Школа-пансион

      Первая любовь наносит самый значимый след на поверхности сердца, добираясь до самой глубины сознания. Самое неудобное в этом то, что как правило, такие важные события для становления личности происходят в период, когда еще не до конца сформировано сознание. И в такой момент влюбленность либо отнимает что-то у подростка до конца жизни, либо преподносит нечто большее и важное.       У Димы первая любовь отняла больше, чем многое. Часть души осталась с той девушкой, а сожаление о чем-то несделанном разрушает его ежедневно, ежечасно, ежесекундно. Ненависть к себе, отвращение к своей слабости и страх необратимости поступков преследовали парня с каждым днем усиливаясь. От этих чувств невозможно было избавиться, а любые попытки хотя бы ненадолго отложить самокопание и саморазрушение впускает нестерпимую душевную боль.       Часто молодому человеку снились сны, где смеющаяся девушка в небесного цвета платье убегала от него по невероятно зеленой поляне, вдоль густых кустарников и чем дальше незнакомка отдалялась, тем больше на ее белоснежной коже образовывались раны, оставленные уродливыми шипами. Как правило, к завершению сна девушка истошно кричала или плакала, но иногда она проваливалась в вязкое болото и, задыхаясь, погибала там. Пытаясь спасти ее, Дима либо не мог этого сделать, либо не получалось, никогда не умирая вместе с ней и не оставляя ее в живых.       Кошмары, заставляющие просыпаться в холодном поту среди ночи, и зажимая рот рукой, словно кляпом, заливаться истерикой в надежде, что сосед по комнате не обнаружит полуночных слабостей «крутого» одноклассника, выводили из себя, не давая выспаться и существенно влияли на сознание парня.       День после такого ночного пробуждения проходил просто невыносимо. Отрывки снов прокручивались в его голове снова и снова, а мозг подбрасывал все новые и новые подробности, но всегда оставлял за собой право не показывать лицо девушки. Хотя Дмитрий и сам догадывался кто был виновником его кошмаров, он благодарил сознание и свой организм за ту небольшую скрытую часть, увидев воочию которую, школьник наверняка бы сошел с ума.       После сегодняшнего происшествия к драчунам применили меры дисциплинарного взыскания, обязывая одноклассников к исправительным работам сроком на три недели помощи техничкам в любых сферах их деятельности. Как правило, это означало что наказуемые каждые выходные будут мыть многочисленные кабинеты и коридоры школы, под ехидные возгласы и шутливые замечания других учеников. Но далеко не это расстроило Диму в тот день.       По дороге в свою комнату он думал о том, что не сдержался и ударил человека, имеющего связь с той единственной, с которой связь у самого Дмитрия, казалось, была потеряна навсегда. Школьник мог бы объяснить ему свою правду и поведать о той огромной бетонной плите, что давила на него каждый день с момента, когда Дима повинуясь воле отца, отказался от самого дорогого в его жизни — возлюбленной. Однако признаться Никите в своей оплошности было равным признать свою несостоятельность как мужчины.       Парень шел настолько быстро, насколько позволяли его ноги, стараясь не переходить на бег. Вскоре силы начали покидать молодого человека и, прислонившись спиной к стене, парень медленно съехал на пол, тяжело дыша. Так начиналась истерика, служившая для него скорее не избавлением от негативных эмоций, а наказанием. Пожизненное заточение без права на досрочное освобождение, с периодическими пытками в виде панических атак. Возможно, многие бы подумали, что парень попросту накручивает или претворяется, ведь многие подростки имеют привычку все глобализировать, а небольшие неприятности возводить в ранг конца света. Увы, но все два года Дима действительно находился в глубокой депрессии с частыми эпизодами истерий и паники, но не понимал до конца насколько все серьезно. На самом деле он находился практически на грани попытки суицида.       Поняв, что его запросто могут увидеть прохожие, Дима, собрав последние капли энергии, дошел до ближайшего открытого кабинета. Да, как и в другой любой школе, все аудитории закрывались, но сегодня удача буквально следовала за молодым человеком, хотя ему так не казалось. Спасительный щелчок закрытия двери словно свисток дал старт эмоциям Дмитрия. Школьник плакал, его сердце колотилось как бешенное, а в сочетании с огромным чувством страха, парню казалось, что если сейчас он не выйдет на свежий воздух, его легкие перестанут воспринимать кислород, а комната сожмется до размеров спичечного коробка, раздавив его. Спасительный отблеск заката, будто компас дал ориентир к спасению, поэтому Дима рванул к нему и распахнул старые ставни, пытаясь вдохнуть как можно больше. Потребовалось больше часа для восстановления равновесия (разумеется, самого малейшего, потому что чтобы окончательно прийти в себя понадобилось бы куда больше времени). На смену страху и тахикардии пришло полное опустошение и ощущение разодранного изнутри горла.       Придя в свою комнату и к счастью, не обнаружив в ней соседа, Дима упал на кровать обессиленный. Парень уснул за считанные секунды, и лишь одиноко стекающая по виску слеза напоминала о былом срыве.

