Лес

— О! Лягушонок, смотри! Твой обед летает, — Бел показал пальцем на тучу из слепней. — Кушай! — приказал он, вытаскивая несколько ножей, дабы метнуть их в тот же момент, когда Фран начнёт язвить. Но, к удивлению, принца, зеленоволосый мальчишка в этот раз спорить не стал. Вместо этого он поймал за крылышки самого жирного слепня, внимательно его изучил, глубоко вздохнул, медленно облизнулся и, запихнув несчастное насекомое в рот, начал его пережёвывать. — Э… Вкусно? — спросил Бельфегор, находящийся в состоянии полного недоумения. — Во всяком случае съедобно, но жевать не стоило. Хотя, и живым глотать не желательно, щекотно. — Был опыт? — Нет. И я понятия не имею, какого вкуса эта муха, — ответил голос за спиной принца, а сам Фран, что был перед ним, стал растворяться в воздухе. — Это слепень, — раздраженно поправил Бел. — Вы же гений, вам виднее. — Мерзкий лягушонок! Сейчас я из тебя земноводного сделаю млекопитающее! — О-о-о! Так вы ещё и магией обладаете, ваше гениальное высочество? — Превращение лягушки в ёжика но джутсу!! — Ой. Ай. Больно. Ох… — Фран присел на корточки. Сейчас сзади он и правда напоминал ёжика. — И-ши-ши! Из-за этой шапки теперь какой-то гибрид получился. — Так, может, я её сниму? — Кактус сделаю! — Мне и с одной стороны иголок хватает, Бел-семпай. Апчхи! — Кому-то опять какую-то гадость сделал? — Почему вы сразу решили, что меня кто-то вспоминает? Могли бы и побеспокоиться, вдруг я простыл. А гадости я делаю только ближнему своему, — честно признался парень. Фран вытаскивал из спины столь ненавистные метательные ножи, а Бел следил за тем, чтобы тот их не гнул. — Нэ, недопринц, вы не могли бы мне помочь достать нож, что застрял между лопаток? Мне не дотянуться. — Кто здесь недопринц? — буркнул про себя Бел, подходя к своему кохаю. Но как только он попытался дотронуться до его спины, тот превратился в туман, который вскоре был сдут слабым порывом ветра. Сам Фран сидел на нижней ветке ближайшего дерева, гнул причудливой формы ножи, кидал их на землю и приговаривал: — Мерзость, мерзость, мерзость… — Дурак ты, Фран. А я ведь и правда хотел помочь. — Бе-ел-семпай, зачем вы каждый раз тратите на меня столько ножей, зная, что после этого они будут пригодны лишь для переплавки? — Умолкни, — Бельфегор запустил во Франа ещё несколько ножей. Увернувшись, язва всея Варии свесилась вниз головой, цепляясь ногами за ветку. Его глаза сейчас находились на уровне шеи своего семпая. — А вы, оказывается, скромняжка, Бел-семпай. — Ты о чём? Наш немилый кохай тем временем разглядывал то, что удавалось увидеть лишь единицам. — У вас красивые глаза. — Глупая лягушка, я же принц. Постояв так немного, Бел медленно начал целовать губы Франа, одной рукой держа за голову, а другой — перебирая ножи. И всё же мысли об убийстве не покидали: «Как же порой хочется прирезать это наглое мерзкое хладнокровное земноводное!» — Мы ведь никуда не торопимся, Фран? — Так вы ещё и принц-маньяк-извращенец? — Бельфегор уже был готов поддаться желанию избавиться от этой головной боли своим любимым способом, но Фран прикусил мочку уха разъярённого принца и прошептал: — Никуда. — Что «никуда»? — от неожиданности Бел немного растерялся. — Мы никуда не торопимся. — Кажется, я страдаю зоофилией… Отцепись уже от дерева, мне неудобно. — Я упаду. — Я поймаю. — Я вам не верю. — Ах ты! Бел рывком потянул на себя Франа и они оба упали на землю. Зеленоглазая язва оказалась сверху. Решив воспользоваться ситуацией, он потянулся руками к чёлке, дабы ещё раз убедиться, что глаза семпая и правда ему не почудились. Бельфегор от такой наглости укусил Франа за ладонь. — Ой. Что такого? Я их уже видел. — Для тебя и один раз — большая роскошь! Не трать время, раздевайся. — Мы ведь никуда не торопимся. — Шапку не трогай! — Но как я футболку сниму? — Очень просто! — А что я теперь надену? — спросил Фран, когда одежда превратилась в кусок рваной тряпки. Принцу надоело спорить, поэтому он просто решил придушить зеленовласую мелочь долгим поцелуем. Перевернув, наконец, своего кохая на спину, Бел начал ласкать тело Франа. Ноль реакции! — Гад! — от обиды принц забыл о том, что он принц. — Сделай хотя бы вид, что ты не бревно! — Вообще-то, Бел-семпай, мне страшно. Поэтому я решил сыграть роль девственницы, скованной страхом. — Так это твой первый раз? — Бел медленно растёкся в своей неповторимой улыбке во все тридцать два зуба и прошипел: — Расслабься, я сделаю этот вечер незабываемым! — Я бы расслабился, но ваши садистские замашки весьма напрягают. Не могли бы вы хотя бы разоружиться? Ножи колются. Осмотрев внимательно обнаженного Франа, Бельфегор и вправду нашёл несколько свежих порезов. — Твоя правда. Пора бы и мне раздеться. — А принцы умеют танцевать стриптиз? — Принцы умеют всё, но ты, жаба, обойдёшься! — Жаба? — Лучше обслужи меня, — приказал уже обнаженный Бел. — Старайся как следует, это для твоего же блага. О себе там тоже не забудь! Бел разлёгся на своей форме, предварительно постеленной на землю. Хладнокровное существо оказалось на удивление способным, то и дело ловя из уст партнёра стоны удовольствия. Лягушонок и правда старался. Видимо сказывалась чувствительность иллюзионистов к физической боли, поэтому он пытался как можно лучше смочить инструмент предстоящей пытки по всей длине. Как и приказал выгнувшийся под ласками гений, Фран не забывал в это же время растягивать пальцами себя. — Достаточно, лягушонок. Бельфегор развернул Франа к себе спиной и поставил на колени. Провёл пальцами по позвоночнику, нажав на поясницу, чтобы Фран прогнулся и приподнял бёдра. — Попался, — маньячно-нежно прошептал на ухо Бел. — Ты уж смирись с болью, — сказал он, резко входя во вскрикнувшего от боли иллюзиониста; из глаз мальчишки потекли слёзы, перехватило дыхание, — потому как свыкнуться с ней я тебе не дам, — продолжил он, двигаясь как можно более жёстко. Это была его месть за все те колкие фразы скверного кохая. — Бел-семпа-ай! Если бы это прав-вда был мой-й первый раз, вы-ы бы меня порва-али! — Мерзость зелёная! Как ты умудряешься даже в такой момент меня злить?! — Опыт, семпай, не пропьё-ошь. — Ну, тогда покажи мне, насколько ты опытен! — Бел вышел из Франа и вновь разлёгся на уже остывшей форме. — Прыгай сам! — А как всё хорошо начиналось…