POV Tony.
Глянув последний раз на настенные часы, я перевел взгляд на отражение в зеркале и поправил пиджак. Время потихоньку крало мою молодость, оставляя напоминание о годах в виде морщин и мешков под глазами от постоянного недосыпа, неправильного питания и пагубного образа жизни. Старость. До тридцати пяти лет я считал, что с каждым годом только взрослею, становлюсь более опытным и зрелым, теперь же такое физиологическое явление, как возраст, с каждым годом оставляло все больше следов в память об ушедших годах. Что такое кризис среднего возраста у мужчины? Бунт против устоявшегося свода правил, который, как нам кажется, вгоняет в рамки? Или же попытка самоутвердиться за счет молодых и красивых девушек в постели каждые выходные? А может, попытка внести в свою «привычную» жизнь ярких красок, адреналина? Или все вместе? Не знаю. Но по-моему у меня наступил кризис. И я очень болезненно это переживал. Я больше не мог создавать новые проекты и выступать с докладами на различных мировых форумах в области физики, куда меня стали приглашать уже в возрасте двадцати лет и ожидают по сей день. Я перестал замечать простые радости жизни, и каждое утро казалось более ужасным, чем предыдущее. Я осмотрел свое отражение в зеркале еще раз, делая очередные выводы о себе: мне сорок два, не женат, имею стильную бородку и неравнодушен к очкам, так как из-за любви к разного рода опытам зрение стало меня подводить, а ещё я имею кучу психологически проблем, включая биполярное расстройство. Взъерошив волосы, дабы отогнать негативные мысли, я взял со столика ключи от машины, портфель и вышел из дома. На улице было уже довольно солнечно и сильно припекало, несмотря на раннее утро. Сев за руль своей десятилетней AUDI, я испытал чувство загнанного в угол зверя. В последний год я все чаще стал испытывать панические атаки. — Энтони, — мой личный психотерапевт глянул на меня из-под очков, — в вашем возрасте довольно важно иметь человека, который будет разделять ваше свободное время, привнося в жизнь новые эмоции. Человек — существо, которое обладает не только разумом и сознанием, но еще и большим спектром других не менее важных чувств, поэтому нам очень важно уметь обособиться, чувствовать себя защищённым, но при этом оставаться открытым для общества. — Я работаю преподавателем уже пятнадцать лет, док. Мне кажется, я довольно открыт для общества. — Мы не о работе говорим сейчас, мистер Старк. — доктор Спайк опустил глаза и сделал пару пометок. — Я выпишу вам антидепрессанты. Они помогут вам выбраться из меланхолического периода в вашей жизни. После недельного курса приема таблеток я забросил это дело, заменяя пилюли привычным для меня антидепрессантом — алкоголем. Конечно, я понимал, о чем он говорит. Каждый второй в моей жизни намекал мне о моей личной жизни. Точнее ее отсутствии.***
«Мистер Энтони Старк. Number: STARK»
Припарковав машину около таблички с моим именем, я заглушил мотор автомобиля. На территории кампуса уже во всю кипела жизнь. Новая партия студентов, приехавшая на заселение со своим провожающими родственниками, заняла буквально каждый живой уголок университета. Сделав пару глубоких вдохов, я взял портфель и вышел из машины, попутно натягивая солнцезащитные очки. Как только осенняя пора наступила на пятки разгорячившемуся лету, стены университета начали звенеть с самого раннего утра. Сначала от бездумного блуждания по пустым коридорам уборщиков, поваров, охранников, после все это дополнялось короткими фразами и перешептываниями между собой преподавателей о предстоящем учебном годе. Ну, а когда официально двери университета открывались, студенты гурьбой заваливались и такое понятие, как «тишина», тут наступало только с закатом, когда каждый разбредался по кампусам или домам. Я никогда не любил начало учебного года, вечно суетящиеся студенты первых курсов, испуганные, выброшенные в самостоятельную жизнь, как сардинки на съедение акулам. Им надо было время на адаптацию во взрослой жизни, а я не всегда отличался терпеливостью. С новенькими всегда были какие-то проблемы, и надо было использовать к каждому из них свой, особый подход. Намного проще было со «старичками университета». — Доброе утро, садисты! — Осмотрев каждого из преподавателей в учительской, я сразу понял, кто