Герои за занавесом

Асано окинул взглядом сестру и ее партнера. Шинджи держалась стойко, Амаи вот-вот был готов свалиться с ног, но одним лишь усилием воли не позволял себе давать слабину. Асано, заметив, что ирьенин, обладающий, как ни странно, недюжинным запасом чакры, отдал почти все его сестре, а это было очень немало, ведь он восстановил ее запас практически полностью, невольно проникся уважением к парнишке. Как он заметил, Амаи был на несколько лет младше самого Асано и их возрастной группы Кумогакуре, однако, судя по всему, уже был опытным и способным шиноби. В конце концов, к их отряду не могли приставить кого-то заурядного. Когда специальный отряд прибыл на поле боя, Девятихвостый и Восьмихвостый уже вовсю бились против статуи Гедо, управляемой лже-Мадарой. Где-то вдалеке Ретто разглядел Какаши Хатаке и Майто Гая. - Что делать будем? – спросил он дядю. Тору Ретто, за несколько перемещений и долгий бой в пустыне практически не истративший свои силы, что было немыслимо даже для кого-то уровня Каге, нахмурился, внимательно следя за передвижениями впереди. Указаний из штаба не поступало более никаких, за исключением приказа явиться на помощь Наруто Узумаки. Видимо, Какаши и Гая так же послали к джинчуурики, потому как до этого джоунины противостояли мечникам Тумана. - Подойдем поближе и понаблюдаем. – Коротко ответил Тору. Отряд уже собирался покорно последовать за предводителем, но Амаи вдруг припал на колено. - П-простите, я сейчас… - Мы догоним. – Твердо сказала Шинджи и присела около напарника. - Не задерживайтесь, - сказал Тору, и остальные четверо шиноби побежали в сторону битвы. Младшая Ретто окинула ирьенина взглядом и удивилась, как он вообще еще был в сознании. Она молча положила ладонь ему на плечо и начала передавать чакру малыми порциями. - Шинджи-сан, не стоит… - Стоит. – Мягко ответила она. – Ты, кажется, перестарался. Я верну тебе немного, без обид. Но этой потери я и не почувствую, а у тебя будут силы. - Спасибо, - улыбнулся молодой человек. – Я заметил, что вы, Асано-сан и Тору-тайчо очень быстро восстанавливаетесь. И ваша жизненная сила просто невероятна. Это клановая черта? - Да, что-то типа того. – Ответила Шинджи и отняла руку от его плеча. – Должна заметить, что лично у меня эти черты не проявлялись аж до восемнадцати лет. - Правда? – удивился Амаи, приподняв темные брови. – Но вы же гений, Шинджи-сан. Шинджи смущенно хихикнула. - Это не так. – Сказала она. – В клане гений – Асано. И мои отец и дядя. Мне очень долго совершенно не давались многие ниндзюцу и даже тайдзюцу. С гендзюцу проблем не было никогда. Даже не верится, что я стала чуунином в двенадцать. Чтобы раскрыть потенциал, пришлось изменить подход к тренировкам и кое-что в себе. - «Кое-что в себе»? Это что же? – поинтересовался ирьенин. - Пришлось стать злее, - усмехнулась Шинджи. – И научиться сочетать свою злобу и жестокость со способностью к анализу и холодному расчету. - Вы не кажитесь жестокой или злой. - Ты просто толком не видел меня в бою. Идем. Присоединившись к своим товарищам, Шинджи отметила, что их задержка вообще никак ни на что не повлияла, ибо спецотряд просто стоял на месте и смотрел за человеком в маске. Асано и Тору анализировали пространственную технику врага, заметив очень странную ее схожесть с Камуи Какаши. Помимо этого, они также отметили, что через отверстия в его маске был виден только один горящий алым глаз – правый. - Вам не кажется это странным? – пытливо спросил Тору племянников. - Одноглазый Учиха? – уточнила Шинджи. – Кажется. Да и техника у него та же, что и у Какаши-сана. У него странная аура: его словно вытащили с того света. - Такое обычно бывает, когда человек чувствует очень сильную, граничащую со смертельной, боль, или если переживает клиническую смерть, либо предсмертное состояние. – Высказал Асано. – Мы будем продолжать стоять и смотреть? - Да, до тех пор, пока не поймем, с кем имеем дело, или пока нам не придется вмешаться. Я знаю, как это звучит, дети, но смысла вступать в бой сейчас просто нет. Как вы видите, отпрыск Узумаки вполне неплохо справляется. – Холодно сказал Тору. – Восстанавливайте силы, пока есть возможность. Асано, глядя за боем, раздумывал, как можно было бы наиболее эффективно в нем поучаствовать. Двое джинчуурики, захваченные человеком в маске, приняли форму своих Хвостатых и начали атаковать Кьюби и Хачиби. - Ими управляют те черные штуки, - сказал Асано. – Это ведь техника риннегана? - В храме были книги, которые говорили, что так можно управлять мертвыми телами, - согласилась Шинджи. – Чтобы освободить их, нужно изъять все приемники, я полагаю. - Рад, что вы с таким интересом подошли к древним текстам. – Сказал Тору. – Вот и займитесь этим, дети. Коту, ты будешь с Шинджи – ей может не хватить скорости в таком состоянии. Асано, ты с Суи. Амаи, восстанавливайся. Шиноби, кивнув, рассредоточились. Асано и Суи взяли на себя Пятихвостого, Шинджи и Коту, пройдя ближе к Гедо Мазо, приготовились к обезвреживанию Санби. Когда Пятихвостый заметил на поле боя новых врагов, он, сотрясая землю, понесся на Асано и Суи. Ретто, услышав от заметившего союзников Хатаке громкое «осторожно!», высоко прыгнул, Суи последовал за ним. Шиноби, уклонившись от атаки биджу, приземлились на его огромную белую шею. - Суи, видишь его? – окликнул напарника Асано. - Нет. – Ответил тот и, присев на одно колено, прикоснулся рукой к белой короткой шерсти зверя и прикрыл глаза. – Придется так. Суи Яманака использовал неизвестную Асано технику, заключающуюся в поиске инородной энергии или объектов внутри живого тела. Хвостатый был не человеком, а огромным сгустком разумной чакры, и поэтому шиноби не был уверен, что техника подействует, однако она все же подействовала. Хвостатый, поняв, что на его спину запрыгнули попутчики, резко остановился, после