зарождение
кью стоит перед дверью, что рушится-рассыпается и думает, что он слишком похож на эту дверь
у квентина в сознании сотни входов, закрытых дверей, дорог, что ведут в никуда и ни одного выхода, ни одной открытой двери и дороги, что приведет его туда, куда хочется. потому что квентин боится-боится-боится. у него в сознании кроваво-алым дверь, что рябит и режет по живому. за этой дверью джулия, разочарования, падения и боль, что колдуотер хранит за плотной сталью, потому что иначе захлестнет с головой. внутри осталась лишь пустота, обожженная несчастием, что поглотила полностью, словно морская вода затопила по самое горло, а квентин устал тянуть руки, моля о помощи, когда никто все равно не поможет. хрупкая душа кью билась об айсберги, льды, разлеталась на кусочки, замерзая и трескаясь с концами. а колдуотер кричал, раздирая горло в кровь, до хриплого, еле слышного шепота молитв на грани отчаяния. он кричал, но никто не слышал. и квентин устал верить, надеяться на спасение. джулия была маяком. таким, чей свет проникал в самые легковоспламеняющиеся места и сжигал кью дотла своей заботой, потому что того не стоит. джулс прикасалась своими разгоряченными руками к оголенным проводам его души, заставляя мышцы сокращаться, все тело пульсировать. джулия пыталась, правда пыталась, но квентин до простого устал чувствовать. когда эмоции переполняют, не оставляя живого места, происходит взрыв. и после уже не остается ничего. колдуотера переполняли эмоции — в конечном итоге он бы взорвался, у квентина просто не было другого выбора, кроме как жить внутри с пустотой, не сожженной в вечном огне. кью всего лишь хотел, чтобы вся грусть, боль, злость и несчастье канули в никуда, но за ту самую запретную дверь боль утянула за собой и то немногое счастье, что было. квентину уже ничего не оставалось. а джулия действительно пыталась помочь ему, но утопающий всегда тянет за собой спасающего, уикер не готова была идти на такие жертвы, даже ради кью, ведь ее ждало светлое будущее в городе, где вселенная не пророчит всеобщий психоз и массовый рак. джулс оставалось лишь смотреть, как колдуотер захлебывался морской водой, надеяться, что и ее не захлестнет ударной волной. уикер буквально разрывалась на части, что уже не собрать в единое целое. джулия была для квентина домом. таким, в который хочется возвращаться, где хочется просто жить, где света больше, чем тьмы. но иногда этот дом, словно сдвигал свои стены, и квентин задыхался-задыхался-задыхался. книги о филлори заставляли кью верить, ему до иссушения просто надо было хоть во что-то верить. и зачитанные книги, что уже на подкорке, стали очередной причиной, которых кью так не хватало. в конечном итоге квентин бы просто взорвался, оставив после себя лишь прах костей и пепел надежд, но лучше восстал бы из этого пепла, чем мертвая душа, что рассыпается в руках. только уже слишком поздно. колдуотер сгорал, оставляя за собой лишь пепелище, джулия не могла вдохнуть из-за дыма, что заполнял все легкие, но можно ли было его винить? уикер пыталась потушить пожар, но он только сильнее разгорался-разгорался-разгорался. кью думает, что вряд ли когда-либо любил джулию, за нее просто легко хвататься, как утопающему за корабль, который уплывает все дальше. она для квентина якорь, который смог бы вытащить на поверхность, но со дна не хватает сил оттолкнуться. джулс просто ждет, когда очередная волна будет настолько сильной, что вытолкнет кью наверх, потому что у уикер не хватает сил. вот только та самая железная, непробиваемая дверь, которая сдавливает колдуотеру тело, покрыта трещинами — ударь еще раз и обрушится обломками, камнями на сознание, что и так держится на одной хлипкой ниточке. джулия не знает, что будет, когда эта дверь падет. чувства и эмоции, которые так долго копились, просто снесут квентина с ног раз и навсегда. и тогда уикер уже ничего не сможет сделать. — каждый иногда хочет выключить свои чувства, кью, но когда вокруг останется лишь тьма, что поглощает, как зыбучие пески, сможешь ли ты найти выключатель? ***вознесение
магия открыла кью дверь, но он так и остался топтаться у порога
