Война на диком западе

Шестнадцать лет спустя. Энакин Скайуокер – более известный всему миру, как Дарт Вейдер. Правая рука все еще правящего губернатора Палпатина. За прошедшие годы Вейдер бывал во многих уголках этой невероятной страны. Холод, жара, непроходимые леса. Казалось бы, нет такой ситуации, с которой бы не справился этот знаменитый военный деятель. И вот подходило к концу очередное лето. Скайуокер со своей семьей жил в элитном районе столицы. Если он выезжал на задания губернатора, то с годами они стали более дипломатическими. Палпатин очень хорошо позаботился о ликвидации явных врагов, а договориться он был мастер, иногда даже без собственного участия. Казалось бы, не было за спиной тех ужасов прошедших лет: банды Квай-Гон Джинна, начало службы у Палпатина. Может быть, Энакин просто свыкся, а, может, все действительно было не так уж и плохо, как ему казалось в начале. Черт его знает. Сколько фортуна еще будет ему светить? И вот мы здесь. Тридцати девяти летний Скайуокер идет по улочкам Корусанта вместе со своим шестнадцати летним сыном, Люком. Они увлеченно разговаривают о кораблях, лошадях и новых моделей револьверов. Жизнь прекрасна. Юный Скайуокер рассказывает отцу о своих мечтах – парнишка просто жаждет поступить в губернаторскую академию, хочет пойти по стопам отца. Затем разговор зашел о более личных делах. Энакин давно это приметил за своим сыном. Каждый раз, заходя в губернаторский дворец, при входе Скайуокер-старший подмечал рыжеволосую девушку. Как он выяснил позже, это была сирота из приюта, которая во время учебы просто проходила практику. Как известно, если Скайуокер влюбился, то в первую же попавшуюся и навсегда. Рыжая девчонка исключением не стала. Ей вот-вот исполнилось пятнадцать лет, а ей уже начал оказывать внимание не кто попало, а сын самого Дарта Вейдера. От природы Люк был парнем скромным. Он совершенно ничем не отличался от своих сверстников, а шумным компаниям предпочитал повозиться в мастерской отца, которая располагалась в подвале их особняка. Люк часами мог разбирать и собирать старые пистолеты и мушкеты, читать схемы строения кораблей или просто что-то мастерить на токарном станке. Как и ожидалось, отсутствие частого общения со сверстниками привело к тому, что начальные разговоры с этой девушкой были абсолютно неловкими. Скайуокер-младший лишь на третий день узнал ее имя. - Мара, - только и повторял он, вспоминая ее огненные волосы и глаза, смотрящие куда-то внутрь тебя. Энакин усмехнулся: - Все из головы не уходит? - Сам же рассказывал, что таким был! – возразил Люк. - Был, - кивнул Скайуокер-старший, присаживаясь на менее грязный табурет в мастерской. – И очень этим докучал Бену и остальным. Люк слабо улыбнулся: - Мама говорила, что когда я родился, ты хотел назвать меня Беном, но она не разрешила. Почему? - Мама считала, что называть новорожденного в честь кого-то означало, что ребенок разделит судьбу того человека, в честь которого он назван, - ответил Энакин. – Твоей маме я никогда не мог, да и сейчас не могу ничего противопоставить. Жизнь Бена была не самой легкой, но человеком он был прекрасным. - Скучаешь по нему? - По всем, - кивнул отец. – Кроме одного единственного, но это уже неважно. – Энакин поднялся и подошел к сыну. – Что это у тебя? - Нашел в ящике наверху, какой-то старый пистолет. Я его только наполировал. Энакин принял из рук сына оружие и внимательно его осмотрел. Скайуокера-старшего будто бы окатило ледяной волной, проникающей от макушки до пят, оставляющей легкую дрожь по всему телу. Тот самый пистолет, что отдал ему Оби-Ван в пещере перед битвой с Молом. Легко улыбнувшись, мужчина отдал пистолет назад сыну. «Припрячь его!» - попросил Энакин, после чего удалился из мастерской. *** Перебрав здоровенную кипу бумаг, Энакин зашел в бакалею за свежим хлебом, после чего направился в сторону дома, наблюдая, как город постепенно накрывается тьмой. Вечером воздух всегда приятнее, особенно, когда впереди несколько выходных. Он открыл входную