чего начал дергаться, пытаясь стряхнуть с себя незваных гостей. - Нашел! – крикнул Суи, стараясь удержаться. – Слева, за ухом, прямо под шерстью! - Понял! – ответил ему Асано, которому так же нелегко было удержаться на теле Гоби. - Асано, подожди! – окликнул Ретто напарник. – Я кое-что услышал. - Не понял. - Когда я сканировал его тело, я услышал его мысли, - сказал шиноби. – Ему больно. И неприятно, что им кто-то управляет. - Очень интересно, - нахмурился Асано. – Только интересно, что мне с этим делать. Суи лишь пожал плечами, как бы говоря, что его дело было сообщить. - Разберись с приемником. – Сказал он. – А дальше посмотрим. Ретто кивнул и направился туда, куда указал Яманака. С трудом сохраняя равновесие, он отыскал под мягкой чистой шерстью чакроприемник и задумчивым взглядом уставился на него, думая, как его можно извлечь. - Ну, потерпи немного, я что-нибудь придумаю, - неосознанно сказал он, погладив Хвостатого за ухом. Зверь, видимо, шокированный подобным поведением, замер на месте. Асано, сосредоточив в ногах чакру и притягиваясь стопами к телу Гоби, что было весьма затруднительно ввиду того, что сам зверь состоял из чистой чакры, спустился на его шею. Чакроприемник был у него прямо перед лицом. - Попробуем. Нинпо: Частичное превращение. – Сказал он, и из спины Асано появились горящие ярко-синим цветом огромные скелетоподобные руки, напоминающие руки Сусаноо. Костистые конечности схватили приемник и потянули на себя. Вытащить крепко сидящее устройство было очень сложно, и Асано одним лишь усилием воли извлек его из тела Хвостатого, после чего откинул предмет на землю. «Ты зря помог мне», - вдруг услышал он голос в своей голове, видимо, принадлежавший Гоби. «Ну, извини, но я посчитал это необходимым», - не зная, что сказать, просто ответил Асано. «Человек, помогающий Хвостатому… - голос ненадолго замолчал. – Этот напыщенный червяк в маске все равно затащить меня обратно в Гедо Мазо». «Может, и так, но теперь ты хотя бы можешь сопротивляться и действовать по своей воле». «Как твое имя?». «Асано. Асано Ретто. А твое?». «Кокуо. Я не забуду твоей помощи, Асано Ретто. Я должен тебя попросить. Скажи своим друзьям, чтобы они постарались не причинять вред моим братьям. – Сказал Гоби вежливо. – Прошу тебя». - Ты можешь на меня рассчитывать, Кокуо, - улыбнулся Асано. К сожалению Асано, их беседа на этом закончилась. Из пасти Гедо Мазо показались огромные цепи чакры, схватившие сопротивляющегося Кокуо, и потащили его внутрь статуи. Суи и Асано успели спрыгнуть с тела Кокуо и оказаться на безопасном расстоянии. Ретто с грустью посмотрел вслед новообретенному знакомому и ощутил сильное желание во что бы то ни стало освободить Хвостатых. Шинджи и Коту в это время только и делали, что уклонялись от атак Санби, пытаясь одновременно с этим найти чакроприемник в теле того. Когда Коту предложил атаковать его мощной техникой, Шинджи напрочь отказалась от этой затеи – она хорошо чувствовала живую энергию внутри Хвостатого, и на него у нее просто не поднималась рука. Если бы, однако, Санби пытался серьезно нанести им урон, она бы не колеблясь атаковала его, однако его техники были неточными, нестабильными, словно Хвостатый всеми силами сопротивлялся. «Даже если представить, что он не хочет быть управляемым, это не объясняет того, что он старается не нанести нам вред», - размышляла Шинджи. Она отметила, что Треххвостый выглядел не столько устрашающе, сколько немного нелепо и очень умилительно. Он напоминал ей большую черепашку, которую Шинджи очень хотелось пообнимать, несмотря на боевое положение. Коту ненадолго отдал ей своего зверя – огромного черного волкодава, очень быстрого и сильного, чтобы тот компенсировал временную потерю скорости куноичи. Сам парень и без своего боевого партнера двигался с такой скоростью, с который Шинджи и при полном объеме сил, и даже в режиме Жнеца не могла пока тягаться. «Кажется, я знаю, чем я займусь после войны», - подумала она, глядя на мелькающую тень, резво уклонявшуюся от атак Санби. - Черт! – воскликнула она, когда один из хвостов Санби вызвал мощный порыв ветра и сбил с ног волкодава Инузуки. Взмыв вверх, Шинджи хотела приземлиться на панцирь Треххвостого, но, к огромному удивлению ее и Коту, зверь резво развернулся и, открыв пасть, заглотнул Ретто. - Шинджи!! – крикнул ей вслед Коту, застыв на месте и не зная, что делать. Шинджи, упав во темноту внутри Хвостатого, открыла глаза и увидела перед собой несколько ручьев. Справа шумел водопад, позади находилось множество коридоров, а над головой простиралось окутанное туманом, темно-голубое бесконечное небо. Ретто отметила, что здешний пейзаж был очень ей по душе. Не зная, куда идти и что делать, она направилась к водопаду, вытекавшему в не очень большое, но, видимо, очень глубокое озеро. По пути ей встретилось несколько маленьких копий Санби размером с кошку, которые, однако, не проявляли враждебности, а смотрели на нее с неким любопытством. - Вы такие хорошенькие, - тихо сказала Шинджи, присев на корточки перед тремя маленькими Санби. Ей очень хотелось погладить их и взять на руки, но она опасалась, что черепашки воспримут это неправильно. Одна из копий неловко подползла к куноичи и, моргнув пару раз единственным глазом, потерлась мордой о ее колено. Шинджи с удивлением посмотрела на черепашку и осторожно погладила ее по покрытой шипастой голове. Существо само потянулось ей навстречу и начало тыкаться в руку. Другие двое, заметив, что пришелица настроена очень даже дружелюбно, решили не оставаться в стороне и тоже подползли к ней поближе, начав тереться о ее ноги. Шинджи села, и первый из подошедших к ней маленьких Санби залез ей на грудь, начав тереться мордой о ее щеку. Оставшиеся двое разместились на ее ногах. Ретто, не в силах сдержать умиление, захихикала, по