Герои за занавесом

Шинджи Ретто медленно шла по коридорам Резиденции Суны, уже подумывая о том, чтобы поднять из мертвых какого-нибудь древнего шиноби деньков этак на двадцать, который распугал бы все эту толпу внутри обители Казекаге и в радиусе пары километров вокруг нее. После недавнего (месяц назад) похищения, убийства, спасения и воскрешения (именно в таком порядке) Сабаку но Гаары, вся Деревня, словно вдруг осознав собственную вину перед мальчиком и поняв, какой он на самом деле добрый и милый душка, не упускала ни единой возможности напомнить Гааре о том, что все они его очень любят, будто никакого страха и желания убить его в течение долгих девятнадцати лет не было, выражая эту «любовь» в постоянных словесных напоминаниях, очень настойчивом внимании к его персоне, периодическими ночевками под окнами дома потомков Йондайме, частом отправлении нынешнему Казекаге открыток, любовных записок и тайных признаний (содержащих иногда контекст, который он вообще не имел права знать ввиду несовершеннолетия) и ежедневном построении телесных передвигающихся препятствий на пути рыжего юнца к абсолютно любой цели. Посматривая на это, Шинджи подумывала, что внезапно объявившаяся толпа фанаток, словно думающая, как единый организм (или единственным на всех общим мозгом, как считала Ретто), таким образом пыталась соорудить из себя мобильную баррикаду, которая будет защищать Гаару от всего, с чем он хоть как-то может взаимодействовать, начиная от нападения врагов и заканчивая походом в туалет. Гаара, не привыкший даже к обычному обществу, от такого вообще был в ужасе и едва не впадал в панику каждый раз, когда видел несущийся на него поток людей. Приблизившись к кабинету и жалостливо посмотрев на джоунинов, не пускавших толпу визжащих девчонок настолько плотную, что они вот-вот сольются в сингулярность, к Гааре, Шинджи подумала, что идея с зомби не так уж и плоха. А затем дополнила свою мысль другой, заключающейся в том, что двое джоунинов явно не для такой работы потом и кровью получали свои ранги. - Мару-сан, Шукичи-сан, меня вызывал Казекаге-сама, – слегка повысив голос, чтобы прокричаться через звуковую стену визгов и восхищенных криков, сказала Шинджи. - Боюсь, это будет очень трудно осуществить, Шинджи-сан! – крикнул ей светловолосый Мару. - Как вы видите, открывать сейчас двери смертельно опасно для Гаары-сама! – согласился с ним темненький Шукичи. Шинджи, поразмыслив минутку, решила пойти в лоб: прорываясь через толпу жутко раздражающих ее девчонок пубертатного возраста, без жалости, зазрений совести и с полным отсутствием вежливости расталкивая их руками, распихивая их в сторону, а кого-то даже и пиная, Ретто чувствовала себя рыбешкой, пытающейся выплыть в пресные воды из океана гормонов. Наконец, добравшись до двери, утерев со лба пот, она, развернувшись, встала между джоунинами и посмотрела на толпу бесящих ее девок так грозно, как только могла. Шинджи ненавидела и презирала фанатизм и любые его проявления, а к девушкам своего возраста и немного младше и вовсе относилась с большим раздражением, которые сейчас, вкупе со своими визгами и массовостью, тоже рьяно ненавистных Шинджи, вообще вызывали у нее самую что ни на есть настоящую злость. Ретто, чувствуя, что вот-вот впадет в бешенство и испепелит их своим весьма мощным Катоном, до хруста сжала руку в кулак и угрожающе глубоко вздохнула. Толпа мгновенно затихла. Зеленые глаза Шинджи, обрамленные темными ресницами, в приступе ярости напоминавшие хищные, блуждали по толпе, особо ни на ком не задерживаясь. Девчонки, будто бы боявшиеся даже вздохнуть, вжимали головы в плечи, дабы ненароком на попасть под испепеляющий взор ужасающих ядовитых глаз. Джоунины, у которых шансы на выживание были гораздо больше, стояли, не шевелясь, и наблюдали за ситуацией, думая, что напряжение и страх сейчас можно будет соскребать со стен. Между глаз Шинджи мелькнула маленькая черная молния Мейтона. - Вон. – Угрожающе тихим голосом прорычала Ретто, и