Альтернативный Черный Клевер (временно)

Глава 41

      Юлиус устало выдохнув, откинулся на спинку кресла. Не спеша протянув руку, взял со стола кружку с бодрящим, но уже чуть остывшим чаем, и, с наслаждением прикрыв глаза, пригубил. Усталый вдох вновь сорвался с его уст.       Три дня уже минуло. Работа не прекращалась ни на секунду. Из власть имущих никто не посмел пропустить столь волнующее событие мимо своего носа, не обмусолив и не перемолов со всеми желающими и не очень. И, в принципе, понять их можно: Как же так, Старший Рыцарь-маг, поклявшийся защищать людей, вот так вот, просто, берет и убивает их! Немыслимо!       И ведь как все складно получается-то! Молодой парень, юноша, просто не выдержал давления, свалившейся ответственности, ужасов войны, и, закономерно, сошел с ума. Очень много кто ухватился за возможность протолкнуть вперед своих маменьких сынков, которые не то что в тактике и стратегии, в обычном-то бою ни черта не могут. Зато гонору, как мух на… том самом. Вот и слетелись на, де-факто, освобожденную должность. А вот хрен им! — сказало мироздание, и вывалило очередной факт. Точнее даже не мироздание, а высшее правительство… Но, право, это мелочи.       Ситуация вмиг становится противоречивой, разбивая высшее общество на два противостоящих лагеря. Одна часть требует немедленной казни преступника, и плевать им, что Аста под внушением был — казнить, и все! И даже тот факт, что парень в башне Целителей, лишь подогревает страсти.       Гр-ребаные радикалы… — как ругнулся бы Аста. Или Ями. Или Мереолеона. Не суть важно кто, всяко одного поля ягоды. В плане отношения к аристократии. И ведь правы будут. Тем более, что большинство радикалов ни разу не военные. Так, сбоку припека, дай Всевышний, чтоб третий сын пятой шлю… Кхм, наложницы десятого сына восемнадцатого члена побочной ветви рода штабной крысой был, на должности пятого младшего заместителя десятого старшего уборщика по нижнему уровню казарм рядовых.       Это Юлиус утрирует, конечно, причем очень сильно. В плане десятого сына восемнадцатого члена, заместителя уборщика в казармах. Утрирует. Но в плане того, что все эти радикалы в военном деле не смыслят ничего — факт, причем железобетонный, с адамантиновыми сердечниками.       Другие же члены высшего общества, наоборот, узнав о закладке, аж в стойку встали. Пяткой в грудь долбят, поддерживая молодого рыцаря, потерпевшего такую пытку… При этом яро, с пеной у рта требуя, чтобы иномирный виновник был казнен по высшему разряду. Чувствуется рука боевых офицеров, составляющих второй «лагерь».       Проще говоря, те же яйца, только в профиль. Что те радикалы, что эти. Говоря совсем просто — вечные противники, штабные и боевые, нашли новую причину погрызться, да поговорить за извечные темы, мол, что лучше — в штабе штаны протирать, да пузо набивать, или на поле боя жизнью рисковать, да друзей-родичей дорогих терять.       В свою очередь Юлиус был недоволен высказываниями обоих лагерей. Да вот загвоздка, к их мнению, что он, что Нозель, обязаны прислушиваться. Потому как оба лагеря наполняют Дома, богатые и не очень, родовитые и не совсем, древние, в хрен пойми каком колене, и совсем молодые. И это несмотря на простых людей.       Да, в принципе, на это высшее общество можно плюнуть с большой колокольни. Пусть грызутся там себе сами, варясь в бульоне из отборного того самого.       Да, можно плюнуть. Было бы. Если бы эти Аристо каждый год не поддерживали Королевскую казну выплатами. И если бы эти выплаты не зависели от того, насколько аристократия довольна властью. От этого зависит, насколько обширной будет казна. Обширная же казна, в свою очередь, позволяет стране функционировать куда как более эффективно и оперативно. То же создание отряда Королевских рыцарей потребовало немало финансовых вложений. А это: выплаты работникам, поддерживающих транслирующие артефакты в работе, в виде премий. Выделение огромной суммы в базу отряда, именно из этой суммы будут начисляться платы членам отряда. На тридцать процентов повышенные платы, в отличие от обычных рыцарей. И это — лишь малая часть того, когда требуются свободные маневры деньгами. Перечислять можно долго, и это будет лишь вершиной айсберга.       Из всего этого вытекает, что плевать на аристократию… нецелесообразно, и вообще себе дороже. Вот и приходится королю прислушиваться к мнению подданных из высшего общества. И про простых людей забывать не стоит.       