Благословленные магией. Продолжение

Гарри смог уснуть только глубокой ночью. Он не предполагал, кто мог кинуть бумажку с его именем в кубок, но теперь от него ничего не зависело. Конечно, удовольствие от участия в таком жестоком Турнире было сомнительным и вовсе не устраивало юношу. На следующий день Дамблдор снова объявил всех четверых участников и сообщил, что Турнир будет включать в себя три испытания. Естественно, об их содержании не было объявлено, чтобы избежать жульничества или возможности подготовиться отдельно к каждому испытанию. И если три основных участника были относительно спокойны, то Гарри чувствовал себя ужасно. Несмотря на летние занятия по высшей и боевой магии, он волновался, ведь не просто так Турнир сыскал себе славу самого опасного состязания. Студенты других факультетов тоже обозлились на юношу. Одни из зависти, обвиняя юношу в жульничестве, что он как-то смог обойти возрастной предел. Другие были недовольны, что Великий Избранный и тут решил прибавить славы своему имени, показав другим, как все ничтожны по сравнению с ним. Близнецы Уизли не смогли упустить такой возможности, чтобы как-то унизить Гарри и высказать свою ненависть ему. Они распространили среди других студентов значки с надписью «Гарри-вонючка», которые почти все носили с гордостью, таким образом, поддерживая всеобщее мнение. Сам Гарри не мог иногда пройти мимо, чтобы его кто-то «случайно» не толкнул, тыкая значками в лицо. Алексис наградила нескольких студентов Когтеврана проклятьями, из-за чего те потом мучились с животными коликами весь день. А пара старшекурсников с Гриффиндора обзавелись крысиными хвостами и длинными мышиными усами на лицах. Но всеобщую ненависть это не могло остановить. Вскоре и сам Гарри махнул на них рукой, а сестру попросил не напрягаться, ведь заклятья были не вечными, и пострадавшие, выздоровев, с новой силой присоединялись к травле Великого Избранного. Что странно, преподаватели никак не пытались призвать к порядку расшалившихся студентов. Даже снятие баллов не могло успокоить студентов, и те были предоставлены сами себе. Спустя пару дней Дамблдор объявил, что первое испытание будет проведено через полтора недели. Участники Турнира принялись анализировать историю проведения прошлых Турниров с целью предугадать, какие испытания будут на этот раз. Но все испытания были разные, и претенденты на кубок вскоре забросили эту бесполезную идею. Угадать было невозможно. Драко и Алексис хотели бы помочь брату, но не знали чем. Маркус тоже хотел приободрить старшего брата, пообещав, что обязательно подберет какой-нибудь амулет, когда станет известно, какое испытание ждет участников. Гарри ответил, что о самом испытании узнает прямо перед началом этого испытания и вряд ли успеет подготовиться, чтобы выбрать и взять амулет с собой. Этой правде никто не смог возразить, и братья и сестра только тяжело вздохнули, впервые ощущая свое бессилие. Диана и Сириус, прибывшие на очередное занятие по анимагии, тоже пытались как-то приободрить сына, но как они не старались, им не удалось что-то предпринять, чтобы отменить участие Гарри на Турнире. Правила были такими же старыми и незыблемыми, как и сам Турнир. Кубок сделал свой выбор, и его нельзя было обжаловать. Желая как-то успокоить родителей, Гарри пытался быть убедительным в своем заверении, что благодаря летним тренировкам подготовлен не хуже старшекурсников, на которых и рассчитаны испытания участников. Но, естественно, супруги Блэк не могли не беспокоиться. Ведь они были родителями, которые любили своего ребенка и не желали ему такого сомнительного счастья, как участие в Турнире, у которого ужасная слава. Испытания были очень опасными, и случаев, когда участники подвергались смертельной опасности, было гораздо больше, чем наоборот. Хотя Гарри и неспокойно спал, но