дверь, скинул с ног тяжелые сапоги, рабочий плащ и направился в сторону столовой, где Лея и Падме творили свои кулинарные шедевры. Прислуга в доме? Нет, увольте! Две амбициозные дамы – любимые девочки Лорда Ситхов. Уже официального. - Папа! – Лея подскочила к Энакину и быстренько чмокнула его в щеку, после чего удалилась в уборную отмывать руки и лицо от муки. Прыснув, Скайуокер подошел к жене и легонько поцеловал ее в губы. Даже спустя столько лет ее запах сводил с ума. Каждый новый день, что они жили вместе, он бы хотел повторять и повторять, по кругу, как бесконечную пластинку. - Я понимаю, у тебя много работы, - начала Падме. – Но в понедельник у Леи первый день в университете. Она очень хотела, чтобы ты присутствовал. - Эх, - вдохнул Энакин, кладя хлеб на стол. – Если Палпатин не нагрузит работой, обязательно! Ты, кстати, не забывай, что у тебя еще и сын есть, который завтра уезжает в военную академию! Падме повернулась к мужу с нахмуренной физиономией: - Скайуокер, скажи мне на милость, как ты думаешь, для кого мы печем этот пирог?! – Ангел кивнула на раскатанное по столу тесто. - Чудесно! – воскликнул Энакин. – А дедушка Руви нам случайно вина не завез? Я не к тому, что обязательно пить, просто у нас не каждый день сыновья в академию уходят. - Не знаю как у тебя, Энакин, а у меня все еще один сын. - А с чего это у меня их вдруг больше?! - Откуда ж мне знать, куда тебя посылает губернатор? Может, вы на пару, как закадычные друзья, по борделям разъезжаете? - Да, с этой мумией-то поездишь. – закатил глаза Энакин. – Я вообще удивлен, что старик так долго живет. Даже Мас Амедда уже сдает позиции и думает об отставке, а Палпатин живее всех живых. Черт бы его побрал. Падме посмотрела в сторону мужа: - Палпатин что-нибудь говорил об отставке? Может, намекал? - Откуда ж мне знать?! - Ты считаешься его правой рукой, Энакин! Ты же постоянно возле него… - Ага, особенно, когда езжу и разговариваю со всякими олухами, неправильно заполняющие формы на перевозы тех или иных грузов. Знаешь, моя нынешняя работа мало отличается от того, чем я занимался у твоего отца. Мальчик на побегушках, он и в сорок лет мальчик на побегушках. - Люди страдают, Энакин, - прошептала она. – Разве ты не видишь этого? Страна тонет в долгах! Все идет на вооружение, рабочих мест все меньше – везде сокращения! Учителей в школах не хватает, а больницы все больше становятся платными. – Падме подошла чуть ближе к Скайуокеру. – Разве в таком мире мы хотели жить? - Вторишь Джинну! – басом произнес Энакин. – Падме, я пообещал, что обеспечу тебя и детей всем необходимым… - А сколько еще семей, помимо нашей, нуждаются в такой жизни?! - Всем не поможешь! - Да ты и не пытался, Энакин! Ты так трясешься над Палпатином, что чуть ли не пылинки с него сдуваешь! «Да если б ты только знала, зачем я это делаю» - подумал Скайуокер, после чего тихо выругался и покинул территорию кухни. *** Они стояли напротив друг друга и улыбались. Было темно, он вынес ей теплый плед и кружку горячего какао. Они виделись в последний раз и он искренне надеялся, что это все временно. Ее рыжие, как огонь волосы и зеленые глаза, они сводили его с ума, затягивая в себя, как черная дыра. Он полностью в ее власти, а она в его. Притяжение – скажете вы. Любовь – скажут они. Люк нежно провел своей рукой по ее щеке. Кончиком мизинца он почувствовал влагу и, несмотря на кромешную темноту, понял, что она плачет. Скайуокер чуть ближе прижал девушку к себе. Как оно все оказывается в жизни. Девушка, которая не обращала на тебя внимания, которая, воспитанная в приюте, была по природе своей груба, стала для него центром вселенной. Даже ее грубое «Скайуокер, ты идиот!» в начале их общения теперь звучало для него, как самая сладкая из всех возможных песен. - Завтра я уеду, - с тоской в глазах, произнес Люк. Он порылся свободной рукой в карме своих джинсов и достал оттуда небольшую коробочку. – Откроешь, как мой паром отплывет. Мара, слегка закатив глаза, улыбнулась: - А ведь