Что значит: «Да плевать королям и аристо на чернь!»? Нет, конечно, часть правды в этом есть, не могут же простые люди знать больше, нежели высшее общество. Деталей они знать так точно не могут. А в деталях, как говориться…       И все-таки, мнение, что к простым людям прислушиваться вообще не надо — поверхностно и, опять же, ошибочно. Простой пример. Вот на кой черт Август так яро выискивал одобрение толпы? Чтоб самолюбие свое потешить? Нет, ну не без этого, конечно же, но это — лишь верхушка. Суть — глубже. Чем больше венценосную особу любят обычные люди, чем больше они довольны правление этого человека, тем комфортнее, уютнее и основательней сидит на своем посту сам король. Это истина. Даже не так. Это — истинная аксиома, должная учитываться каждым идио… Кхм, индивидом, возжелавшим усадить свое сра… Кхм, седалище на золотой трон государства.       — Пора прекращать тесно общаться с представителями Бычьего ордена… — проворчал Юлиус себе под нос, запрокидывая голову на подголовник. — Уже даже мысли неприличные появляются… Страшно даже представить, что дальше будет… — с ленцой бурчал он, почти неразборчиво выговаривая слова. Потому что, несмотря на дикие уроки с учителем риторики, на годы практики, на десятилетия варки в котле… Юлиус просто задол… Кхм, устал. Очень сильно устал.       Но, возвращаясь к насущному, — подумал Юлиус, вновь возвращаясь в собственные мысли, лениво анализируя прошедшее.       Все три дня, что прошли с возвращения Асте его разума и человечности, Юлиус с Нозелем работали не покладая рук, не имея даже возможности спокойно присесть, перевести дыхание. Работа не волк, ясное дело, в лес не убежит. А вот подмогу, сволочь такая, точно подзовет. И будет им тогда грустно…       Но к сути. Варясь во всем этом, так сказать, коричневом месиве из грязи и того самого, Юлиус пришел к выводу, что пятилетнее изгнание — это самое лучшее, что можно предложить и осуществить вот прямо сразу. И это несмотря на личную симпатию самого Новахроно. Да и с радикалами переговоры проводить будет сподручнее — когда раздражающий фактор ни разу не раздражает — обсуждение пройдет куда как более мирно. Так что дело теперь осталось за малым — донести до Асты всю суть проблемы, ее решение, и последствия для самого парня.       — Ох и устроят они побоище-э-э… — страдальчески, чуть ли не провыл Юлиус, в голову которого так внезапно пришла мысль о том, что будет, когда Аста узнает обо всех перипетиях судьбы. Потому что Наруто все еще в этом мире, камни он еще не все продублировал, и уходить пока что никуда не собирается. — Может в секрете все подержать, а?.. — обреченно, ни к кому не обращаясь, протянул Юлиус. — Пока Наруто не уйдет… А там — концы в воду, и… Угу, и тогда ни от меня, ни от Нозеля не останется ничего… — оборвав сам себя, мрачно фыркнул на свои тщедушные мыслишки Новахроно. — Эх… Как же напряжно иметь в противниках Хранителя Демона… Нет бы был обычным магом, без антимагии… Оно и проще было бы… А так — выдумывать придется, юлить, чтоб он себя преданным не почувствовал… Как же напря-а-а-ажно… — буквально простонал Юлиус, смачно потягиваясь в кресле. Хруст костей сопровождающий «разминку», заполнил тишину кабинета.       И вот, на очередном невероятном растягивании и скручивании спины, в процессе которого Юлиус расположился в кресле чуть ли не седалищем кверху, закатив глаза, с наслаждением растягивая занемевшее тело, в дверь постучали.       Паническая мысль, что его могли спалить в кабинете за… таким действом, заполонила всю голову. Еще бы, король магов, и в такой пикантной позе в личном кабинете! Взгромоздился в кресло с ногами, отклячил седалище, весь аж перекрутился, и с блаженной мордой тянется дальше. Так и до принудительной отставки недалеко…       Мигом вернувшись в привычное для кресла положение, Юлиус, чуть приправив прическу, громко разрешил войти. И пристально уставился на открывающуюся дверь, отслеживая малейшие движения вошедшего… Маркса.       Фу-у-у-у-ух… — мысленно, и не очень, выдохнул он, незаметно вознося похвалы Всевышнему. Уж Маркс-то точно никому ничего не скажет, даже если что-то и видел. Не тот он человек. Сам ведь выбирал. И все-таки… не хотелось бы, чтобы хоть кто-то увидел, да…       — Милорд, напоминаю, через полчаса состоится коронация, — чинно оповестил Маркс, отвесив уставной поклон.       — Спасибо Маркс, — улыбнувшись, кивнул Юлиус. Маркс, развернувшись, вышел. А Юлиус остался сидеть. И думать. Как же ему быть дальше…       Впрочем, не важно, впереди ждет коронация, о которой Юлиус совсем забыл под весом других дел. Хотя, казалось бы, коронация нового Короля Клевера!       И подумать только, кто станет новым королем! Тот, кому Юлиус, пусть и недолго, был наставником! Тешит гордость, нечего сказать… Но еще больше, Юлиус искренне рад за Нозеля.       ***       Долин в Клевере много, это знают все. Настолько много, что их порой используют как поля боестолкновений. Не важно, настоящее ли это сражение, поединок ли это, или лишь соревнование на извечную тему — у кого длиннее, у кого толще, а кто пользоваться умеет правильно.       — Нет, точно пора прекращать общаться с Быками… — проворчал под нос Юлиус. Ну ни в какие ворота ведь не лезет! Тем более, что он это только-только замечать начал, и совсем не факт, что раньше сквернословить не начал. Хорошо хоть культура не позволяет ему так уж откровенно говорить… Зато вот намеки красноречивые — это пожалуйста! Какая-то выборочная культура, да…       Вот и в этот раз одна из долин была выбрана местом поединка между претендентами на Корону — Нозелем и Фуэголеоном. Без зрителей, без команды поддержки. Один на один. Как завещали предки.       А то, что один ушлый Король Магов замаскировался и тайно наблюдает из-под камней, да кустиков — это мелочи. Да-да, и нечего обращать внимание вот на этот большой куст, у которого вдруг глаза загорелись. Ну совсем как у Новахроно! Ах, какой куст любознательный попался!..       — Ну вот, теперь и самоиронией заразился… — одними губами процедил Новахроно. — Дальше что? Неприкрытый сарказм и издевки?       Расслабленными и хладнокровными статуями, друг напротив друга стояли Нозель и Фуэголеон. Сегодня, здесь, сейчас, все решится. Решится, кто же будет носителем короны, кто будет держать скипетр. Кто сядет на трон королевства.       Тяжелый, твердый, горящий пламенем взгляд фиолетовых очей встретился с ледяным спокойствием глаз цвета неба. Казалось, стоило взглядам встретиться, между магами разлетелась ударная волна, породившая порыв ветра. Встрепав полы одежд, поиграв с волосами магов, ветер оставил их в покое, упорхнув дальше, оставляя за собой лишь тишину. Не подозревая, что именно она и станет знаком для начала битвы.       Вспорхнули гримуары, зависнув перед мужчинами. Зашелестели страницы, с уст слетели едва слышимые вербальные формулы заклинаний. Вокруг Фуэголеона вспыхнул столб пламени, поднимаясь на несколько метров в зенит. Спустя секунду, столб пламени текуче, плавно перетек в огромного, огненного льва. Раскрыв пасть, огненный голем выдохнул из себя белый огненный луч, сжигая на своем пути попадающиеся камни и деревья в пепел в мгновение столкновения.       Но Нозель не был бы собой, не озаботься он за время создания Огненного Голема защитой. Перед ним из ртути, несколько секунд назад парящей возле него бесформенными массами, соткались ростовые зеркала. Осталось лишь придумать, как безопаснее всего для себя довернуть зеркала, чтобы отразить огненный поток без вреда для себя.       Ставить под прямым углом себе дороже, — думал Нозель. — Пламя прожжет дыру в зеркалах, а там и до меня рукой подать. Особенно зная, какова может быть температура у огня Фуэголеона. Тем более, что мой атрибут слаб перед огнем… И имел бы еще большую, не посвяти я годы тренировкам. Надеюсь, что моих сил и опыта хватит для этой безбашенной задумки… — напоследок промелькнула мысль, прежде чем ее задвинули подальше мысленные приказы ртутным зеркалам, выстраивающимся в определенных позициях, под определенными углами.       Раскаленный добела огненный луч, достигнув первого зеркала, отразившись, вильнул в сторону, влетел в другое — рикошет! — смена направления, зеркало — рикошет! — и вновь смена направления, и еще одно зеркало. И так до трех раз, пока луч, ничуть не растерявший мощности, а наоборот слегка возросший в силе, не развернулся обратно, улетая в сторону Фуэголеона.       Огненный Лев разинул пасть, пытаясь принять собственное заклинание, но даже так ясно — оно слишком сильно для этого. Поглощающий пламя лев, переполнившийся огненной маной, в тот же момент взорвался ярким, высоким огненным смерчем. Пламя от него поглотило фигуру Фуэголеона, но едва ли оно нанесло ему какой-нибудь урон. Нозель иллюзиями себя не тешил, хорошо зная, на что способен Вермиллион. И, воспользовавшись тем, что Фуэголеон потерял его из виду, сменил дислокацию на сформированном под собой ртутном диске, унесшим его высоко вверх. И уже оттуда начал поливать Фуэголеона ртутными клинками.        