1672 год

- Безумней с каждым днём! – декламировал Мишель Барон*. - Но к делу, милый брат, прошу вас, перейдём. Клитандр согласья ждёт на брак свой с Генриеттой. Какого может ждать его любовь ответа?* Граф де Марсан с замиранием сердца глядел на сцену. Юный актёр был удивительно красив. Из-за него Шарль сделался завсегдатаем театра Пале-Рояль, находившегося в восточном крыле дворца*. Ему казалось, теперь он знает наизусть все пьесы. Шарль с жадностью ловил жесты Барона, его интонации. Малейшее движение не проходило мимо него. У Барона не было поклонника более преданного, чем он. Но свою страсть Шарль скрывал. Одно дело хотеть стянуть с Барона штаны, другое – бросить к его ногам своё сердце. Шарль был Гизом, Барон – сыном комедиантов. Не говоря уже о том, что оба принадлежали к мужскому полу. Но презри Шарль условности, он бы всё равно столкнулся с препятствиями. У Барона было до того много поклонников, что Шарль среди них терялся. Знатные дамы тайком принимали Барона у себя в спальне, некоторые кавалеры хотели того же, но Барон к итальянскому греху не питал склонности. Он слыл ветреным любовником, но среди пострадавших значились только женщины. В общем, у Шарля не было шансов. Любить Барона было зазорно, а сделать его своим любовником – о, безнадёжное дело. Шарлю оставалось только мечтать о нём днями и ночами. А вечерами он отправлялся в театр, чтобы видеть, как Барон проживает на сцене разные жизни, убедительный в каждой из них. И такой пленительный. О, эти дивные стройные ноги! А какие изящные руки! А тонкая талия! А черты лица! А глаза! Чистые и синие, словно озёра в раю! А бархатный голос! Пусть Барон происхождения низкого, но выглядит и ведёт себя, будто благороднейший из кавалеров. Страсть Шарля бурлила в нём, словно суп, за которым не доглядели, и грозилась перелиться за края. Чтобы излечиться от неё, Шарлю следовало уехать подальше, чтобы театр Пале-Рояля сделался для него недоступен, но это было невозможно по многим причинам. Как объяснить братьям своё желание попутешествовать? А королю? О, все будут решительно против. И хочет ли Шарль выздороветь? Если по щелчку пальцев, он бы, пожалуй, согласился на это. Но если от него потребуется немалое усилие воли, тогда Шарль лучше останется при своей хвори. Не сказать, чтобы она делала его очень несчастным. Аппетит и сон он не потерял. А что до того, что Мишель Барон занимает все его мысли, так это пустяк. Всё равно своей головой Шарль совершает самые простые манипуляции: ест, пьёт, говорит, дышит, носит на ней парик. Страсть не отвлекает Шарля от государственных дел, от него не зависит судьба военной кампании или придворных интриг. За последнее отвечают его братья*, а Шарль только покорный исполнитель их воли. И всё же… Сердце Шарля ныло. Видеть и слышать возлюбленного влюблённому недостаточно. Хочется говорить с ним, осязать его. Узнать помыслы и желания. Сделаться для него источником радости. Шарль мог сказать Барону многое. У него было мнение насчёт каждой его роли. Но какое Барону до того дело? И всё же… Надо признать, Шарль сдался без боя. Его покойный отец не выносил трусов. А Шарль поступает как трус. Утверждает, что крепость выдержит осаду и все попытки взять её напрасны, однако он к этой крепости даже не приближался. Сделал выводы, исходя из слухов. Шарль горестно застонал. В театре было шумно, публика неистово хохотала, а потому на него внимания не обратили. "Не то, - пробормотал Шарль. – Всё не то". Даже если он сумеет уложить Барона в койку, получит только его тело. Этого недостаточно. Это не имеет смысла. Голод Шарля был не плотским. Любовников у него хватало. Шарль хотел получить Барона всего целиком. Может, сделаться его другом? Сам король ведёт себя с Мольером так, будто питает к нему дружеские чувства. Если король снизошёл до актёра, значит, и Шарлю можно. "Ах, не так", - снова подумал Шарль. Он не хотел снисходить до Барона. Он знал, какой гордец этот юноша. Намёк на оскорбление и Барон вспыхнет, как сухой хворост от искры. Значит, единственный вариант – вызвать его интерес. Возможно, Барон тоже почувствует к Шарлю нечто, что свяжет их узами пусть не любви, но дружбы. Для начала… Эта внезапная идея так поглотила Шарля, что ему сделалось не до происходящего на сцене. Его взгляд следовал за Бароном, но всех остальных Шарль не замечал. Когда спектакль подошёл к концу и зрители стали расходиться, Шарль тоже влился в людской поток. Он позволил вынести себя на улицу и тут, словно обретя власть над своим телом, спрятался за колонну. Он знал, что скоро Барон пройдёт мимо, направляясь из дворца в дом на улице Ришелье. Как долго продлилось ожидание Шарль сказать не мог, но если верить его замёрзшим ногам и рукам, то целую вечность. Но вот показался слуга с фонарём, а позади него шёл Мишель Барон. - Сударь, - позвал Шарль. - Вы это мне, сударь? – обернулся актёр. - Можете быть в этом уверены. - Чем обязан? - Я… - сказал