Асфиксия дружбы

      — Немедленно лети ко мне! — вопила Кэти Белл, едва ли не подпрыгивая на метле от избытка эмоций. — Я кому сказала?!       — Да срань мерлинова! — орал с другого конца поля Гарри Поттер. — Тебе что, капитанство в голову ударило?!       — Ты сейчас у меня договоришься! — горячилась она. — Мигом из команды вылетишь!       — Как вылечу, так и влечу обратно! — не уступал тот. — Первый матч через месяц, хрен ты за это время нового ловца натаскаешь!       Гермиона Грейнджер сидела на трибуне и печально смотрела на яростную перебранку ловца с капитаном. Все остальные члены команды разлетелись по краям поля, не рискуя вмешательством навлечь на себя праведный гнев какой-либо из ссорящихся сторон.       — А вы чего замерли?! — рявкнула Кэти, вспомнив, что сейчас, вообще-то, должна быть тренировка. — А ну быстро отрабатывайте пятую связку!       Команда мигом похватала мячи и занялась делом. Да и Кэти, плюнув на несговорчивого ловца, тоже включилась в отработку схем нападения и защиты, лишь Гарри с самым независимым видом барражировал над их головами, высматривая снитч.       Гермиона посмотрела на него и вздохнула. И ведь всего-то четыре месяца назад она и подумать не могла, что Гарри — всегда такой тихий, стеснительный и скромный Гарри — может так открыто ругаться со своим капитаном, демонстративно игнорировать все указания профессора МакГонагалл и самыми последними словами в лицо посылать по известному маршруту профессора Снейпа. Всем этим он до самого конца учебного года лишил себя возможности посещать Хогсмид и обрёк на постоянные отработки в компании Филча и Хагрида. Правда, место факультетского ловца всё же осталось за ним.       «Но и это ненадолго», — покачала головой Гермиона, глядя, как её лучший друг снова ругается с капитаном. Кэти вопила, словно оглашённая, тогда как Гарри говорил тихо и размеренно, но взгляд его был очень и очень недобрым.       Враждующие стороны разлетелись в стороны и вновь занялись своими делами. Но худой мир недолго царил над полем. Кэти снова что-то рявкнула, на что Гарри точным ударом метловища по пролетающему мимо бладжеру в один миг скинул вздумавшую им покомандовать девушку на землю. Благо, та и так спускалась вниз, и падение получилось не столько больным или опасным, сколько крайне обидным.       — С такой гиперкомпенсацией он точно кого-нибудь угробит, — скорбно вздохнула Гермиона, глядя в спину удаляющемуся с поля Гарри. — Нет, с этим надо что-то делать…       Она закинула на плечо свою ученическую сумку и двинулась в сторону выхода со стадиона. Гермиона уже увидела всё, что хотела, и приняла решение, которое надо было принять ещё пару недель назад. Оставалось только понять, как воплотить его в жизнь.