Вермиллион, подчинив бушующую вокруг себя стихию, собрал ее в окруживший его купол и в тот же момент оттолкнул от себя весь огонь. С ревом, огненный вал прокатился во все стороны, сметая и обращая в пепел все на своем пути, оставляя выжженную пустыню за собой. Атака Нозеля захлебнулась, едва начавшись, а сам серебровласый маг вынужден был подниматься выше, избегая смертоносную стихию.       Но даже там Фуэголеон не оставлял его в покое — огненные птицы, созданные из того же пламени, что ушло на волну, пикировали друг на друга, норовя встретиться там, где стоял Нозель. И если бы не взвывшая благим матом интуиция того, тот взрыв, что породили огненные птицы, вполне мог поглотить всего Нозеля, не оставив от него ровным счетом ничего.       Вместо этого огненные птицы, взорвавшись от столкновения друг с другом, породили волну горячего, сжатого воздуха, которой в последний момент уклонившегося Нозеля сдуло вниз, как раз туда, где вновь разверзся адский огненный вал.       — Значит, друг мой, на мелочи не размениваешься? — одними губами произнес Сильва себе под нос. — Тогда и я не буду…       Все то время, пока Вермиллион поливал окружающее пространство, включая Нозеля, огнем, сам Сильва незаметно для соперника распространял по полю схватки ртутную пылевую взвесь. И сейчас, именно в этот момент, пришло понимание: больше медлить нельзя, иначе Фуэголеон заметит все его потуги, и тогда… Победа ускользнет из рук Сильвы, словно песок сквозь пальцы.       Извернувшись в воздухе, вновь создал ртутную платформу, избегая огненного вала, уносясь в сторону от него.       — Серебряный дождь, — короткая, негромкая вербальная формула, наглухо перекравшаяся ревущим огнем под ним. С неба, действительно похоже на дождь, начали падать ртутные сферы, развивая огромную скорость.       Соприкасаясь с землей, ртуть расплывалась лужей серебра, распространяя вокруг себя смертельно опасные пары. Пары, от которых трава вокруг лужи тут же увядала, иссыхала и опадала, умирая.       Фуэголеон, вскинув над собой сотканные из пламени львиные лапы, дожидаясь, пока заклинание Нозеля иссякнет. Пламя, полностью охватившее его тело, не пропускало через себя любые ядовитые соединения и пары, включая ртутные.       Стоило Серебряному дождю наконец иссякнуть, Вермиллион перешел в атаку. Выкрикнув вербальную команду, создал за спиной оппонента множество львиных огнелап, посылая их в Нозеля. И все бы прошло удачно, если бы Нозель не знал своего друга и оппонента достаточно, и не поставил в ту же секунду зеркала за спиной. Параллельно с этим заключая Фуэголеона, отвлекшегося на собственную атаку, в клетку.       — Это твое поражение Фуэголеон… — дрогнувшим в нечитаемых эмоциях голосом оповестил Сильва. — Магия ртути! Серебряная Звезда Казни! —экспрессивно, дерзко, не свойственно самому себе, гаркнул команду Нозель.       По периметру клетки, воздвигнутой Нозелем вокруг Вермиллиона, сформировались лезвия ртути, мгновение позже сорвавшиеся со своих мест, стрелами улетая в заключенного.       — Не торопись с выводами, Нозель! — азартно выкрикнул Фуэголеон.       Сжав все имеющееся вокруг себя пламя, Вермиллион одномоментно исторг его из себя во все стороны. Ртутные лезвия, завязнув в пламени, растворились, но не успел Огненный Лев и глазом моргнуть, как на их месте образовались новые, казалось еще более острые, чем прежние, вновь направляясь к Фуэголеону.       — Зар-раза… — ругнулся Вермиллион, и, скрипнув зубами, увеличил температуру и плотность пламени. Лезвия, словно издеваясь, застревали в пламени, теряли форму, но через несколько мгновений вновь формировались и бурили огненную стену дальше. Фуэголеон, постоянно повышающий температуру воздуха вокруг себя, вскоре уже начал ощущать все прелести высоких температур, но продолжал свое дело — просто так победу отдавать не в его стиле. Тем более, что клетка вокруг него начала медленно, но верно плавиться       Раскаленный воздух уже вовсю плавил одежду, по лицу градом катился пот, но Фуэголеон продолжал повышать температуру, впившись глазами в прутья клетки, отслеживая, когда же она наконец уже расплавится!       — Да расплавься ты уже наконец!!! — не выдержав как накала страстей, так и боли от сверхвысокой температуры, болезненно проорал Фуэголеон, рывком исторгая из себя поток пламени, вливая в него всю магию. Этот поток, выпивший все силы, завершил все то, ради чего Фуэголеон старался. Тараном врубившись в оплавленные прутья клетки, огненный вал снес их, словно тех и не было.       