проснулся он все же раньше всех. За завтраком он был задумчив и даже не реагировал на провокации. Гриффиндорцы как ни пытались обратить на себя его внимание, не добились успеха. Мыслями Гарри был словно в другом месте, и студенты махнули на него рукой, продолжив задирать его между собой. Алексис, как ни пыталась выспросить у старшего брата, что с тем, тот только мотал головой, и девушка решила оставить его в покое. Она и сама понимала, что чувствует Гарри, готовясь к самым страшным испытаниям, что мог подсунуть ему Турнир. Никакие слова утешения тут не могли помочь. Аластор Грюм встретил студентов, как всегда, с грозным видом. Студенты расселись по своим местам и, выложив письменные принадлежности, приготовились к уроку. - Сегодня вам учебники не понадобятся, – сказал глава Авроров. – У нас практическое занятие. Итак, Непростительные заклятья. Сколько их известно? - Три, профессор, – ответила, как всегда все знающая Гермиона Грейнджер. - И почему же они запретны? – усмехнулся Грюм. - Потому что их нельзя использовать, – продолжала девушка. - Потому что использовать их все равно, что купить билет до Азкабана, – показывая, что его вопрос был риторическим, профессор сам на него ответил, не слушая гриффиндорку. – Я считаю, что Министерство вас щадит, запрещая изучать эти заклятья, но я считаю, что это обязательно должно изучаться. Ведь мы на уроке Защиты от Темных Искусств, и вы должны знать, как от них защититься. Итак, с какого бы начать? – как-то маниакально улыбнулся он, осматривая студентов своим искусственным глазом. – Уизли, – гаркнул он, что Рон подскочил со своего места, в ужасе смотря на преподавателя. – Какие запрещенные заклятья ты знаешь? – проковыляв к парте рыжеволосого гриффиндорца, спросил преподаватель. - Отец говорил об одном, – с трудом пробормотал юноша. – Империус. - О, да, – усмехнулся Грюм. – Твой отец знает все о нем. Оно доставило Министерству много неприятностей. Итак, сейчас узнаем, почему, – профессор кивнул Рону, чтобы тот сел обратно за парту, а сам подошел к своему столу. На нем стояла небольшая прозрачная баночка. Грюм открыл ее и сунул внутрь руку. Паукообразное существо, сидящее в банке, взобралось по руке преподавателя, и тот показал существо всему курсу. Достав свою палочку из складок мантии, он направил ее кончик на существо, сначала увеличив его размер, а потом отчетливо произнес заклинание: - Империус, – и, направив палочку на первую парту, где сидели двое гриффиндорцев, он заставил паучка прыгнуть на их парту. Гриффиндорцы, растеряв свою хваленую храбрость, в ужасе отпрянули. Взмахнув палочкой, Грюм заставил паучка прыгнуть на третью парту сбоку, где разместились слизеринцы, заставив и тех срочно поменять место дислокации. Те, кто наблюдал со стороны за страданиями сокурсников, смеялись, и профессор направлял паучка к ним, обрывая смех на полувздохе. Зато сам Грюм веселился от души. Он хохотал, позволяя всем «познакомиться» со своим ужасным питомцем. – Здорово, правда? – спрашивал он у студентов. – Я могу приказать ему все, что угодно. Выброситься из окна, – выкрикнул он, направляя палочку на окно. То было закрыто, и только это спасло паучка от гибели. – Утонуть, – добавил он, опуская свою палочку ниже, где под окном стояла бадья с водой, и паучок, как не пытался избежать контакта с водой, все же не мог противиться заклинанию. - Да, – произнес Грюм, когда смех студентов стих. Направив палочку на свою руку, он поместил на него паучка и, подняв голову, пронзительным взглядом осмотрел притихших и не на шутку испуганных студентов. – Многие волшебники утверждали, что выполняли Сами-Знаете-Чьи приказы, находясь под действием именно этого заклятья. Но вот в чем проблема. Как угадать, кто говорит правду, а кто лжет? Назовите мне следующее непростительное заклятье, – попросил он. Вверх