очереди гладя черепашек. Те издавали звуки, похожие на кошачье мурчание. - Боже мой, вы такие славные! – сказала она, улыбаясь. - Она хорошая, давай оставим ее? – услышала она громоподобный юношеский голос и вздрогнула. Миниатюрные Санби мгновенно слезли с нее, но не разбежались, а остались стоять рядышком. Шинджи поднялась, определив, что голос шел из-за водопада. - Э, добрый день? – произнесла она, обращаясь к существу из водопада. В следующее мгновение из-за водопада выплыл Санби уже в натуральную величину. Зверь посмотрел на нее любопытным глазом. Шинджи нервно улыбнулась. Копии зверя затихли и смотрели на свой оригинал, но от Шинджи не отошли. - Ты им нравишься, - сказал Санби. Ретто с удивлением отметила, что голос у него был робкий и совсем юный, как у мальчика. - Они мне тоже, - ответила она, не отводя взгляд от зверя. – А, кстати, кто они? - Мои копии. – Сказал Санби. – Мне здесь бывает одиноко, поэтому я создал их, чтобы хоть как-то развлекаться. - Оу… - грустно выдохнула Шинджи, жалея Хвостатого. – Мне жаль, что тебе здесь одиноко. - Жаль? Почему? – с интересом спросил зверь и чуть-чуть приблизился к ней. - А почему нет? – недоумевающе спросила Шинджи. – Всем нужны друзья. Никто не должен быть один. - Ты странная. – Сказал Санби и, заметив вопросительный взгляд Ретто, пояснил: - Все люди, которых я встречал, хотели только подчинить меня себе, и все. Использовать мою силу. - Не все люди такие, - улыбнулась Шинджи. – Конечно, среди них много плохих, но и хорошие тоже встречаются. - Хорошие, как ты? - А ты считаешь меня хорошей? - Ты ни разу не атаковала меня и запретила тому парню, а только уходила от атак. – Санби подполз так близко, что его морда находилась прямо перед Шинджи. – Я думаю, ты хорошая. Останешься тут со мной? - О… Извини, но я не могу. Если я останусь здесь, то не смогу помочь моим друзьям и родным в войне, а значит, и тебя мы тоже не сможем освободить. – Поникла Ретто. - Ты хочешь освободить меня? – с надеждой спросил Санби. - Хочу. Это ведь возможно? – Санби кивнул. – Ну, тогда я просто обязана это сделать! Ты ведь тоже хороший. Кстати, как тебя зовут? - Исобу! – воодушевленно ответил он, явно обрадованный тем, что Шинджи спросила его имя. – А тебя как зовут? - Шинджи, Шинджи Ретто. Рада знакомству, Исобу! – улыбнулась она и протянула ему руку в знак знакомства. Треххвостый, поглядев на ее руку, такую крошечную в сравнении с его, протянул ей лапу. Шинджи хихикнула и пожала ему палец, который и то не получилось обхватить полностью. - Ты славный, - улыбнулась она. – Я рада, что встретила тебя, Исобу. - Мне еще не говорили таких теплых слов, Шинджи Ретто, - сказал он и изобразил на своей морде что-то похожее на улыбку, что из-за специфических черт было для нее непривычно. - Если ты хочешь помочь, то должна вытащить чакроприемник, которым Мадара контролирует Исобу. – Раздался откуда-то еще один голос, тоже юный, но гораздо более уверенный. Из-за огромного тела черепахи вышел невысокий юноша, на вид на несколько лет младше самой Шинджи. У него были серые волосы и розоватые глаза, а под левым глазом был длинный вертикальный шрам, пересекающий щеку. В этом человеке она узнала Мидзукаге, о котором была наслышана от шиноби из Киригакуре и его преемницы Мей. - Йондайме-сама? – спросила она. - Ты знаешь, кто я. Это хорошо. – Серьезно ответил он, после чего улыбнулся вполне открыто и дружелюбно. – Меня зовут Ягура Каратачи, Четвертый Мидзукаге, как ты уже знаешь. Рад знакомству, Шинджи Ретто! - Взаимно, Мидзукаге-сама. - Можно просто Ягура. Я мертв, а ты попала в измерение Исобу, так что, это все формальности, которые мы можем опустить. – Продолжал улыбаться он. «Какой дипломатичный обаяшка, - подумала Шинджи. – Так и не верится, что он был настоящим тираном во время правления». - Хорошо, Ягура-кун. - Как видишь, Исобу довольно робкий и чувствительный, так что, он бы тебе не сразу все рассказал. – Сказал Ягура, и от его слов Санби поерзал на месте. – Когда ты удалишь чакроприемник, Гедо Мазо захватит Исобу и запечатает в себе, потому что Мадара больше не сможет его контролировать. Но я все еще буду там, как и другие джинчуурики. Нас тоже необходимо будет запечатать. Я знаю кое-какие планы Мадары – пока я находился в его гендзюцу, а затем, когда он меня возродил, я узнал, что он хочет возродить Десятихвостого. Я не знаю, что это за существо, но если это биджу, то думаю, что ему будет необходим джинчуурики. Как известно, после извлечения биджу джинчуурики умирает. Для джинчуурики Десятихвостого это вряд ли будет исключением. - Я поняла тебя. – Ответила Шинджи. – Скажи, Ягура-кун, а как ты способен говорить со мной, будучи воскрешенным Эдо Тенсей? На симпатичном лице Йондайме появилась хитрая улыбка. - Измерение биджу – это особое место. Даже после смерти и отдаления друг от друга биджу и джинчуурики могут поддерживать связь между собой. – Ответил он. – Мы с Исобу решили, что ты подходишь для того, чтобы выслушать нас. Как видишь, ты ему очень нравишься. Я хочу попросить тебя об одолжении. - Я слушаю. - Когда все закончится, не бросай Исобу одного. – Мягко сказал Ягура. – Он еще совсем малыш. – Мидзукаге положил руку на панцирь смутившегося Санби. – И ему нужны друзья. Когда я был его джинчуурики, мы поладили и хорошо дополняли друг друга. Но теперь это не так. Шинджи посмотрела на стеснительного Исобу, затем на его улыбающегося джинчуурики и прониклась симпатией к ним обоим. - Не брошу. – Сказала она с улыбкой. – Ну, Исобу, будешь дружить со мной? Санби радостно закивал, и три его хвоста задорно начали бить о воду. - А теперь тебе надо придумать, как выбраться, - усмехнулся Мидзукаге. – Он ведь тебя проглотил. - Я владею техникой телепортации. Она ведь сработает здесь? - Думаю, да. В таком случае, пора прощаться. - Вообще-то, я некромант. Так