Грохнуло на всю долину. Высвобожденное пламя разлетелось по округе, словно гигантский взрыв, сметая все вокруг. Сам Фуэголеон, находясь в эпицентре, успев поглотить часть исторгнутого пламени, немного восстановившись, начал создавать новую атаку.       — Гха!.. — но не успели страницы Гримуара перелистнуться, как в солнечное сплетение Вермиллиона прилетел ртутный шест Нозеля. Задыхаясь, прижимая руки к груди, Фуэголеон рухнул на колени, пытаясь протолкнуть внутрь себя хоть каплю воздуха. Глаза заслезились, легкие, помимо того, что их сдавило, горели жаром, тем самым, который так усиленно вдыхал Фуэголеон, пока находился в пламени. И такой резкий перепад температур отрицательно сказался на нем.       Уперевшись одной рукой в землю, Фуэголеон успел расслышать свист рассекаемого воздуха. И тут же почувствовал легкий укол ледяного, по ощущениям, металла, в лоб. Ртутный кинжал Нозеля недвусмысленно намекал на не свершившийся смертельный удар. Удар, ознаменовавший безоговорочную победу Сильвы.       Вслед за кинжалом появился и сам Нозель. Одежда оплавлена, волосы тоже в подпалинах, растрепавшиеся. И при этом Сильва выглядел так, будто ничего грандиозного тут и не произошло. Но глаза… — Юлиус задорно ухмыльнулся, — глаза выдавали его с головой. Они горели. Горели так, как никогда с того самого момента, когда Нозель примерил на себя роль Главы Дома.       — Должен признать, даже долгая кома ничуть не уменьшила твои силы… — растягивая от усталости слова, проговорил Нозель. — Но взамен забрала часть сноровки.       — О-оргх… — наконец вдохнув, выдохнул Фуэголеон. Ледяной, по ощущениям, воздух, казалось заморозил все легкие. — Да уж…       Нозель, подойдя ближе, протянул руку. Вермиллион, на мгновение удивившись, схватился за нее. Кряхтя, скрипя костями, Фуэголеон все же поднялся на ноги. Вид его был сильно потрепан. Весь ярко-красный мундир в изрядных подпалинах, местами в сквозных. На лице и в волосах кляксами красовалась копоть.       — Сила силой, а сноровка — важнее… — мученически исторг из себя мудрость Вермиллион. — Я это и раньше знал, но теперь… На себе прочувствовал. Полностью.       — Хм… — заинтересованно оглядел друга Нозель. Вермиллион опасливо отшагнул назад: зрелище задумчивого Нозеля и так не слишком приятное, а уж когда у него так горят глаза, становится в разы страшнее. — Надо почаще из тебя пыль выбивать. Глядишь, умные мысли чаще в голову приходить будут…       — Э-э-э… — заступорились мозги Вермиллиона. Такой… отповеди он от вечно холодного Нозеля никак не ожидал… — А может не надо?.. — жалобно почти простонал Фуэголеон, отступая еще назад: кто знает этих бешеных Сильва? Может ему еще чего в голову взбредет.       — Надо, мой друг, — Нозель, одним шагом покрыв расстояние между ними, тяжело опустил руку на плечо Фуэголеона. Чтоб, значит, не сбежал. — Надо, — веско припечатал. — Вдруг война, а ты без сноровки? Непоря-а-адок… — Фуэголеон вздрогнул.       А вместе с ним вздрогнули и глазастые кусты в отдалении. Уж очень этим кустам не понравилась интонация Нозеля. Такая, понимаешь ли, знакомая… Аж пеплоголовая морда перед глазами вырисовывается… С ехидной улыбочкой. И такими горящими зелеными глазами… Равно как у Нозеля.       — Диагноз выявлен, стадия — начальная, лечению поддается лишь в крайние сроки после обнаружения. Промедление чревато закреплением заболевания на постоянной основе… — с мрачным сарказмом оповестил сам себя Юлиус. — Вот же… Снова из меня лезет… Не дай Всевышний на собрании каком что-нибудь этакое выдам — сразу же в психушку законопатят!       — Правду говорят, в тихом омуте — черти водятся… — проворчал Фуэголеон. Отчасти смирившись со своей возможной участью. Отчасти. С возможной.       — Хм… — неопределенно хмыкнул Нозель. Он и сам от себя подобного не ожидал. Но эта битва… Это сражение на всю мощь своих сил… Оно вернуло то, что Нозель считал давно уже потерянным. Искреннюю радость жизни. И в свете этого вспомнились те чудачества, что он мог творить в детстве… Да уж. Вспоминая свои старые проказы, которые и рядом не стоят с проказами Солида и Небры… Может и прав Фуэголеон? Про чертей в омуте?.. — Так или иначе... Пора бы уже вызывать сюда Коба, не находишь? — усмехнувшись своим мыслям, произнес Нозель.       