потянулись руки желающих отличиться на занятии и заработать баллы для своего факультета. Профессор долго выбирал, а потом повернулся к Невиллу Лонгботтому. – Скажи мне его, мальчик, – попросил он, наклоняясь вперед. – Встань и громко назови его, – потребовал профессор. Гриффиндорец неуверенно поднялся и, стараясь не смотреть на паучка на ладони преподавателя, произнес: - Круцио. - Верно, – похвалил его Грюм и, направив палочку на своего питомца, снова отчетливо произнес: - Круцио, – и в тот же миг в кабинете раздался леденящий душу писк извивающегося на ладони паучка. Он дрыгал всеми своими ножками на потеху своему мучителю. На Лонгботтома было страшно смотреть. Он весь побелел и скривился, словно мог чувствовать ту боль, что сейчас испытывало ужасное существо. Профессор явно наслаждался, с маниакальным удовольствием наблюдая за мучениями паучка и словно не замечая, что гриффиндорец на грани обморока. - Хватит, – выкрикнула Грейнджер, не выдержавшая этого ужасного писка. – Хватит его мучить. Грюм убрал палочку, и паучок благодарно распластался по его ладони, прекратив визжать. Подняв взгляд на Лонгботтома, профессор понял, что перестарался. Он, без сомнения, знал, как родители гриффиндорца попали в больницу Святого Мунго, и знал, почему юноше было особенно больно смотреть на мучения существа. Во время первой войны с Волан-де-Мортом, по его приказу пара Пожирателей напала на дом Лонгботтомов, запытав этим заклятьем родителей Невилла по сумасшествия. Они и по сей день находились в стенах больницы, где мальчик их навещал вместе со своей бабушкой. - Прости, мой мальчик, – извинился преподаватель. – Садись, – вместе с паучком он подошел к парте, где сидела Гермиона и опустил существо перед ней на парту: - Может, вы, мисс Грейнджер, назовете мне третье заклятье? – спросил он, и девушка отрицательно замотала головой. – Вы не знаете? – удивленно посмотрел на нее профессор. – Или не хотите говорить? – продолжил он. Девушка боялась посмотреть на паучка, продолжая мотать головой. Ее губы подрагивали от страха. – Тогда я скажу. Авада Кедавра, – выкрикнул аврор, направив палочку на паучка. Тот в последний раз пискнул и затих, сложив лапки. Все студенты в ужасе воззрились на паучка, который не подавал признаков жизни и был ни в чем не виноват. – Убивающее проклятье, – прокомментировал профессор. – И только один человек выжил после него. И он сейчас здесь, – подойдя к парте, где сидели Гарри и Драко, Грюм посмотрел на брюнета и, как-то странно, быстро облизнул языком губы, словно хотел на что-то решиться, но сдерживался. Быстро достав из кармана мантии свою неизменную фляжку, он сделал оттуда глоток и отошел от парты слизеринца. Объявив об окончании урока, мужчина быстро скрылся в смежной комнатке. Студенты в шоковом состоянии потянулись к выходу. Гарри словно прирос к своему месту, не сводя взгляда с мертвого тела паучка. Драко потормошил его за плечо, и брюнет заметил, что они остались в кабинете одни. - Черт, я думал, со мной удар случится, – усмехнулся Малфой, когда они направлялись к следующему кабинету. – Не зря отец называл этого аврора сумасшедшим. Он и вправду чокнутый. - Он вел себя странно, – сказал Гарри. – Он так смотрел на меня, будто хотел что-то сказать, но при других не решился. - Сказать? – переспросил блондин. – Что он может хотеть тебе сказать? - Не знаю, Драко. Не знаю. Но это все очень странно, черт возьми. Юноши проходили мимо Главного зала, чтобы подняться на второй этаж, как к ним подошла миловидная блондинка в элегантной шляпке, накрашенная ярко красной помадой. Она представилась Ритой Скитер, и кузены сразу признали в ней известную скандальную репортершу, которая писала статьи для «Ежедневного Пророка». Ее статьи часто были компрометирующими и извращающие правду, отчего аристократы и уважаемые