лисьей маской на лице, в окружении своих девятихвостых генералов, и успокоилась на этом. Войдя обратно в дом при храме, я заварила себе чая, хотя уже второй год как мечтала о кофе, который был здесь не в почете, а во внешний мир выбраться сначала не было возможности, из-за удаленности Узушио, а потом стало банально не до того. Сейчас же было просто страшно от того, что меня может кто-то узнать. Но я снова провожу по коротким красным волосам, наблюдая в зеркале как с них моментально сходит цвет, а синие глаза наполняются сияющим блеском янтаря, вытягивая зрачок в звериный. Я, конечно, могу прикрыть шрамы-усики иллюзией, но черты лица у меня остались те же, поэтому я просто откопала в загашниках одну из масок пыльников, делая себе нечто подобное, только черного цвета. Мир ёкаев мне все равно придется покинуть рано или поздно. Поэтому лучше иметь запасные варианты. Отстраненно смотрю на белую волчью маску без единого узора, лишь керамическая шерсть вздыбливается на ней подобно перьям, обнимая фарфоровую морду. Маска была куплена просто так, на каком-то фестивале, что устраивали оками*, и я просто не смогла удержаться. Курама в подсознании на подобное фыркнул и пытался отговорить меня, или хотя бы присмотреться к лисьим маскам. Естественно, золотую маску с огромными красными ушами я тоже купила, но сейчас носить ее не могла, так как она слишком явно указывала на мою личность, в то время как волчья прекрасно запутывала следы. Чистую кожу, что было видно в прорезях для глаз, я закрашивала черным гримом, сама не зная для чего, если честно, просто так хотелось. Допив чай, я плавно поднялась с коленей и, поправив одежду, направилась к храму Лисьей богини, так как настало время. Пусть я и не закончила обучение, но оно продвигалось весьма быстро, поэтому Инари, видя мои успехи, согласилась освободить Кураму, пусть и не до конца. Зато у Лиса будет свое собственное тело, отчего он радостно носится по моему подсознанию от предвкушения, вызывая у меня сильную мигрень и желание прибить Хвостатого. Беловолосая богиня поприветствовала меня кивком головы, приглашая пройти сразу же к месту проведения ритуала. Да, я знала что Кураме дадут собственное тело, и оно будет отлично от того, к чему привыкла я, но он всегда сможет принять свой нормальный размер и вид, стоит мне только отдать мысленный приказ об этом. Мне нужно было сесть на алтарь, закрывая глаза и сосредотачиваясь на образе Биджу. Ни к месту вспомнились мои размышления о цвете шерсти Ку, и раз он действительно принадлежал лисьему народу, то какой он был? Наверное, раз его шерсть красно-оранжевая, то он был золотым лисом. Но нет, я с удивлением смотрела на здорового, почти два метра в холке лиса с белой шкуркой, нетерпеливо помахивающего хвостами и теребящего белоснежную морду с красным узором лотоса меж надбровных дуг. От этого аж у самой лоб зачесался, и я с удовольствием скребла ногтями по тому же месту, что и сам Курама. — Ну вот, связь прервана, кровный договор подписан, — богиня легко ткнула меня и бывшего Биджу меж бровей и страшная догадка поразила меня. — Только не говорите мне, что у меня теперь тоже такой рисунок как и у Курамы, — обреченно произношу я. Мда, будто мне ромба печати Резерва на лбу мало. — Как по мне, так идеальное место, — Инари задумчиво посмотрела на ромбик. — Но ничего, вместе с твоей печатью смотрится даже неплохо. Я обреченно вздыхаю. Что за мания все на лоб ставить? Нет, я понимаю что там первый по важности центр циркуляции очага, после самого очага, но почему лоб-то? Теперь точно буду челку носить до конца дней, несмотря на то, что я ее уже давно срастила в общую длину, стоило мне покинуть Коноху. У жизни странное чувство юмора. Я с некой долей удивления рассматривала себя в