джулия и квентин, наверно, стали увереннее и старше, стали курить в три раза чаще, смеются в три раза реже. они идут по улицам похоронным маршем. наверное, стали примером, как люди могут сторчаться без уколов. и, наверное, стали похожи на персонажей сотен вычурных книжек о пьянстве и нигилизме. колдуотер таков — с тенями под глазами от опущенных ресниц, опустошенный, как вакуум, в котором могла бы уместиться непревзойденная сила, но нет, сгоревший заживо в своем собственном огне. может, уикер и могла бы восстать из своего краха, став еще сильнее и лучше, но квентин не джулия. кью думал, что с появлением магии дверь перестанет трескаться-разрушаться-падать, думал, волшебство навсегда закроет ее, чтобы колдуотера не задавило обломками и досками. у него в сознании тысяча дверей — ни от одной нет ключа, и каентин думал, что магия и есть ключ, но ошибался-ошибался-ошибался. господи, как он ошибался. а волшебство не помогало, иногда казалось, оно только убивало все еще больше. колдуотер так наивно полагал, что хоть в этом сможет стать по-настоящему великим. правда магия рождается из боли, а чтобы была боль, нужны чувства. мама всегда говорила, что кью, словно самая сильная буря, разрушает все на своем пути, потому что не может починить себя. но оказалось, магия стала ураганом, в котором умирали его мечты. в конце концов дверь бы обрушилась. когда квентин смог бы устоять на ногах, пока его собственные органы взрывались самым прекрасным и болезненным фейерверком. а волшебство почти снесло эту дверь с петель. щепки от трещин впивались, заражая все ядом, от которого уже не вылечиться. а потом появилась элис. элис, что магией на кончиках пальцев пыталась удержать доски и осколки, которые летели градом на его сознание. там падали в пропасть целые империи, города, которые строились веками. куин думала, что справится, поможет, сделает лучше, но кью испортил-разрушил-сломал все уже слишком давно. он ходил по развалинам, по праху своей жизни и уже ничего не мог исправить. это убивает-убивает-убивает. квентин, словно атлант. его вечное проклятие — нести на плечах ношу, которую уже не скинуть. и кью несет ее, не потому что может, а потому что должен. колдуотер грезит о том, кем бы стал, оказавшись в другом мире, он пишет нерушимые клятвы не в старых свитках, а выжигает прямо на костях, скрепляя смертью. в этом мире вредные привычки ничего не искореняют. и когда мир падет, династии и империи сгорят дотла, а моря и океаны замерзнуть навеки, у квентина останется лишь дверь, вокруг которой только смерть и жертвы. кью уже никогда не сможет быть тем ребенком с широко открытыми глазами, который живет с легкостью. уже не поместится в этих узких линиях снова. он мог бы притворяться, но колдуотера никогда это не устраивало. квентин оторван-оборван-почти задушен, и уже не может встать. его жизнь — это слышать лишь тик часов, собственное сердце и звук уходящего времени. все краски смешиваются, и остается только всепоглощающая черная бездна. это телефон на беззвучном и ничего не нужно, когда в тело воткнули, словно тысячи иголок, вытаскивать их темной ночью, пачкаясь в кроваво-алом. это безжизненный взгляд в белые стены, песок жизни, просачивающийся сквозь пальцы, это пытаться-пытаться-пытаться ухватиться за давно ушедшую ниточку, но она рвется. в руках рассыпаются в пыль надежды, губившие подсознание, и, вроде бы, легко, но почему-то ломает. это когда остается только сидеть на холодном полу, понимая, что уже ничего не можешь сделать, что именно так и выглядит конец. это как черно-белое кино, в котором уже ни-че-го. так и выглядит конечная стадия разложения. у квентина пустое, надломленное, выцветшее, блеклое и гнилое. он вопит во все горло, падает голыми коленями на бетонный пол и чувствует атомную войну внутри. колдуотер свою реальность пытался шить — неловко и неумело — а она разрушается в один миг. а волшебство должно было помочь, должно было заставить кью чувствовать себя нужным, чем-то значимым. а потом появился элиот. с таким взглядом, что любой у его ног, перстнями на тонких, длинных пальцах, которые так изящно удерживают очередную сигарету. квентин уверен, что легкие вога насквозь прожжены. у него в уголках губ скопление янтарных, синеватых и рубиновых коктейлей. элиот, который одним взглядом должен вдребезги разбивать чужие сердца, почему-то слишком быстро привязывается. у кью иммунитет на таких, как элиот, но он почему-то тоже слишком быстро привязывается. они представляют собой идеальный тандем, где колдуотер не дает элиоту сгнить с концами, а вог не дает квентину с головой увязнуть в том болоте, что топит-топит-топит. почему-то элиот просто до правильного нужен. «я убил человека» — в этом признании откровенно — шквал. из его боли рождается магия, и это определенно того стоит. вог отдал ключ от своей двери колдуотеру, а он не знает, что с этим делать. ноши на плечах лишь прибавилось, квентин все ниже падает-падает-падает. вог не такой, как элис. он не взвешивает-решает-действует, он делает, что