что, я в любой момент могу установить с тобой связь, Ягура-кун. – Она подмигнула Мидзукаге. – Если, конечно, хочешь. - Хм. Хорошо. Думаю, это неплохой способ. Лучше, чем быть проглоченной Исобу каждый раз. Шинджи кивнула и подумала, что с умершими у нее отношения складываются просто идеально. В отличие от живых. В голове промелькнула мысль, что вместо того, чтобы подружиться с живыми нормальными людьми, она заводит себе друзей из числа мертвых и биджу. Однако она призналась себе, что Ягура ей понравился, и его личность сильно шла вразрез с его репутацией. - Тебе пора. Время уходит. – Помрачнел Ягура. – Одержи победу, Шинджи Ретто! - Обязательно. – Спокойно улыбнулась она. - Я буду тебя ждать, Шинджи-чан, - робко сказал Исобу и махнул хвостом. Шинджи, подмигнув зверю, кивнула и исчезла во вспышке черного дыма. Она оказалась снаружи как раз в тот момент, когда Наруто и Кира Би разобрались с остальными биджу, и статуя Гедо затягивала их внутрь. Ретто быстро отыскала взглядом в теле Треххвостого чакроприемник и, помогая себе Футоном, с трудом извлекла его, стараясь удержать равновесие на сопротивляющемся звере. Очередь дошла и до Исобу. Толстые цепи схватили его, как щенка, и потянули внутрь уродливой статуи. Шинджи проводила новоиспеченного друга печальным взглядом, зная, что сейчас ничего сделать не может. Джинчуурики были обездвижены мощными щупальцами Хачиби. - Шинджи! – окликнул ее Коту Инузука и оказался рядом. – Что случилось? Эта черепаха тебя проглотила! - Все в порядке. – Спокойно ответила она. – Я смогла выбраться. - Ладно, - смирился парень, поняв, что объяснений не услышит. – Все дивизии сейчас направляются сюда. Армия Зецу была побеждена. - А Каге? Что с Пятью Каге? – не сумев скрыть тревогу, спросила Шинджи. - Я не знаю… - опустил голову Коту. – Суи сказал, что получил сообщение из штаба. Они передали, что Озэму Ретто направился к ним, на поле боя. Шинджи задумалась. В Деревне Скрытой Пустоты знали: если Озэму Ретто выходил на поле боя, дела были плохи. Отец Асано и Шинджи не любил отсиживаться в укрытии, пока другие сражались, однако он был превосходным стратегом и политиком, и старейшины деревни удерживали его на месте всеми силами. Обычно, Озэму Ретто появлялся на поле брани в самых критических ситуациях, позволяя своей семье и подопечным разбираться самостоятельно, и в таких случаях вражеская сторона автоматическим считалась проигравшей. Однако в случае с Мадарой Учихой все было иначе. Неуязвимое тело и безграничная чакра для такого могущественного человека были залогом непобедимости. Запечатать его могли, разве что, техники клана Узумаки, но тот уже давно был уничтожен, а из выживших потомков никто не владел древними фуиндзюцу. С другой стороны, Озэму Ретто, имея достаточную информацию о Технике Нечестивого Воскрешения, мог прервать контакт между миром мертвых и миром живых, однако владелец риннегана вряд ли бы так легко позволил вышвырнуть себя обратно в Джодо. - Видимо, дело плохо… - задумчиво протянула Шинджи. – Надеюсь, папаша знает, что делает. Ретто отыскала взглядом целого и невредимого Асано, рядом с которым находился Суи, а затем дядю, который яростными атаками успешно давил и отгонял назад человека в маске, давая джоунинам Конохи время на передышку. Амаи, восстановившийся и готовый к бою, сидел рядом с массивным телом Хачиби. - Что происходит? – привлек ее внимание ошарашенный голос Амаи. К телам джинчуурики с самого неба устремились потоки света, освобождая души из искусственных тел. Шинджи осмотрелась и увидела, что во всех сторонах происходило то же самое. - Похоже, кто-то прервал Эдо Тенсей, - сказала она. - Шинджи! – окликнул ее поднимающийся к небесам Ягура. – Я рассчитываю на тебя. – Мидзукаге подмигнул ей, а затем обратил взгляд к Наруто. Ретто заметила, что остальные джинчуурики, высвобождаясь из плена запрещенной техники, прощались с Узумаки и говорили ему напутствия. Решив, что это очень необычно, она обратилась к Амаи. - Что здесь произошло, пока меня не было? - Четыреххвостый проглотил Наруто-куна, как и тебя. – Ответил он. – А затем освободился с помощью Массового Теневого Клонирования и избавил остальных Хвостатых от контроля риннегана. - Думаю, это не все. – Усмехнулась она, посмотрев, как Наруто махал на прощание душам джинчуурики. Сражение было недолгим, но очень насыщенным. Когда малая частичка Альянса сумела разгадать секрет техники лже-Мадары, Узумаки удалось наконец разбить маску противника, явив всем его истинное лицо. За маской скрывался человек по имени Обито Учиха, имя которого было неизвестно Шинджи, но было известно Асано. Это был высокий черноволосый мужчина возраста Какаши, в левом глазу его был риннеган, в правом – шаринган, и правая часть лица была испещрена дугами шрамов. Как поняла Шинджи из разговора ошарашенного Какаши и гораздо менее чувствительно воспринявшего новость Майто Гая с этим человеком, Обито Учиха был их одноклассником, погибшим в конце Третьей Войны. Он смотрел на своих бывших товарищей холодным взглядом и называл себя «никем». Шинджи, уже порядком уставшая от беспрерывной болтовни на поле боя между членами Альянса и их врагом, изо всех сил пытавшегося быть убедительным и заставить их поверить в безнадежность мира и бессмысленность их действий, окончательно потеряла нить их разговора. Мимо ушей во время продолжительных остановок боя пролетали слова о том, что Какаши позволил некоей Рин умереть, что все это время этот Обито Учиха жил в аду, что увидел, какой мир на самом деле, и что любой, в том и числе и Наруто, когда-нибудь закончит так же, как он. Не вникая в контекст, Шинджи понимала, что этот человек с его «невероятно трагичной» судьбой начинает ее бесить. Он вел себя, как сопливый мальчишка, сильно преувеличивавший значение собственных чувств и выставляя всем напоказ свою