Я за тобой вернусь

      Это случилось во времена Терновой стены, когда То самое заклятие только-только было наложено, а Замок короля Стефана ещё не успел покрыться железной броней…       В селе, что раскинулось в опасной близости к границам Топких Болот, давно погас последний огонек. Прохладный ночной ветер, напоенный ароматом луговых цветов с тихим шелестом перебирал налитые колосья пшеницы. С лугов, что у каменных стражей, ему подпевали сверчки и кузнечики, а из леса слышался звонкий голос соловья.       Но вот в музыку ночи вмешались новые, совсем неуместные звуки: топот ног, шуршание грубой ткани, металлическое бряцанье и тяжёлое, торопливое дыхание.       По высеребренной луной дорожке, прочь от самой границы и Терновой стены бежал маленький человечек. Объемная сумка за его плечами подпрыгивала на каждом шаге и, гулко брякая, била карлика по спине, словно подгоняя - быстрее! быстрее! беги!       Но он и без этого старался изо всех сил.       Наконец впереди показался старый дом под соломенной крышей, совсем маленький и почти вросший в землю. Погруженный в ночную темноту, он стоял на отшибе и ни один огонек от деревни не был виден отсюда.       Человечек ещё на бегу достал из кармана большой амбарный ключ и с лету врезавшись в дверь быстро провернул замок - раз, два, три.       Воровато оглядевшись, он юркнул в темноту дома и снова - раз, два, три, - запер двери. Потом, сбивая своим рюкзаком предметы, пронесся по единственной комнате и затворил все ставни. Лишь окошко под самой крышей осталось, через которое едва-едва пробивался лунный свет.       Только после этого он остановился и перевел дух. Аккуратно снял сумку и уже медленно, не торопясь снова прошёлся по комнате, зажигая многочисленные свечи. И из темноты стали проступать стопки книг и груды исписанных пергаментов на широком столе, колбы и реторты с разноцветным содержимым и пучки трав под прокопченным потолком.       Последним занялся пламенем очаг. Карлик деловито помешал длинной ложкой в висящем над ним котелке, удовлетворённо хмыкнул на совсем не аппетитный желтоватый парок, и плотно прикрыл крышку, чтобы настоялось.       После этого прошел к большому сундуку в центре комнатки. Приложив все силы откинул тяжёлую крышку и, раздвинув стопки одежды, с благоговением извлёк на свет старую книжецу в позолоченном переплете. - Так-так, посмотрим… - пробормотал он сам себе, направляясь с книгой на перевес к столу.       Судя по тому, как легко нашлась нужная страница, текст на ней перечитывался уже не один раз. - "Сердце Дитя цветов ты на четыре части раздели…" - свериваясь с написанным продолжил бормотать он, - Сердце… с сердцем мы уже пробовали… А что если…?       Оставив раскрытую книгу на столе, человечек потянулся к своей сумке, распутал завязки и аккуратно вытащил большую стеклянную банку с плотной крышкой.       Внутри трепетала маленькими, переливающимися всеми оттенками оранжевого крылышками, цветочная фея. Она то и дело стучала по стеклу кулачками и пыталась сдвинуть крышку, но все ее попытки выбраться оставались конечно же тщетными.       Не обращая на ее муки внимания, карлик вновь вернулся к столу и ещё раз перечитал нужный абзац. Затем, встряхнув банку, чтобы дезориентировать пленницу, человечек быстро открыл крышку и ловко орудуя тонкими щипцами схватил фею поперек талии. - Что если "сердце" это не "сердце" в прямом смысле? - обращаюсь не к фее а к самому себе вопросил человечек, но от следующих его слов несчастная забилась ещё отчаяннее - что если "сердце" это то что есть суть феи, то есть ее крылья?       С ужасом смотрела она, как ее пленитель достает из вороха инструментов на столе маленькие острые ножнички. Как покрепче и поудобнее сжимает щипцы. И вот острия уже тянутся к ее прекрасным ярким крылышкам…       С грохотом и звоном разбилось окно, то самое под самой крышей, и в комнатку, наполнив ее хлопаньем перьев и оглушительным карканьем влетел большой черный ворон.       Карлик с криком выронил и щипцы и ножницы, руками закрываясь от острых когтей и клюва разъяренной птицы.       Феечка, едва освободившись, юркнула в разбитое окно.       На пол полетели со стола пергаменты, со звоном посыпались колбы и реторты, когда человечек слепо принялся шарить в поисках оружия для защиты.       Наконец рука его сжалась вокруг удачно подвернувшейся кочерги. Он замахнулся… в этот миг ворона окутало золотистое сияние, и вместо птицы удар пришелся по возникшему на ее месте мужчине. Тот с вскриком повалился на пол, и карлик, ликуя, уже замахнулся для следующего удара.       Но тут злая изумрудная магия сковала его по рукам и ногам, вырвала из ладоней оружие и вздернула в воздух, подвесив словно муху в паутине. - Так-так… - произнес вкрадчивый, властный голос, и в домик через саму собой распахнувшуюся дверь вступила сама Правительница Топких Болот, величественная Малефисента.       Она скользнула ленивым взглядом по обстановке, даже не остановившись на хозяине дома, словно он был пустым местом. Упавший мужчина тем временем тяжело поднялся на ноги, со стоном зажимая пальцами кровоточащий нос.       