Шарль, а дальше дело не пошло. Он хотел сказать так много, но забыл придумать, с чего начать. - Вы?.. - Я… - Вы были на представлении? - подсказал ему Барон. Он был привычен к вниманию и не удивился. - На каждом, где вы задействованы, - выпалил Шарль. Барон улыбнулся. Что ж, обычно его стерегут служанки, посланные дамами. Надушенные записочки перекочёвывают из их кармана в его. Но кавалеры иногда тоже предпринимают попытки. Сейчас такое случается реже, потому что у Барона сложилась определённая репутация, но в юности ему прохода не давали. Барон наловчился отвергать ненужные ухаживания так, чтобы не сделать поклонника своим врагом. Он не мог себе позволить врагов из числа знати. Однако, говоря по правде, он бы предпочёл работать кулаками, а не прятаться, запутывать, обманывать, убеждать. Но Мольер его предупредил, что кусаться и драться нельзя. - Премного благодарен вам за внимание, господин… - Де Марсан, - подсказал Шарль. – Граф де Марсан. - Брат шевалье де Лоррена, - сразу вспомнил Барон. - Да... – смущённо сказал Шарль, понимая, какие мысли сейчас посетили актёра. Что он, Шарль, попытается принудить его к связи. - Какая честь для меня. Огромная. Словами не описать, - зачистил Барон. – Такая важная персона и ждёт меня. Я поражён, я счастлив. Я робею. Вы достойны лучшего собеседника. Я и двух слов не могу связать, когда я не на сцене. Ах, прощайте, прощайте. Шарль не успел опомниться, как Барон удалился. На следующий день он снова ждал Барона. И через день. И ещё через день. Но каждый раз Барон отвлекал его внимание потоком лестных слов, а потом сбегал. Сегодня, поклялся Шарль, он так просто не даст себя одурачить. Он сумеет сказать Барону что-нибудь внятное. Лишь бы только Барон появился… Шарль уже начал думать, что актёр решил выйти через другую дверь. Но через четверть часа послышались шаги и как всегда появился Барон в сопровождении слуги с фонарём. - Господин Барон, - позвал Шарль, выпуская изо рта облачко пара. - Господин де Марсан, - откликнулся Барон. Он был немало озадачен. Этот юноша ждал его каждый вечер, но иных попыток получить Барона не предпринимал. Он не пытался подкупить актёра, не пытался запугать. Просто смотрел на него несчастными глазами. - Вы снова всех затмили, - быстро сказал Шарль. – Каждый день вы превосходите себя вчерашнего. - Вам до того нравится пьеса? – спросил Барон. "Нет, - подумал Шарль, - дело не в пьесе. Дело в вас". - Признаться, "Учёные женщины" не самая моя любимая пьеса, - вместо этого сказал он. - Какая же любимая? – Барону стало до того любопытно, что он позволил втянуть себя в разговор. - "Мизантроп", - ответил Шарль. – Я столько раз читал её и видел, что знаю наизусть. - "Мизантроп"? – удивился Барон. В пьесе высмеивались кавалеры, подобные графу де Марсану и его приятелям, он что же этого не понял? - Завидую Селимене, в которую влюблён ваш Альцест, - щёки Шарля горели, но темнота была его союзником. - Альцеста все находят занудой, а вы, значит, иного мнения? - Возможно, он зануда, но у него ваша внешность, так какая разница? – сказал Шарль пылко. А потом спешно добавил: - Оронт, которого писали с герцога де Невера, и Клитандр, списанный с графа де Гиша, очень хороши, очень похожи на прототипы. Барон на сей раз улыбнулся искренне. Оглядел Шарля внимательнее. В свете дрожащий свечи в фонаре многого не рассмотришь, но Барон уже прежде видел Шарля при свете дня. Он знал, что Шарль хорош собой, следует моде. Большего о молодом графе он сказать не мог. У всех на слуху были его старшие браться, Шарля упоминали только в связи с ними. Однако, оказывается, он - персона более интересная, чем это можно вообразить. - Сперва - познание, потом уже – сближенье, - продекламировал Барон. - Мы ж с вами, может быть, друг другу так чужды, что как бы не дойти от дружбы до вражды*. Шарль узнал строки из "Мизантропа", но не понимал, к чем их вспомнил Барон. Подумав, что актёр пытается сказать о невозможности их дружбы, Шарль почувствовал, что к голове прилила кровь. Теперь холод, который проникал под плащ, стал отступать перед жаром его тела. Шарлю казалось, что он превратился в памятник стыду и разочарованию. Барон видел, что его неправильно поняли. Он только хотел сказать, что им следует пойти по дороге общения и посмотреть, куда она их заведёт: в страну дружбы или страну неприятия, но Марсан счёл, что его отвергают. А раз так, может, не следует его разуверять? - Да вы дрожите, господин де Марсан. Как лист на ветру. Я вас заболтал. У меня нет сердца, - сказал Барон, перевоплощаясь в комического персонажа, которого вытаскивал на свет божий, когда отваживал поклонников. – Скорее, скорее идите в тепло. Я себя не прощу, если вы подхватите простуду. И не дожидаясь, когда Шарль скроется во дворце, Барон развернулся и почти бежал. Он шагал так быстро, что слуга за ним поспевал с трудом. Шарль спрятал лицо в ладонях. Он был в отчаянии, однако завтра он придёт сюда снова.