знаешь, что не люблю, когда ты тратишься. - Я четыре года не услышу теперь этих придирок! – напомнил Скайуокер. – Надо же сделать все в лучшем виде. - И никакого шанса, что ты не заедешь в столицу? - Первые полтора года я буду в пределах Дантуина, там проходят образовательные курсы. Ближний бой, дальний и так далее. По сути, отец меня уже всему научил, но формальности… Сама понимаешь. Джейд потянулась на носочки и попыталась дотянуться своими губами до его. Скайуокер, слегка усмехнувшись, ответил на поцелуй. В следующий миг кружка с какао выпала из ее руки и разбилась об каменную дорожку возле дома Скайуокеров. - Родителей же разбудим! – закрыв глаза, воскликнула Мара. - Не переживай, - отмахнулся Люк. – Отец с сестрой, конечно, поиздеваются, а мама вообще тебе хоть десять таких кружек еще предложит! Они рассмеялись. *** Спустя еще один год. Столица погрузилась в хаос. Протестующие горожане стали выходить на улицы. Горели заведения, государственные учреждения и простые жилые дома. Все, как и говорила Падме, люди не готовы мириться с этой властью так долго. Рано или поздно, любому правлению приходит конец. В губернаторском дворце царила паника. Советники Палпатина то и дело прибегали с очередными новостям о пожарах и взрывах в тех, или иных районах Корусанта. Губернатор сидел в своем кресле, внимательно прочитывая каждый доклад. Чуть позади него стоял Энакин. На висках его виднелась легкая седина, сам он, как обычно, был одет во все черное. Его длинный плащ доставал почти до пят, из красивейшего черного бархата, вышитый красным шелком внутри, а держался он на цепочке из чистого серебра – подарок от Сидиуса за верную службу. В кабинет вбежала Мара Джейд. Девушка показала отличные результаты работоспособности, и Палпатин взял ее на неполную ставку одной из своих помощниц. Она быстро протараторила что-то про еще несколько пожаров в бакалеях, затем отдала губернатору мятые бумаги с докладами офицеров и генералов, а после испуганно посмотрела на Скайуокера. - Что ж, - подал голос Палпатин. – Мне все ясно. Мара, моя любезная, вы пока можете быть свободны! Кратко поклонившись, рыжеволосая девушка покинула кабинет губернатора, оставив его один на один со своим ручным псом. Сидиус развернулся к Энакину: - Лорд Вейдер! Отправляйтесь в казармы, друг мой. Возьмите под свое командование Пятьсот Первый Легион, затем выезжайте к аллее фонтанов, там наиболее ужасающая ситуация. - Ваше превосходительство, но как же центральная площадь? – спросил Скайуокер. – Ведь протестующие могут прорваться внутрь. - О, друг мой, не о чем беспокоиться! Я уверен, Красная Гвардия отлично с этим справиться. Нужно потушить фитиль восстания, Лорд Вейдер, раз и навсегда! Энакин кивнул: - Как вам будет угодно. *** Он не жаждал смерти людей, он прекрасно знал, что если на его руках будет невинная кровь, то он мог потерять Падме. Может, она бы и не перестала его любить, но он бы перестал быть тем человеком, в которого она влюбилась. Энакин восседал на своем коне чуть позади войск, наблюдая за тем, как огромный отряд штурмовиков в белых пальто с синими жилетами, скручивали протестующих граждан. - Какие будут указания, милорд? – спросил один из штурмовиков. - Заберите у них все оружие! – скомандовал Энакин. – Никаких убийств. Вы лично отвечаете головой за их безопасность, командир! Если бы тогда он знал, чем все это обернется. Покинул бы он губернаторский дворец в ту ночь? Абсолютно точно, нет! Случилось все так, как и должно было. Протестующие были обезврежены, особо буйных штурмовики провожали до полицейских отделений, а успокоившиеся, расходились по домам с чувством горечи и поражения. Махнув на происходящее рукой, Энакин развернул своего коня и направился в сторону дворца губернатора. Он вошел внутрь. В холле было необыкновенно тихо, он заметил также и отсутствие какой-либо охраны. - Мистер Скайуокер! – послышался слезный крик Мары Джейд, бегущей к нему на встречу. – Он… Он… Он схватил их, он держит их… - Мара билась в истерике, ударяя