***

      — И две шестерки на пагоны! — С радостным возгласом Руслан положил две игральные карты на плечи Юлику, проигрывающему уже который раз.       Парни сидели на кровати, забравшись на нее с ногами.       — Я просто уверен, что ты жульничаешь. — Снимая «награду» с плеч молодой человек принялся собирать карты, чтобы вновь перетасовать их и раздать.       — Я просто думаю, а ты кидаешь что подойдет. — Пожал плечами Тушенцов.       — В этом и смысл игры вообще-то. — Заметил Онешко и раздал каждому по шесть карт рубашкой вверх.       — Мне надоело играть просто так, давай на желание? — Раскладывая свои карты по мастям, предложил Руслан.       — Не хочу. — Скривился. Ведь в очередной раз парень проиграет, а что придет на ум развратному возлюбленному, Юлику оставалось только гадать.       — Просто ты уверен, что проиграешь. — Положив на плед шестерку пика уверил школьник.       — Мне просто надоело. — Юлик положил свои карты, обнажив их перед противником в знак того, что игра закончена. После чего лег на спину не выпрямляя ноги.       — Ну кто мог знать, что из-за вчерашней драки накажут всех, кто был там и заставят сидеть в комнатах. — Так же лег Руслан, только в противоположную сторону.       — Скучно.       — Хочешь, я на гитаре сыграю? — Предложил Тушенцов и не дожидаясь ответа встал и вытащил из-под кровати инструмент.       Юлик приподнялся на локтях, облокачиваясь о стену головой, приготовившись слушать с улыбкой на лице. Каждый день он узнавал новые подробности личности своего парня и пока что все эти грани безумно нравились Онешко.       — Кх-м, — прокашлявшись и сыграв пару аккордов для разминки, Руслан начал петь.       И я вновь утопаю в твоих глазах       Я ныряю вглубь, будто водопад       Нечего терять‚ я еще молодой       Бери мою руку, мы идём домой       Смотря на возлюбленного что-то перевернулось в голове Юлика. Столько нежности вдруг собралось в его душе, столько любви, что сдерживать ее стало очень трудно.       В этой жизни всё непросто, ты же знаешь и сам       Я говорю с тобой серьёзно, но ты снова, как дитя       Меня кидает из стороны в сторону — не понимаю,       Что осознанно, что нет — ведь я обычный человек!       Широко улыбаясь, новенький слушал и наслаждался мелодией гитары и еще большей мелодичностью в голосе Руслана.       Из недостатков и проблем —       Я сделал себя сам таким, я так хотел       Я кручу себе косяк, да, ведь я так устал, ма       Чтоб не видеть всю ту боль, что нас пронизала       Казалось, что сейчас весь мир сжался до размеров этой комнаты, за пределами которой время остановилось. Были только два влюбленных парня, гитара и их чувства друг к другу. Юлику все больше казалось, что он поступил правильно и что лучше человека, сидящего напротив он уже никогда не встретит.       Они скажут нам: «Ой-йо-йой»       Но я люблю тебя таким, ой-ой-ой       Пока я танцую — ты пой, пой, пой       На пути нашей жизни есть боль, боль, боль       Строчки разливались по комнате, словно теплое молоко. Слова обволакивали и заставляли Онешко чувствовать себя особенным в этот момент. Все, что ему сейчас хотелось, чтобы эта песня была исполнена только для него. Да, чертов эгоист проснулся в человеке, которому это было не то что несвойственно, это было просто неизвестно для души подростка.       Я прошу тебя — побудь со мной       Я прошу тебя — побудь со мной       Я прошу тебя — побудь со мной       Когда тебя нет рядом — я совсем не свой       И я вновь утопаю в твоих глазах       Я ныряю вглубь, будто водопад       Нечего терять‚ я еще молодой       Бери мою руку, мы идём домой       Допев последние аккорды, Руслан все же взглянул на своего единственного слушателя, смущенно угадывая и распознавая его реакцию.       — Да, сыровато… — Начал было оправдываться Тушенцов, разрывая тишину затянувшейся паузы.       — Ты что, это самое крутое что я слышал! Ты это сам написал? — С искренним восторгом признался Онешко.       — Сам. Я никому еще не играл свои произведения. — Сообщил парень.       — Я первый? Мне очень приятно. — Раскраснелся Юлик, радуясь и подкармливая своего внутреннего эгоиста.       — Ты во всем первый. — Вдруг произнес Руслан, откладывая гитару.       Парень пересел обратно на кровать и посмотрел в карие глаза предмета своего воздыхания. Сейчас им обоим казалось, что парни не в школе и не подростки. Им казалось, что они уже много лет знают друг друга и понимают настолько хорошо, что нет необходимости разговаривать, все вопросы решаются нежными прикосновениями и теплым взглядом.       Протянув руку к лицу Руслана, Юлик осторожно провел ладонью по четкой линии скулы, несколько раз проведя по ее очертанию пальцем, вызывая толпу мурашек на спине Тушенцова.       — Я люблю тебя. — Неожиданно для себя и для любовника произнес парень…       Что не могло не испугать обоих подростков.