Асфиксия дружбы

      В гостиной Гриффиндора царила обычная вечерняя суета. Разбившиеся по группкам ученики занимались самыми разными делами. Кто-то хохмил, отчего тут и там слышались взрывы хохота. Кто-то играл в волшебные шахматы и плюй камни. Кто-то делал уроки или просто читал.       И только Рон Уизли сидел, насупившись, у самого камина и недовольно поглядывал на двух лучших друзей, которые, к его безмерному удивлению, недавно объявили себя парой.       Интересно, каково было бы его удивление, если бы он хоть краем глаза заметил, чем именно занимается эта парочка каждую ночь, скрытая лишь тонким пологом кровати Поттера? Но он не замечал, потому как и мантия-невидимка, и магия, и разнообразные кляпы надёжно хранили тайну личной жизни Гарри и Гермионы.       — Нет, это решительно невозможно! — раздражённо захлопнула толстый талмуд Гермиона. — Тут слишком шумно! Гарри, пойдём в библиотеку?       Гарри, рассеяно делающий пометки в своём конспекте, неопределённо пожал плечами, но всё-таки потянулся за своей сумкой.       — Не понимаю, — буркнул Рон. — Я думал ты больше никому не подчиняешься. С самим Дамблдором не хочешь разговаривать, а тут — по первому же слову.       — Лаванда, — усмехнулась Гермиона, поправляя волосы, — объясни этому дурачку, что иногда в подчинении есть плюсы.       — Особенно, если подчиняешься нужному человеку, — добавил Гарри, поднимаясь на ноги. — Не так ли?       Его рука погладила Гермиону по спине и скользнула ниже, чтобы через мгновение сжать услужливо подставленную упругую попку.       — Разумеется! — мурлыкнула она, прижимаясь к нему всем телом.       Глядя на эту парочку, Лаванда шумно вздохнула и стиснула колено уютно устроившейся под боком Парвати. Последняя, к слову, тоже во все глаза смотрела на представление, едва ли не обмахиваясь рукой от исходившего от Гарри и Гермионы жара.       — Да, Рон, — кивнула Лаванда, — порой нужно подчиниться, чтобы потом получить привилегию подчинять.       — Что-то я совсем ничего не понял, — почесал затылок Рон.       Он то и дело переводил взгляд то на своих друзей, то на свою девушку и её подружку. И некий флёр общей тайны, какого-то недоступного всем остальным знания, окружавший этих четверых, заставлял его всё больше недоумевать и раздражаться.       — Я о том, что в подчинении есть свои прелести, — вполголоса пояснила Лаванда.       — Как и в наказании, — чуть хрипло добавила Парвати и резко дёрнула подругу за волосы.       — Ай! — взвизгнула та. — Больно же!       Индианка на это лишь погладила ладонью бедро Лаванды и выразительно провела язычком по пухлым губам.       — Прости, — горячо шепнула она. — Я готова целиком… загладить свою вину.       — Снова будешь подлизываться? — поёрзала попкой по дивану Лаванда. — Тебе придётся очень постараться! Пойдём, Рон!       Рыжий, засмотревшийся на обнажившееся благодаря ручкам Парвати бедро своей девушки, встрепенулся.       — Что? Куда?       — Пойдём, — Лаванда схватила подружку за руку и поднялась на ноги, — посмотришь, как нужно подчинять.       — И подчиняться, — хихикнула Парвати.       Она легко вскочила на ноги и танцующей походкой первая направилась в сторону мужских спален, утягивая за собой и Лаванду с Роном.       Позабытые же всеми Гарри и Гермиона переглянулись и дружно усмехнулись.       — Так, Рона пристроили, — обжёг он своим дыханием ушко любимой. — Чем займёмся мы? Неужели тебе на самом деле хочется сидеть в библиотеке?       — Ну не могла же я прямо сказать… — она не закончила свою мысль, но так выразительно потёрлась бедром о его пах, что иных толкований и не оставалось.       — Тогда в библиотеку за книгами, на кухню за провизией и в Выручай-комнату! — сверкнул глазами Гарри.       Да, им нужно было как следует подкрепиться перед очередной бессонной ночью. Ночью, которую они проведут сначала за книгами и тренировками, а потом — в объятьях друг друга.       И уже через полчаса Гермиона сидела за столом в Выручай-комнате и с удовольствием смотрела на ужинающего Гарри. Наконец-то он стал спокойным и уравновешенным, но при этом нисколько не потерял новообретённой в этом году властности и уверенности в себе. Он стал… идеальным.       Она закусила губу, чувствуя, как её стремительной стрелой пронзает волнение, самым кончиком коснувшись низа живота. Она поймала взгляд Гарри и случайно опрокинула на его брюки кубок с тыквенным соком. Или… не совсем случайно?       — Ох, какая я неуклюжая, — даже не пытаясь скрыть горящего возбуждением взгляда, пролепетала Гермиона. — Я могу как-то загладить свою вину, мой…— она набрала в грудь воздуха и решительно закончила фразу: — Господин?       На лице Гарри мелькнула хитрая усмешка. Он отодвинулся от стола и, протянув руку, дёрнул Гермиону на себя. Звонко взвизгнув от неожиданности, она полетела прямо на его колени и через секунду взвизгнула ещё раз, когда его ладонь довольно чувствительно приложилась к её оттопыренной пятой точке. Затем последовал ещё один шлепок и ещё один вскрик.       — Ты хочешь загладить вину? — спросил он, откинув полы её юбки и наслаждаясь видом ладной попки, спрятанной в невинные белые трусики. — Наверное, ты была плохой девочкой?       — О, да! Очень плохой! — задыхаясь от желания, кивнула Гермиона.       Её ладошка скользнула по бедру и зацепила резинку трусиков. Гарри с удовольствием помог подруге избавиться от этой, совершенно излишней сейчас, детали туалета. Он огладил половинки её попки и размахнулся.       Звонкий девичий вскрик вторил не менее звонкому шлепку. Потом ещё раз и ещё. Погладив покрасневшие ягодицы, ладонь Гарри пробралась чуть дальше и легла на набухшие, жаждущие ласк нижние губки подруги. Спустя ещё мгновение, один его пальцев скользнул в её влажную, горячую глубину.       — О, боже, Гарри! — захныкала Гермиона, теряясь в захватившем её водовороте наслаждения. — Ещё!       И вновь звон шлепка слился с её полным желанием стоном. Она хотела, очень хотела, но даже не смела двинуться без его разрешения.       Покорность и безоговорочное доверие Гермионы, ощущение власти над ней — всё это самым натуральным образом сводило Гарри с ума, и он, не сдержавшись, укусил её за ягодицу, а затем перенёс на диван.       — Что же, раз ты такая плохая, то придётся принять меры, — заключил он, расстёгивая молнию на брюках.       — Надеюсь, они будут действенны? — мурлыкнула она, шире раздвигая ноги и магией сбрасывая с себя лишние одежды.       — Более чем! — рыкнул Гарри и буквально ворвался в жаждущую любви Гермиону, громко и сдавленно простонав: — Я люблю тебя.       — А я тебя, — тихо шепнула она и крепко его поцеловала, с наслаждением подаваясь бёдрами ему навстречу.       Она скрестила ноги за спиной любимого и вся целиком отдалась его страсти, с восторгом принимая его ласки и с не меньшим восторгом лаская его в ответ. И пусть их так спонтанно начавшиеся отношения были весьма далеки от воспеваемых любовными романами робких взглядов и трепетных прикосновений, главным было одно.       Гарри и Гермиона действительно любили друг друга.       И этого было у них не отнять.