***
В школе Тэхен не был уже несколько недель, хотя и раньше не являлся частым посетителем. Но сегодня она встречает его огромным количеством людей, школьников и не только, которые только и делают, что без умолку болтают о предстоящей баскетбольной игре. И как им только места хватит в этом маленьком зале? Хорошо, что Тэхену пообещали занять самое выгодное зрительское местечко на трибунах. От этих мыслей он неловко чешет кончик носа и здоровается с подростками-волонтерами, которые приветственно кланяются ему и говорят, куда нужно идти. Обе команды разминаются перед игрой, друг на друга несмотря. Даже отсюда Тэхен может чувствовать нависшее над ними напряжение, и это вызывает непонятный прилив веселья: ну такие дети. Но если подумать, Тэхен бы, наверное, и сам испытывал бы что-то похожее, будь он по одну из сторон баррикад. Он замечает направляющегося к нему младшего брата и не сдерживает веселой улыбки. — Выглядишь совсем как капитан. Енджун смеется и шутливо бьет его кулаком в плечо: — Хен, а ты как об игре узнал? Ну вот, теперь Тэхену точно становится неловко. Он ведет плечом, будто от боли, и невинно дергает бровями: — Чонгук сказал. Забыл? Мы же работаем вместе. Брат смотрит на него с подозрением, но ничего не говорит на этот счет. Зато без остановки болтает о том, какие парни из другой команды идиоты и как он не хочет тратить на них время. Тэхен слушает его лепет еще пару минут и просто ерошит волосы на макушке, заставляя замолчать. — Мне тут птичка проговорилась, — начинает издалека и загадочно оглядывается, — что у кое-кого появилась дама сердца. — Что-о-о-о? Вот Чонгук зараза, ничего ему доверить нельзя! У Енджуна немного краснеют щеки, как будто он и правда смущается от раскрытия такой личной информации, и это забавит Тэхена не на шутку. Он смеется: — Ну так что, покажешь мне ее? — Ах, — Енджун трет лицо ладонями и смотрит куда-то Тэхену за плечо; тот оглядывается тоже, но никакой девочки с милыми хвостиками машущую плакатиками с поддерживающими словами не находит. — Не ту ищешь. Нужно искать покерфейс. Тэхен прыскает, когда все же натыкается взглядом на одинокую фигуру на передних сидениях, копающуюся в телефоне и изредка бросающую в их сторону взгляды. Как только девушка замечает, что Тэхен смотрит в ее сторону, тут же отводит глаза и смущенно прочищает горло. — Вы такие неловкие. — Ой, я тебя умоляю. Иди и ешь свои папки с документами, зануда. Игра проходит как-то слишком быстро. Команды выглядят так, будто готовы прямо сейчас перегрызть друг другу глотки, что отчего-то смешит Тэхена не на шутку. Он уделяет особое внимание тренерам, которые похожи на воинов по разные стороны войны. Команда Енджуна вырывается вперед, и соперники шлют им незамысловатые жесты на пальцах, из-за чего получают предупреждающее громкое покашливание от директора школы, сидящего на самом элитном месте трибун. Эта школьная беззаботность поднимает в душе забытые чувства и открывает ларечек с теплотой и уютом. И Тэхен забывается в этих эмоциях, искренне переживая за «свою» команду, правда, продолжается это все недолго. Когда до конца игры остается совсем немного, Тэхен цепляется взглядом за очень хорошо сложенную фигуру, привлекающую внимание всех смотрящих. Чонгук ведет мяч, гипнотизируя соперника убийственным взглядом, обходит его с блестящей легкостью и закидывает мяч в корзину так красиво, что на секунду старший не осознает, что не дышит. Зал взрывается криками и аплодисментами, а Чонгук, который совсем не думает о самосохранении, вытирает пот со лба краем своей майки от командной формы и задорно Тэхену подмигивает.***