и как провел отпуск. – Джордж, тебя жена заперла в солярии? — Отличное начало, Старк. — Мы пожали друг другу руки в знак приветствия, — Ну, а как ты? Со всеми девушкам в Нью-Йорк зажег? Ничего не подхватил, надеюсь? — Конечно нет, в этом деле я довольно педантичен. Чего не скажешь о тебе, верно? — Джордж понимал, о чем я говорю, ведь я стал свидетелем его супружеской неверности на одном из новогодних корпоративов. — Могу подкинуть тебе номер телефона одной, если, конечно, Стэфани не против. — Пошел ты! — Как грубо, — я театрально цокнул и прошел к аппарату с кофе, — Постеснялся бы миссис Хартман. Миссис Хартман — преподаватель английского языка весьма преклонного возраста. Ее муж прошел вторую мировую войну и умер пять лет назад от рака легких, так как со времен войны дымил, как паровоз. Женщина перенесла инсульт, но сумела справиться с депрессией и плохим самочувствием. Она была весьма консервативна, с потрясающими манерами. Хватало одного ее взгляда, чтобы заткнуть рот и подчиниться ей. Она пользовалась огромным авторитетом и, в силу своего возраста, могла дать дельный совет молодым людям. За это я ее и любил, частенько прислушиваясь к ее философским высказываниям. — Доброе утро, миссис Хартман. Прекрасно выглядите! — Протянув ей бумажный стаканчик с кофе, я обнял ее и поцеловал в щеку. — Вы случайно не родственница Бенджамина Баттона? С каждым днем вы молодеете и молодеете, а я все больше влюбляюсь в вас. Как вы это делаете? — Доброе утро, Энтони. — Она мило улыбнулась и, приняв кофе, подставила щеку, — Я тоже соскучилась по тебе. — Она тебя просто обидеть боится, Старк. Не обольщайся. — Джордж все не унимался. — А ты знал, что завистливые люди умирают на десять лет быстрее? — Я обернулся к нему и сделал глоток кофе. — Видимо, карма свыше, так что советую тебе немного умерить пыл, а иначе мы будем на десять лет раньше плясать на твоих похоронах. — Энтони! — Миссис Хартман резко отдернула меня. — Как дети маленькие, ей богу! Нельзя такое говорить! — Не обращайте внимания, миссис Хартман. Физики — это люди со странностями. Не стоит обижаться на них, они ведь не виноваты, что родились с особенностями. — Он поднялся и подошел к куртке, достав пачку сигарет. — Чего не скажешь о преподавателях театрального искусства, да? — Саркастически улыбнувшись, проводил его взглядом.– Он не обижается. — Ты бестактен, Энтони. — Женщина лишь покачала головой и поправила очки на переносице. В течение часа в кабинете собралось порядка пятнадцати преподавателей для ежегодного собрания с ректором института. Всех нас провели в актовый зал и попросили рассесться и занять места поближе к сцене, чтобы ректору было проще донести до нас стандартную информацию, которую мы слушали каждый год. Пройдя в актовый зал, я глазами отыскал моего друга, тренера местной баскетбольной команды, Хэппи. Гарольд Хоган, если быть точнее. Прозвище Хэппи он получил от меня, когда во время одного из баскетбольных матчей нашей команды он чудом вырвал победу у чемпионов округа в домашнем матче, правда потом уступил игру на выезде, обвинив в проигрыше судей, а после тот полез драться с ними прямо на площадке. Его команду дисквалифицировали на два матча, хотя это нарушение тянуло на годовалое наказание. Мы просидели минут пятнадцать, потом на сцену вышел мистер Ларсон, ректор университета, с очередной получасовой тирадой. Грузный мужчина с постоянной отдышкой и потным лбом, явно страдающий от сахарного диабета, делал через каждые четыре-пять слов паузу, для того чтобы откашляться в кулак. За время его работы университете по «черной» кассе прошли миллионы долларов, и подлец всегда выкручивался из положения. Довольно неприятный тип, как по мне, но Хэппи он нравился. — Наташа про тебя спрашивала, — Хоган достал из кармана телефон и начал бездумно листать ленту социальной сети. — Сказала, звонила тебе, но ты не брал телефон. — Я был занят, — Осмотревшись вокруг своей оси, я убедился, что ее нет в моем окружении. — Эта женщина сведет меня с ума. — Надо было думать головой, когда закрылся с ней в туалете на окончание учебного года, а не тем, что у тебя между ног. — В голосе звучала усмешка. Пышногрудая иммигрантка, с русскими корнями всегда проявляла интерес ко мне. Она преподавала лекции зарубежной литературы и довольно виртуозно владела языком. Стоило нам остаться наедине, как она тут же включила свои женские чары: российский акцент вкупе с алкоголем— и я уже не мог себя контролировать. Теперь приходится расхлёбывать последствия.***
