"Hola. Gracias. Por favor."

Тоше нравилось думать, что воздушный поцелуй, посланный в неопределенном направлении капитаном бланкос после забитого Атлетико гола, предназначался им с братом. Лёшка, конечно, думал, что это всё глупости и тошино ребячество, но у Тоши была чуйка на такие вещи в отношениях. Он, конечно не собирался поднимать этот вопрос в разговоре - вечером они собирались позвонить Чехо, поздравить с удачным матчем, - нет, Тоша собирался обаятельно улыбаться и наслаждаться зрелищем, всё-таки оно было поистине охуенным. А говорить может и Лёшка, у него хорошо получается, и глупости он ляпает реже. И уж точно не откусывает по половине банана от смущения - Тоша сам не знал, как так получилось и теперь без нервного хихиканья на эти несчастные фрукты смотреть не мог. Ну а Серхио превосходит все его ожидания насчет “наслаждаться зрелищем”, да и Лёшкины, судя по его затянувшемуся “При-и-ивет”, тоже - на нём только шорты со смешными мордахами панд и широкая довольная улыбка на лице. - Hola! - испанец сверкает белоснежными клыками. - А я всё гадаю, позвоните или нет. - Правда? - Лёшка явно смущается, глянув на брата, видно, в поисках поддержки. - Конечно мы бы позвонили! - возмущается Тоша, приобняв старшенького за плечо, просто по привычке. - Отличный гол - повод поздравить! - И отпраздновать! - подхватывает Серхио, подняв бокал с чем-то, убедительно выдающим себя за апельсиновый сок. Лёшка соглашается, а Тоша невольно наклоняет голову, рассматривая череду ярких рисунков на руке Рамоса. Серхио явно замечает его интерес, немного поворачивая руку на камеру, насколько позволяет зажатый в руке бокал. - Охренеть просто, - бормочет Тоша, краем глаза глянув на брата - тот, конечно, тоже пялится, но ещё и на него смешливо посматривает, наверняка забавляется Тошиной реакцией, ну а Тоша и не против - главное, чтобы не хандрил. - Вау-вау-вау, - повторяет Тоша погромче, наклонившись ещё ближе к экрану, лучезарно скалясь в ответ на довольную улыбку Рамоса. - А сколько их у тебя? - Со счета сбился, - признается испанец, прыснув от смеха. - Ну, где-то около сорока, кажется. - Тебе летописец нужен, - улыбается Лёша. - Обереги, да? И религиозные… И про семью? - И про меня, - серьезно кивает Серхио на каждый пункт, следя взглядом за заинтересовавшимся Лёшей и вытягивая вторую руку на обозрение. Тоше хочется потрогать бронзовую кожу, украшенную узорами и картинками. Он точно знает, что нет никакого привкуса чернил, но на коже Серхио так много татуировок, что Тоша не удивился бы, если бы узнал, что на вкус она горчит - и не отказался бы проверить самолично. - А спину покажешь? - просит он завороженно тихо, скорчив просящую мордашку, когда Серхио выразительно приподнимает рыжие брови. Но ни единым словом не возражает, подбирая под себя ногу и гибко поворачиваясь спиной, оглянувшись через плечо и чуть приспустив шорты, чтобы видно было набитую низко на пояснице тату. Тоша совершенно точно слышит, как Лёшка тихо сглатывает от такого зрелища, да и сам довольного вздоха удержать не может. И, конечно, не может удержаться от того, чтобы тыкать пальцем почти что в экран и расспрашивать Серхио то об одном рисунке, то о другом, благо поле для исследований весьма велико, а испанец отвечает с не меньшим воодушевлением, чем Тоша спрашивает. Лёшка в основном молчит, привычно подсказывая слова, которые Тоша забывает, но видно, что ему тоже интересно, и зрелище нравится, и Тошино любопытство нравится - Лёшка нечасто расслабляется, когда разговаривает с не слишком хорошо знакомыми людьми, а тут явно чувствует себя спокойно, хорошо, уверенно. - А больно? - Тоша, немножко офигев от количества информации, переключается на смежную тему. Серхио пожимает плечами, снова оборачиваясь и откидываясь на диванную спинку. - Да не знаю… Привыкаешь. Не больнее, чем воск, - добавляет со смехом, скользнув ладонью по гладкому бедру, не прикрытому шортами. - Но воск это ж пипец как больно! - возмущается Тоша, закинув ногу на Лёшку, чуть не завалившись на бок и для удобства обняв его уже обеими ногами. Ноги у Тоши тоже гладкие - его прошлая большая влюблённость как раз развела его на воск и он до сих пор не мог решить, что перевешивает - эстетическая составляющая или пиздецкая боль. Лёха на мгновение напрягается, глянув на Тошу укоризненно, но смиряется - не так то просто переубедить Тошу, если ему взбрело в голову, что это нормальная манера поведения перед человеком, с которым они вроде как только заводят знакомство. Да и Серхио не выглядит слишком удивлённым Тошиной непосредственностью, они немножко спорят насчёт воска и шкалы болезненных ощущений, и это получается так хорошо и естественно, что у Лёши просто нет желания переживать, особенно когда мелкий уложил голову ему на плечо, продолжая болтать, а Серхио наградил их обоих таким умилённо-ласковым взглядом, что Лёша не смог не улыбнуться в ответ. - Вам спать-то ещё не пора, котятки? - спрашивает Серхио, наверняка заметив чуть осоловелый Тошин взгляд. Лёшка видит в маленьком окошке в углу экрана, как мелкий капризно поджимает губы и морщит нос, прежде чем согласиться, что пора, потому что завтра тренировка и вообще, съемки скоро. От упоминания о съемках Леша невольно хмурится, тихо фыркнув, когда мелкий ободряюще тычется носом в шею, совершенно ничего (а, в основном, никого) не стесняясь. - Завтра расскажете, что за съемки, - предлагает Серхио, переводя взгляд с одного на другого. Лёша неуверено пожимает плечами, зато Тоша, конечно, соглашается, кивнув и мурлыкнув “буэнас ночес”. Лёша присоединяется к пожеланиям хорошей ночи, рассеяно перебирая мягкую шевелюру мелкого.

