***
— Федя, это был просто космос! — Мы если честно очень волновались, ты в начале… А, не важно! — Ты молодец! — И С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, НАШ ПОБЕДИТЕЛЬ! Это уже орут все вместе. Лера подбегает к нему и обнимает, к ней присоединяются Ник и Катя. — Вы меня задушите, — проговаривает в тисках объятий друзей Федя. Он даже не переоделся, как его уже все поздравляют. Федя не ожидал того, что будет финишировать первым. Год назад Федя должен был для этого почти умереть, и даже это стоило многих усилий и упреков в том, что он не старается. — Прости! Когда церемония награждения? — Какая церемония? Это только полуфинал, я не выиграю. — Все ты выиграешь! — убеждает Ник с полной уверенностью на лице. — Девушки, отлепитесь, пускай он пойдет отдохнет. Федя быстро кивает и бессовестно уходит в раздевалку. Мысли блуждают. Он вспомнил, что позавчера Ден пообещал прийти. Федя не видел смысл этого и не особо думал о нем из-за волнения.***
Он наконец выходит из небольшого стадиона, предварительно созвонившись с мамой и Стасом. Последний ждет его в машине. Он пытается найти машину Стаса, но его внимание привлекает красный байк, стоящий почти посреди дороги. Высокий парень в шлеме с легкостью взбирается на него и вставляет ключ, кладет свои красивые руки на руль. Федя делает еще пару шагов, и улыбаясь, осознает. — Привет, Ден. — Привет, — через прозрачное стекло шлема Феде видны глаза Дена цвета обжаренного миндаля. Федя в беспокойстве кладет обледеневшие руки в карманы куртки и думает о том, зачем он с ним поздоровался. Сейчас он потеряет время, Стас его ждет. — Я видел, что ты победил, — Ден предупреждает все его вопросы. — Круто. Федя стоит прямо перед мотоциклом, поэтому Дену невозможно взять и невозмутимо поехать. Ветер дует так, заставляя глаза слезиться, а щеки жгёт. — Это… все? — Федя все так же не понимает, растерянно смотрит на Дена. — А что ты еще хотел? Думаешь после всего, я должен тебе красную дорожку расстелить? — Ден уже злиться и кусает нижнюю губу. Федя замечает, что какие губы у него яркие. — Это твои друзья за меня сделают. — Нет, Ден. Я просто хочу понять для чего ты это делаешь? Зачем ты приезжаешь, если не хочешь со мной разговаривать? Зачем помогаешь нам с Другом и… — Ты хочешь наши отношения выяснять? — Нет, я… — Слушай, отойди! Я сейчас поеду. Федя испытывает раздражение, и чувствует, что ему не дают высказаться. Он его не уважает. Так Федя это не оставит. — Может ты прекратишь меня перебивать?! Тут он чувствует, как на пальцы ног наступает что-то тяжелое, и резкий громкий шум мотора глушит и пошатывает уверенность. Федя отскакивает, падая на коленки в снег, а Ден с ревом уезжает на своем мотоцикле. — Знаешь, катись! И больше не говори мне, что раскаиваешься! — Федя с отчаянием орет прямо ему в спину.***
А может быть не стоило выяснять причину? Федя вилкой кладет на язык кусок ананаса. Ананас не консервированный, поэтому немного щиплет. — Еще раз хочу поздравить нашего дорогого Федечку с таким замечательным днем! Я безумно горда за то, что он поступил в университет, и как я, будет трудиться во благо нашей страны. Мы даже не ожидали таких высот. Помню, как крестила его с вот такими малю-ю-юсенькими ручками. Федя скучающе подпирает щеку рукой, наблюдая за цирком. Пьяная крестная, просто тетя Аня, как и все тут буквально пропахшая Союзом Советских Социалистических Республик и водкой, сильно перебарщивает, стоя и проговаривая тост, но Федя решает, что ему, в принципе, все равно. За столом очередные родственники, которые нашли повод побухать. Стас сидит рядом, и никто даже не спросил, кто он Феде, но тот бы ответил честно, вероятно, шокировав всех. — Пошли уже, — шепчет Федя на ухо Стасу. — Посмотри на твою маму. Да, правда, у мамы, сидящей в конце стола, трогательные слезы на глазах, но Феде-то что? — Ну тогда я сам уйду, — Федя взвинчен, и чувствует, как сильная рука Стаса пытается хладнокровно схватить его за запястье, но Макаров обидчиво скидывает ее и встает. Сбежав от всех, Федя падает на кровать, и испытывает легкое недоумение от самого же себя. Количество времени, уделенное в его голове раздумьям о разговорах с Деном, слишком велико даже для симпатии. И вообще. Что за хрень? Он любит Стаса. Почему Федя не отгораживается от Дена? Где его логическое мышление? Они друзья? Подсознательно это казалось чем-то нормальным, но сейчас, когда он машинально заходит в сообщения с Деном, перечитывая старые, то мыслей нет… только стук сердца, выбивающий какой-то особый ритм. Он не контролирует свои пальцы, которые печатают еще одно сообщение. Федя: «Прости меня за сегодня» 19:01 Федя стонет. Зачем, зачем, зачем?! Ден: «за что ты извиняешься?» 