зеркале, отмечая что взгляд постоянно цепляется за этот гребаный лотос, который мне вот вообще никуда не уперся, но чуть успокоившись, пришлось признать свое полное поражение. Курама дает мне свою чакру, позволяет применять режим Джинчурики, все это время старался быть моей психологической поддержкой (пусть и не самой лучшей, надо признать), чего стоит носить странный узор на себе, в обмен на его свободу? Правильно, ничего. Стерпится, слюбится, как говорится. Хоть и отвратительная поговорка, на самом деле. Курама кругами ходил вокруг меня, привыкая к новому миру и к новым ощущениям. Ласково провожу по его морде, от чего он довольно щурится, сменяя ипостась на обычного размера лисицу с одним хвостом, запрыгивая мне на колени. — Ну чеши, чего смотришь? — пропищал страшный и грозный Кьюби-но-Йоко, удобнее устраиваясь на моих коленях. — Ощущения совершенно другие, в отличии от того, что было раньше. О, все. Лис пропал.***
В одну из ночей меня потревожила боль в груди, отчего я моментально проснулась, касаясь раскаленного кулона из чакры, и тут же подрываясь с кровати. Но ведь еще рано! Гааре всего пятнадцать, за ним не могли прийти так скоро! Ниссёку из-за моей смерти и печатей вроде приостановили сбор Биджу и улеглись на дно, по всей видимости ожидая перерождение Кьюби. Так почему сейчас? Поняли, что их обдурили? Запихиваю свое тело в одежду, в точности повторяющую мою фигуру, накидывая сверху зеленый плащ с меховой обивкой, что доказывал мое право называться одной из Санинов. На руки, как обычно, перчатки без пальцев, что полностью крепятся к обтягивающей водолазке, не оставляя ни одного свободного просвета между ними. На лицо быстро натягиваю черную маску, что скрывала нижнюю половину моего лица и весьма примечательные шрамы. От моих телодвижений зашевелился Курама, лениво наблюдая за мной, но почувствовав волнение, тут же вскинулся на лапы, сбрасывая с себя сонную негу. Я натягиваю волчью маску, как попало наношу грим и подхватываю Кьюби в обличии лисенка на руки, после чего сажаю на шею, где он моментально устроился, изредка перебирая лапами. — Ты чего такая нервная, На-ру-то? — ехидно произносит Лис, пытаясь сбросить скопившееся в воздухе напряжение. — Кулон горит, — едва заметной тенью выпрыгиваю из окна, направляясь сразу в храм, чтобы предупредить одного из стражей о своей отлучке. — Гаара в опасности. — Сдался тебе этот коврик однохвостый, — недовольно бурчит уже не-Биджу, дергая хвостом. — Я буду удивлен, если они все еще помнят твое имя. — Курамушка, кушать хочешь сегодня? — как можно более ласковее произношу я. — Хочу, конечно. — Тогда рот закрой, — холодно отчеканила я, напрягаясь всем телом. Чем больше я медлила, тем горячее становился кулон, причиняя ощутимый дискомфорт. Меня встретила заспанная Хана, что была моим учителем. Выслушав меня, она согласилась выпустить меня из этого мира и даже недалеко от нужного мне места. Конечно, граница Ветра и Рек не самое удобное местоположение по времени, но я еще в последнее свое посещение натыкала фуин, что держатся три года максимум, но был расчет на то, что я смогу освоить природную чакру к тому моменту. — Держись крепче, Кьюби, — волосы из красного становятся белыми, а глаза быстро привыкают к темноте местности. Прощупываю местность с помощью природной чакры, находя свои активные маячки и уже погасшие, что, по всей видимости, остались от Минато. Надо будет попутешествовать, да поискать еще меток, переделывая их под свои нужды. Все-таки, отец много где бывал, и я была уверена, что натыкал меток везде, где только можно. Я не стала тратить силы на мощный скачок сразу к Суне, так как это было опасно и в пылу битвы меня вполне могли принять за врага, что, естественно, мне не нужно было. Поэтому, прыгнув