люди ее не любили, но именно из-за ее статей в основном и покупали газету, и «Пророк» ее ценил, всячески защищая от нападок ее «жертв». Ничего не объяснив, Скитер цапнула Гарри за локоть и потащила за собой в Главный зал. Драко даже не успел возмутиться, наблюдая, как брюнет исчезает за дверьми Главного зала, где уже находились другие участники Турнира. Поняв, что этот сбор, должно быть, согласован с руководством школы, Драко продолжил путь в одиночестве. Гарри вошел в Главный зал и увидел, что посередине зала уже расположились три основных участника Турнира. Флер сидела на стуле, а сзади нее стоял Крам и Диггори. Скитер впихнула между болгаром и гриффиндорцем самого Гарри и отошла в сторону, чтобы посмотреть, как четверка смотрится. Напротив стоял волшебный фотоаппарат на подставке, у которого находился фотограф «Пророка», всюду сопровождающий журналистку. - Прекрасно, – довольно улыбнулась Скитер и, подойдя к участникам, чуть приподняла головку француженки, ухватившись пальчиками за ее подбородок. – Просто прекрасно, – добавила она, снова отходя в сторону. – Какая харизматичная четверка участников, – и, дав знак своему фотографу, щелкнула пальцами. Фотограф нажал на кнопку своего аппарата, запечатлев кадр для очередной сенсационной статьи журналистки. – А теперь я с каждым из вас пообщаюсь, чтобы мои читатели узнали вас поближе, – она подошла к участникам и, обняв за плечи Диггори и Гарри, проницательно посмотрев на каждого юношу. – С кого бы мне начать? – проворковала она, хитро улыбаясь. – Начнем с младшего, – объявила она и, снова цапнув Гарри под локоть, потащила его за собой. Брюнет едва поспевал за ней. Открыв дверь, она впихнула внутрь юношу, а потом зашла внутрь. Комнатка была очень тесная, и там с трудом могли уместиться два человека. Но, судя по довольному и кокетливому виду Скитер, ее эта теснота ничуть не смущала. Она усадила Гарри на какой-то выступ и, присев рядом, что их бедра касались друг друга, она закинула одну ногу на другую и, поставив на верхнее колено локоток, положила свой подбородок на костяшки пальцев. – Ты же не возражаешь против Прытко пишущего пера? – спросила она, кивнув на зависший над ней блокнотик и перо с длинным хвостиком. - Н-нет, – заикаясь, ответил юноша, косясь на очень удобный для каждого журналиста магический артефакт. - Вот и чудно, – обрадовалась Скитер. – Приступим. Расскажи мне, Гарри, что ты ощущаешь? Не страшно ли тебе, двенадцатилетнему мальчику… - Мне четырнадцать, – поправил ее Гарри, но журналистка проигнорировала его замечание, а перо строчило, как сумасшедшее, не пропуская ни слова, вылетавшее из уст своей хозяйки. - …участвовать в Турнире наравне с участниками, гораздо старше тебя и знающие такие заклятья, которые тебе даже не снится узнать? – закончила журналистка свой вопрос и посмотрела на юношу, ожидая ответа. - Я не знаю, – замялся Гарри. – Я как-то не думал. - Но ты ведь не простой мальчик двенадцати лет, – продолжала между тем Скитер. - Мне четырнадцать, – снова поправил ее брюнет и снова был проигнорирован. - Как ты думаешь, добиваться участия в таком страшном Турнире тебя заставила твоя детская травма? - Я не добивался. - Да, конечно, – не поверила ему блондинка, неопределенно взмахнув рукой. – Кстати, будь твои родители живы, они были бы за тебя горды? Или они были бы в ужасе? Наверно, будь они рядом, ты бы так не жаждал внимания со стороны других людей, желая одобрения и похвал. - Я ничего не жажду и… - снова возразил Гарри, но Скитер его ответы не нужны были вовсе, она уже сама ответила на свои вопросы, как ей нужно было. – И пусть это перо не выдумывает, я не пустил слезу при упоминании умерших родителей, – выпалил он, прочитав последние строчки, вышедшие из-под пера. Скитер на его замечание мило улыбнулась и, свернув интервью, первая выскочила