***

Лёша совсем не удивляется, когда мелкий, как всегда долго торчавший в душе, ныряет к нему под одеяло, распаренный и горячий, прижимаясь грудью к спине и цепко обвивая руками. Лёша уже минут двадцать залипал в мобильнике, поэтому свет у него в спальне был выключен, а сам он чувствовал себя скорее сонно, чем как-то ещё. Тошика это никогда не останавливало, тем более, что ему страшно хотелось поговорить - Лёша слышал это в его сопении над ухом, поэтому сунул телефон под подушку и перекатился на спину, позволяя мелкому забраться сверху, натягивая одеяло на плечи. Сразу же стало жарко и хорошо, а руки привычно улеглись на гладкие бёдра, успевшие сегодня побыть предметом бурного обсуждения. - Он клёвый, правда? - тихонько спрашивает Тоша, довольно щурясь от поглаживаний - его лицо плохо видно, но Лёша достаточно хорошо знает реакции близнеца на прикосновения. - Серхио. Смакует чужое имя чуть ли не с довольным урчанием - Лёша невольно улыбается и повторяет: - Серхио. Да. Он горячий. И с ним интересно. И ему совершенно точно нравятся твои ноги, - Леша смеется, а Тоша, хрюкнув, утыкается лбом ему в плечо, накрывая их одеялом с головой. Лёша мягко гладит младшего по спине, привычно прослеживая линии горячего гибкого тела кончиками пальцев. Антона он знает наизусть - пальцами, губами, всем собой, и всегда хорошо вот так чувствовать его рядом, в одной постели, под одним одеялом, единым целым, теплым, сонным и спокойным. Тоша от нехитрой ласки млеет, расслабляется, растекаясь по брату, оплетая ногами и руками, грея теплым дыханием шею. - Было бы хорошо снова выбраться в Мадрид, да? - спрашивает он с такой интонацией, что нет ни одной Вселенной, в которой Леша смог бы ответить “нет”. - Мне бы хотелось его снова увидеть. А тебе? - Тебе просто хочется, чтоб он тебя за задницу ещё раз облапал, - посмеивается Лёша, мягко ухватив мелкого двумя руками за жопку и перекатившись по кровати, чтобы оказаться над ним, чудом умудрившись не потерять одеяло. Тоша томно, красиво потягивается, ловко скрещивая лодыжки на Лёшиной пояснице, и довольно улыбается, издав какой-то довольный звук. - Тебе бы тоже понравилось, - подмигивает Тошик, шумно вздохнув, когда тёплая ладонь, скользнув под слои ткани, мягко сжимает ягодицу. Лёша думал об этом, конечно, но как-то отстраненно, как о чем-то маловероятном и оттого не стоящем размышлений. Он был совершенно уверен, что Серхио запал на разговорчивого, непосредственного и улыбчивого Тошу, но даже просто общаться с ним было весело. Намного веселее, чем в стотысячный раз прокручивать в голове все, произошедшее в его личной жизни - неприятное, обидное и горькое. Разговоры с солнечным капитаном бланкос здорово поднимали настроение. И счастливый Тоша тоже. И, если мелкий всё-таки намылится в Мадрид, Лёша не станет упрямиться. Но пытаться убедить Тошу в том, что он не прав - а он явно придерживался мнения, что Рамос положил глаз на них обоих, - Леша сейчас готов не был. Не хотелось спорить - с мелкого сталось бы надуться и утопать к себе, шлепая демонстративно-босыми ногами по полу, чтобы старший чувствовал себя виноватым ещё и за то, что у него пятки мерзнут. Хотелось сохранить ощущение тепла и покоя, и Тоша, видно, придерживается того же мнения - перестает рассуждать о Мадриде, а тянется к брату, мягко, выученно-нежно касаясь губами губ. - Мы обязательно поедем в Мадрид, - обещает Лёша, потому что это правда, и целует мелкого уже сам, чуточку настойчивее, подложив ладонь ему под затылок, и плавно опускаясь всем телом, чувствуя, как крепкие бедра сжимают его, притягивая ещё ближе.