19:03 Федя: «Я разозлил тебя, я был навязчив» 19:04 Ден: «это было мое дело злиться или нет, я мог бы промолчать. ты не сказал ничего плохого» 19:04 «а вообще ты можешь посмотреть в окно?» 19:05 Федя вскакивает, поразившись собственным чувством интуиции. Он подходит. Ден: «вниз» 19:07 Федя наверное разучился говорить сейчас, потому что шок кажется вынуждает забыть все, что можно. Ден в вечерней тьме, под светом тусклого фонаря ходит по заснеженному асфальту туда-сюда, оставляя следы. Рядом стоит его мотоцикл. Ему кажется холодно, потому что он дует на свои руки, а потом поднимает голову и встречается взглядами с Федей. — Выйди, — вроде бы говорит тот, Федя читает по губам.***
— В общем, с Днем рождения, — буркает Денис и свет Феде в руки какую-то белую коробку, похоже из-под обуви. Феде хочется съязвить, что до полуночи несколько часов, но он молчит. В конце-концов лучше поздно, чем никогда. А от Дена он вообще не ожидал подарка. Думал ли Федя в мае о том, что они помирятся, и зимой, в его День рождения, будут стоять под окном его квартиры, неловко смотря на друг друга? Догадывался, что Ден болеет расстройством психики, и поэтому был так жесток с теми людьми, кто любили его? Конечно нет. — Спасибо, — Федя не открывает коробку, потому что хочет подольше бездействовать и смотреть на такого Дена. На его волосы медленно падают снежинки, освещенные фонарем, а темная куртка расстегнута, поэтому Феде хочется взять и закутать его в тысячи пуховиков, как делала это когда-то бабушка Феди, когда тот десятилетним бегал по деревне раздетым в январе. О Дене не заботятся, а сам он позаботится о себе не хочет, потому что привык. И у Феди щемит что-то внутри от сильного стремления коснуться его руки. — Ладно, — интонация Дена резко сменяется на грубую. Он перекидывает ногу через мотоцикл и медленно надевает на голову шлем. — Пока. — Ден? — жалко все как-то. И Федя такой ничтожный. Но одна мысль о возвращении в душную квартиру неприятно раздражает, а затем он понимает, что Стас все еще с его мамой, но уже поздно. Потому что Федя сейчас делает, как желает, каким бы неправильным решением это не было. И если он потом будет корить себя за это, то это будет заслуженно. — Да? — Ты можешь меня с собой взять? — Федя говорит, несмотря на изумленное выражение лица Дена и его молчание. — Ты же не едешь сейчас домой, правильно? — «как ты можешь знать, Федя?» Ден тупо смотрит на него, кажется переваривая все, что только что сказал Федя. — Ну да, но… — Пожалуйста. Ты знаешь, каково это, когда ты не хочешь возвращаться домой. Ден снова почему-то снимает шлем и прямо-таки с каким-то упорством, не отрываясь, смотрит в лицо Феди. — Правда хочешь узнать, куда я еду? Федя кивает, словно маленький мальчишка. — Тогда садись сзади и держись крепче, потому что если мы попадем в аварию, ты первым пострадаешь, — хмуро отвечает Ден. — И скорее всего умрешь. Коробку положи в мой рюкзак. Федя сглатывает, не найдя храброго ответа, но если Ден рассчитывал, что Федя испугается и уйдет, то он крупно проебался. Он уверенно садится сзади Дена на железный громоздкий транспорт, и понимая, что Денисенко не указал за что крепче держаться. Он кладет ладони на чужое тело за неимением выбора, а мощный мотоцикл, рыча, сходит с места и набирает скорость.***