***

      В воздухе пахло злобой, гневом и чем-то ещё, смутно напоминающим вожделение. Глаза двух некогда лучших друзей метали молнии, отчего между ними словно бы сгустилось плотное, удушающее грозовое облако. Облако росло, обволакивало, электризуя всё окружающее пространство, заставляя молодых людей всё сильнее и сильнее повышать голоса.       — Ты не имела права! Тебе было мало того случая на третьем курсе?! Решила снова порешать за меня?!       Гарри буквально шипел в лицо подруге. Или бывшей подруге. Он и сам пока не понимал, кем стала для него Гермиона после своей наглой выходки.       — Это всё ради твоей безопасности! Кто сможет гарантировать, что в тех правках к рецептам не закралась фатальная ошибка?! — с апломбом выговаривала Гермиона. — Ты посмотри, какие катастрофы устраивает Невилл! Я удивлена, что он всё ещё жив, а ведь он работает по официальным инструкциям!       — Да какая, к чертям, безопасность?! — взорвавшись, завопил Гарри. — Ты снова без спроса взяла мою вещь и снова сдала её преподавателям!       — Это не твоя вещь, а школьная! — топнула ножкой она. — И прекрати на меня кричать! Ты не имеешь права! Я стараюсь ради тебя! Беспокоюсь за тебя, а ты?! Да я…       — Да мне плевать на твою заботу! — навис над ней он. — Ты о себе-то толком позаботиться не можешь, а всё туда же! Ходишь, как лахудра — волосы, будто пакля, лицо всё в чернилах, юбка «прощай молодость» — неудивительно, что Рон выбрал Лаванду!       Раздался хлопок.       Пощёчина, прилетевшая от Гермионы была довольно предсказуемой реакцией. Свинское отношение Рона было той точкой невозврата, о которой нельзя было упоминать, но Гарри всё же упомянул, за что и получил. А вот что действительно было неожиданным, так это его ответ. Неправильный, унизительный, болезненный ответ.       Пощёчина. Хлёсткая, звонкая, выданная резко, без размаха.       Гермиона прижала руку к горящей, будто обожжённой, щеке и немигающим, ошалелым взглядом уставилась на Гарри. Она всё никак не могла поверить, что он поднял на неё руку. Да, Гарри в этом году стал гораздо нетерпимее. Он ещё в Хогвартс-Экспрессе до полусмерти отметелил старосту Слизерина — Драко Малфоя, причём безо всякой магии. Он загнал в больничное крыло развыступавшегося МакЛаггена. Он скинул Кэти с метлы, в конце-то концов. Но Гермиона совсем не ожидала, что он точно так же сможет поступить и с ней.       — Я… — Гарри застыл, понимая, что натворил.       Он в полной мере осознавал свою вину. Незачем было напоминать ей о Роне, с которым та не разговаривала уже почти месяц. Эта тема была для Гермионы действительно очень больной, и Гарри проехался по ней в истинно малфоевском стиле, а потом ещё и ударил.       Так что надо было извиняться. И он на самом деле собирался сделать это, ведь что могло быть проще? Сказать всего два слова: «Прости меня», — и Гермиона обязательно бы его поняла и простила. Она всегда его понимала и прощала.       Гарри уже открыл было рот, дабы произнести эти два слова, но тут он увидел такое, что мигом выбило из его головы все покаянные мысли, оставив только оторопь.       Взгляд Гермионы.       Ошалелый. Дикий. И, чёрт возьми, возбуждённый!       Гарри мог различить расширившиеся зрачки, почти скрывающие коричневую радужку, мог расслышать учащённое дыхание, никак не связанное с гневом.       Боль. Гермиону Грейнджер — до скрежета зубов правильную студентку — возбудила боль. И если это на самом деле так…       На этом месте мысль забуксовала, но тело его сразу наполнилось неким возбуждающим предвкушением.       Гермиона же просто смотрела на Гарри. Она всё никак не могла поверить, что стоит перед ним вот так: с обнажённой душой, униженная пощёчиной, не имея сил даже сдвинуться с места. Она не могла накричать на него или дать сдачи. Желание сделать это было невыносимым, но рот не открывался, а руки просто не поднимались.       