— Добрый день, — зайдя в аудиторию, я даже не глянул в сторону трибуны со студентами и прошел к учительской стойке, по пути положив кипу бумаг и портфель на стол. — Меня зовут, — я написал свое имя на доске и повернулся к аудитории, — мистер Старк. В кавычках можете себе обозначить «Физический садист», так как с моим предметом вам придется возиться больше ,чем с каким-либо другим, а я буду все это контролировать. Я дам вам несколько минут переварить информацию, пока я подготовлю доску для втягивающей лекции. Я осмотрел аудиторию первого курса. «Мда… С каждым годом все хуже и хуже.» Поморгав пару раз чтобы прийти в себя, я снова осмотрел студентов. Тридцать две пары испуганных глаз уставились на меня, изучая и перешептываясь. Молоденькие студентки смущенно улыбались и отводили глаза в сторону, стоило мне встретиться с ними взглядом. Парни же смотрели более скептически, скорее всего пораженные тем фактом, что физику преподает не дряхлый старик с тростью и круглыми очками с огромными линзами. Но одно они уяснили с первых минут, это точно — откосить от физики не получится. Я слишком требовательно отношусь к своему предмету. — Я хочу вас предупредить, — обойдя стойку, я уперся в нее поясницей. — Не пытайтесь хитрить со мной, не пытайтесь заработать зачет какими-либо способами извне, не пытайтесь подкупить меня. Опыта и сил на каждого из вас у меня хватит, а так же, — я двинулся вдоль трибуны со студентами, медленно поднимаясь к последним партам, по пути осматривая каждого из учащихся. — Я знаю, физика — это не кружок художественных искусств. Она довольно непростая, требует активного участия в процессе изучения, ваш мозг должен быть полностью функционален на моих лекциях, поэтому, — остановившись около одного из студентов, я взял его телефон из рук и бросил в урну, которая располагалась около входа. — Телефоны запрещены… — Вы что делаете?! — парень подскочил с места и двинулся на меня, остановившись впритык. Парнишка явно был спортсменом, об этом говорили его рост и габариты. — Вы в своем уме? — Как вас...? — Маркус. Маркус Алонсо. — Спортсмен еле сдерживался, чтобы не вмазать мне. — Мистер Алонсо и все окружающие тут, — я снова осмотрел аудиторию, которая во все глаза уставилась на нас в ожидании развязки. — Запомните, в этой аудитории я — Бог! Вы должны это понимать и придерживаться установленных внутри правил. Подчиняться, слушать и внимать всю ту информацию, которую я вам даю. Я делаю свою работу, и делаю ее хорошо, от вас требуется лишь покорность. А если кого-то, мистер Алонсо, — кинул через плечо язвительным тоном, — это не устраивает, дверь там. Надеюсь я доходчиво объяснил. Обведя взглядом шокированных студентов, я лишь улыбнулся и начал медленно спускаться вниз. — Я никогда не буду специально заваливать студента, если увижу его реальные старания. Более того, именно у меня включена программа бесплатных дополнительных занятий, — вернувшись к своему месту, я написал на доске. — Два дня в неделю, вторник и пятница, с восьми вечера и до десяти я могу с вами заниматься. Для этого староста вашей группы должен будет составить график и оповещать меня за сутки. Если вы приходите на занятие, а перед этим староста не дал мне знать, занятия не будет, и все претензии именно к старосте. Все просто. Я прошел к своему месту и взял журнал группы рассматривая фамилии: Адамс. Алонсо. Гросс. Кларкс. Симпсон. Поттс. Хан…. И еще двадцать пять новых личностей в моей жизни. В графе «Староста» был пропуск. — Кстати, кто староста? — По аудитории прошел легкий галдеж. — Ну ладно, я понял. Старосты пока нет. Разберитесь с этим. — Я захлопнул журнал и еще раз осмотрел ребят. — Ну что, на сегодня все. Все свободны, до завтра. — А как же лекция? — Все завтра. Большинство с радостными свистами и возгласами стали покидать аудиторию. Практически каждая из девочек проходя мимо меня задерживалась на несколько секунд и сладко проговаривали. — До свидания, мистер Старк. — До свидания. «Надеюсь, в конце года вы будете такие же милые со мной.»***
Пятая учебная неделя.
