Хватит.
— Цветы на ягодице? Девочка моя, что ж тебе так не терпится стянуть с себя юбку? — за вопросами, так и оставшимися без ответа, последовала оглушительная пощечина. Дюк до сих пор не мог понять, почему вечеринка обязательно должна была происходить в его частном салоне, но друзья умели настаивать. — Если хоть что-нибудь сломаете, компенсацию будете выплачивать в троекратном размере. — Поня-яли, ты такой нудный. — Я?! — Дюк выразительно приподнял брови, но в ответ на его жест последовало только закатывание глаз. «Один-один». Громкая музыка, пьяные в хлам люди разных возрастов. Большинство Дюк еще мог хоть как-то идентифицировать: вот друзья, вот парочка клиентов, которых он пригласил сам, а вот какие-то типы, с которыми они уже пересекались на других тусах. Но были и незнакомцы. Так называемые друзья друзей или, по-другому называя это, «Хэй, я взяла с собой подружку, ты же не против? Кстати, познакомьтесь». Народу накопилось по итогу немало. Все свои рабочие инструменты Дюк попрятал от греха подальше. Бухим можно учудить все, что угодно. Вот сколь сильно он любил отдыхать у ребят из своей компании, настолько же яро ненавидел все это столпотворение принимать у себя. Пить не было ни сил, ни желания. Взгляд метался по комнате, внимание все время рассеивалось, ускользая от одного громкого звука к другому. Беспокойство подкатывало к горлу, а к Дюку то и дело подкатывали девки. Внутри все кипело. — Все в порядке? — Да, немного перебрал, ничё такого, — парень отмахнулся от чьей-то заботливой руки и ушел в дальнее помещение, чтобы уединиться. Он вошел и, не врубая освещения, прислонился к стене, медленно, но верно сползая по ней со вздохом облегчения.Бам!
С резким звуком разбилось что-то стеклянное. «Либо стакан, либо бутылка», — больше в той комнате ничего такого не было, но сердце все равно так и норовило уйти в пятки. Выпить для храбрости или выпить, чтобы успокоиться? Почему ему так просто удавалось говорить в людьми, с такой непринужденностью посылать кого куда, с такой очаровательной улыбкой заигрывать со всем движущимся, а тут все будто остановилось? Весь внутренний механизм заклинило, ни поворота влево, ни поворота вправо. — Кхе-кхе… А вот теперь Дюк точно чуть не схватил инфаркт. — Кто там? — Я-я-а-а… — чья-то нетвердая рука показалась над кроватью с противоположной стороны комнаты. Похоже, какой-то бедный пьянчужка завалился сюда и перепутал кровать с полом. Церемониться с теми, кто лез в неположенные для посещения места, Дюк не собирался. Внутренняя уверенность вдруг взыграла былыми красками, не было и следа от недавней панической атаки. Он встал на ноги и обошел кровать, чтобы своими глазами посмотреть на наглеца. А ведь Дюк еще в начале тусы всех предупредил о том, в какие комнаты можно заходить, а куда не лезть. Ну вот что за долботрясы. Не успел он дойти, как пьяница схватил его за рукав, видимо пытаясь подняться, и утащил Дюка следом за собой на пол. Падение оказалось… костлявым. Под ним расположилась тушка убитого в хламину парнишки, до кошмарного тощего. Темнота не способствовала опознанию личности, но Дюк готов был поклясться, что не знает, кто это. С помощью отблесков света из рядом расположенного окна Дюк смог заметить темные волосы, черные мутные глаза и мрачный батник. Он хотел было подняться и вывести незваного гостя ко всем остальным отдыхающим, но его внезапно обхватили за плечи сзади и прижали к себе. Дюк почти всем весом лег на паренька, ощущение странного тепла от неожиданной близости не давало оттолкнуться от пола и подняться. — Ты… Но не успел он сказать чего не то, как его заткнули чужие губы. «Ты даже толком не видел его. Что ты делаешь, Дюк?» — но это как с припадками, на вопросы не находились ответы, тело не слушалось доводов разума. И главное, что у него были претензии только к собственным действиям, не было и секунды, чтобы Дюк задумался над тем, «какого хрена творит незнакомец».Он ответил на поцелуй.
Никаких языков, никакого углубления. Только поверхностные касания, но, черт возьми, как же это было хорошо. Дюк все пытался найти оправдание собственному поведению. Да, он бисексуал, да, он уже больше года не состоял в отношениях любого рода — ни с парнем, ни с девушкой. Но сколько бы не пытался кто-либо установить с ним хоть какой-то контакт, все было впустую, потому что Дюку они все казались отвратительными. Потому что любой, даже легкий поцелуй, не вызывал у него ни капли эмоций, потому что у него тупо давно ни на кого не вставал. А сейчас его пробивало, будто током, от запаха: немного алкоголя, немного свежего тела. Сколько они лежали так на полу? Невыносимо долгий контакт. Все, о чем удавалось подумать Дюку, так это о том, насколько все неправильно. Но парниша так и тянулся к нему, он гладил его спину, целовал так, будто без Дюка ему не хватит воздуха, чтобы выжить, то и дело приподнимал таз… Через минуту-другую напряжение, постепенно скапливающееся на уровне паха, превратилось из эфемерного в явное и твердое. У Дюка ехала крыша, всегда твердо уверенный в том, что творит, он дрожащей рукой потянулся к штанам парня и, будто желая проверить факт, провел по ним ладонью. Если бы вдруг захотелось попроверять то, что априори в проверке не нуждается, он мог бы аналогичное действие провернуть поверх своих брюк. — А… а-а… — Что? — к одурманенной голове неожиданно начали доноситься несвязные звуки. Парень что-то явно пытался сказать. Внезапно их обоих окинуло ярким светом — рядом с домом проехала машина с включенными фарами. Дюк увидел легкую незлобную ухмылку и томный взгляд из-под ресниц. Само выражение лица так и говорило — «трахни меня, пожалуйста». Парниша чуть приподнялся и подтянулся губами к его уху. Дыхание остановилось. — Для тебя, — внезапно очень связно прошептал тот Дюку, — бесплатно, — и, горестно улыбнувшись, откинулся обратно на пол.