Луна наша сводница

Было бы это обычное декабрьское утро, но нет. Лосяш проснувшись, не успел даже чаю попить, а уже во всю будил меня и с радостными воплями: -Пин！, Пин！, новый год скоро, пойдём украшать дом, а потом украсим всё у тебя в мастерской.-Видя такого весёлого и позитивного Лосяша, я сам невольно проникнулся атмосферой праздника. Хотя, я сам его очень люблю, как и Лосяша, так и новый год в целом. Мы даже не завтракали. Сразу начали украшать, сказать, что у Лосяша гирлянд было много, ничего не сказать. Он всегда любил развесить везде гирлянды, он мог часами сидеть, и смотреть на то как они горят. Всё бы ничего, но Лосяш очень рассеянный и всегда складывает гирлянды очень неаккуратно, что приводит к тому, что я сижу целый день с паяльником в руках и чиню эти самые гирлянды. Пока я чиню, Лосяш украшает дом мишурой, во всём этом разнообразии цветов, мне даже показалось, что гирлянда затеряется, ведь и так всё блестит, куда ещё больше? В такие моменты Лосяш кажется таким радостным и наивным, у него всегда новогоднее настроение появляется раньше моего. Лосяш с украшением закончил быстро, а мне ещё очень много надо работать паяльником. Я сам не заметил когда пришла Совунья, но она принесла мандарины. Этими мандаринами меня кормил Лосяш, он их чистил, делил на дольки и закидывал мне в рот. Это была очень уютная и милая атмосфера праздника. Как я понял, ночую я опять у него. Это стало привычкой, я прихожу днём, но заболтавшись с Лосяшем, по темноте он меня уже не отпускает, так и остаюсь я у него дома. Кровать одна, спим в обнимку, правда в моём ангаре прохладней, я к этому привык, а сейчас привыкаешь уже к теплу и уюту, я сам не понял как в моём холодном пингвиньем сердце, он поселил тепло и уют, одарил любовью, я бы никогда бы подумать не мог, что буду спать не один, а главное в тепле, что в физическом, то и в душевном. Я наконец-то закончил со всеми гирляндами, выключив паяльник и поставив его на специальную подставку, чтоб остыл, я просто плюхнулся на пол, расстянулся по нему, и стал занимать очень много места. Лосяш посмеялся над этим, но тоже ко мне присоединился, недолго думая я сгрёб его в обьятья, он такой мягенький. И не совсем костлявый, и не совсем пухленький, золотая середина, особенно его щёки. Но тут чувствую я значит, что по полу сквозняк идёт: -Ты опять дверь не закрыл ?-Больше утвердил чем спросил я: -Ой.-С лёгкой усмешкой сказал Лосяш: -Эх, лежи, я сейчас закрою и вернусь. -Закрыв плотно дверь, я вернулся в эти тёплые и мягкие объятья, которые стали мне роднее всех на свете. Пролежали мы на полу достаточно времени, болтая на все темы которые могли существовать в этом мире. Когда живот Лосяша издал рык, или же крик о помощи. Я понял, что не ели мы с утра, а тут уже вечер. Я как истиный спаситель, надел фартук и пошел показывать свои искусные навыки кулинарии. От лица Лосяша. Боже, он горяч в фартуке. Эта мысль смутила меня до жути. Было интересно наблюдать за тем как он умело управляется с ножом. Даже здесь, движения были вымеряны до миллиметров. Он приготовил восхитительный ужин, но всё так же, даже за едой, сидел в фартуке. Этот фартук стал для меня как красной тряпкой для быка. Почти сразу после еды, я тихонько подошел сзади и потянул за верёвочку бантика, он податливо развязался. Этот бант был на пояснице ещё один бантик и он уже будет без фартука, я тяну за ленточку на шее и она так же легко поддаётся, фартук падает и в этот момент Пин оборачивается на меня, в его глазах горят огни. Я опять потерял весь свой решительный настрой. Хотя, я и не хотел замышлять ничего такого, ну просто захотелось стянуть с него фартук, ну с кем не бывает. Я начал глупо оправдываться и пытаться всё обьяснить. Но в итоге перевёл тему, схватив Пина за руку, я потянул его на улицу: -Нам ещё твой дом украшать же надо, пойдём！-Всё ещё с красным от смущения лицом и наивным тоном говорил я: -Лосяш, на улице ночь. Стой кому говорю！-Он дёрнул Лосяша на себя, а тот от неожиданности чуть не упал, чем и воспользовался Пин. Обняв его он с особой нежностью посмотрел ему в глаза. Потянулся за поцелуем, а Лосяш тактически отступил, закрыл свои губы рукой. Пина в глубине души это очень оскорбило, но виду он не подал: -Вечно ты так со мной, я тебе противен Лосяш?-В глазах читалась боль, приправленная недоверием и трещенной на сердце, что лишь от одного неверного движения, или слова, расползлась бы ещё больше, раскалываясь на тысячу мельчайших осколков, которые будет невозможно собрать воедино. Молчание затягивалось, Лосяш не отвечал не да, ни нет: -Я всё понять, извини меня, я тебя больше не тронуть.