Команда победоносно обнимается, прыгая по кругу и крича громко поздравления, и у Енджуна закладывает правое ухо, когда он отпускает руки с плеч парней, которые только что помогли ему выиграть эту сраную игру. Счастье наполняет его грудь, когда он жадно ловит глазами улыбку Хеджу, которая шепотом произносит короткое «поздравляю», и Енджун почему-то точно знает, что когда он выйдет из спортзала после душа, она будет лениво облокачиваться о стену корпуса и делать вид, что вовсе не ждет его, чтобы вместе пойти домой. Когда он смотрит на старшего брата, и видит как тот спокойно улыбается и приглаживает чужие слегка влажные от пота волосы пальцами, заставляя Чонгука улыбаться в ответ, Енджун хмурится. Когда Чонгук мотает головой и шутливо говорит что-то Тэхену, отчего тот на мгновение кажется несколько растерянным, а потом в такой же манере закатывает глаза и машет на него рукой, уходя, Енджун непонимающе поджимает губы, но предпочитает откинуть неподобающие мысли и поскорее свалить в душ, пока все кабинки не стали заняты идиотами из другой школы. — Я подумала, что ты там утонул. Хеджу встречает его упрекающим тоном и холодными руками в карманах толстовки, одну из которых Енджун почти не думая вытягивает и крепко сжимает. Ребята из его команды, вышедшие за ним следом, игриво присвистывают позади; его отношения с Сон Хеджу не могли не стать горячей темой для обсуждения не только среди баскетболистов, но и среди остальных выпускников. Ведь кто бы мог подумать — Сон Хеджу встречается! Хотя, если уж говорить откровенно, Енджун даже до конца не уверен в серьезности и официальности их с ней отношений. Он каждый день провожает Хеджу до дома, но он делал это и до своего признания. Отличия только в том, что Хеджу теперь позволяет брать себя за руку, чуть чаще улыбается и иногда краснеет щеками. Совершенно умилительно. — Не пытайся оправдаться, я совершенно точно видела, как ты толкнул того парня плечом, — парирует она, когда они спорят о моменте в игре, и Енджун закатывает глаза в шутку, чуть крепче сжимая уже потеплевшие пальцы в своих. — А еще у тебя шнурки развязывались. — Ты вообще на моей стороне или как, Хеджу-я? Ты должна меня поддерживать, а не обвинять! Хеджу смеряет его пронзительным взглядом, и этот взгляд вызывает у парня беглые мурашки по позвоночнику. Девочка цокает языком и тянет его в сторону настежь открытой и привлекательно ароматной пекарни. — Я никому ничего не должна. — Ну, приехали… Они покупают Хеджу кексы со сгущенкой и свежевыжатый сок, а потом как-то очень быстро доходят до ее дома. Каждый раз, когда они приближаются к нему, Енджун начинает чувствовать неоправданное чувство тоски, потому что с Хеджу приходится так быстро расставаться. И самое расстраивающее из всего этого для Енджуна то, что ему кажется, будто Хеджу на их расставания совершенно все равно. Она не выглядит грустно или тоскливо, когда прощается с ним взмахом руки и заходит в свой жилой комплекс, скрываясь от его глаз. Енджун глубоко вздыхает, когда они снова останавливаются прямо у входных дверей. Хеджу смотрит на него непонимающе: — Да? — Да? — Енджун, я спросила, будете ли вы праздновать победу, — говорит она, нахмурившись. — Ты меня совсем не слушал. Ах да. Еще Хеджу теперь часто называет его по имени. От этой детали у него окончательно срывает башку от влюбленности. — Я-я-я… хочу проводить тебя. До двери. — Мы уже у двери? — До твоей двери, — уточняет он, пытаясь скрыть волнение. Его руку Хеджу отпустила за несколько метров до дома. Она смотрит на него и