В очередном кратковременном ступоре застыл Фуэголеон. С замиранием сердца застыли кусты в отдалении. Вместе с Юлиусом внутри них. На их глазах происходило то, что обычные люди называют чудом света. Нозель… Улыбался. Искренне и добро. Такое событие… Достойно внесения в анналы истории королевства.       — И то верно! — вернул себе самообладание Фуэголеон, отзеркалив улыбку. — И с победой, Ваше Величество!       ***       Коронация… На главной площади столицы собралось множество лиц, не считая тысяч и тысяч простых людей, стремящихся увидеть церемонию воочию, оказать Нозелю Сильва свое приветствие. Площадь буквально ломилась от наводнивших ее людей — яблоку упасть негде. Да что там, даже крыши близстоящих зданий были заняты людьми, не успевшими попасть на площадь.       В небе, перемещаясь с места на место, парили транслирующие артефакты, разнося событие по всему королевству. Потому что этот день означал конец старой эпохи, начиная новую.       На высоком, просматриваемом отовсюду, помосте, стоял Юлиус Новахроно. Рядом с ним встал Нозель Сильва. Чуть в стороне капитаны рыцарских орденов стояли навытяжку, пожирая начальство взглядом. И, конечно же, Домнатио Кира-Клевер. В середине помоста возвышался золотой трон и стоящая рядом с ним подставка, на которой, весело переливаясь лучами солнца, возлежала корона.       — Добрые подданные королевства Клевер! — вперед выступил Юлиус. — Сегодня, в этот знаменательный, исторический день мы чествуем нового короля! Да правит он долгие лета! — мерно повернувшись, Юлиус торжественно махнул, в указующем жесте, рукой в сторону Нозеля. Тот выступив вперед, торжественно сел на трон.       Толпа взорвалась овациями, громка скандируя приветствия и поддержку. Юлиус тем временем, подхватив с подставки корону, медленно, торжественно опустил ее на голову Нозеля.       — Да здравствует Король Нозель Сильва Первый! — громогласно, на все королевство, огласил Юлиус.       — Да здравствует Король Нозель Сильва Первый! — вторили капитаны и Домнатио.       — Да здравствует Король Нозель Сильва Первый! — радостно подхватила толпа людей.       Со своего, теперь уже, трона поднялся Нозель, призывая людей к тишине.       — Я рад вас всех приветствовать! — произнес он. — Этот день принадлежит не мне одному, но всем нам! Так давайте же двигаться в светлое будущее, к мирной жизни!       Овации и аплодисменты могли бы порвать площадь на части — настолько громкими они были. Некоторые одобрительно свистели, другие кричали. И всех объединяло одно — радость переменам.       ***       Сознание возвращалось медленно, словно из глубокого колодца забвения выбиралось. Медленно возвращались ощущения, чувства, запахи, звуки... Лучше бы не возвращалось. Болело все. И болело очень даже активно. Помимо этого, кружилась голова, из-за которой меня подташнивало. Приходилось все время сглатывать воздух вместо слюны, чтобы хоть как-то заглушить и отсрочить демонстрацию обеда. Да только легче не становилось — горло раздирало от каждого движения. Сухостой такой, будто я намедни ографинился не по разу, да так, что стоять не мог.       С трудом разлепив слипшиеся глаза, уставился в потолок. Честно, ощущая весь этот букет, захотелось высказаться. Красиво так, с чувством, с толком, с расстановкой… Да только открыв рот, из меня надсадный хрип вырвался.       Воды… Надо достать воды. Пить хочу, как лошадь после забега. Попытка встать… Я сказал встать, а не перекатывать колбаской по полсантиметра за раз!       Ять… Стоило только ощутимо двинуться, так все тело прострелило. Такое ощущение, будто меня тупо схватили за ногу и давай забивать мной гвозди во всем королевстве…       Чего ж я маленьким то не сдох… Как же херово… Ни выговориться, ни воды попить… А если еще ссать захочу — вообще абзац будет.       Главное, чтоб срать не захотелось… Вот тогда вообще аллес будет.       — Аста?.. Ты как? — ух, едрить! Это кто ж это так ко мне подобрался-то?! Да черт с этим «кем-то»! Как он вообще смог ко мне незамеченным приблизиться?! Я никого не почувствовал! Вообще!       Охр-ренеть меня развезло…       Ладно, краткий анализ, кто пришел…       Заботливая моя Ноель… Сначала голос ее, а теперь и она сама. На лице сама собой всплыла вымученная улыбка. С трудом поворачиваю голову к ней… Ох, ё-о-оптель… Сама бледная, под глазами темные круги как у панды, а руки… Те и места себе не находят — то блузку комкают, то еще что делают. Нервничает… Очень.       