-Сказал Пин и отпустив Лосяша, направился домой по темноте, без всего, не было даже маленького фонарика, Пин отправился во тьму. Он не услышал ничего, сказал бы Лосяш стой, он бы не сдержался, обернулся и подобно верной собаке с надеждой смотрел бы, ожидал нормальных оправданий, но поздно, я был далеко, точка невозврата пройдена, осталось только упасть в бездну, на самое дно. Пин так редко привязывался к кому то, что Лосяш был его отрадой, он подарил тепло, надежду, веру, но походу Пин был недостаточно хорош для этого. Как механик оказался дома, сам не помнит, как умудрился наесться снотворного, тоже. Но как он крепко спал, так Пин мог спать только с ним, а сейчас походу опять придётся переходить на таблетки. Сколько он себя помнит, столько и удивляется как он ещё в своём уме. События недавней давности сильно выбили его из калеи, Лосяш приходил, но вёл себя как обычно, за исключением разве, что мелкой нервозности. Таблетки Пина закончились, надо было идти за ними к Совунье. Что он собственно и сделал, с ней у них завязался диалог: -Привет, Совунья, у тебя не будет снотворного? А то мой закончиться.-Сказал механик достаточно спокойным голосом: -У-ху-ху, давно ты у меня его не брал, что то случилось?-Она направилась к шкафу с медикаментами, но по голосу был заметен интерес: -Да нет, всё хорошо просто кошмары снятся, да и бессонница мучать.-Старался оправдаться лётчик: -А мне кажется проблема глубже.-Стояла на своём Совунья: -Не волнуйся Совунья, я возьму таблетки и уйду, обещать тебя не беспокоить до тех пор пока и это не закончиться.-Убедительный тон, попытка сделать нежный взгляд, с этим заданием Пин справился слабо: -Всё равно мне не нравится твоё самочуствие. Может с Лосяшем что-то не поделили?-Совунья идёт в наступление: -Нет, Лосяшу я противен, так, что ничего мы не делили.-Теперь Пин не старался скрыть лёд в глазах: -ух-тыж, так тебе же чай с ромашкой не помешает, щас заварим, всё расскажешь.-С лёгким энтузиазмом сказала Совунь и уже было пошла ставить чайник, как Пин её опередил: -У меня свой дома есть, спасибо за помощь, я пожалуй пойду.-Пин вновь пытается быть вежливо милым: -Всё наладится, Лосяш перебесится и вернётся.-Сказала она это почти пустоте. Совунья решила поговорить с более разговорчивым Лосяшем, она искренне хотела, что бы у них всё было хорошо. Раз уж Лосяш, Пина от бессонницы вылечил, то что уж говорить, они должны быть вместе. Оба, друг без друга с ума сходят. Такова трудность гениев. Лосяш как и ожидалось был разговорчивей, поведав ей историю конца. Он почти расчувствовался: -Я ведь хотел сказать, нет, хотел сказать, что люблю, но я не смог. А он сам не лучше, может он это специально подстроил, он мне ни разу не говорил что любит.-Полуобиженный тон, грустный взгляд в сторону: -Лосяш, по нему видно и так без слов, да и ты посеил это зерно сомнения, то притягиваешь, то отталкиваешь, советую пойти и извиниться, а то зная нашего трудоголика Пина, он себя загонит в край.-С напором говорила Совунья пытаясь вызвать в том совесть: -Что прям сейчас?-Я в недоумении вскинул бровь: -Да, прям сейчас.-Уверенно сказала Совунья: -Но я так не могу, у меня нет чёткого плана действий, я даже не знаю, что скажу.-Лосяш взбодрился и начал активно жескикулировать: -Лосяш, нет времени ждать, война план покажет, иди.-Слова Совуньи казались до жути правильными. Лосяш ещё постоял с лицом нерешительности, но потом как рванул со всех ног. дело Совуньи здесь сделано, после она пойдёт печь печеньки. Я бежал, как будто от этих секунд зависела моя жизнь. Я увидел что дверь ангара открыта. Я остановился в нескольких метрах попытался отдышаться. Моя решительность пропадала и я понимал, что надо что-то быстрее делать, ничего разумней чем на высокой скорости ворваться в ангар к Пину, я не придумал. Подошел к столу, и скинул все его чертежи с этого самого стола, под офигевший взгляд Пина я уселся на стол, прям перед ним, и двумя руками взяв его за лицо, утянул в жаркий напористый поцелуй, с рук мне это нахальство не сошло, его сильные руки стянули меня со стола к нему на колени, и тут я и понял, что всё зашло слишком далеко. Я очень непозволительно открылся ему, подставляя шею под укусы и выгибаясь в спине от рук, что давно блуждали под моей водолазкой, но план Пина был жесток, он отпустил меня. Встал и начал отходить: -Пин, стой！-Полукриком, полустоном произнёс я. И он и вправду остановился: -Пин, прости, вернись.-Как мне было стыдно, за свой дрожащий, молящий голос. Он не двинулся с места: -Прошу, пожалуйста.-Тут терпение Пина закончилось, он отомстил, пора дать волю и чувствам. Он подходил обратно, медлено, словно издеваясь над Лосяшем. В его глазах разгорался огонь, только сейчас он не пугал Лосяша, а наоборот очень радовал. Утро встретит обоих теплом, Лосяша осознаньем, что случилось, а Пина радостью, что помирились. Несмотря на боль, Лосяш всё же решил украшать и территорию Пина. Пин был и не против, правда помогать придётся гораздо больше, ещё он пообещал Лосяшу, что пока всё не пройдёт, носить на руках будет. По началу Лосяш смущался, но после привык и даже не хотел признавать, что ему это нравилось.