хочет, не думая о последствиях. элиот не может помочь кью, не может заставить его чувствовать, как бы не хотел этого. с квентином просто хочется быть. с таким — неуклюжим, неуверенным, с детскими книжками. элиот действительно не может помочь, но может снова дать ему выбор. поэтому он ломает замок, крепко держа кью за руки, пока волна чувств, что разрывает напополам, не заполнит все пространство. квентин плачет, смеется, его сердце разбивается-разбивается-разбивается. квентин чувствует. магия открыла колдуотеру одну из дверей, и когда он должен был идти вперед , остался стоять на месте. а элиот протянул руку и не позволил чувствам и эмоциям разорвать кью на части. квентин стоит перед открытой дверью и думает, что теперь сможет собрать себя из сотен разрушенных городов и падших династий. ***падение
когда кью начал жить, стало уже слишком поздно
его семья — что-то слишком тривиальное и немыслимое. когда перед квентином стоял невозможный выбор, он давно знал, что надо будет делать. потому что, неужели, все это было зря? все то, через что они прошли, как изменились. в какой-то момент колдуотеру действительно было жаль своего отца. но кью уже давно совсем не тот, кем был раньше. и когда стоял на перепутье, знал, какую дорогу выберет. и он готов был принести эту жертву, готов был идти дальше в открытую дверь, в которую пройти так долго не решался. конечно, ему было жаль, но квентин пришел не просить разрешение, он просил п р о щ е н и я. кью правда было жаль, на самом деле, но он сделал выбор и не собирается отказываться. такова цена взросления. иногда дорога вперед стоит слишком многого, но колдуотер готов этим пожертвовать, потому что слишком долго топтался на одном месте. джулия была не права — квест не изменил их, он сделал из них совершенно других людей. квентин держал в руках самолет, что сам же и починил и чувствовал, что впервые разбивается не его сердце. и впервые в душе та самая легкость — о б л е г ч е н и е. у кью в руках щепки и поломанные части, у кью наконец-то в руках свобода. те крепкие веревки-удавки, что держали-держали-держали его, не давая вздохнуть, наконец перерезаны одним точным ударом. колдуотер чувствует, что впервые за свою жизнь по-настоящему хочет жить. кью наконец-то смог починить себя. элиот спас квентина — теперь его очередь. у него чувство, что потерял что-то безумно важное, без чего все не так. магия теперь под контролем, а колдуотер только стал свободен. в их жизнях все всегда идет наперекосяк. без элиота почва под ногами, что стала тверже, как бетонная плита, размякает, и кью снова чувствует, как падает с высоты десятиэтажного здания. квентин так боялся верить в элиота, ведь когда он будет так нужен, то вога просто не окажется рядом. и господи, как колдуотер был прав. магия квентина могла бы вырваться чем-то поистине великим, громким, прекрасным, но потухает с каждой секундой. кью, как спичка. она может поджечь рукописи, всепоглощающий костер, на углях которого танцует сам дьявол, и непобедимые города. скольким другим спичкам она сможет передать свой огонь? тысячам, миллионам, миллиардам. и колдуотер стал таковым. но вся проблема в том, что спичка горит меньше минуты. квентин изменил не только людей вокруг себя, но и во всем мире в целом. спичка горит красиво, но костер, подожженный ею, горит куда лучше. и этот костер способен поджечь сотни городов, лесов, жизней. огонь — это память, огонь — это след в жизни, огонь — это продолжатели. жизнь колдуотера, как почти убитая, но очень дорогая тетрадь. такая, чтобы с заметками на полях и случайными фотокарточками, следами крепкого кофе, стекающего по внешним бортикам чашки и отпечатавшегося на исписанных чернилами листах, случайными очерками снов, из которых не хотелось возвращаться, и кошмаров, которые хотелось забыть навсегда. он создал волшебную революцию. и может, жизнь кью не имела большого значения. но его восстание создало новую великую династию. и после колдуотер боролся-боролся-боролся. то, что невероятно долго таилось внутри, вырвалось, разрезая плоть ревом и слезами. он боролся за элиота, которого, похоже, правда любил. вог дал квентину то, что раньше не давал никто — выбор, подарил надежду и вытащил из бездны, из которой кью не хватало сил выбраться самостоятельно. любовь к элу разрывала его на части и склеивала обратно. квентин был мальчиком, извиняющимся за свои чувства и существование в целом. в его жизни были проблемы, которые каждый раз отнимали невосполнимый кусочек — с ними приходилось сталкиваться каждодневно. кью избегал реальность во снах за