боль, которую не смог пережить. Таких людей она считала слабыми нытиками. Шинджи прекрасно знала боль потери, но презирала любого, кто считал, что его горе сильнее горя других людей и позволяет ему делать все, что заблагорассудится. - Знаешь, - не вытерпела она и стальным голосом окликнула Учиху. – Возможно, я тебя огорчу, но ты не центр земли, как и та девчонка, которая умерла когда-то там очень дофига лет назад. Обито Учиха, повернув к ней голову и услышав ее слова, яростно сверкнул глазами. На его лице, которое казалось Шинджи довольно красивым, несмотря на шрамы, отразилась злоба, но он молчал и слушал ее. - Люди умирают постоянно. Представляешь, это «называется естественный ход вещей»! – Ретто всплеснула руками. – Твоя боль не сильнее боли других людей, потерявших любимых. И ты любил свою девчонку, как ее там, не больше, чем другие люди любят тех, кого они любят. И это не дает тебе право, тупой ты олень, менять естественный ход вещей! Кем ты вообще себя возомнил? Спасителем мира? Серьезно? А надо ли миру твое спасение, а? – Шинджи выдохнула и насмешливо посмотрела на все сильнее закипающего от гнева Обито. – Все кого-то когда-то хоронили. Но это не повод гробить других! Все переживают свои потери, все находят силы жить дальше, потому что человек не властен над смертью. Так устроен этот мир. Люди рождаются, и люди умирают. Так что, вытри сопли и, будь добр, если не собираешься все же решать вопрос мирно, то хотя бы заткнись нахрен до конца боя! - Да кто ты вообще такая? – сквозь зубы прошипел Обито. – Думаешь, понимаешь все? Думаешь, знаешь, как устроен мир?! Думаешь, знаешь, что я чувствовал?! - Всем похрен, что ты там чувствовал! – в тон ему выкрикнула Шинджи. – Ты действительно считаешь, что кто-то хочет подыхать из-за нежного сердечка какого-то отпрыска из Учиха? - А ведь Шинджи-чан права. – За долгое время услышала Шинджи голос Наруто, тон которого был серьезен и спокоен. – Слова Шинджи-чан жестоки, очень жестоки. Но правдивы, даттебайо. - Ты противоречишь сам себе, Обито Учиха, или как там тебя, - продолжила Шинджи, сложив руки на груди. – Ты говоришь, что оборвал связь с прошлым, чтобы ничего не чувствовать, чтобы в твоем сердце не было друзей и товарищей, за которых ты будешь испытывать боль и тревогу. Однако весь этот кошмар ты учудил именно из-за своих чувств и боли. Ты странный тип, Обито. Или просто тупой. - Шинджи… - осуждающе произнес вдруг оживившийся Какаши. - Если честно, из всего того монолога, которым тут распирался пару минут назад, я не поняла ничего. Что ты вообще пытался сказать? - Шинджи… - с тем же осуждением, что и Какаши, сказал Асано. - Ну что? – мрачно посмотрела на брата она. – Разве не ты меня учил быть беспощадной к врагам? Почему вы вообще с ним церемонитесь? Он устроил эту войну и положил целую кучу шиноби и обычных людей! Так что, не понимаю ваших попыток поставить себя на его место и оказать сочувствие. Психологическое насилие – это тоже оружие. - Никогда не встречал таких жестоких и бессердечных женщин… - пробормотал Майто Гай. - Да, ты и вправду жесткая баба, Шинджи… - согласился с ним Коту Инузука. - Достаточно! – пробасил Обито, поняв, что о нем все забыли. – Все, что ты говоришь, не имеет значения. Осталось совсем немного, и мой план осуществится, и тогда ты и все твои слова будут забыты и станут пустым звуком в мире гендзюцу. Или же… - Учиха сощурил выразительные глаза, - я убью тебя сейчас, чтобы ты поняла, что за слова нужно платить. - Ну, за действия вообще-то тоже нужно платить, так что, давай-ка сначала я тебя убью. – Невозмутимо сказала Ретто. - Ты ее и пальцем не тронешь! – огрызнулся Асано, мгновенно оказавшись рядом с сестрой. Черты характера Асано всегда проявлялись в подобных ситуациях. Обычно он был добросердечным, довольно милосердным и спокойным. Асано не любил насилие, но как только что-то или кто-то угрожал жизни его младшей сестры – он автоматически считался мертвым. Данный случай не был исключением. Старший Ретто легонько коснулся рукой перевязанной ладони Шинджи. Сапфировые глаза одарили Обито убийственным взглядом. Асано никогда не был прост. Пока Обито и Шинджи осыпали друг друга угрозами и обещаниями убить другого, черная тень незаметно появилась за спиной Учихи. Легкий ветер прошелся по пустырю, оставленному мощным вращением Хачиби. Небо полностью потемнело, огромным полотном нависая над шиноби Альянса. Впереди была долгая ночь. Озэму Ретто мрачно смотрел на освободившегося из-под контроля Эдо Тенсей Мадару. Когда он был мальчишкой, отец часто рассказывал, как сражался со знаменитым Мадарой Учихой, проиграть которому было для него унижением. Наслышанный о силе гения Учих, будучи выходцем из клана потомков Смерти, он был осведомлен о темной загадочной стороне существования намного лучше прочих обычных людей и шиноби, и потому прекрасно понимал, что прекращение даже такой техники Мадару не остановит. Оникаге пробежался глазами по огромным корням деревьев, гладко срезанных по ровной окружности Атомным стилем Ооноки, задумчивым взглядом зеленых глаз посмотрел на своих товарищей Каге, изрядно выдохшихся и оставшихся почти без чакры, и устало вздохнул, пользуясь моментом, пока Мадара восстанавливал контроль над своим искусственным телом. Из пятерых Каге лишь Цунаде и его добрый друг Эй сохранили сравнительно терпимый уровень чакры – Мидзукаге и Казекаге уже были на пределе (хотя Озэму справедливости ради отметил, что красноволосый друг его дочери еще мог дать им всем фору), Ооноки же пасть телом и духом не давала сила воли, которой Ретто не мог не восхититься. Сам Озэму был полон сил, потратив незначительное количество своей недюжинной чакры, доставшейся от бабки-Узумаки и, к его неимоверному счастью, передавшейся обоим его детям, на мгновенное перемещение. Огромный выброс энергии, высвободившейся