кивает, не отвечая проходя дальше. Енджун не может поверить своему счастью и тут же срывается следом. У ее дверей они снова останавливаются в неловком молчании. Ему кажется, что Хеджу догадывается, чего он хочет от нее. Но Енджун не напрашивается в гости; он просто не хочет уходить. Как последний идиот, он ничего не говорит, но кивает на дверной замок, предлагая девушке открыть и пройти внутрь, но та еще сверлит его лицо своим прожигающим взглядом какое-то время. — Ты странно себя ведешь, — в конце концов заключает она, поворачиваясь к Енджуну спиной и вводя код на замке. — Лучше сразу скажи, что ты хочешь. — Ну-у… Енджун отводит взгляд, наигранно заинтересованно рассматривая интерьер чужого подъезда. Он слышит характерное пиликанье открывающейся двери и опускает голову: Хеджу стоит на пороге и ожидающе на него пялится: — Ну. В ее глазах — будто все непонимание этого мира. Енджун думает о том, что это вероятнее всего первые ее отношения, и вспоминает о своей неопытности тоже. Потом прикусывает нижнюю губу в нерешительности, раздумывая. У Хеджу, кажется, постепенно заканчивается терпение. — Ладно, — произносит он, — ладно. Мне нужны мои обнимашки победителя! — Ха? — Обнимашки, — повторяет Енджун и показательно обнимает сам себя руками, прикрывая глаза в удовольствии, — чтобы тепло и уютно. — Ты идиот? — Слушай, если не обнимешь, я завтра целый день буду называть тебя Оливкой на всю школу, а потом… — Боже мой, — вскрикивает она в неловкости и затаскивает его в квартиру, тут же обхватывая руками его тело. Дыхание тут же очевидно спирает, а счастье накрывает с головой, когда Енджун довольно улыбается и прижимает Хеджу к себе еще крепче. Так крепко, что пакет с кексами выпадает из ее руки под чужим напором. Хеджу вздыхает: — Не могу поверить. Ты заставил меня себя обнять. — Неправда. Я никого не заставлял, это все ты сама. Хеджу издает смешок и улыбается: — Придурок. Кексы жалко, вообще-то. Тепло ее маленького тела разливается внутри, Енджун вдыхает аромат ее волос и чувствует, как начинает кружиться голова. Сон Хеджу сводит его с ума; у Енджуна гормоны пляшут как черти над костром, заставляя поставленные им же самим границы медленно, но верно стираться. Границы дозволенного, настроенные Енджуном самим. Он поднимает голову, смотря на Хеджу сверху вниз. Ее волосы слегка растрепались, а щеки окрасились в нежно-розовый персик. Она смотрит на него доверительным взглядом, показывая, что она чувствует себя с ним спокойно и совсем его не боится. Не то, чтобы Хеджу когда-то его боялась, но ему все равно хватает одного этого взгляда, чтобы улыбка сама появилась на его губах. Хеджу улыбается тоже. — Что? — Ничего, — тихо говорит он и решает наконец закрыть входную дверь. Хеджу смотрит ему за спину, наблюдая как дверь под действием чужой ноги медленно закрывается, и переводит на него глаза. В них он читает откровенное «точно ничего?» и не может сопротивляться. — Я хочу тебя поцеловать. Нежно-розовый тут же сменяется на приглушенно-красный, а доверчивость переходит в волнение. У Енджуна сердце бьется где-то в глотке, когда он проводит ладонью по чужой щеке, убирая упавшие на лицо волосы. Лицо Хеджу горит огнем, когда он касается его пальцами, а губы, эти невозможные красные губы, приоткрываются в немом приглашении. Или Енджуну только хочется думать об этом. Руки на его спине стискивают ткань рубашки чуть крепче, и Енджун не может устоять. Он запечатывает свою влюбленность на ее губах, ощущая вкус мятного бальзама, который тут же съедает весь. В какой-то момент Енджуну кажется, что если его никто не остановит, он съест и всю Хеджу целиком. Его рука сжимает девчачью талию, и вкус поцелуя отдается приятным жжением в животе, когда он получает от Хеджу ответ почти такой же пылкий. Совсем невовремя Енджуну думается о розовых коленках и короткой юбке, о хрустящей белой ткани школьной рубашки на спине, о маленькой цепочке на шее, которую он хочет трогать не только пальцами. И приходит в себя он только тогда, когда Хеджу резко прекращает поцелуй, отстраняясь и громко говорит: — Чай! Будем пить чай! Она выворачивается из его рук, поднимает упавший пакет с кексами и убегает на кухню. Енджуну приходится с нажимом провести ладонями по лицу, чтобы прийти в себя; он улыбается, потому что Хеджу так очевидно и очаровательно смущается.***
Чонгуку жарко неимоверно. Несмотря на начавшийся сентябрь, летняя жара будто и не собирается хотя бы немного снижаться, заставляя изнывать от жажды прохладного лимонада и постоянно хотеть стереть с себя противные капли пота. А набегавшись вдоволь на игре, Чонгуку и вовсе хотелось просто утопиться в чем-нибудь ледяном. Поэтому как только они с Тэхеном заходят в квартиру, он сбрасывает с себя сумки и тут же бежит в ванную, закрываясь там и не пуская Тэхена даже руки помыть. Тот бормочет что-то, что Чонгуку за стенкой не слышно, вызывая у того улыбку. — Я наконец чувствую себя живым, — ноет он, когда выходит из ванной, вытирая полотенцем мокрые волосы. Вода с них скатывается по телу, еще немного охлаждая разгоряченную кожу, и Чонгук действительно начинает дышать спокойнее. Тэхен перелистывает страницу книги под тихий звук работающего телевизора и кивает, на младшего не смотря: — Я включил кондиционер. Сентябрь в этом году выдался невероятно теплым, — произносит тихо, снова шурша страницами. — Аккуратнее, не… Чонгук поднимает на него вопросительный взгляд и наталкивается на непонимание в глазах напротив, когда Тэхен все-таки обращает на него внимание и замолкает на полуслове. Младший оглядывается, но не увидев ничего за собой, поворачивается обратно. Взгляд Тэхена совершенно точно направлен на него, и Чонгуку приходится осмотреть уже самого себя на наличие красной тряпки для быка. Но он не находит ничего, кроме пожелтевших синяков, которые несколько недель назад раскрасили его кожу над ребрами. Те уже совсем не болят, но желтые пятна от них все еще до конца не сошли, и Чонгук понимает, что старший смотрит скорее всего именно на них. Поэтому смущенно морщит нос и проходит ближе, заваливаясь на диван с Тэхеном рядом. — Все нормально, хен. Они уже не болят. — Да… Я хотел сказать, чтобы ты был аккуратнее и не простудился под холодным воздухом, — голос у Тэхена становится еще ниже, чем был до этого. На Чонгука он уже не смотрит, обращая взгляд в тихо работающий телевизор. — Поэтому лучше оденься. Чонгук стонет и откидывается на спинку дивана с тяжестью в теле: — Умоляю, хен… Я умру от перегрева, если надену на себя футболку. Такое чувство, что мое тело впитало в себя все тепло этого мира буквально за пару часов. На это Тэхен молчит. Они сидят в тишине несколько минут, и Чонгук уже даже успевает заинтересоваться шоу в телевизоре почти без звука, как старший откладывает книгу на журнальный столик и садится к нему лицом; одна его нога поджата, а вторая свисает с большого удобного дивана. Чонгук заинтересованно следит за ним, а потом поднимает взгляд и понимает, что сейчас должен быть какой-то серьезный разговор. В домашней одежде и со слегка растрепанными волосами, средство для укладки на которых уже не действует под конец дня, Тэхен смотрит на него