на расстояние пары километров от скрытой Деревеньки, я раскинула сеть вперед, расширяя ее диапазон с помощью природной чакры, чуть пританцовывая на месте от нетерпения. Логично, что в Суну на помощь я заявиться не могу, хотя… если применить технику маскировки, то можно. В конце концов, это могло быть просто нападение на джинчурики, а не происки Ниссёку. Я могла почувствовать каждого в городе, но знакомой песчаной чакры в нем не было, зато неровной нитью билась теплая чакра Четвертого. Изменив вид сети, я раскинула ее по всей близлежащей от меня территории, отмечая что тонкая, едва заметная нить затихающей песчаной бури движется на северо-запад. Живой, чакроистощение не угрожающее жизни, но без сознания. Ничего, Шукаку подлатает, успею. Во мне боролись разум и сердце, но в нелегкой борьбе, впервые за долгое время победил разум, поэтому я, применив технику маскировки, бросилась в Суну, четко отслеживая местоположение Расы, хоть глупое сердце трепыхалось и вопило о том, что я должна следовать за Гаарой. Чуть веду носом по воздуху, отмечая стойкий запах гари, а еще крови, много крови. Зверь внутри меня недовольно заворочался от неприятного запаха, но упорно продолжала идти по маленькому маяку чакры, что уже едва бился, поэтому я перешла на бег, продолжая отслеживать местоположение других шиноби. Странно что до Расы еще не добрались, он Казекаге как-никак. Мужчина уже был без сознания, лежа на боку и тяжело дыша, прижимая к себе обрубки, бывшие ранее руками. Внутри похолодело от чувства тревоги к, по сути, чужому человеку, но я молниеносно подлетела к Четвертому, окутывая себя покровом чакры, стараясь остановить кровотечение. Пилюлю пришлось измельчить и запихивать силой, так как челюсти были болезненно сжаты и не желали размыкаться. Чакро-лапы продолжали свое нехитрое дело, в то время как я безуспешно пыталась напоить водой мужчину, что находился уже в полубессознательном состоянии. Кое-как напоив его, я лишь на мгновение заглянула в мутные карие глаза, что тут же закрылись снова. Ну, руки новые я отрастить все равно не могу, а так хоть продержится до прихода подкрепления, но привлечь внимание к себе все же стоило. Прикрепляю к стене сигнальную взрыв печать, и прежде чем она взорвалась ярким синим цветом, прыгаю обратно в пустыню, выслеживая остатки песчаной бури. Ну, не далеко ушли, засранцы. Маскировку пришлось накладывать заново, так как из-за покрова она спала, а лишнее внимание мне ни к чему, меня и так напрягала маячившая чуть позади потрескивающая чакра, что была слишком знакома мне. И это было просто огромной проблемой. Прыгаю к самому ближайшему маяку, обнаруживая двух мужчин и одну огромную марионетку, от которой так и фонило чакрой Биджу. Даже чакра Гаары ощущалась не так сильно, как злость Ичиби, что тоже был вымотан не меньше, чем его носитель. Прикидываю расстояние, на котором находился Канкуро. Мда, не успею прикончить сразу двоих. Значит, будем пользоваться новыми техниками, что были изучены после моей «смерти». Совсем неблагородно бью в спину кунаями, привлекая к себе внимание, пока клон под маскировкой подбирается к марионетке. Лучше будет, если я оттащу ее как можно дальше, ибо в пылу битвы я могу разгуляться, а лисий огонь уж очень любит древесину. Курама деловито спрыгивает с моих плеч, принимая свое прежнее двухметровое обличье, нетерпеливо постукивая хвостами о мягкий песок. Намек понят. Одного из мужчин я знала, это был Гари из Камня, что состоял в одном отряде подрывников с Дейдарой, но по идее к этому моменту уже должен был быть мертв. Второй был марионеточником, и как бы я не пыталась, но не могла вспомнить, кто он такой и был ли он вообще в каноне. Ку, услышав мои мысли, взял на себя подрывника, так как огонь был его