в результате преодоления большого расстояния, он направил на Сусаноо Мадары, разрушая его и его пользователя. Эту технику он подсмотрел у Шинджи, но, в отличие от дочери, у гораздо более опытного отца задуманное осуществилось сразу. - Ты бы еще дольше прихорашивался, - по-дружески поддел его Эй, рядом с которым тот стал. - Я все же успел, - сказал Озэму, усмехаясь и ехидно смотря на друга, - если бы не «прихорашивался» – выглядел бы так же жутко, как и ты. Гаара, пользуясь возможностью отдышаться и восстановить хотя бы каплю чакры, молча слушал разговор двух других Каге и отметил, что и сам хотел бы иметь способность шутить даже в такое критическое время. Молодой генерал и сам хотел бы иметь такого друга, с которым можно быть абсолютно расслабленным и говорить, что хочется, но друзей у него было очень мало, а те, что были, себе такого не позволяли. Точнее, одна не позволяла – другого же он видел слишком редко. - Ты здесь спец по мертвякам, Озэму, - заговорил Райкаге. – Есть идеи? Оникаге, заметив, как частички тела Мадары окончательно соединились друг с другом, устало вздохнул. Одна из сильнейших способностей клана – возможность разрывать связь между сознанием, или душой, и телом человека, – была утеряна пару сотен лет назад в результате несчастного случая, и сейчас, без должных тренировок и изучений техники, никто не смог бы воспроизвести ее. Эта способность сейчас была бы как никогда кстати, и не имело совершенно никакого значения, что ее использование пятнало душу пользователя настолько темными мазками, что вход в Режим Жнеца для него был полностью закрыт, если тот не хотел навсегда остаться в форме призрака, блуждающего между мирами, без чувств, без памяти, без желаний. Однако было кое-что похожее, имеющее не такой мощный эффект, но могущее ослабить Мадару достаточно сильно, чтобы запечатать его. - Есть одна задумка. – Сказал Озэму. – Нет гарантий, что получится, но ситуация обязывает идти ва-банк. - Делайте, что нужно, Озэму-сама, - в прозвучавшем молодом тихом голосе за спиной он определил Казекаге. – Мы прикроем. Оникаге внимательно посмотрел на Гаару. Взгляд у того был глубокий, твердый и источал огромную силу, древнюю, как сам мир. Асано говорил своему отцу, что его дочь, скорее всего, влюблена в этого юношу, пусть и скрывает это от самой себя. И Озэму хорошо чувствовал это. Шинджи была скрытной, даже очень скрытной, особенно, когда дело касалось чувств, она не рассказывала своим родителям ни об одном своем ухажере, однако родительские сердца всегда чувствовали, что происходит в душе их ребенка. Стоило проницательному и мудрому Оникаге лишь единожды увидеть их двоих рядом, уловить их мимолетные и, казалось бы, абсолютно нейтральные взгляды друг на друга, как все для него стало очевидным, будто написанным на бумаге. «А ведь мальчишка и сам в нее влюблен, - думал Озэму, - спокойный, сильный и умный, именно такой мужик моей Шинджи и нужен. Правда лицо у него какое-то инопланетянское, да щуплый больно – Шинджи его одним ударом пополам переломит. – Озэму мысленно вздохнул. – Ничего, он пока еще совсем мальчишка. Разрастется потом». Оникаге вспомнил своего сына в этом же возрасте, который по своим физическим характеристикам превосходил Гаару лишь в росте, вспомнил своего младшего брата, который, в отличие от Асано, не мог конкурировать с Казекаге даже в этом, и до неприличия заботливое отеческое сердце успокоилось – сейчас и Асано, и Тору были сильными мощными мужчинами с выдающимися физическими параметрами. - Оникаге-сама, пожалуйста, сосредоточьтесь на вашем плане, мы сделаем все, что нужно, - услышал он мелодичный женский голос женщины, в которую так внезапно влюбился его сын. Кандидатуру Мидзукаге в качестве снохи Озэму одобрил бы (и одобрил) сразу же. Самый главный Ретто уже и не надеялся, что холодное неприступное сердце Асано когда-нибудь оттает, но, когда тот незадолго до выступления Альянса пришел на порог гостевого дома со словами «Отец, я влюблен!», мужчина едва не потерял дар речи. Мей Теруми, бесспорно красивейшая и очень сильная женщина, об этом, однако, пока не знала. И Озэму Ретто все еще недоумевал, когда его сын вообще успел отдать ей свое сердце. Смущало лишь то, что Мей была на несколько лет старше Асано, однако большой роли это не играло – она была красива, здорова и все еще молода, а Асано своей силой и умом, развитым не по годам, был однозначно ее достоин. «Надо беречь этих двоих, - подумал мужчина. – Дети не переживут их смерти». - Не знаю, кто ты такой, но чакра у тебя мощнее, чем у этих, - небрежным тоном обратился к Ретто Мадара. – Интересно узнать, веселее ли танцевать с тобой, чем с ними? «Все Учихи любят болтать на поле боя». Озэму Ретто, одной рукой сложив перед собой печать концентрации, закрыл глаза. Когда он открыл их, белок глаз окрасился в черный, а темные короткие волосы начали белеть от корней. Мадара хмуро наблюдал за новым противником – то, что он делал, Учихе было неведомо. - Что это? – поинтересовался воскрешенный. Озэму молчал, будучи не из тех, кто любил поболтать на поле боя. За спиной Мадары, на земле начала возникать бесформенная тень, которую нельзя было заметить ничем, кроме самого обычного зрения. Цунаде, находящаяся поодаль от других Каге, восстанавливала чакру. Эй о чем-то переговаривался с Ооноки, делая вид, что обсуждает стратегию, Мидзукаге припала на колено, изображая слабость, Казекаге совершал манипуляции песком. Все они создавали видимость скорой атаки, отвлекая на себя Мадару, дабы он не заподозрил неладное. Озэму мысленно улыбнулся: Пять Каге без слов поняли, что от них требуется. - Те трое, которые остановили метеориты, - снова заговорил Учиха, - твои родственники? - Брат, сын и дочь, - наконец ответил ему Оникаге. - Сильные малые, вынужден признать, - снисходительно заметил Мадара. – Не