Энакина кулаками по его широким плечам. - Мара, что случилось?! – воскликнул Скайуокер. - Губернатор! – еле дыша, ответила девушка. – Губернатор схватил Лею и госпожу Падме! - Где они?! - В комнате допроса! – Мара указала рукой на левый коридор. – Я пыталась, я пыталась помочь, но не вышло! Скайуокер глотнул слюну: - Выйди на улицу через главный вход. Возле ворот будет мужчина, штурмовик. У него смуглая кожа и светлые короткие волосы, зовут Рекс. Отзови его в сторону и расскажи все, что произошло. Затем подгоните карету к заднему входу. – Энакин посмотрел в глаза девушки. – Мара, ты слышишь? Она кивнула. Скайуокер похлопал ее по плечу и отпустил. Достав из кобуры свой револьвер, он взвел курок и быстрым шагом двинулся в сторону заветной комнаты. Дойдя до поворота, он остановился. Двое штурмовиков. Ладно, не паникуем! Энакин показался из-за угла и сделал несколько решительных шагов в сторону двери: - Простите, Лорд Вейдер! – произнес один из штурмовиков, направляя винтовку в сторону Скайуокера. – Распоряжение губернатора, мы не можем пропустить вас. Послышались два быстрых выстрела и штурмовики упали замертво, оставив на полу кровавые следы и маленькие кусочки своих, не без того, крохотных мозгов. Третий выстрел пришелся на замок. Энакин скользнул внутрь. Никого, кроме Леи и Падме. Их рты были закрыты грязными тряпками, а руки переплетены тугими веревками. «Ну и губернаторское величие, даже кандалы не завез в личную тюрьму» - шикнул Энакин, распутывая своих родных. - Папа! – Лея бросилась на шею Скайуокера. – Он грозился! Грозился, что публично казнит нас! - Палпатин?! – спросил Энакин. – Успокойтесь обе! Объясните, что происходит. - Палпатин собирается обвинить тебя в государственной измене! – сказала Падме. – Он узнал, что я и Лея будем среди протестующих. Всю вину за протесты он хотел перевалить на тебя, мол, правая рука государя, его же и погубила. Сказал, что повесит нас, а тебя заставит смотреть… - по ее щекам потекли слезы. Энакин, хотел было их успокоить, но времени не было. Он первым выскользнул в коридор, все еще держа револьвер наготове. Аккуратными медленными шагами, он вывел их на задний двор: - Лорд Вейдер, - кивнул капитан Рекс. – Мы готовы к отъезду. - Для тебя Энакин! – напомнил Скайуокер, припоминая, что между ним и Рексом всегда строились дружеские и теплые отношения. Единственный штурмовик, который проявлял благородство и честность на поле битвы. – Вези их как можно дальше, молю тебя! Дверь в карету открылась, внутри уже сидела Мара Джейд. Рекс быстро рванул к скамье управляющего, в то время как Лея двинулась в сторону транспорта. Она только залезла внутрь, как раздался крик, подобный грому перед ударом молнии: - Скайуокер! - Увози ее! – крикнула Падме, и резко хлопнув дверью кареты, закрыла ее. – Рекс, сейчас же! Повозка тронулась с места. Скайуокер не успел и глазом повести в сторону жены, как раздался выстрел. Из дворца повалили десятки Красных Гвардейцев. Один меткий выстрел и прямо в сердце. Падме упала замертво. Казалось, что в этот момент весь мир рухнул. Вселенная мертва, так как солнце более не светило. Его дыхание становилось все более редким и тяжелым. Он и не сопротивлялся, когда один из гвардейцев повалил его в грязь, а затем завопил от боли, когда второй отстрелил его правую руку двустволкой. Жгучая боль пронзала его от кончиков пальцев до самой макушки. Болела ли его рука? Нет. Умирающая душа болела куда сильнее. В мире, полном дьяволов, не осталось ангела. Оставалось надеяться, что дети сейчас в безопасности. В эту секунду, Энакин Скайуокер понял – это его финальный аккорд. Раздался холодный смех: - Посмотри на себя, Скайуокер! – донесся до него голос Палпатина откуда-то сверху. – Посмотри, я стою выше тебя! Энакин не мог пошевелиться. В следующий миг, он откинул свою бесконечно тяжелую голову вправо. Последнее, что он видел, пустые глаза его возлюбленной, смотревшие в бесконечную даль его души. - Я не смог спасти тебя… И за этим последовала расплата. Тьма.