Ден подозревает, насколько сильно Федя заинтригован, но, увы, ничего интересного Ден ему показать не сможет. Они едут по обочине, иногда Денис направляет руль огненного мотоцикла на середину шоссе, но потом снова уступает место большим грузовикам. Он замерзает из-за бешеного ветра, летящего навстречу им, и немного, совсем чуть-чуть сочувствует Феде, который едет без шлема. Руки Феди обвивают его сзади, смыкаясь на животе. Ден наконец сворачивает с дороги, медленно спускаясь вниз, сначала на просто поля сухой травы, на которой изредка мелькает снег, а потом на дорогу, проложенную машинами в этом поле. Та самая деревня впереди. Ден не знает, что чувствовать и вообще сильно жалеет о том, что повел Федю с собой, но это было необъяснимо. Он хотел сходить на его соревнования, чтобы увидеть в последний раз, потому что зачем прыгать в одно и то же болото? Это и называется совестью? Он вспомнил про его День рождения и просто сделал это. Ден не спал уже два дня, потому что безумные мысли и ночные кошмары захватывали целиком. Ден не хотел, чтобы они продолжались, поэтому выпил так много кофеина, что глаз часто дергался. Они наконец доезжают, и Ден, проехав, все симпатичные маленькие дома, стоящие в ряд, все огороды и деревья, останавливается около крайнего дома. Федя поднимает голову, слегка открыв рот. Он берет коробку, расстегивая его сумку. Дом старый, двухэтажный, деревянные стены не покрашенные, они серые, но крыша выглядит крепкой. Этот дом не разваливается, но он какой-то странный и похож на все дома, которые снимали в ужастиках. — Пошли, — Ден не включает фонарик на телефоне, потому что видит в сумерках. Ден слышит шаги Феди позади себя, и даже это выводит без причины. Ден оскаливается. Если сначала Ден поддался эмоциям и писал ему без повода, то теперь и Федя почему-то начал отвечать взаимным вниманием, хотя он не понимал зачем, ведь у Феди все есть. Он не одинок. Зачем ему тащиться с Денисом в какую-то даль? Ну и правильно. Сейчас Федя поймет, насколько все убого, они разберутся с Другом и больше Федя не подумает, что Дена нужно как-то изменить. Он даже не задел поверхность, а Денису уже невыносимо. Ден находит в связке ключей нужный и вставляет в замок деревянной двери, все так же молча. Федя похоже считает, что пока задавать вопросы не стоит. Ден снимает ботинки, не наклоняясь, включает свет в коридоре и идет в большую комнату. — Это дом моей двоюродной сестры, — громко говорит Ден, падая на старый диван, который чуть подгибается под ним. Он устало закрывает глаза. — Не знаю, делай, что хочешь. Ты говорил, что не хочешь домой, я уеду отсюда около пяти. Утра. Его запас слов исчерпан на сегодня. Ден достает из большого переднего кармана джинс пачку сигарет, которую он стащил со стола в клубе, неподалеку от его дома сегодня несколько часов назад. Там было шумно, болела голова от запахов и вкусов новых безалкогольных коктейлей. Прежде Дена всегда заряжала атмосфера неона, танцев, парней, которые обсуждали опасные дела вроде продажи наркотиков, но сейчас он просто вымотан. Все его друзья по школе, которые бросили учиться, сейчас там и они явно не знают, что делать дальше. Ден тоже не знает, что делать дальше, но у него хотя бы будет корочка, подтверждающая то, что он образован. Федя тихо заходит в комнату и вперяет взгляд в настоящую, белую огромную печь, труба которая на первый взгляд держит деревянный потолок. Этот деревенский дом более цивилизован и современен по интерьеру, но печь все портит, выделяясь на общем фоне. Ден не расскажет о том, что его двоюродная сестра уехала учиться, как и все в его семье за границу, а это дом, который достался ей от бабушки. Все родственники были слишком банально успешны, и он оказался не таким. — Ну… круто? — Федя поворачивает голову. — И часто ты сюда приезжаешь? — Можно не строить из себя пай-мальчика, Федя, — Ден кладет ногу на ногу. — Но мне правда интересно. Ден щуриться. Это реально странно. Каждый второй спросил бы его, почему он так зол, но несмотря на то, как Федя выносил ему мозг, он готов был в любом случае общаться с Деном по-человечески. Он зажигает сигарету и затягивается. Бросать курить — самое бесполезное занятие, которое можно было придумать в этом мире. — Я хочу вино, — неожиданно произносит Ден и встает, оставляя сигарету не докуренной, выбрасывает. — Ты уверен, что это хорошая идея? Федя остановить Дена не может, это очевидно. Он уже на крошечной кухне, разбирает хлам: старые сковородки десятилетней давности и огромные пачки старых газет, которые зачем-то собирали его родственники. А в самом низу шкафов — небольшая коллекция безалкогольных и алкогольных красных вин, которые стояли уже тут