Но самое страшное было в том, что тело Гермионы начало стремительно наливаться возбуждением. Оно, подобно яду в крови, растекалось по всему организму, заставляя сердце биться чаще, а воздух — с шумом выходить из полуоткрытых губ.       И всё из-за удара. Острого, как игла, обжигающего, словно огонь, сладкого, будто патока.       Гермиона боялась. Она боялась выдать себя Гарри, боялась собственных чувств. Она не хотела разбираться в них, как не хотела и искать ответ на вопрос: почему всё это так её взволновало? И уж точно не хотела, чтобы этот вопрос задал Гарри. Он бы, конечно, не стал смеяться или издеваться, но точно начал бы смотреть на неё, как на больную, и посоветовал обратиться к мадам Помфри. Этого Гермионе так же очень не хотелось.       Эксперимент с целью довести Гарри до взрыва, чтобы тот в порыве эмоций излил весь волнующий его негатив, который сделал его таким нетерпимым, вышел из-под контроля. Сам Гарри уже взял себя в руки, а Гермиона наоборот — начинала терять связь с реальностью. Поэтому она круто развернулась и вознамерилась было уйти, но не тут-то было!       Она едва коснулась ручки двери, как вдруг оказалась прижатой к стене. Гарри крепко держал её за плечи и внимательно смотрел в глаза.       — Я… Гарри, давай потом? — пролепетала она. — Я устала и хочу в душ.       И ведь не соврала же, учитывая, насколько мокро стало там, внизу. Душ был отличным вариантом, как впрочем, и любое другое помещение, где она могла бы остаться наедине с собой.       — Не так быстро, — в голосе его явственно сквозила насмешка. — Я ударил тебя, а ты промолчала. Почему?       Да, Гарри издевался. Он ещё не совсем понимал, что именно происходит в этой кудрявой головке, но очень хотел понять. Хотел проверить свою догадку, хотел вытащить из неё если и не знания, то желания — точно.       — Я тоже тебя ударила, — взгляд Гермионы был направлен куда угодно, но только не на Гарри.       Она попыталась было вырваться, но он только сильнее сжал руки и припечатал её к стене лёгким, но весьма ощутимым ударом, от которого Гермиона чуть слышно охнула и прикусила губу.       — Заслуженно, — спокойно кивнул Гарри.       Он с интересом наблюдал за изменениями на её лице, и всё увиденное ему очень нравилось. Нравилось настолько, что он ослабил хватку и медленно провёл ладонями от плеч до кистей и обратно. Раз, другой, с каждым проходом поднимаясь всё выше.       — Что… — голос Гермионы дрожал. — Что ты делаешь?       — Ставлю эксперимент, — совершенно честно ответил Гарри.       Да, он, оказывается, тоже не был чужд экспериментам над другими людьми.       Гарри посмотрел ей в глаза и ладонями коснулся её шеи. Тонкой, изящной, бледной, держащей на плечах самую умную среди учеников — а, может, и не только учеников — Хогвартса голову. Но не её ум сейчас волновал Гарри, а её чувства. Что она почувствует, как она отреагирует, когда он сожмёт её шею? Сначала нежно. Совсем слегка. Потом чуть сильнее.       Гермиона хотела было что-то сказать, как вдруг её шею стиснули руки Гарри. Резко, тесно, болезненно. Хорошо.       — Зачем… — захрипела Гермиона. — Отпусти!       Она попыталась было оторвать от себя его руку, но они оба понимали, что энтузиазма в этой попытке было гораздо меньше, чем должно было быть.       — Это просто эксперимент, — повторил Гарри.       Он не отрывал взгляда от её лица, дурея от растекающейся по нему розоватой краски возбуждения и огонька похоти, замерцавшего в её глазах. И пока одна рука продолжала сдавливать её шею, другая — резко задрала школьную юбку и полезла выше.       Гермиона задушено пискнула и всё-таки успела задержать его руку буквально в дюйме от трусиков. Мокрых и с каждой секундой влажнеющих ещё сильнее. От его силы. От его близости. От его обволакивающего запаха.       — Не надо…       — Эксперимент, — уже на грани шёпота произнес Гарри.       Он ещё раз взглянул в её глаза, которые говорили ему совсем другое, и, выдернув руку из девичьего захвата, просунул её в трусы Гермионы.       — Ох, ты ж хрень дементорская! — простонал он, ощущая даже не влагу. Там было по-настоящему мокро, а по его руке тут же потекли густые капли смазки.       Гермиона всхлипнула, чувствуя обжигающую прохладу на своей горячей промежности, и застонала, когда он стал медленно размазывать её соки, то и дело задевая жаждущий ласки клитор.       Гарри же прижался лбом ко лбу Гермионы и негромко спросил:       — Давно?       Что тут было ответить? Давно ли она влюбилась в Гарри? Давно ли поборола в себе это чувство, обратив его в некую болезненную тягу следовать его приказам? Давно ли постаралась переключить внимание на Рона, единственного, кто обратил на неё внимание, когда она нарядилась на Святочный бал? Давно ли? Ей казалось, что слишком.       Гермиона не стала отвечать на этот вопрос, вместо этого задав свой:       — А ты? — она хотела добавить ещё что-то, но голос её сорвался на нежный стон.       К тому времени Гарри уже пролез пальцем внутрь трепещущей от наслаждения и желания Гермионы. Он и сам подрагивал от этих чувств, ощущая разворачивающиеся внизу живота вихри и болезненную тесноту в брюках. Неимоверно сильно хотелось сорвать их, сорвать её бельё и заменить, наконец, палец членом. Почувствовать вожделенную тесноту и смотреть на то, как Гермиона задыхается сначала от удушения, а потом от наслаждения.       Гермиона. Не красотка обычно, сейчас она просто расцвела в своем желании быть покорённой, быть вещью. Для него. Для Гарри Поттера. Только для Гарри Поттера.       «Для меня, чёрт возьми! — возликовал он, лёгким движением пальцев вырывая из неё очередной стон. — И хрена с два я не воспользуюсь этим шансом!»       Да, это открывало море перспектив, но сначала…       — Я всё тебе расскажу, — вкрадчиво шепнул он. — Завтра. Если ты…       — Если? — пискнула Гермиона и задохнулась, когда он большим пальцем нажал на ту самую кнопочку.       — Если ты будешь послушной девочкой, — на его лице расцвела дьявольская ухмылка.       — Для…       — Только для меня!       Гарри склонил голову и жадно набросился на её пересохшие губы, сначала увлажнив их языком, а затем пробравшись им внутрь и вступив в невообразимо сладостную схватку с её языком — нежным, податливым, игривым.       Оторвавшись от её губ, он продолжил:       — Тебе придется заслужить мою откровенность и…       Гарри сделал несколько движений по клитору, отчего Гермиона дёрнулась и попыталась было застонать, но на этот раз безуспешно. Он попросту не разрешил, крепче сжав шею и губами заглушив все звуки.       — И возможность кончить.       Его руки наконец-то оставили её шею в покое, но на замену им пришёл язык.       — О, Гарри, — прошептала Гермиона, когда он начал зализывать уже проявившиеся следы на шее, — что ты такое говоришь?       — Ты не поняла? Теперь ты сможешь делать это только с моего разрешения.       — Гарри…       — Отвечай! — он прикусил нежную кожу на ключице. — Я задал вопрос!       — Я…       Гермиона не смогла внятно ответить. Ей уже хотелось кричать от того цунами, которое Гарри вызывал и в её душе, и в её теле. Она не была готова к такому повороту событий, и теперь она не сможет помочь Гарри справиться с обуявшей его агрессией. Не так. Не сейчас. Не тогда, когда единственное что она хочет сделать — это броситься ему в ноги и молить о любви. Об острой, агрессивной, властной любви.       Гермиона так и не смогла сдержать вырвавшегося рыдания и, оттолкнув Гарри, бросилась прочь из кабинета, по коридору, в свою спальню, на скрытую пологом кровать. Там она стянула с себя насквозь мокрое белье и не медля запустила ладошку между ног.       Её пальцы задвигались, сразу же взяв самый быстрый темп и неумолимо подводя к финалу. Мгновение, и Гермиона выгнулась, прикушенным уголком подушки сдерживая рвущиеся из груди стоны.       — Завтра, — тихо прошептала она сама себе, понимая, что ничуть не удовлетворена.       Гермиона раскинулась на кровати, медленно поглаживая себя между широко раздвинутых ног. Она размышляла, прикидывала, мечтала. О Гарри. И о завтрашнем дне.