в это же мгновение толпа фанаток, уже сидящих в низком старте, рванула с места со скоростью, достойной всяческого удивления, моментально капитулируя из коридора и оставляя за собой облако пыли. Мару и Шукичи зажмурились от порыва обдавшего их ветра. - Надо было сразу вас звать, - хохотнули они и впустили Ретто в кабинет. В кабинете Гаара и Канкуро, еще до прихода Шинджи, не знали, какими берушами заткнуть уши, дабы нормально сосредоточиться на работе. Поначалу между ними разгорелась небольшая дискуссия по этому поводу: Канкуро считал, что лучше использовать беруши из полипропилена, а Гаара просто решил, что проще сразу заткнуть уши песком, или камнем, или вообще избавиться хирургическим путем от барабанных перепонок. Увлеченные беседой, молодые люди не сразу осознали, что за дверьми вдруг наступила долгожданная тишина. Они удивленными взглядами смотрели на дверь, ища подвох. Канкуро даже подумал, что кто-то очень любезный наложил на них или на помещение гендзюцу, но все его подозрения развеялись, как только в кабинет вошла очень злая Шинджи Ретто. На ее лицо падала устрашающая тень, а темные длинные волосы едва ли не летали змеями вокруг. - Ты что, убила их? – сходу спросил Канкуро, не шевелясь. - Что, если так? – с опасной улыбкой, тихо спросила Шинджи. Гаара и Канкуро, синхронно ахнув, с ужасом посмотрели на Ретто. Не то чтобы Казекаге сильно горевал из-за смерти кучи бесполезного мяса, все же они были жительницами Суны, а значит, он должен защищать и их. «Меня бы кто от них защитил… А тела кто убирать будет? Объяснять причины смерти? Разбираться с бумажками?», – как-то апатично подумал Гаара, но решил, что во всем есть свои плюсы. - Да никого я не убивала, – мгновенно приняв обыденный «незлой» вид, отмахнулась Ретто и, опустив взгляд в пол, тихонько добавила: – Хотя можно было бы… - Что ты сделала? – с неким любопытством спросил Гаара. - Посмотрела на них, – как ни в чем не бывало, ответила Шинджи. - Посмотрела? – приподнял бровь Канкуро. – А хотя, чему удивляться, надо было тебя вместо тех джоунинов ставить на охрану: ты такая страшная, что… Договорить Канкуро не успел по причине того, что был выброшен в маленькое окошко за спиной Гаары техникой отталкивания Мейтона Шинджи. Казекаге даже не обернулся на нейтрализованного брата, продолжая с интересом смотреть на Ретто, которая, едва успокоившись, мгновенно стала еще злее, чем до этого. Комплекс неполноценности, такими трудами спрятанный куда-то на дно сознания, был грубо вытащен наверх и выворочен наизнанку. Шинджи сильно задевало, когда люди, особенно, мужского пола, говорили ей подобное. «Хотя, наверное, это было бы обидно любой девушке», – подумала она и опустила руку, по которой все еще плясали черные молнии стихии Тьмы. - Прости его, – тихо сказал Гаара с едва заметной улыбкой. – Он часто не думает, что говорит. - Спасибо, конечно, но не думаю, что мне стоит беспокоить вас подобными вопросами, Гаара-сама, – погрустнев, сказала Ретто. Молодой Казекаге, не зная, что надо сказать, и не имеющий опыта в подобных делах, решил промолчать. «Молчание – золото», – думал он и обернулся к развороченному окну. - Ну вот, придется чинить… – меланхолично пробурчал юноша. – Шинджи, мне придется снова нагрузить тебя бумажной работой… Услышав слова «бумажная работа», не сдержавшись, Ретто состроила такое мученическое лицо, что Гаара почти пожалел ее. Еще до его похищения и весь месяц после него Шинджи помогала Казекаге с бухгалтерскими отчетами, счетами, экономическими сводками и всем, в чем требовались какие-либо математические навыки. Не то чтобы молодому правителю некого было нагрузить подобной рутиной, но Шинджи Ретто была единственным человеком во всей Суне, который обращался с цифрами лучше самого Гаары. Он очень серьезно подходил к этому вопросу, потому что уже долгое время Сунагакуре находилась в тяжелом экономическом положении, которое, к слову, с началом его правления постепенно улучшалось. Из-за этой совокупности причин