около года. Ден открывал их каждый раз, когда приезжал сюда, чтобы убираться (говорил он это для мамы, но сам просто отсыпался, отдыхал от вечеринок или прогуливал пары), но все же не решался открыть хоть одну бутылку. Но сейчас многое изменилось. Ден не знал, что это, но легкие больше не сдавливала тонкая верёвка, хоть и ощущение ловушки, заготовленной самим же собой осталось. Он так ненавидел быть отличительным. Он не хотел превращаться в того, кто любит людей. Он не хотел переживать все через себя, как делал это Федя. — Ден, тут следы от пожара? Ден выходит из кухни с двумя кружками и бутылкой вина. Федя же смотрит на стену около стола. Огромное черное угольное пятно на ней, будто дыра, а вокруг бежевые обои. — А… — Что это? — Федя спрашивает без какого-либо умысла и давления. — Было хуже, — признается Ден и ставит серые кружки на стол. — Мы много денег потратили на новую мебель, но не сделали обои, было не до этого, когда моя сестра уезжала. Он наливает вино. — Оно безалкогольное, — отвечает Ден на взгляд Феди. — Мне еще отсюда уезжать. — Что случилось? — он, наверное, имеет ввиду стену. Ден погружается в воспоминания, как в огромный холодный бассейн и тут же выныривает из них. — Я поджог дом. Федю глючит и он пытается осознать, и кажется представляет все это в голове. — Мне было четырнадцать, и в ноябре тебя очень хвалили, — Ден продолжает и пробует вино, рассматривает узорчатую серую окраску старой кружки, из которой он пил молоко лет шесть назад. — Предки ссорились, так еще и мы с тобой. Я приехал сюда на автобусе, когда тут никого не было, и сделал так, чтобы это считалось случайностью, из-за проводов. Федя напротив него. Идеальный. Правильный. Лучший всегда и во всем. Ты же никогда с таким не сталкивался, да? Легче же просто повесить ярлык и не видеть дальше своего носа. А в конце влюбиться — в идеализированного, ничего общего с реальностью не имеющего Дена, разрушив тем самым самую хрупкую дружбу. — Я не знаю, как на это реагировать, я не могу что-то сказать, — честно отвечает Федя и тоже машинально пьет отвратительное на вкус вино, на самом деле. Его светло-розовые губы приобретают красный цвет. — Но я могу выслушать тебя. — Ну окей. можешь задать мне какой-то вопрос, — Ден зевает, его организм скоро сдастся и он вырубится. — И ты обещаешь на него ответить честно? — Ага. Дену скучно, а Федя хотя бы веселит. Глаза Феди смотрят на Дена с чувством неподдельного искреннего желания убить его, кажется. Невозмутимо, тихо и бессовестно. Ден уже настороженно слушает его дыхание, чувствуя, что сейчас все будет серьезно. — Почему ты поцеловал меня? — Есть тысячи вопросов, а ты задал этот? Исступленное молчание. — Ты парень, Ден. Ты говорил, что геи — это отвра… — Стоп. — Нет, ты понимаешь. — Я понимаю. — Пора уже признаться. — Признаться в чем? — Тебе нравятся не только девушки. Ден вздыхает с облегчением, и напряженные нервы расслабляются. Если бы он сказал, «тебе нравлюсь я» это было бы гораздо ужаснее, потому что Ден не мог опровергнуть это с полной уверенностью. — Так? — настойчивый взгляд Феди заставляет улыбнуться. — Я не знаю, как эта хрень называется. — О чем ты? Ден встает, и оставляя Федю сидеть одного за столом, ложится на диван. — Ну насчет ориентации. На самом деле, ты первый парень, которого я поцеловал, — он изучает потолок сонными глазами. — До этого с девушками все было отлично. Один поцелуй реально ничего не значит, поэтому Ден не мог понять, но тогда он не чувствовал отвращение. — Не знаю, что со мной, — Ден говорит как никогда прежде, без грубости и отчуждения в голосе. — Ты хочешь понять, что с тобой такое? — Наверное. — Может быть попробуем еще раз поцеловаться? Ден встает, рассматривая Федю, будто сжавшегося. Он выпалил это на одном дыхании и, кажется, сейчас жалеет об этом. Но мама говорила ему, что первое, что приходит на ум — правда или то, что мы действительно хотим. — Ты думаешь… — Ден в замешательстве. Он снова садится напротив Феди и схватывает бутылку вина, глотая прямо из горла холодной бутылки. — Я хотел сказать, что ты может быть поймешь и хотя бы это перестанет быть загадкой. Только один раз, — у Феди краснеет лицо. Неловко. — Я встречаюсь со Стасом. — Нет, это… Нет, