***
Когда он пришел в себя, на улице стояла невыносимая жара, что было до безумия странно, ведь мгновение назад он ощущал холод поздней осени. Это напоминало… лето? Открыв глаза, Семён сразу убедился в этом, осмотрев кроны деревьев, которые были над ним. Зеленые, сочные и такие знакомые. Эта картина что-то ему напоминала… «Нет. Нет, нет, нет, этого не может быть, это же… Совёнок», тот самый «Совёнок», в который он так долго пытался попасть, предпринимал столько попыток. Буквально бредил им, и вот, потеряв все надежды, вновь оказался здесь. — Так, нужно срочно узнать, какой сейчас день смены, и нужно найти форму, а то появиться перед Ольгой Дмитриевной в таком виде… — не успел он закончить свои размышления, как его прервали. — Сёма, Сёмочка, это ты?! Господи, я так боялась, что не увижу тебя, это ведь точно ты? — Прости, я не знаю тебя, — сказал Семён с огромной долей сарказма, — конечно я, я… скучал, правда. — Baka (яп. Дурак) — Аrigato. Wa tashimo a ita katta (яп. Спасибо. Я тоже скучал). — Дак ты не забыл… Как же приятно вновь услышать твой голос. — Спасибо, Микусь, сама видишь в чем я, — начал Семён говорить серьезно, — мне нужно найти форму и узнать, какой сейчас день смены. — Завтра мы уезжаем. Это последний полный день. Тебя не было два дня, но до этого был ты, только другой. Злой, ломающий все… — Kinshi! (яп. Черт), не очень то это и хорошо, значит и другой «Я» тоже здесь. Поможешь мне? — Конечно. Пойдем. Есть одна вещь, которую стоит рассказать. Спустя десять минут они уже стояли возле склада. Обычные железные гаражи на которые падал свет сквозь пышные пряди берез. Там было очень тепло и приятно пахло. Этот запах, приятный запах стирального порошка с лавандой напоминал детство пионера. «Блаженство», — подумал он. Семён взял себе комплект формы. — Итак. Я по-прежнему живу в домике Ольги Дмитриевны? — Нет. Ты живешь в доме номер десять. К слову, это мой отряд, — Мику мило улыбнулась. Чертовски сложно не влюбиться в эту улыбку… — Пошли в клуб. Ты должна рассказать мне все, что произошло. Хотя бы вкратце. — Хорошо. Два старых друга шли по центральной площади, которую Семён, мягко говоря, недолюбливал. Вечные линейки, утренние, дневные, но сейчас ему было все равно, ведь они болтали о том, сколько всего произошло: — Слушай, а почему я не смог тебя найти по тому адресу, что ты мне дала? — Ой, знаешь, Сёмочка, а я ведь тоже не смогла. Ну, то есть, я искала, правда искала, и очень при очень долго, но так и не смогла, — она приложила ладошки себе на щеки. Было заметно, что она покраснела. Она волновалась, и Сёма понял это не потому что она покраснела, а потому что вновь и вновь тараторила. Это было слишком мило. — … И вот, я честно-честно не смогла, и ты тоже, так грустно, но теперь мы вместе. — Да-а-а, вот так дела. — тем временем они проходили под елями по дороге, которая вела в музклуб. Аккуратно выложенная дорога из кирпича, которую покрывали тени от пышных верхушек сосен. (Прекрасный запах, который выделяли деревья, был неповторим.) Все это возрождало в юноше старые чувства, воспоминания, все то, что начинало забываться. — Я… Так скучал по этому месту, по вам, по тебе, я бредил этим местом, а теперь снова здесь, даже, как-то непривычно. — Да, — сказала она с неожиданной для меня уверенностью и серьезностью в голосе, — я думала, что тогда был конец. «Нам нужно было подумать обоим», — подумал Семён и дальше они шли молча.***