Шинджи была обречена на постоянное, чуть ли не ежедневное пребывание в кабинете Казекаге с калькулятором в одной руке и карандашом в другой. Все остальное время она выполняла порученные ей и брату миссии. - Вот, это тебе, – каким-то подозрительно довольным тоном, словно вручая ей подарок, сказал Гаара и с громким звуком положил перед собой стопку макулатуры. Посмотрев на разбитое окно, принявшее квадратную форму впоследствии пролетевшего сквозь него Канкуро, на кучку беруш на столе и на огромную кипу бумаг, Шинджи подумала, что вид здесь весьма экзотичный. Завершал картину внезапно широко улыбнувшийся, словно ребенок, Гаара, смотрящий на нее лучезарным взглядом больших глаз. «Здесь что-то не так», – отрешенно подумала она. - Тогда я за калькулятором, – недовольно бросила Ретто и вышла из кабинета. По пути в экономический отдел Шинджи встретилась с Темари. Та заботливо несла брату-трудоголику обед в виде данго и онигири. Она с улыбкой поздоровалась с Ретто, и последняя внезапно для себя решила поинтересоваться его привычками, на что Темари коварно улыбнулась. Некромантку несильно волновало, что по этому поводу подумает старшая сестра ее «начальника», поэтому она с абсолютно спокойным лицом задавала ей вопросы по поводу того, что он любит и не любит есть, пить и чем вообще занимается в свободное время. - Соленый говяжий язык, – задумчиво протянула Темари, – уж не знаю, почему, но Гаара его обожает. А не любит он йокан и глазированные каштаны. - Он не любит сладкое? – отрешенно спросила Шинджи. - Любит, но не все. Вот данго, например, и шоколад может есть тоннами. Собственно, именно так он и поступает. - Это хорошо, он все-таки такой худенький… – отстраненно прокомментировала Шинджи, не заметив, что Темари эту фразу расценила, как любовное проявление заботы и беспокойства. - Он обожает кактусы, – с хитрой улыбкой продолжила блондинка. – Гаара разводит их и заботится о них. Кактусы – его все. От приведенного факта Шинджи по-доброму посмеялась, что еще раз заставило старшую из детей покойного Казекаге подумать об «интрижке» между ее братом и некроманткой. Проводив взглядом попрощавшуюся с ней куноичи, которая вообще ни о чем таком не думала, Темари решила, что младшая Ретто – идеальная пара для ее младшего брата, ведь он такой неопытный в подобных делах, такой ранимый и доверчивый, и лучше в меру мягкой, в меру строгой, достаточно опытной и чересчур умной Шинджи ему определенно никого не найти. «Хотя, кажется, его это вообще не интересует», – мысленно хмыкнула Темари и отправилась дальше, подумав напоследок о том, что некромантка не зря понравилась ей с самого начала. Собственно, самой Ретто это тоже нравилось: ей редко удавалось с кем-то подружиться, а с Темари она нашла общий язык едва ли не сразу, и с тех пор две девушки официально считались «подружками». Как только калькулятор (максимально прокаченный, инженерный) был добыт, Шинджи направилась обратно, стараясь растянуть время пути как можно сильнее. У лестницы, что вела с нижнего этажа и находилась недалеко от кабинета правителя селения, Ретто встретила какая-то незнакомая ей девушка и в спешке попросила передать подарок для Казекаге. Когда Шинджи спросила, что там, девушка без стеснения и отговорок, что это «личное», сказала, что это глазированные каштаны, и убежала. Где-то на задворках сознания пронеслось воспоминание о разговоре с Темари, в котором она говорила, что ее брат такое не любит. Ретто задумчиво нахмурилась, посмотрела на глубокую прямоугольную тарелку в своих руках, накрытую тканевой салфеткой, и, подумав, что Темари лгать ей не станет, решила посоветоваться сначала с ней, а потом уже определиться, отдавать ли подарок от странной девушки молодому шиноби. В течение всего рабочего дня Шинджи то и дело вскакивала с места, выходила в коридор, доходила до уборной и, делая там маленькую зарядку, возвращалась обратно, всеми силами стараясь не раздражать Казекаге своим неумением круглыми сутками сидеть за столом над бумажками. На четвертый раз Гаара молча проводил девушку глазами, подумав о том, что у нее, возможно, от духоты разболелась голова, или, может быть, ее ждет поклонник, и она выходит из Резиденции пообщаться с ним… Когда все попытки Ретто не раздражать управителя провалились, и Гаара, не выдержав, спросил, куда она вечно бегает, Шинджи объяснила, что от постоянного сидения у него болят спина и шея, и вообще сидеть долго на одном месте очень вредно. Поэтому нужно иногда ходить и разминаться. Впоследствии она приучила к этому и Гаару. Когда на Суну опустился вечер, а Шинджи с чувством выполненного долга едва ли не швырнула Гааре на стол стопку пересчитанных отчетов и экономических сводок, она тут же поспешила к Темари, пока Казекаге, в своей привычной манере засидевшийся за работой допоздна, не вернулся домой. - Шинджи? Что случилось? – спросила блондинка некромантку, выглядевшую очень подозрительно. - Слушай, – начала она, – какая-то девчонка утром передала мне это, – Шинджи отодвинула ткань и продемонстрировала Темари каштаны, – но ты, кажется, говорила, что Гаара их не любит. Я не знаю, передавать их ему или нет. - Категорически нет, – отрезала она. – Он их не любит, а значит, не съест. А если не съест, то выбросит, потому что мы это тоже не едим. А если ему приходится выбрасывать чей-то подарок, Гаара начинает грустить и уходит в себя. - Боже мой… – сомнительно нахмурившись, произнесла Шинджи. – Не знала, что у него такая ранимая душа. - Да, он такой, – снова хитро улыбаясь, согласилась Темари. - Кстати, я бы хотела найти эту девушку, – вдруг сказала Шинджи. – Асано обожает сладости. Хочу научиться готовить такое для него. Но я не знаю, как ее зовут. - А как она выглядела? - Блондинка, ниже меня, кажется, серые глаза… А, у нее еще такая странная прическа: с правой стороны коса, а с левой стороны волосы распущены. - Хм, – нахмурилась Темари. – Очень странно, что она сделала что-то для Гаары. Шинджи вопросительно посмотрела на нее, и вся ситуация начала казаться ей еще более подозрительной. - Ее зовут Хикари. Много лет назад, когда Гаара еще был… не таким, как сейчас, – уклончиво протянула блондинка, – он во время очередного приступа сильно покалечил ее брата. Тот был подающим надежды шиноби, но в итоге остался инвалидом. Ретто, переваривая узнанные сведения, задумчиво опустила взгляд в пол. С самого начала это показалось ей странным, потому что девчонка нашла ее и попросила передать, по сути, еду для Казекаге, которую ему буквально в это же время отнесла Темари, с коей та должна была встретиться на лестнице. Глазированные каштаны, которые он терпеть не может, о чем, видимо, знают буквально все, кто хоть как-то контактирует с Казекаге. Очевидно, девушка к таким не относится. Зато относится к жертвам, которым Гаара когда-то причинил зло, и внезапно делает для него сомнительный, но все же подарок. - Хикари, значит… – задумчиво произнесла Шинджи. – Видимо, вам с Канкуро приходится помнить всех, кому Гаара нанес вред? - Так и есть, – с грустью ответила девушка и вдруг, словно спохватившись, в сердцах добавила: – но он раскаивается! Он искренне сожалеет о всем, что совершил, и всеми силами пытается добиться расположения жителей. - Темари, я верю, – улыбнулась Шинджи, видя порыв подруги защитить и так сильно запятнанное имя брата. – В конце концов, относись я к Гааре плохо, позволила бы я ему так безнаказанно загрузить себя бумажками? Ретто хохотнула, и Темари, повеселев и заметив искренне доброе отношение к младшему, тоже рассмеялась. Напоследок вызнав у девушки, где она может найти подозрительную личность, Шинджи решила на следующий день отыскать ее и «попросить уроки кулинарии». Утром «подарок» остался нетронутым: Асано, предупрежденный сестрой и прекрасно знающий, что паранойя у нее не бывает зря, обходил тарелку за километр. Сама младшая Ретто, откинув с емкости ткань, уловила слабый знакомый запах и тут же недобро сощурила глаза. Забрав блюдо с собой, она направилась в больницу Суны, подозревая, что после этого Гаара точно не обидится на нее за опоздание. Кое-как убедив тамошних лаборантов в необходимости срочного анализа, буквально тыкая их мордами в тарелку, Шинджи в ожидании результатов решила не терять времени и поискать виновницу происходящего. Хикари, как и указала Темари, находилась в архиве. - З-здравствуйте, - промямлила девушка, увидев Шинджи. По ее реакции Ретто предположила, что она явно не ожидала увидеть ее здесь. «А возможно, ожидала не увидеть вообще где-либо», - хмуро подумала она. Нацепив на лицо крайне убедительную доброжелательную улыбку, она подошла к блондинке. - Здравствуй, - мягко сказала некромантка. – Послушай, у меня к тебе просьба. Видишь ли, мой брат очень любит сладости, а я плохо их готовлю. Мне хотелось бы обрадовать его чем-нибудь вкусным, например, теми же каштанами. Ты не могла бы научить меня? Думаю, это не отнимет много времени. - Дело в том, что я… э… - откровенно паниковала девушка. – Я работаю сверхурочно! - О, это не проблема, - махнула рукой Шинджи. – Я тебе заплачу, не переживай. Это явно будет поприятнее разгребания завалов в архиве, не так ли? - Извините, пожалуйста, - вдруг сказала Хикари. – Я совсем не умею готовить! Меня просто попросили передать… Ретто насторожилась еще сильнее. Наличие третьих лиц значительно усиливало подозрения в ситуации. - Тогда, быть может, ты познакомишь меня с тем человеком? Я в Суне еще мало кого знаю… Хикари, очевидно решив, что третий отказ или попытка уклониться от разговора будет выглядеть крайне подозрительно, согласилась свести ее нужным человеком. Она сказала, что приведет его после обеда в это же место, и попросила Шинджи никому не говорить об этом разговоре, окончательно развеяв все сомнения той. Получив результаты анализа, Ретто хмуро вчитывалась в показания отчета, после чего, сопоставив все факты, с трудом удержалась от смеха. Она осторожно положила листок в папку с документами и поспешно отнесла ее домой вместе с оставшимися каштанами, к которым лаборанты теперь боялись подходить. После обеда она встретилась с незнакомым ей мужчиной средних лет, который выглядел настолько невзрачно, что Шинджи, даже смотря на его фото каждый день, не смогла бы его узнать. Ретто, объясняя ситуацию, говорила и улыбалась настолько открыто и мило, что начинала подумывать, что весь ее сложившийся в Сунагакуре образ ужасающей некромантки, на которую даже смотреть нельзя, рискуя потерять зрение от страха, вот-вот рассыплется в прах. Как ни странно, мужчина согласился и сказал ей, что будет ждать ту у себя дома вечером после рабочего дня, не забыв указать адрес. Узнав, что его дом находится чуть ли не за границами ущелья, в котором расположилась Деревня. Шинджи усмехнулась, быстро догадавшись, что мужчина ее раскусил. «Он не промах, но я еще лучше», - думала она, направляясь домой. Пока она дожидалась Асано, задержавшегося на совете у Казекаге, уже начало вечереть. Как только брат, уставший от такой нелюбимой бюрократической работы, перешагнул порог дома, Шинджи тут же втащила его внутрь, попутно закрывая дверь. - Ты так рада меня видеть? – нагло ухмыльнулся старший. – Сестричка, я, конечно, понимаю, что мы не единокровные брат и сестра, но ты еще не совершеннолетняя… - Опять ты заладил! – раздраженно сказала куноичи, порядком подустав от глупых шуток брата. – Будь максимально серьезен, у нас тут заговор против Казекаге, и мне нужна твоя помощь. - Не понял, - мгновенно взял себя в руки Асано. – Ты обычно не шутишь по поводу таких вещей, поэтому давай сразу к делу без лишних вопросов. - Так-то лучше. Вечером у меня назначена встреча с одним человеком, который, как я полагаю, попытается меня «убрать». Мне понадобится твое прикрытие. Вряд ли он думает, что я приду не одна, тем не менее, держись в стороне, пока не подам сигнал. - Какой будет сигнал? Передашь через татуировку? - Да, это еще никогда не подводило. До встречи еще полтора часа, так что, иди ужинай, и выдвигаемся. На место встречи Шинджи шла без какого-либо оружия, дабы не вызывать подозрения. Точнее, оружия у нее не было только с виду: верный эбонитовый меч был запечатан в печати во внутренней части рукава и высвобождался, стоило куноичи пропустить чакру по соответствующей руке. Асано, конечно же, экипировался, как положено. Из-за предположения, что за младшей будут следить, он вышел через заднее окно и максимально быстро направился к месту встречи в обход, тогда как сама Шинджи неспешным шагом шла напрямую. Там ее уже ждали: у заброшенного дома, закрытого от любопытных глаз высоким забором, ее ждал тот мужчина в компании четырех шиноби АНБУ. Шинджи, ощутив приятный холодок на левом плече, в месте, где находилась клановая татуировка, поняла, что брат уже рядом. - Странно, - сказал вдруг мужчина, нарушая вечернюю тишину. – Вроде, умная, а вроде, нет. - Что, готовить не будем? – наигранно обиделась Шинджи. - И как ты догадалась? Мы ведь так хорошо все скрыли, - спросил он с некоей усталостью в голосе. - Вообще-то, нет, - холодно отрезала она. – Метод, который вы выбрали, был настолько тупой и очевидный, что ваш заговор похож, скорее, на детсадовские бойкоты. - Что ж, я извлеку из этого урок, - спокойно выдохнул мужчина. – Взять. Еще до оглашения приказа позади двоих шиноби, материализуясь из тени, буквально выплыл Асано и быстрыми ударами обезвредил их. Шинджи обрадовалась, что брат нашел удобный для себя способ спрятаться, и ей даже не пришлось использовать татуировку. Как только оставшиеся члены АНБУ атаковали Шинджи, она, распечатав меч, ринулась им навстречу. Но, приблизившись, вдруг резко поменяла траекторию бега и оказалась на ребре забора. «Мейтон: Теневые путы», - про себя сказала она и взмахнула от себя руками. Появившаяся черно-фиолетовая сеть связала заговорщика, обездвиживая того. Он попытался разрезать веревку кунаем, но только получил удар черным разрядом, по ощущениям напоминающий удар током. Над правой ключицей Шинджи вдруг вонзился сенбон: техника одного из шиноби раздвоила иглы, и одна из них ранила Ретто. - Черт… - прошипела она, всхлипнув от боли. Из-за того, что ключицы у Шинджи были почти не видны, сенбон вонзился немного ниже артерии, не задев ее. Но боль была жуткой. Ретто, в моменты ощущения боли, обычно начинала злиться и выходить из себя, желая стереть обидчика в порошок. - Ты меня выбесил, мразь, - злобно сказала она. Перехватив меч в левую руку, в которой он был заметно менее эффективен, она осталась стоять на месте, ожидая, пока шиноби приблизится к ней. Асано тем временем в рукопашную сражался со вторым АНБУ. Шинджи оборонялась успешно, но пойти в наступление не могла. Блокируя атаки мечом и уклоняясь, она сделала обманный маневр, повернувшись к врагу спиной, с правой стороны заблокировав мечом удар и делая резкий разворот с левой, ударяя того в лицо, закрытое маской, кулаком с сосредоточенной в нем чакрой. Шиноби врезался в забор, который оказался гораздо крепче, чем ожидалось, и принял последнюю попытку подняться, тут же пресеченную мощным Футоном Шинджи, ударившем его о забор еще раз. Асано, который уже начал подумывать использовать ниндзюцу, в нужный момент воспользоваться ошибкой противника и откинул его туда же, где лежал оппонент сестры. - Думаю, нам не стоит их убивать, - сказал Асано. – Все-таки, если твой Гаара нам не поверит, то это будет расцениваться как преступление против Суны. - А тех двоих ты разве не убил? – удивилась Шинджи. - Нет, - посмеялся мужчина. – Просто вырубил. Странно это: какие-то слабые АНБУ. - Этого надо допросить, - Шинджи кивнула в сторону связанного заговорщика. – Это по твоей части. Затащив тела в дом, Асано принялся убеждать мужчину выложить ему все, довольно убедительно выдвигая все минусы его положения. Как ни странно, раскололся он уже скоро. По настоянию брата, Шинджи сразу же наведалась в больницу, где ее быстро подлатали и наложили повязку, сказав, что «до свадьбы заживет». Утром она сразу же направилась к Казекаге, вокруг кабинета которого, как ни странно, было абсолютно тихо. Гаара, недовольный отсутствием ценного счетовода, всячески игнорируя тот факт, что Шинджи он даже не вызывал, хотел было высказать ей все, что он думает по этому поводу, но, заметив на плече некромантки тугую бинтовую повязку, тут же сменил гнев на милость. - Что это? – спросил он, еще раз посмотрев на повязку. - Да так, ерунда… Казекаге-сама, вы должны внимательно меня выслушать. - Хорошо, я слушаю, - спокойно сказал Гаара, изредка поглядывая на забинтованное плечо куноичи. - Один из ваших советников, Родзу, запланировал государственный переворот и совершил на вас покушение, которое не состоялось ввиду случайного стечения обстоятельств, - изложила Шинджи. - Шинджи, это очень серьезные обвинения, - мягко ответил Гаара. – Надеюсь, у тебя есть доказательства? Ретто рассказала Казекаге об отравленных каштанах, при упоминании которых он презрительно поморщился, о Хикари, человеке, который ее координировал и который сознался во всем, а в подтверждение своих слов поставила перед ним тарелку с нелюбимой едой юноши, результат анализа и сказала, что Асано приведет к нему координатора. В конце концов, когда старший Ретто привел подозреваемого и в кабинет зашла Темари, засвидетельствовавшая слова Шинджи о Хикари и злосчастных каштанах, Гаара окончательно поверил в заговор и отдал приказ арестовать и допросить Родзу, который сознался во всем после недолгой промывки мозгов. - Я думал, он умнее, - своим привычно тихим голосом сказал Казекаге. - Если я вам расскажу еще некоторые подробности, вы начнете считать его более глупым, чем сейчас. – Сказала Шинджи. - Тогда выкладывай, люблю посмеяться над чужой тупостью! – хохотнул Канкуро. - Яд, которым вас хотели отравить, - цианистый калий. Наверняка все о таком слышали. – Начала Шинджи, и в подтверждение ее слов присутствующие Темари, Асано, Канкуро и сам Гаара покивали. – Дело в том, что Родзу, видимо, пытался продумать альтернативный вариант в случае, если Гаара-сама не станет употреблять эти дурацкие каштаны: от жары и повысившейся в последние дни влажности яд должен был начать улетучиваться и медленно травить вас через дыхательные пути. Однако он допустил огромную ошибку: во-первых, вещество легко распознать по характерному запаху миндаля, а во-вторых, оно взаимодействует с сахаром, точнее, с глюкозой, которая находится в глазури, и превращается в совершенно неопасное вещество, которым никого нельзя отравить. Присутствующие на секунду задумались. Асано вдруг посмеялся и, заметив на себе вопросительные взгляды, сказал: - Видимо, он также очень недоволен тем, что Суна в процессе подписания договора союза между ней и нашей Деревней. - Да, Родзу хотел убить двух зайцев, ну или хотя бы одного, - согласилась Шинджи. – Если бы попытка убийства все-таки была бы успешной, то в этом заподозрили бы меня, поскольку я бы принесла каштаны. А если бы Гаара-сама выжил, и яд бы обнаружили, что сделать очень легко, то – снова- заподозрили бы меня. Он пытался подставить меня и избавиться от Шинкугакуре. - Я давно подозревал его, - сказал Гаара, задумавшись. – Однако я считал его трусом, неспособным на подобное. Я ошибся. - Все обошлось. – Подбодрил его старший брат. – Хотя, нелегко тебе: только воскрес, а уже опять хотят в могилу отправить. - Канкуро! – прикрикнула на него Темари. - Все в порядке, - вздохнул Гаара. – Одним заговором меньше. Шинджи. Спасибо. Ты снова спасла меня. Придя домой, Асано, закрыв дверь, громко расхохотался, падая на колени. Шинджи, посмотрев на него, как на придурка, потыкала в него деревянным боевым шестом, стоящим в коридоре, проверяя брата на исправность. - Черт побери! - не мог остановиться он, утирая выступившие слезы. - Бедный парень, только воскрес, а его уже опять прихлопнуть хотят! Вот если бы не ты... - Рада, что ты находишь это смешным, потому что я - нет. - У известных шиноби по всему миру есть свои узнаваемые имена. Вот твое будет Шинджи Ретто Спасительница Казекаге.