Первые три недели прошли со скоростью света, правда я до сих пор не смог запомнить имена у половины группы. Студенты были абсолютно разные: от девочек из группы поддержки до неформальных готесс с черной помадой. С парнями было проще, они разбились на два лагеря: спортсмены и ботаники. К моему удивлению, этот год оказался намного смышленее и продуктивнее предыдущих. Мне было интересно учить этих ребят, постоянно вступая в дискуссии и обсуждения какого-либо вопроса, каждый старался отличиться и заработать отличную оценку. Насколько я узнал от своих коллег позже, это группа студентов была слишком смышленая, микс отличников из разных школ штата, специально собранная для выступления в ежегодных международных олимпиадах студентов. Поэтому, когда начались вступительные лекции, на дополнительные задания никто даже не собирался приходить, предмет казался им простым. Что не могло не радовать меня. Середина осени оказалась довольно теплая, поэтому нам ничего не мешало расположиться с Хэппи за одним из обеденных столиков на улице. — У нас игра будет в субботу, — Хэппи откусил сэндвич и тут же запил его кофеем. — Протестирую одного из твоих парней. — Фамилию? — Абсолютно не вникая в разговор, я перевернул лист журнала для заполнения. — Вашингтон. — Вашингтон… — я приподнял взгляд и попытался вспомнить. — Если я не ошибаюсь, он постоянно вместе с Поттс. — Я отодвинул журнал. — Это получается, Вашингтон вместе с Вирджинией. — Тоже с твоей группы? — Угу, — подперев подбородок, я заулыбался. — Если она возьмет его фамилию, это будет поистине комично. Вирджиния Вашингтон. — А ребенка назовут Дэнвер. — Хэппи тут же подхватил. — Эх, студенческая любовь. — Забавно было бы. Стоило только опустить голову обратно к журналу, как где-то вдалеке послышалось бурное обсуждение девушки с парнем. Я обернулся вокруг собственной оси, ища глазами, от кого исходит шум. Будучи большим ценителем женской красоты я не мог оставить без внимания привлекательных девушек, но мисс Поттс отличалась от других студенток. Еще при первой нашей встрече я оценил ее безупречную осанку, внимательный взгляд и манеру одеваться, как секретарша в солидной бизнес компании Нью-Йорка. Я уверен, она знала, что привлекательна, но еще не совсем понимала, как использовать свою красоту и как подчеркивать свои достоинства, скрывая недостатки. На моих лекциях она всегда была сдержанна и редко принимала участие в обсуждениях актуальных вопросов у студентов, предпочитая внимательно слушать и делать мелкие заметки в тетрадь. В эти моменты в ее глазах горел именно тот огонь, который разгорается у молодых людей в поисках неизведанного, желание познать новые ощущения в жизни. Иногда я ловил себя на том, что в бурные обсуждения со студентами засматриваюсь на нее дольше, чем следует смотреть преподавателю на свою студентку. Всматриваясь в молодые черты лица, разглядывая ее острые ключицы и спускаясь глазами ниже к вздымающуюся при вдохе груди, а так же откровенно пялясь на длинные ноги, выступающие из-под юбки-карандаша, я все четче осознавал, что хочу ее. Хочу на уровне плотской утехи. Бывало, мы встречались взглядом, но спустя мгновение она смущенно улыбалась и опускала глаза, отчего и я в какой-то момент робел, словно подросток. Было в ней что-то такое, чего нельзя описать словами, можно только почувствовать, смотря на нее в живую и ощущая на себе любопытный взгляд. — Тебе никогда не приходила в голову мысль, что надо что-то менять в жизни? — спросил у Хэппи, не сводя с нее взгляда. — Тони, я женат и у меня трое детей. Конечно, я думал об этом! — Я не об этом, — сняв солнцезащитные очки, я внимательно посмотрел на друга. — Тебе никогда не казалось что то, что ты делал все эти годы, это всего лишь пыль по сравнению с твоими реальными возможностями? — Нет, Тони, никогда. Я занимаюсь любимым делом, у меня прекрасная жена, которая каждый вечер готовит очередной шедевр из программы «Американский Шеф», у меня трое сумасшедших детей, которых я люблю больше жизни, у меня есть один день в неделю, субботний спарринг с бывшими товарищами по баскетбольной команде, — его взгляд стал серьезнее. — И если ты хочешь спросить меня, доволен ли я своей жизнью, я без колебаний отвечу тебе — да, доволен. И если бы у меня был шанс прожить жизнь заново, я прожил бы ее точно так же. — Отличная история для дешевого романа Энтони Дорра*. — Надев обратно очки, я снова попытался найти глазами студентку. — Но это слишком скучная история для меня.