задумчиво, и Чонгук чувствует себя так странно: ему кажется, что он сидит перед ним полностью голый с открытой нараспашку душой. — Что такое, хен? — Совершеннолетие на тебя специфически влияет. — Специфически? — непонимающе переспрашивает он и практически копирует чужую позу, садясь к Тэхену лицом. — В смысле? Тэхен ничего не говорит. — Что ты имеешь ввиду, хен? — Ты целенаправленно пытаешься свести меня с ума. Все, что ты делаешь и говоришь, приводит меня в растерянность. Это звучит так, будто Тэхен признается ему в том, что подсматривает за ним по ночам. Чонгуку это непонятно. — Но, хен, — протестует он искренне, — я ничего такого не делаю. Я не понимаю. В жидкой карамели напротив загорается непонятный огонек. Тэхен протягивает к нему ладонь и трогает подушечками пальцев светлое пятно на чонгуковых ребрах, вызывая у того мурашки будто от холода. Чонгук опускает голову, следя за чужими движениями, и капли с его волос приземляются на мужскую ладонь. Пальцы у Тэхена слегка подрагивают. — Не специально, значит? — Нет. — И без футболки из душа вышел не специально? Тэхен произносит это и заглядывает ему в глаза, пытаясь найти верный ответ. Из-за полусумрака в комнате его кожа кажется медовой. Ладонь с чужого бока он не убирает, полностью прикладывая ее к светло-желтому синяку, и Чонгук уже не может сдерживать разбегающиеся по коже мурашки. Он не следит за своим голосом, когда отвечает подрагивающее: — Мне жарко. Старший неожиданно начинает мягко смеяться, убирая ладонь и закрывая лицо руками: — Жарко… А я-то думал ты и правда пытаешься меня медленно убить. Жжение в животе Чонгук чувствует, кажется, всем своим телом. И оно уже совсем не от жары. — Хен, ты думал, что я тебя соблазняю? — предполагает он осторожно. Голос его все еще дрожит, когда он продолжает: — Знаешь, этого бы не случилось, если бы ты сам этого не хотел. — Намекаешь на то, — Тэхен ладони от лица все же убирает и оставляет их на чужих коленях; они обжигают кожу. Он прищуривает глаза, и Чонгук клянется, что когда старший произносит эти слова: — что я тебя хочу? он забывает, как дышать, и чуть ли не задыхается поступающим воздухом. Шея начинает гореть, как и лицо, и Чонгук опускает глаза, не выдерживая больше чужого взгляда. — Я не знаю. Я не такой смелый, как ты, хен. Тэхен берет его лицо в ладони, снова прося посмотреть на себя. Если бы Чонгуку когда-нибудь сказали, что он будет сгорать под взглядом мужчины, что старше его на восемь лет, он бы покрутил только пальцем у виска и послал бы этого идиота куда подальше. Сейчас же Чонгук сам чувствует себя идиотом, когда сжимает пальцы на полотенце на своей шее и решает скинуть его с себя. Кажется, оно не попадает на стол и оказывается на полу, но ему все равно. — Ты не понимаешь, — голос Тэхена почти срывается на шепот, — что ты со мной делаешь. У Чонгука хватает сил усмехнуться: — Я ничего не делаю. — Просто невозможный. — Я знаю. Они целуются, но совсем не так, как раньше. Никто не набрасывается первым, и ни у кого не сносит крышу от необъяснимого желания прикоснуться губами к чужим. У Чонгука, наверно, не хватит слов, чтобы описать то, что он чувствует, когда большие тэхеновы ладони трогают его кожу на затылке, перебирая мокрые после душа волосы. Когда они медленно растягивают этот карамельно-медовый поцелуй, деля между собой что-то очень сокровенное под звуки тихо работающего комедийного шоу по телевизору. И когда сильные руки Тэхена слегка напрягаются, давя на чонгукову спину, и буквально вынуждают того мягко упасть на мужчину сверху. Они оба медленно сходят с ума.