знаю, что это был за призыв, но было зрелищно – человек, держащий небо. - Его называют Атлант. – Оповестил его Ретто. – Его призывают из священного храма, что находится на другом континенте за океаном. - Другой континент? Интересно. Наведаюсь, когда уничтожу вас. В это же мгновение собиравшемуся атаковать Каге Мокутоном Мадару со спины схватила тень. Она приняла облик, напоминающий абсолютно черный человеческий силуэт, без лица, без волос и без единого светлого пятна – словно черная человеческая тень с такими же черными крыльями за спиной. Мадара дернулся, когда существо цепкими руками схватило его за плечи, скрещивая руки на его груди. - Техники Нара? – предположил Учиха, пока не пытаясь вырваться. - Даже близко не попал, - ответил Озэму без тени насмешки. Еще способный использовать клонирование, Мадара создал сразу тридцать своих древесных клонов. Ретто нахмурился, ожидая, пока техника накопит достаточное количество энергии для достижения максимального эффекта. Черные крылья тени взметнулись и обернулись вокруг тела настоящего Учихи, будто обнимая его. - Искусство Смерти: Разрыв Резонанса, - произнес Ретто, складывая перед собой ладони в молитвенном жесте. Тень, смертельной хваткой державшая Учиху, начала подниматься к небу, вырывая из искусственного тела бесформенный серый сгусток. Цепкие конечности существа крепко вцепились в материю, вытаскиваемую из Мадары, оно, наконец полностью вырвав из него кусок души, рывком взмыло вверх и улетело по прямой линии к небесам. Все это время тридцать клонов атаковали проводившего ритуал Озэму. Слаженно работавшие Каге не дали им и на шаг подступить к Ретто, но вскоре стало ясно, что они еще сдерживались. Мадара, освободившийся из хватки ангела смерти, припал на колено и глубоко вздохнул, прикрывая глаза. - Не знаю, что это было, - сказал он, - но, кажется, я просто трачу время. Вы мне наскучили. Одним прыжком он удалился с поля боя, оставляя шестерых Каге с тридцатью своими клонами, окутанными Сусаноо. - Озэму, что ты сделал? – характерным для него строгим рычащим голосом спросила друга Эй. - Вырвал часть его души и отправил туда, где ей место, - ответил Озэму. – Пока это не видно, но теперь Мадара будет значительно слабее. Не знаю, как это проявится – все зависит от того, какой кусок души я оторвал. - Я не слишком понял этот ваш эзотерический прием, но если это хоть как-то нам поможет – то все человечество будет вам обязано, Оникаге-сама, - вклинился Тсучикаге. Озэму сдержанно кивнул, говоря тем, что выиграть еще только предстоит, и навешивать на него геройские пафосные титулы еще очень рано. Мужчина посмотрел на старичка с растрепавшимися седыми волосами и заметил, что на левой его ноге не было обуви. Ооноки вдохновлял их мудрыми напутствиями, напоминая Каге, что они должны быть едины, прикрывать друг другу спины и компенсировать недостатки друг друга. Озэму, посмотрев, как старик, обутый в одну сандалию, сокрушает Сусаноо своим Атомным Расщеплением, довольно усмехнулся, но не посмел расслабиться даже на секунду – бой предстоял трудный, Каге сражались уже на границе своих возможностей, а за двумя из них ему еще нужно было смотреть в оба, как за родными детьми. Ретто мрачно посмотрел на Эя, который на своей бешенной скорости с боевым кличем крушил Сусаноо, едва успевая уходить от атак. «За тремя», - поправил он себя, на голых рефлексах уклоняясь от огромного синего лезвия из чакры, и краем глаза проследил за другом. Эй всегда был импульсивен и неосторожен. Он был силен, быстр и свиреп – настоящий берсерк, который не заметил бы и гигантского сюрикена в спине до тех пор, пока тот не начал бы мешать ему спать. Озэму использовал одно лишь тайдзюцу, нанося Сусаноо такие же повреждения, что и Цунаде. Применять его личную технику, Лезвия Тьмы, Оникаге пока не хотел. Мужчина ловко нырнул под ноги одному из Сусаноо, подрубая мощными ударами коленные суставы скелета. Сразу за первым был еще один. Чудовище из чакры занесло над ним один клинок, от которого он уклонился. Второй клинок пошел на опережение и летел прямо ему в голову. Время словно замедлилось. Озэму видел лезвие на периферии. Уйти от атаки обычным уклонением он бы не успел, но был готов в последнюю секунду использовать телепортацию. В последний миг начав концентрировать чакру и фокусировать ее поток в нужном месте, мужчина резко отпустил контроль – клинок Сусаноо был остановлен и грубо выдернут плотным песчаным жгутом. Не теряя времени, Ретто все же выполнил телепортацию, но по направлению к тому Сусаноо, что готовился атаковать Гаару. Дымчатая вспышка выпустила молниеносный силуэт прямо перед лицом заносящего меч гуманоида, на расстоянии вытянутой руки он снова испарился и оказался за спиной врага, а в следующий миг синий силуэт поразила черно-голубая молния, раздробив человекоподобное скопление чакры на куски. Древесный клон внутри загорелся синим пламенем. - Я видел, как Шинджи использовала такую технику, - не теряя бдительности ни на секунду, сказал Гаара вставшему к его спине Озэму. – Это секретная техника клана? - Нет, это Шинджи ее придумала, - ответил Оникаге, - но завершить не успела. А я просто позаимствовал идею у дочурки. Клонов было уничтожено всего треть от общего числа. Бой был быстрым, но интенсивным. Уже изрядно измученные Каге сражались достойно и не давали себе слабину, но было заметно, что держатся они на одной лишь силе воли. Озэму Ретто, пребыв на поле боя последним, еще не успел растратить всю чакру, но направлять свои искусные умения ему приходилось не столько на атаку клонов Мадары, сколько на поддержку своих коллег. Внимание, рассеянное на пятерых человек, отнимало сил больше, чем их защита. - При всем уважении, Озэму-сама, вы слишком растрачиваете свое внимание на нас! – в конце концов, окликнула Ретто Мей. - Мидзукаге-сама