кирпичными стенами. спал целые сутки, а после все еще не хотел открывать глаза, потому что за счастливыми снами ждала жизнь, полностью лишенная красок. плевал на свое отражение в луже, потому что то, что он видел — разочаровывало. закрывал глаза, проходя мимо зеркала, чтобы лишний раз не напоминать себе, каким был ничтожным и утопал в алкоголе, чтобы забыться хоть на некоторое время. квентин вырос. стал сильнее, старше и лучше. в конце концов иногда, чтобы победить, надо сдаться. в конце концов кью всегда знал, чем закончится его история, но истории остальных должны были продолжаться. колдуотер знал, каков будет конец и уже не было страшно, наступила какая-то легкость. его история подошла к своему логическому завершению. правда единственное, что вызывало глухую, ноющую и почти незаметную боль в сердце — потеря элиота. вог столько всего сделал, чтобы спасти кью, а он пожертвовал собой ради новой жизни для эла. в конце концов колдуотер тоже дал ему надежду, почву под ногами, протянутую руку — и оно того стоило. квентин всегда считал, что на его могиле будут танцевать, но никак не плакать, оставляя на надгробии умирающее сердце, что вдребезги и уже не собрать. некоторые родились, чтобы стать не просто волшебниками, а великими волшебниками. кью же родился, чтобы создать вечное пламя вокруг себя, которое захватит все живое. наверное, его конец всегда выглядел именно так. сгореть заживо от собственной магии ради человека, что открыл ему дверь в настоящую жизнь. и конечно колдуотер жалел, не хотел оставлять элиота, элис, джулию, не хотел оставлять свою историю, в которой только стал главным героем. но любая история когда-нибудь заканчивается, его — не исключение, как бы кью не хотел это изменить. у квентина чувство, будто он стоит на краю обрыва, дышит полной грудью — без крови и всхлипов, без падений в никуда и чего-то застрявшего поперек горла — ветер обдувает волосы, а глаза закрыты, скатывается последняя слеза. когда приходит ураган, он разрушает все, не оставляя ничего, кроме развалин и жалких надежд. когда уходит ураган, он оставляет лишь маленькую веру в то, что можно создать после. после этого самого — недопережитого, недопереваренного, недозабытого. маленький росток среди песка, который после вырастет в невероятный цветок — там будет целый сад. оставит белый, чистый лист и новый почерк, оставит перематывать раны, ссадины, порезы, уже не готовясь к еще одной войне. когда уходит ураган, он оставляет после что-то чистое, неизведанное, нетронутое. из чего только и остается, что вырастить невероятный сад на ранениях, открыть глаза и ступить на новую тропу, отпуская прошлое навсегда. потому что, может, история кью и закончилась, но у него есть продолжатели, что, ходя по праху, разожгут новый костер, который будет в тысячу раз страшнее и мощнее. ***эпилог
«расскажи о нас»
единственное, о чем кью просил перед смертью — «расскажи о нас». и я расскажу. расскажу о персиках и сливах, о жизни, где мы были, но не жили. я расскажу о любви, что мы создали вечнозеленой. вечнозеленой, как тот самый цветок филлори, только выпустив наружу свое непотушимое пламя, она наконец обрела силу, стала значимой. то, что я так долго боялся принять, квентин пятьдесят лет взращивал внутри, чтобы посадить целый лес на своей могиле. лес, что будет вечнозеленым. я подливал топливо в его огонь, а когда он стал слишком сильным, просто испугался. я так боялся сгореть в этом пламени, что сам же и создал, поэтому оттолкнул от себя человека, которого любил. у кью просто не было иного выбора, кроме как сгореть на месте. на моих руках всегда будет его прах с магией, на плечах — груз вины, что не уберег, а в сердце — сквозная дыра. я знал, что колдуотер уйдет, и еще знал точно, что уже не сумею "без". квентин — оборванный вздох, он — выстрел в голову без промаха. кью — мечта из отжитых лет, которые мы прожили вместе. но все кончилось слишком быстро. чтобы было о чем жалеть. расскажу о том, как это больно — терять квентина. чувство, будто сердце останавливается, а потом снова начинает биться — лучше бы не оживало — а я задыхаюсь от праха и пепла, что оставил за собой кью. когда пеленой перед глазами очертание силуэта, что поселился под самой корочкой мозга — уже не вывести, не вытравить. все еще в агонии тяну руки, пока со спины капает тяжкая и противная жидкость. все окрашивается в алый, и руки по локоть в крови. тянусь к спине, чтобы за ледяную сталь, словно айсберги в океане, вытащить клинок, что с остервенением воткнули туда в сантиметре от сердца и артерий — «помучайся дольше». это