стихией, и взрывы не могли нанести ему серьезных повреждений. Хм, Канкуро будет здесь уже через десять минут, за которые мне надо успеть расправиться с одним из элиты Затмения, не спалившись при этом. Ладно, хватит. Не спешу окутывать тело чакрой, однако четко отслеживаю каждое движение марионеточника, что уже обнажил три свои куклы, явно сделанные из людей. Дружбан Сасори, я так посмотрю? Ничего, исправим, будешь мертвым дружбаном. Распечатываю веера, но не спешу открывать их, проламывая тяжелым металлом голову одной из кукол и обрезая второй нити, что держала ее. Мда, слабовато. Шатен неприятно оскаливается, будто чувствует свое превосходство. Но я тут не ради подобного разыгрывала спектакль, поэтому легким ударом ноги разрушаю четвертую марионетку, прятавшуюся под землей все это время. Нукенину подобный расклад не нравится, по его напряженному лицу я вижу, что он думает. Зверь довольно урчал, словно соглашаясь дать ему время подумать, а затем с радостью разорвать его глотку. Я уже даже не обращала внимание на взрывы, что становились все дальше от меня, по всей видимости, Курама здраво решил отвести подобного противника подальше от марионетки, чтобы ненароком не задеть ее, отчего я чуть ехидно хмыкнула, обнажая клыки на манер Хвостатого. Восемь минут. — У шиноби принято представляться, прежде чем бить в спину, — доносится чуть скрипучий голос со стороны Ниссёку, отчего пакостная улыбка становится еще более хищной, жаль под маской этого не видно. — Не нукенину рассуждать о кодексе чести шиноби, — кунай, наполненный чакрой ветра свистит совсем рядом с противником, но он видя, что я промахнулась, лишь улыбнулся, не заметив как тот поцарапал кожу. Хм, а кожу ли? Вон, крови нет. — Меня зовут Комуши, — распаляется нукенин, доставая новый свиток с марионетками. Ну, удиви меня. — Мне без разницы, — разворачиваю веера, приготовившись отражать. — Секретная техника: спектакль сотни марионеток! Нет, ну точно товарищ Сасори, либо ученик Чиё, раз знает подобную технику. Конечно, мне хватит одного лишь залпа огня, чтобы сжечь их к чертям собачьим, но хотелось немного повеселиться, проверяя свои силы с непривычным противником, поэтому я закрыла веера, чуть сдвигая металлические части, чтобы оба лезвия были обнажены. Ну, поиграем? Балансируя на одной ноге, я танцевала от марионетки к марионетке, ломая ее с одного удара с помощью лезвий, наполненных чакрой ветра. Сзади! Подаю тело вперед, опираясь руками о землю, а ногой, усиленной чакрой, бью одну из марионеток, разнося ее в щепки. Давно я не чувствовала такого явного превосходства над противником! Боевой азарт кипел у меня в крови, задавая ритм танца смерти, я разносила одну марионетку за другой, плавно и незаметно подбираясь к кукольнику, что полностью был сосредоточен на управлении, оставаясь открытым. Ну и как таких идиотов в организацию берут? Я думала, у них там серьезная террористическая группировка, а не вот это вот все. Слышу мягкую поступь Курамы, что, по всей видимости, уже закончил со своим противником, но мне так хотелось покрасоваться! Чувство силы опьяняло, разгоняя мое тело, заставляя двигаться еще более плавно, отвлекая все внимание противника на сам танец, нежели на бой. Это и стало его ошибкой, когда заряженное Райтоном лезвие воткнулось в его незащищенное горло. Ясно, марионетка значит. Не вынимая клинка, подбрасываю тело в воздух, чтобы крутануться и вогнать левую руку в район сердца, после чего марионеточник вздрогнул всем телом. Мда, я ожидала большего. Вытираю лезвия о край форменного плаща, проверяя пространство. М-м-м, Канкуро будет здесь уже через две минуты. И никого больше. Ясно, значит Затмение тоже работает парами, печально, я думала, что они будут умнее. Хотя, лучше переоценить