Фея окинула его насмешливым взглядом: - Ну, что нагеройствовался? Вояка из тебя, скажем прямо, так себе! - Вышло бы лучше, не вздумайся вам превратить меня в самый не подходящий момент! - огрызнулся тот. - И то верно, в следующий раз подожду пока тебя изобьют до смерти.       Ворон хотел было что-то ответить, но, наткнувшись на взгляд госпожи, сконфуженно потупился и решил сменить тему. - Зачем кому-то красть и мучить фей? - кивая в сторону карлика прогнусавил он.       Фея посмотрела на хозяина дома с таким выражением, словно только сейчас заметила его присутствие. Ее лицо прорезал хищный оскал. - Думаю, хозяин этого дома нам сейчас сам все любезно расскажет.       На кончиках ее длинных пальцев, отражаясь в глазах, затрепетали языки изумрудного пламени, но готовое сорваться заклятие прервал потрясенный вздох оборотня. - А может это и не понадобится… - со смесью отвращения и изумления проговорил он.       Карлик извернувшись с ужасом увидел, что ворон держит в своих руках его Книгу, предательски раскрывшуюся, конечно же, на той самой странице.       В отчаянии он попытался дотянуться до лежащего на столе ножа, но колдунья, не глядя, тут же взмахнула длинным когтистым пальцем - вниз-вверх - и магия приложила его сначала об пол, потом об потолок и снова подвесила в воздух посреди комнаты. - Да тут ещё полно этой гадости! - продолжал тем временем ее слуга, по одному выуживая из груды на столе и полу толстые тетради и пергаменты, испещренные мелким, но, к сожалению автора, хорошо читаемым почерком.       Лицо колдуньи, едва она вчиталась, заледенело. - Диаваль, - обманчиво безразлично прозвучал ее голос, - тебе не кажется, что в этом доме слишком холодно и сыро? Надо бы пожарче растопить очаг.       Оборотень ошарашенно моргнул, но уже через секунду его черные глаза зажглись пониманием. - О, ещё как нужно! - ухмыльнулся он.       А потом взял ближайшую тетрадь и зашвырнул ее в очаг.       Карлик заверещал и задёргался, в бессильном отчаянии наблюдая, как труды его жизни один за другим поглощает огонь. А человек-ворон все продолжал и продолжал забрасывать в пламя тетради и пергаменты, книги и свитки. Затем, словно сделанного ему было мало, он принялся скидывать с полок тут же брызнувшие осколками колбы, реторты и банки. А напоследок, заглянув в котелок и скривившись, с гаденькой ухмылкой выплеснул на угли и его содержимое.       Когда в комнате не осталось ничего, что можно было бы уничтожить, а карлик охрип от собственного крика, слуга наконец остановился. - А с этим что будем делать? - деловито обратился он к своей Госпоже, - Убьете его?       Фея, до этого безучастно наблюдавшая за погромом, покачала головой. - Зачем же убивать, ведь можно сделать гораздо интереснее.       Повинуясь взмаху ее руки, хозяин дома сорвался с места и, описав дугу, вылетел за дверь, смачно приземлившись носом в дорожную пыль.       Госпожа и ее слуга неторопливо вышли следом.       Рогатая черная тень накрыла распростертого на земле карлика. - Слушай меня, Ликспиттл, - прогремел ее полный яда голос, и вокруг зазмеилась изумрудная магия, - если сделаешь ты хоть шаг с этого места в сторону Топких Болот, в тот же миг обернешся презренным червем!       Посохом ударила она в землю и от него в обе стороны прыснули молнии, но так и не потухнув, побежали дальше, проводя границу и навсегда отсекая путь прОклятому в волшебные земли.       Но и этого ведьме было мало. - Куда бы ни пошел ты отсюда, не найдешь ты приюта и помощи ни среди людей, ни у волшебного народа! Всеми презираем и гоним с этого момента ты будешь!       Магия бушевала вокруг вместе с поднявшимся ветром. И карлик застыл посреди этой бури не в силах ни подняться ни отвести взгляда от объятой языками изумрудного пламени фигуры. - Заклятье мое нерушимо и вечно! И снимет его лишь… - тут фея глумливо улыбнулась, - поцелуй истинной любви!       Снова ударила она посохом в землю, и домик за ее спиной вспыхнул, словно спичка.       А потом все вдруг закончилось, и ветер, и магия, и громовые раскаты. Только трещало и выло пламя в обваливающихся перекрытиях.       Фея устало и деловито, будто только что закончила неприятную, но нужную работу, запахнула полы черной мантии, тяжело оперлась на посох. - Вы теперь везде этот поцелуй пихать будете? - с лёгким недовольством осведомился слуга. - Тебя что-то не устраивает? - А что если эта самая "истинная любовь" существует. Может, не следовало давать этому поганцу лазейку? - Ох, не смеши меня! - вполне искренне хохотнула колдунья.       Более не обращая на карлика внимания, хозяйка и слуга повернулись и направились по дорожке обратно в Топкие Болота. - А если всё-таки? - в голосе ворона послышались упрямые нотки, видимо этот разговор затевался не впервые.       Фея недовольно скривила алые губы и взмахнула было рукой, но затем посмотрела на все ещё зажимающего нос подручного и передумала. - Идем-ка лучше, гер-р-рой, так и быть сделаю тебе заживляющий компресс, пока окончательно все кровью не закапал. - Переводите тему? - Ещё слово, и лечить тебя будут уоллербоги. - Да и я так молчу, слова поперек вам не говорю! - Все! Уоллербоги! - Госпожа!       Парочка, не прекращая пикироваться, все удалялась и удалялась по тропинке, а Ликспиттл так и не сдвинулся с места, продолжая смотреть им вслед. И в душе его клокотала черная, беспросветная злоба.