чувство — что-то, зашитое под кожу, неправильно обработанное, пропитанное гнилью от швов. оно трещит, ломается. оно плещется под кожей и вырывается с громким ревом, выхаркивается слезами и кровью — только и остается, что жить с клинком рядом с сердцем, чтобы смерть не сразу, и желать ее больше всего на свете. ожидание смерти убивает куда быстрее, чем сама смерть. без кью жизнь не заканчивается, легкие не перестают функционировать. без кью я все еще могу чувствовать, дышать, ж и т ь. но это не меняет того факта, что квентин унес с собой в подземный мир мою душу, что уже не вернуть. не меняет того факта, что без колдуотера жизнь уже не та. не меняет того факта, что мои легкие прожжены насквозь. «что если бы мы дали этому шанс. было бы так безумно?» безумно — по определению мое кредо, но я был слаб. если бы тогда я принял его любовь, она бы просто разрушила меня, я сгорел бы в этом заживо. нужно было время, а времени у квентина как раз не было. и, наверное, все должно было быть так. чтобы кью смог закончить свою историю п р а в и л ь н о. он полюбил меня слишком рано, я полюбил его слишком поздно. потому что это еще одно наше жизненное кредо — рушить то единственное, что приносило счастье. наверное, в этой любви мы бы оба погибли без единого шанса. это как контрольный выстрел в голову. это остается только принять. но от этого лучше не станет. дышать легче не станет. я расскажу о квентине колдуотере. мальчике, что победил себя в проигрышной войне. мальчике, с которого стоит брать пример живым мертвецам. и мальчике, что развел всепоглощающий огонь нового, лучшего времени, но сгорел в нем сам, потому что такова была цена. я так боялся, что кью разобьет мне сердце, но в итоге разбил обоим. и может, в какой-нибудь временной петле, мы пройдем мимо друг друга и не уничтожим наши души. наверное, просто любить колдуотера — это заранее проигранная битва. он начинал с самых низов и поднялся с самого дна. теперь квентин на вершине, как давно заслуживал. однажды марго сказала мне держаться подальше от того, что мне не принадлежит. но был ли кью действительно не моим, если нуждался во мне так сильно? нет, не был. никогда. потому что я в очередной раз все проебал и теперь придется жить с этим. а ведь марго предупреждала. клянусь, колдуотер был создан из цветов. на его венах распускались гортензии, в мешках под глазами —подсолнухи, в грудной клетке — розы. розы, что шипами впивались прямо в ребра и внутренности. правда в том, что я чертовски сильно любил кью, но история все равно заканчивается. правда в том, что это намного проще: вести себя, как ни в чем не бывало, притворяться, надевая улыбку. чем признаться, что мое сердце почти разбито, потому что я потерял кого-то, кто даже никогда не был моим. правда в том, что я даже, блять, не смог попрощаться. и правда в том, что мы сами все проебали. если магия приходит с болью, я должен быть самым сильным волшебником. самый ужасный день не тот, когда квентин умер, а все последующие, которые придется проживать без него. жизнь не ебаная сказка, где самая мощная сила — любовь. не сказка, где добро всегда побеждает зло. и не сказка, где все живы и счастливы. жизнь — хуевое совокупление всех грехов человечества и небольшого светлого пятна. любовь не помогла кью выжить, а меня убила с концами. добро победило столькими жертвами, что эта победа сравнима с поражением. колдуотер умер, забрав с собой в пучину мое сердце, и теперь мне придется жить с этим. я расскажу о жизни, что мы прожили вместе. о семье, что создали. я расскажу о том, как сложно любить человека пятьдесят лет, а после потерять, даже не успев сказать то, что кью и так знал, но я должен был сказать. расскажу, как квентин умел умел любить. до вспышек перед глазами, до помутнения рассудка, до замыкания глубоко-глубоко внутри. он умел любить так, как никто другой. я расскажу о том, чему научился. я научился разрушать стены даже тихим шепотом в спину. научился быть смелее. любить всем сердцем, так, что замыкало в груди. я научился не быть в порядке и тому, что это нормально. быть свободным в своих чувствах, чтобы принять тот огонь, что передал мне кью. тому, что иногда ураган приносит не разрушение, а создание. научился рваться вверх, не останавливаясь. не искать любовь в других, а искать в себе. научился ломать оковы, которые так долго заковывали мою душу. жить, а не умирать. отпускать прошлое, чтобы стало легче. я научился гореть, а не сгорать. и еще научился отдавать огню всего себя. я расскажу о квентине колдуотере. мальчике, который будет жить в историях миллионов.