0
— Альберт, когда родители создавали такого сексуального горячего парня, им было так же хорошо, как и нам сейчас? как и нам сейчас Как и нам сейчас Как и нам сейчас. Ал проснулся со странным эхом в башке. Он отряхнул головой раз, мотнул ею еще дважды, но наваждение не проходило. Дышал он с трудом. Сухость во рту, боль в движениях, жжение в пояснице. «Жжение?» Легко перекатившись с бочка на спину, Альберт заныл. Он закрыл глаза и сглотнул остатки слюны. Низ спины пронзало адское пламя. Болезненные стоны покрыли помещение. Открыв глаза, Ал не сразу заметил, что… находится у себя дома? Он не имел ни малейшего понятия, как умудрился добраться сюда, это казалось таким же невозможным действом, как и подняться сейчас с постели. Каждый мускул желал рассыпаться на атомы, голова же будто норовила пригвоздиться к полу — стоило хоть на сантиметр поднять верхнюю часть туловища, как все перед взором начинало расплываться. Ненависть к себе можно было бы прировнять в этот момент с недюжинным беспокойством о своем состоянии. Чуть поднапрягшись, Ал попробовал припомнить, где вчера был, но кроме начала вечеринки у подруги с группы ничего не мог вспомнить. Кажется, они еще куда-то тогда ходили, но все, что находилось за дюжинами опустошенных стаканов с алкоголем, оставалось в тумане. Прошло полчаса или, кажется, час. Стук от стрелок часов бил по извилинам, а полный мочевой подгонял. Если он не собирался опуститься еще ниже в своих глазах, стоило встать. Как известно, чтобы подняться с кровати, сначала нужно с нее упасть. Кости затрещали, когда Альберт скатился на ковер, носом он уткнулся в ворс, а сам согнулся пополам, хватаясь рукой за поперек. «Как будто палкой всю ночь по спине долби…» — домыслить Ал не успел, в голову начали закрадаться откровенно плохие мысли. Сначала он пытался списать все на то, что где-то неудачно приземлимся, затем — на то, что что-то его укусило, потом вспомнил, что он, оказывается, еще тот алергик, поэтому эту версию тоже нельзя было отметать. Но чтобы узнать наверняка, в чем дело, нужно было встать на ноги. Все тело трясло. Он как будто не один вечер попил пивка и парочки напитков покрепче с друзьями, а целую неделю с запоя не вылазил. Вдох, выдох… «…и мы снова играем в любимых», — отравленный мозг не выдавал с подобного спросонья ничего гениального. Ал, держась за все, за что удавалось зацепиться, и стараясь сильно не мотать головой, которую от любого лишнего шевеления крошило на части, дошел до зеркала и, почесав ноющую поясницу, повернулся к своему отражению задом. Рука не хотела выворачиваться, шея хрустела, развернуться так, чтоб было видно, что там с ним такое, получалось с затруднением. Но когда батник оказался задран, а взгляд Ала направлен прямиком в зеркало, не осталось ничего, кроме как отматериться на год вперед. На его пояснице, набитая красивыми заглавными буквами, красовалась надпись «ВХОД БЕСПЛАТНО». Стрелочка под ней вела к… — Бля… Альберт подошел к стене и прислонился к ней лбом. Биться головой о нее смысла не было, ибо и без того все складывалось хреново. Имея внутри малюсенькую надежду на то, что эта надпись все же не татуировка, а просто неудачно выведенная ручкой или маркером шутка, Ал пошел в ванную. Буквы, столь четкие, чешущиеся и покрасневшие, он тронуть не решился, а вот стрелку попытался стереть. Но любое касание приносило такой, черт возьми, дискомфорт, что сколь бы он не тер, было ясно одно — это правда тату. «У меня даже нет знакомых татуировщиков. Как же я так влип?»1
Дюк пытался отфильтровать настоящее от ложного, но все казалось до ужаса настоящим: и его припадки, и его возбуждение, и его предварительное воздержание. Нигде не было ни грамма фальши. Он так сомневался, будто все было от начала и до конца придумано кем-то со стороны. Он хотел было все отбросить, забыть, но то и дело мешала страничка, маячущая перед глазами. Дюк то открывал его страницу в вк, то закрывал. Открытая. Можно, получается, написать. «Альберт ФартБой». Да уж, фартовее некуда. Дюк усмехнулся, вспоминая оставленный им подарок. Это за все то, что гаденыш натворил. Вообще и… в частности с ним. Мотать башкой и дальше не было смысла, потому что были неопровержимые доказательства их вчерашних шалостей: фото, отметины на теле, засосы. Под отметинами имелись ввиду синяки и царапины, которые оставил на нем парниша в полусознательном желании уйти от иглы татуировщика. Но если уж залез на кушетку и решился, то будь добр — не брыкайся. Дюк открыл диалоговое окно. Он не представлял, как начать. «Привет, припоминаешь меня, урод?» — такой вариант казался еще не самым паршивым. Но он, скорее всего, рисковал остаться без ответа. — Да что я за человек такой? Рука медленно накрыла половину лица, для полного фейспалма не хватала поворота ладони и отсутствия желания в глазах. Планомерно обе руки таки опустились на клавиатуру, а пальцы забегали по клавишам ноутбука: Д: Как тебе моя работа? Понравилось тату? Ты всю ночь меня упрашивал его набить. Если передумал оставлять это, готов свести. Бес-плат-но. Если есть желание, конечно. Приезжай. Дальше Дюк оставил свои контакты и адрес, чтобы бедняга смог добраться. Он не сомневался в том, что парень приедет. Был ли у него выбор? Да, он мог обратиться в какой-нибудь тату-салон или к кому еще, но тогда ему пришлось бы объяснять, откуда такая татуировка вообще взялась. Или не пришлось бы? В зависимости от того, к кому он бы обратился. В любом случае, смотрелось бы это дело кринжово. — Приедет, малыш. Не отвертится. Чокнувшись с собой, смотревшем на него из отражения монитора, он залил в глотку пива прямо из горла, глотнул и откинулся на спинку стула. Сломанные ручки гнулись и требовали у него класть на них локти полегче. Слои пыли заставляли нос недовольно морщиться от желания чихнуть, но Дюк ловко поджимал нижнюю губу к верхней, чтобы утихомирить этот позыв. Срабатывало. Если его тату-салон внешне был просто образцом для подражания, то совмещенные с ним комнаты для его, собственно, проживания, казались попросту нежилыми. Дюк все говорил себе, что дело в работе, что он просто слишком много времени уделяет делам, поэтому на вот эту всю хрень не хватает времени, но… Вот он сидит за ноутбуком, бухает и пишет какому-то парню с левого аккаунта. «Вход, выдох…» А, точно, и еще эта херня. Он впился спиной в спинку стула, бутылка сама выпала из руки и, уцелев при приземлении, укатилась куда-то под стол, заливая выплеснувшимся содержимым пол. Голова гудела, Дюк переживал, Дюк снова парился по пустякам. Он закрыл глаза, чтобы не видеть. Он не хотел открывать их, чтобы вдруг не наткнуться взглядом на свое реальное положение дел. От собственного бессилия хотелось завыть. Дюк скатился следом за бутылкой под стол.