Когда они дошли до музкружка, он не сразу узнал это здание. Нет, его не перестроили, просто привели в порядок. Веранда, которая была покрашена в зеленый. Домик бежевого цвета, который, казалось, никто не трогал, потому что он и так блистал красотой. Скамейки, которые имели оттенок красно-древесного цвета. Паре это придавало чувство дежавю с ощущением нового открытия (нечто очень странное, но прекрасное). — Как тебе? — она вышла вперед и покрутилась как балерина на носке, выписывая красивое движение, названия которого Семён не знал, потому что ходил на балет лишь раз, пока еще был с семьей и не отстранился от общества. — Мы очень долго работали над этим. Как тебе ноты? А ведь точно, вот, что дало какое-то странное чувство Сёме. Здесь появились аккуратные, металлические, черные декорации в виде нот. Они свисали с крыши, украшая домик и описывая атмосферу царившей в нем. Они достаточно хорошо гармонировали цветами домика, хоть это на первый взгляд это было невозможное сочетание. — Знаешь… Прекрасно. Мне нравится. Простенько, но элегантно. Правда. — Это я, я делала! Мне разрешили придумать интерьер. Но внутри тебе понравится еще больше. С этими словами пионеры зашли внутрь. Там все оставалось как и раньше: фортепиано в углу, портреты великих музыкантов, гитары, бас, акустика, барабаны и прочие музыкальные инструменты. Девочка-оркестр всегда была рада этому. «Рай, в котором я снова появился», — подумал Семён.*спустя 3 часа*
Казалось, разговор длился целую вечность. Она говорила о том, что происходило в лагере. О том, что, возможно, смену продлят, и эти двое вместе побудут здесь еще пару дней, смогут успеть много всего. О том, что Ольга стала главной вожатой, и теперь у нее почти нет времени. Вечно в делах, но вечно находит тебя там, где только можно. И заставляет работать, разумеется. Рассказала она и про то, каким является другой Семён. Злым, черствым, немного съехавшим с катушек. Таким, каким видел одного из многих настоящий Семён, хотя действительно ли именно он настоящий? — Знаешь, тут Ольга Дмитриевна рассказала мне по секрету, что, возможно, нам продлят смену на несколько дней. Не знаю, на сколько, но пока что это обговаривается, — Семён был счастлив слышать это, если они не смогут встретится в настоящем мире, то хотя бы смогут поговорить здесь. — А еще сегодня намечаются танцы. Ты пойдешь на них? — Да, тогда первый танец ты отдаешь мне… И второй с третьим! — оба пионера засмеялись, а дверь открылась. На пороге стояла вожатая. Ее лицо выражало удивление, растерянность, и… какое-то удовлетворение? — Семён, я смотрю тебе стало получше. Какой-то ты добрый. Видимо, побег пошел тебе на пользу. Но я все равно, — она сделала грозное лицо и пригрозила пальцем, — жду, когда ты объяснишь мне свое поведение. Ты всё понял? Тут же она поднесла руку к подбородку и мило улыбнулась. «Снова дежавю» — подумал Семён. — Хотя бы скажи где ты был, чтобы мы знали, где тебя в следующий раз искать. — Хорошо. Я расскажу, что со мной. Просто дайте мне… — прозвенел пионерский горн на ужин. Сколько же времени прошло?. — …время. Путь к столовой проходил по тому же маршруту. Кирпичная дорога, посаженные по бокам от нее ели, через которые солнце лилось ярким теплым светом, но оно уже начинало заходить, и это придавало этому моменту романтики. Это обуславливалось и тем, что закат становился красным, алым. Хоть путь до столовой проходил в тишине, как и сам ужин, но можно было сказать, что между Семеном и Мику вновь появилась связь. Мест в столовой было немного, и все они были заняты другими пионерами, из-за чего паре не удалось сесть вместе. Поэтому Семён подсел к Шурику и Сыроежке. Разговор сложился пионерским и в духе кибернетиков. Рассказ о том, как они до сих пор собирают робота и как это им нравится. — Да-а-а, робот у вас получается неплохой, — сказал Семён. — Надеюсь, вы успеете закончить его до конца смены. — До конца смены? Завтра же последний день, разве нет? Ольга Дмитриевна прервала этот разговор громким криком. — РЕБЯТА, А НУ ВСЕ ТИХО! — подождав, пока все успокоились, она оглядела всех и начала: — Мне наконец-то сообщили, что мы можем остаться еще на неделю, если кто-то хочет — вы можете сказать мне, и я передам вашим родителям, что вас можно будет не забирать из-за продления смены. «Да уж, — подумал Сёма, — ощущение, что все знают об этом». Семён быстро доел и, пожелав приятного аппетита, покинул столовую. — Куда же можно пойти? В этом лагере всегда приходишь туда, где тебе будет уютно. Это всегда случается, и случилось сейчас, когда он, сам того не замечая, вышел в достаточно подходящее для него место. Пляж. Чертовски красивая часть лагеря. Бирюзовая кристально чистая вода, песчаный пляж. А справа виднелся лодочный причал. Весьма неплохое голубое одноэтажное здание, причал, где он встречался со Славей, видел переживания Лены. «Очень много воспоминаний…» — Все. Хватит думать об этом. Пора бы что-то решать, — Семён решил искупаться. В конце концов, он очень давно не ощущал этой приятной воды. — Главное в жизни две вещи: это не есть желтый снег, и воду в таких местах не глотать.- Издав от своей шутки нервный смешок, он погрузился в воду. По его воспоминаниям вода всегда была теплой, в ней всегда нравилось плавать, «особенно с Мику». Пионер, невольно улыбнулся. Приятные воспоминания, которые оставались самыми лучшими. Как и любые воспоминания после этого лагеря. Погрузившись в мысли, Семён совсем не заметил, как возле него возник силуэт. Это была Славяна. Девочка с длинными блондинистыми косами и голубыми глазами. Сейчас она была облечена в спортивный костюм, который сильно выделял ее формы. — Ой, привет, а я думала, что здесь никого не будет. Вот, после пробежки решила прийти поплавать. Обычно я делала это по утрам, но сейчас был такой день… Вот я и решила, ты же не против? — Нет, конечно, можешь идти, я посмотрю за твоими вещами. — Хорошо. Спасибо, — она улыбнулась и начала стягивать с себя костюм, и Семён немного смутился. Потупив взгляд, он отвел его в сторону. — Ты чего? — спросила Славя так же смутившись. — Что-то не так? — Да-а нет. Все хорошо, просто неожиданно, что ты начала раздеваться. Ты не подумай… Я не извращенец, честно! — А ведь точно. Прости. Я сама не подумала, просто привыкла, что я одна и вот… — она мило теребила свою косу. А затем снова извинилась и продолжила раздеваться. Она была в простом светло голубом купальнике, который был по краям вышит синем цветом. Она плавала грациозно и красиво. Не было никаких брызг, а ее смешанный стиль поражал. Хоть и Семён не был плохим пловцом, но это его удивило. Казалось, она занималась этим очень давно. Спустя пятнадцать минут она закончила плавать. Солнце почти село, что говорило о том, что скоро отбой. «А я так и не знаю, где мой домик…» Семён задумался, а Славя тем временем начала одеваться. — Проводишь меня? Твой домик как раз соседний, а одной идти скучно. — Хорошо. Я не против. «Все так легко складывается. Даже не стоит узнавать, где мой домик. Порой удивляюсь этому месту. Все происходит так, словно все и должно идти этим чередом». Солнце уже село, и в освещение вступили источники искусственного света. — Давай пойдем через лес. Так будет быстрее. — Я не против. Пойдем. — Знаешь, Семён, ты сегодня какой-то странный. Даже не так. Ты такой, как прежде. В первые три дня. Добрый и общительный. — Прости, у меня есть… некое психическое расстройство, — врать он умел, истории складывались сами собой, а в голове держались очень долго. — Я могу конечно рассказать, но это будет очень долго, да и разговор не для сегодняшнего дня, прости. — Да ладно тебе, — она звонко рассмеялась. — Я все понимаю. Все хорошо. В следующую минуту они вышли к домикам. Действительно, Славя жила в доме по соседству. Он был таким же, каким и запомнился Семену в смену со Славей. — Ну что? Я пойду, наверное, поздно уже… — Постой, Семён. Скажи мне… — она начала мяться, словно хотела сказать что-то важное. — Я… Семён, не сбегай больше, пожалуйста, я… Мы все волновались. — Прости, я постараюсь больше не волновать вас. Ну, спокойной ночи? — Да, спокойной ночи, — Сёма проводил ее взглядом, смотря за тем, как закрывается дверь. А затем и сам пошел в свой домик. Придя к себе, он скинул с себя шорты и рубашку. Он лег в кровать, и его разум заполонили разные мысли. Они начинались с самого банального: «Я опять попал в этот лагерь»; и заканчивались: «Что будет в конце смены, расстанемся ли мы снова?» Это могло продолжаться бесконечно долго, но, к великому счастью Семена, он почти сразу погрузился в сон.