Хотел что-нибудь ей сказать, но лишь закашлялся. Совсем про сушняк забыл… Ноель, быстро поняв, в чем дело, метнулась в сторону и притащила стакан воды. Вот это де-е-ело… Протягиваю руку, чтобы взять…       Так, не понял! Чё за херня?! Почему меня рука не слуша… Ё-о-о-оп твою мать… Какого хера, ебана в рот?! Мать вашу на лево блядь!!! Где, с-сука, моя левая рука?! Какая тварь отчекрыжила мне руку?! Где она вообще?!       М-м-м-мать… Нет. Это все не реально. Сплю я! Сплю! Да! И рука моя на месте! Просто девчонки мне ее отдавили! И ни фига там не культя из костей и мяса, а моя любимая дрочулька! Да! У меня нет одной, левой, или правой, у меня все любимые! Обе!       Блядь, какая херня в голову лезет… Не проснулся еще ни фига. И по мозгам болевым импульсом шибает, отбивая все мысли. Как там Аракнус называл-то ее… Дай Всевышний памяти… Фантомная боль, во!       А может мне все показалось, а? Ну… Ну может быть? Ну пожалуйста…       По спине пробежался противный холодок.       Нет… Не показалось. С-сука, мне не показалось! Руки нет! По плечо!       Нет слов, одни эмоции… И те нецензурные. Напрочь.       Тем временем мою голову приподняли, а к губам что-то приложили. Что-то холодное, жидкое и животворящее… Вода-а!..       Мелкими, но жадными глотками высушиваю весь бокал. Мало…       — Еще… — прохрипел я. Новый бокал осушил куда быстрее первого… Как хорошо то… И боль отошла на задний план… Не вся, но большая ее часть.       Откидываюсь назад на подушку, смотрю в потолок… И понимаю, что весь мой задор выговориться никуда не делся. Но сократился изрядно…       — Блядь… — веско, с чувством, тихо высказался я обо всей этой ситуации. Да, боли меньше, но рука… Эта сволочь восстанавливаться так и не хочет.       — М?.. — повернулась ко мне Ноель. Не верю, что не расслышала. Вот просто не верю. Расслышала она все, и поняла тоже все. Просто хочет выслушать меня, помочь… Люблю ее за это… Да и вообще… Просто люблю.       — Говорю: хреново мне… — тихо произнес. В голову ввинтилась шутка… — Говорила мне мама, иди в гинекологи… И работа непыльная, и сам при деле, и руки в тепле… — какая-то мрачная, вымученная шутка получилась… Ну, зато хоть чуть-чуть обстановку разрядил. Ноель даже чуть-чуть зарделась и застенчиво улыбнулась.       — Ну, милая моя, рассказывай, чего у вас тут произошло, за что мне пришлось левый генератор женского удовольствия отдать за бесценок? — наконец высказал я свой вопрос. Ноель лишь, улыбнувшись, закатила глаза. — Ну а как ты хотела? Я — это я, и меняться не собираюсь, — хмыкнул. — Ну так что? Где, или в ком, покоится моя рука?       — А… Ты ничего не помнишь?       — Да как-то отшибло все… Наверно головкой стукнулся. Раз двадцать. Обо все подряд. Включая пол-стены-потолок, — аж сарказм попер… — Ноель! — рыкнул. Девушка вздрогнула. — Рассказывай давай! Что было, что случилось, кто чего натворил?       — Что последнее ты помнишь?       — Помню… Посылка, головы… Ребекка и Лили! — подорвался я. Ну, точнее попытался, Ноель вовремя приложила к моей груди руку, удерживая. — Что с ними? — тихо прорычал, впиваясь глазами в глаза Ноель. Если эта пас-скуда с ними так обошлась, и это не иллюзия, я… С-сука, я такое с ним сделаю, предки ужаснутся! Когда узнают потомка! И то не факт!       — С ними все хорошо, —медленно проговорила Ноель, укладывая меня обратно. Та-ак… — Успокойся.       — Успокойся, тоже мне… — фыркнул. — У меня тут трындец какой-то, а она мне «успокойся». Успокоишься тут, — вредности ради поворчал я. — Что там было-то? Иллюзия какая?       — Угу, очень коварная, тайная иллюзия. Но головы были. Правда головы гомункулов.       — Вот как… — вновь смотрю в потолок. Несколько секунд раздумываю, и, повернувшись… — Расскажи мне. Все расскажи.       — Уверен?.. — и чего так много обеспокоенности? Ну не разрушил же я полкоролевства, не убил же я Августа!       — Рассказывай уже, а там решим, готов я, или нет, — хмыкнул.       — Сразу говорю, подробностей не знаю, с ними к капитану и милорду Юлиусу…       ***       — Во как… — хмыкнул обескураженно. — Так у нас новый король? И кто же этот несчастный, решивший окунуться в политический котел с… Чего? — недоуменно прерываю себя. — Так… Только не говори, что королем стал Ями! Я этого не вынесу! И не говори, что Юно! Этому я вообще по морде надаю! Даже с одной рукой! Будет знать, как коронацию без меня проходить!       — Тихо ты, раздавальщик, — посмеиваясь, успокоила меня Ноель. — Можешь выдохнуть Ями королем не стал, равно как и Юно.       — А хто тохда? — глупо переспросил. Ну не Фуэголеон же! Я еще понимаю — Нозель, — хотя тот в это дерьмо даже и не сунется, — но точно не Фуэголеон! — Кто королем то стал? Ноель, блин, не томи душу, говори, как есть!       — Нозель, — с довольством, гордостью оповестила она… И я выпал в осадок.       — Да ла-а-адно!.. — весело протянул. Вот уж точно ткнул пальцем в небо! — И как ему? Хорошо сидится?       — Аста… — угрожающе протянула она, уперев руки в бока.       — А что? Я так… Чисто из праздного интереса! — не поверила… — Нет, серьезно! Никаких намеков! Мне просто интересно, как ему сидится на золотом троне после Августа, и как он в его дерьме копается! — Ноель, посопев, через секунду сдулась и легко улыбнулась. Легко, но вымученно — устала, бедная…       — Лучше не спрашивай… — хмыкнула она. — Брат как домой не придет, так все время что-то цедит себе под нос. Раз как-то было, что рядом с ним в гостиной Небра с Солидом отирались, так они через минуту вылетели оттуда, оба красные — прямо раки!       — Это какими же там словами Нозель Августу доброго здравия и долгих лет желает? — аж интересно стало.       — Не знаю, какими он при них словами ему долгих лет желал — братишка с сестрой и слова вымолвить не могли — в настолько сильном шоке их оставила отповедь брата — но при мне Нозель в таких заковыристых оборотах и эпитетах желал Августу доброго здравия, что даже мне неловко стало. И это учитывая, в каком ордене я состою, и с каким молодым человеком, — и такой многозначительный зырк на меня. А я тут понял, что по середину живота одеяло с меня сползло. Ну-у... А я тут не причем! Одеяло не закрепили — сами виноваты! Главное, чтоб конфуз не вылез… — Стыд у меня давно атрофировался за ненадобностью. Во всяком случае, я так думала до того дня.       Вот это о-отповедь… Ну что ж, тогда все становится на свои места — Август та еще мразь. И этот вывод еще не подкреплен фактами от Юлиуса и капитана, просто слова Ноель о том, что Дом Кира-Клевер лишили Королевского статуса. Да уж… Это что же натворить-то надо было?       — Интере-есно девки пляшут, по четыре штуки вряд… — протянул я. — В таком случае, поздравь Нозеля от меня! А я пока вздремну… И тебе того же советую, а то вон, скоро пандой станешь без макияжа. Давай-давай, — прервал я хотевшую было отнекиваться Ноель. — Вперед и с песней, и остальным девчонкам скажи, если они в таком же никаком состоянии, что я в порядке, помирать не собираюсь, и вообще! Вот… — выдал я на одном дыхании. Аж сам удивился, так много наговорил. А Ноель, так вообще решила глаза на лбу поселить. Хех…       Быстро придя в себя, девушка наклонилась и запечатлела на моих губах поцелуй. Одновременно с этим запустив пальчики под одеяло, нежно пройдясь рукой в опасной близости от… Конфуза. Который тоже начал просыпаться вслед за мной. Благо мы тут одни… Но блин, зар-раза! Зачем же так, а?! Чего я тебе сделал, чтобы ты меня так мучила!       Так она еще и, отстранившись от меня, не убирая руки из-под одеяла, озорно подмигнула и двинула плечиками. Мгрхм! Как же призывно колыхаются ее холмики… Так бы взял их, и… Стоп! Не поддавайся на провокации! Мужик ты, или где?!       Конфуз тем временем медленно, но верно набирал силу и твердость, ощущая рядом с собой озорные ручки Ноель. Зараза!! Я же сорвусь! Я же, блин, возьму, и!..       Но додумать мысль я не успел, Ноель приблизилась ко мне, наклонилась к ушку, обдавая его горячим дыханием…       — Это тебе за то, что заставил сильно волноваться… — куснула за мочку, и, быстро отстранившись, убирая ручки из-под одеяла, и, озорно сверкнув глазами, развернулась, покачивая бедрами. Да блядь!! — Кстати, врач сказал — хотя бы неделю не напрягаться сверх меры, — уже будучи в дверях, повернулась она ко мне. Выгодно показывая все выпуклости и прелести, сокрытые под одеждой! — Ах да, пока не забыла! Девочки передают привет! Сказали, что заглянут на неделе, — и, кокетливо хихикнув, юркнула за дверь.       А я теперь разбирайся с наполовину проснувшимся конфузом, блин!       Так, что она там сказала, пока я ее прелести рассматривал? Неделю не напрягаться? Девочки заглянут на неделе?.. И вся вот эта сценка с поцелуем — это наказание было? Че-о-о-орт… Да если они все так приходить будут, да не по одной, а подвое… Блядь!! Я же загнусь тут!       Ладно, спокойно… Переживем! А пока — спатеньки… Уж очень недвусмысленно мое сознание намекает на дикое желание поспать…