права, Оникаге-сама, не думайте о нашей безопасности! Сосредоточьтесь на враге! – настойчивым тоном поддержал ее Гаара. Озэму насмешливо усмехнулся, отводя рукой, окутанной черной чакрой, клинок Сусаноо и второй разрубая лезвие. Оникаге тигром ушел от атаки, заходя за спину, запрыгнул на плечи гуманоида, выпуская чакру из ног и заставляя существо упасть на землю, и обеими руками сразу отрубил ему голову. - Бестолковая молодежь! – проворчал Озэму. – Как я своим детям в глаза смотреть буду, если приду к ним с похоронками в руках?! Ни Мидзукаге, ни Кадзекаге не поняли, что он имел ввиду, и просто промолчали, сосредоточив последние силы на враге. Лишь Гаара флегматично подумал о том, что уже давно никто (разве что, противный ворчливый Тсучикаге) не смел так к нему обращаться. Одни из последних Сусаноо атаковали Мидзукаге, выбивая из женщины дух. Озэму едва успел оказаться рядом и отразить удар смертельного лезвия чакры, и Мей лишь потеряла сознание от мощного удара плашмя и критически низкого уровня чакры. Оникаге взвалил легкое тело Теруми на плечо и отпрыгнул, в полете разрубив гуманоида мощнейшим потоком Мейтона. Колоссальный выброс чакры сразу же сказался на самочувствии. Следующим отключился Ооноки, потративший последние капли на уничтожение сразу двух Сусаноо. Озэму, пулей прыгнувший вниз и в последний момент прикрепившийся ногами к одному из мощным корней, поймал камнем падающего вниз Тсучикаге. Гаара вложил последние силы в уничтожение оппонента, разрывая того плотным песком на части, и рухнул на землю, чувствуя, как сознание покидает его. Где-то в голове звучал бестелесный голос, ругающий его за слабину. Он говорил встать, бороться, не сдаваться, делался все более громким, ощутимым, сначала обретал тембр, напоминавший голос Наруто, затем Темари, затем Канкуро, отца, Яшамару, пока все они не исчезли, оставив в ушах лишь голос Шинджи. «Просто оставайся жив, хорошо?..» «Я вас не оставлю» «Когда закончится война, можешь запрещать и приказывать мне все, что захочешь!» «Я горжусь тобой…» «Вы похожи на уставшего несчастного человека, с которым случилось что-то ужасное» «Есть одно лекарство. Но получить вы его можете только от других людей. <…> Это любовь…» «Оставайся жив, хорошо?..» «Гаара…» «Это любовь…» «Жив…» «Гаара…» - Гаара! Казекаге распахнул глаза. Резкий чужой голос ножом разрезал плотную пелену в его голове. В ушах заложило и стоял странный писк, будто его контузило. Он резко выдохнул, посмотрев на землю перед собой, и слух пришел в норму. Гаара заметил, что сидел на коленях, упираясь руками в дерево под собой. Левую ладонь как-то странно потряхивало, а между большим и указательным пальцем бегала маленькая черная молния. - Гаара, черт тебя раздери! – недовольный голос Озэму Ретто становился все громче. Казекаге поднял взгляд на коллегу, нависавшего над ним мрачной тенью. Его левая рука от кончиков пальцев до середины предплечья покрылась черным. Гаара моргнул, осознав, что Озэму Ретто вдруг отбросил все формальности куда подальше и начал обращаться к нему, как к старому знакомому, или как к обычному мальчишке. - Что произошло? – взяв себя в руки, спросил Казекаге. - Ты чуть не умер. – Хмуро ответил Озэму. – От потери чакры. Я едва успел тебя откачать. - Спасибо, - коротко поблагодарил его юноша. – Сколько времени прошло? - Минут пять. Гаара заметил, как Озэму во время ответа посмотрел куда-то в сторону, моргнув, а затем снова посмотрел на него. Шинджи делала точно так же. Казекаге быстро сообразил, что все странные звуки в голове он слышал в тот момент, когда Озэму Ретто боролся за его жизнь, пусть борьба и была недолгой. А судя по черной молнии, уже исчезнувшей с руки, Оникаге для уверенности шарахнул его Мейтоном – заставлял работать каналы чакры, как надо. - Что ты видел, пока болтался между небом и землей? – прищурившись так же, как это делала Шинджи, спросил Озэму. Гаара еще раз отметил, что семейное сходство было на лицо. - Ничего особенного, - ушел от ответа Казекаге и поднялся, стараясь сохранить равновесие. Голова резко закружилась, но он остался стоять. - Твоя чакра после реанимации резко пополнилась на треть всего резерва, - проигнорировав откровенную ложь Казекаге, сказал Озэму. – С учетом всего объема, это немало. - Что? – не скрывая удивления, спросил юноша. – Как такое возможно? - Возможно, если кто-то из, скажем, мертвых тебе ее передал по собственной воле. Или из живых. Но для этого нужна очень сильная связь. Гаара оглядел поле боя, которое напоминало вывернутый наизнанку, а затем срубленный огромный лес. Тсучикаге, Райкаге и Мидзукаге были без сознания и восстанавливались в частях Кацуи, Цунаде была облеплена слизнями разных размеров, которые протянулись длинной дорожкой от самой ее груди. - Она выживет, - спокойно сказал Озэму, поймав его взгляд. – Я дал ей часть своей чакры и жизненной энергии. Казекаге промолчал. Здесь было тихо и пусто, с одной стороны горела древесина, с другой дул холодный ветер пустыни. На руинах врагов больше не было – теперь враги были там, где был Альянс. Там, где были Темари и Канкуро, Наруто и Шинджи. Неведение о ситуации на другом поле боя давило на него, но Гаара уверенно сохранял маску непоколебимости, хотя внутри все разрывалось и кричало от тревоги. Руки налились холодом. Где-то справа горизонт озарился яркой оранжевой вспышкой, словно там взорвалось солнце. Сердце Казекаге пропустило удар. - С Альянсом все в порядке, - сказал ему Озэму. - Откуда вы знаете? – спросил Гаара, искоса посмотрев на него. - Господин Смерть передал. – Усмехнулся он, однако, не шутя. Гаара мысленно призвал самого себя к терпению, понимая, что к Альянсу они не отправятся, пока остальные Каге не придут в себя. Гаара всегда умел ждать. Но сейчас это давалось ему с особенным трудом. Время медленно тянулось. Долгая ночь продолжалась.