своего противника, чем недооценить. Кьюби уже лениво ковырялся в зубах, притащив надкусанное и местами подпаленное тело подрывника к здоровой марионетке, что была вскрыта клоном, но самого Собаку Но еще вытащить не успели. Развеиваю клона и подхватив мертвую марионетку, тащу ее в сторону второго трупа, которые я планировала сдать Канкуро, вместе с телом его брата. Бросив деревяшку, я вплотную подхожу к марионетке, выуживая теперь уже точно следующего Казекаге из ее недр. — Живой, — с щемящей нежностью провожу по его щеке, передавая немного лечебной энергии и мельком диагностирую состояние тела, чувствуя, как внутри меня снова все холодеет. Как можно быстрее выпутываю из странных черных проводов Гаару, укладывая его на песок, проводя повторную диагностику, останавливая свое внимание на поврежденных внутренностях. Разум вопил, что режимом Джинчурики светиться не стоит, но и так же понимал, что с такими повреждениями он не дотянет до утра, тут даже Биджу не поможет. Либо лечить здесь, либо еще раз соваться в Суну. Плюнув на все, я накидываю покров, начиная залечивать повреждения, стараясь передать ему хоть немного чакры, чтобы восстановление пошло быстрее. Кьюби уже принял форму обычного лиса, настороженно поглядывая в ту сторону, где чувствовалась чакра старшего из Собаку Но, а я продолжала лечить, понимая что готова сразиться даже с Канкуро, если понадобится. — Отойди от него, — черт! голос то у меня почти не изменился и марионеточник наверняка узнает меня. — Она его лечит, дурень, — тявкает бывший Биджу, правильно поняв ход моих мыслей. От Канкуро повеяло смятением, но стоило увидеть трупы рядом с марионеткой, парень чуть успокоился, а я вновь перевела все внимание на красноволосого джинчурики, стараясь не рассматривать его, но не смогла совладать с собой. Под глазами были болезненные тени, скулы заострились, а с лица полностью сошла детская припухлость, делая черты более острыми, но оставляя их пропорциональными. И он и Канкуро стали выше, однако джинчурики все еще был ниже своего брата, и если я правильно помню, то Канкуро в любом случае всегда будет выше. Сбрасываю с себя покров, по прежнему оставаясь в режиме Отшельника. Несмотря на то, что я полностью привела Гаару в порядок, у него все еще были нездоровые тени под глазами, отчего глаза Тануки казались еще темнее, лицо будто бы осунулось, и было бледнее обычного. Сердце больно кольнуло, а разум и чувства вновь ввязались в борьбу. Я знала что не должна этого делать, и могла найти тысячу и одну причину, почему я не должна была этого делать, но не могла смотреть на бледного джинчурики, что уже начал приходить в себя, сверля меня мутным взглядом бирюзовых глаз. Прикрыв глаза, я вновь и вновь взвешивала все за и против, Курама мысленно орал, что я все испорчу, если сделаю то, что задумала, но видеть эти безжизненные бирюзовые глаза, что не отражали ничего кроме душевной пустоты, не могла. Медленно выдохнув, я попросила Кьюби быть готовым переместить меня в план ёкаев, ибо не знала точной реакции на мои слова, но надеялась, что они дадут хоть какую-то опору молодому Казекаге, которому предстоит занять пост по причине травм отца. Собравшись с силами, как в нашу последнюю встречу, я наклонилась к самому уху красноволосого джинчурики, едва слышно напевая: — Но если бы ты только посмотрел на себя моими глазами, Ты бы увидел, как ты сияешь, сияешь. Я знаю, ты никогда не оставишь меня позади, Но в этот раз я заблудилась.* Я последний раз смотрю в шокированные глаза парня, в которых моментально стал разгораться гнев, и чувствую как Кьюби перемещает меня обратно в наш домик при храме. Стоило мне сделать пару шагов, как я упала на колени, тихонько глотая злые слезы, от обиды на саму себя. Мда, легче не стало.