из комнатки, чтобы приняться за следующего участника. В ужасе гадая, что может понаписать Скитер в своей статье, Гарри выполз из комнатки и отправился на занятия. Встретившись с Драко, он пересказал ему недавнее интервью. Блондин согласился с ним, что статья будет разгромной, и попросил кузена не заморачиваться такими глупостями. Впереди Гарри ожидало первое испытание и, каким бы оно не было, брюнету следовало освежить в памяти все известные ему защитные и атакующие заклятья, которым их на летних каникулах обучали родители. Гарри согласился, и юноши отправились на следующий урок. За ужином он получил анонимное письмо, которое принесла ему его сова Букля. Развернув записку, он прочитал ее и передал Драко. Малфой пробежал взглядом по строчкам и нахмурился. - Что там? – как всегда влезла Астория, не желая, чтобы что-то происходящее в школе и непосредственно с Великим Избранным, проскочило мимо ее внимания. - Любовное письмо от поклонницы, – сходу соврал Драко и сжал в кулаке записку. Когда он разжал кулак, послания уже не было. - Так я и поверила, – фыркнула Гринграсс, с подозрением посмотрев на сокурсников. Малфой усмехнулся, мол, ты можешь верить во что угодно, узнать точно ты не сможешь, и непринужденно приступил к ужину. Гарри улыбнулся, довольный, что кузен поставил девушку на место. Но мысленно он вернулся к записке. Она была слишком подозрительной. - Ты же не думаешь идти туда один? – спросил Драко, когда они с Гарри вышли из Главного зала и, выйдя во двор, смогли, наконец, поговорить без свидетелей. – Тебя могут выманить. Кто-то посреди ночи просит прийти тебя в гущу Запретного леса, чтобы показать тебе что-то, что поможет пройти первое испытание Турнира. Гарри, это не доброжелатель, как он подписался в записке. Это опасно. - Опасно, Драко, идти на испытание не подготовленным, – возразил брюнет. - Черт, вот ты опять, как в позапрошлом году с Василиском, – вспылил Малфой. – Ничему не учишься. Опять кидаешься в неизвестность, не подумав, что это западня. - Я не пройду эти испытания, не зная хотя бы примерно, что меня на них ждет, – устало вздохнул Гарри. – И ты ошибаешься, если думаешь, что я не предположил, что это западня. Я отправлюсь на встречу с доброжелателем, но под мантией-невидимкой. Тщательно осмотрюсь и, только убедившись, что это не опасно, открою себя. - Черта с два ты туда один пойдешь, – ответил блондин. – Мы отправимся туда вместе. Как всегда, буду прикрывать твою жаждущую приключений задницу. Кузен согласно кивнул и улыбнулся. Все-таки у него самая лучшая в мире семья, готовая всегда поддержать его и помочь во всем, даже если она не согласна с его решениями. - Только Элли ни слова, – выдвинул условие Драко. – Она обязательно напросится с нами, а ее не нужно подвергать лишней опасности. Согласись? - Договорились, – с готовностью принял условие Гарри. – Но нужно будет сказать Северусу, что мы не придем сегодня на занятие по окклюменции. И естественно, оправдание нужно выдумать. - Скажем, что много всего задали, – быстро придумал Малфой. – Помимо дополнительных заданий, у нас есть основные. Он поймет. Пойдем прямо сейчас к нему, а потом захватим твою мантию и двинем к лесу. Гарри кивнул, и кузены поспешили к зельевару. Мужчина действительно поверил в их отговорку и согласился перенести их занятие на завтрашний вечер. Впрочем, Северус вряд ли их слышал, он внимательно проверял свои запасы ингредиентов, забравшись на лестницу в свое хранилище. Юноши удивленно переглянулись и решили не мешать декану. Им нужно было забрать мантию-невидимку из спальни так, чтобы Алексис ничего не заподозрила и не потребовала объяснений. Но сегодня ничего не мешало задумке юношей. Сестра была занята домашними заданиями и не стала допытываться, куда собрались поздним вечером братья. Мало ли, какие у молодых юношей дела.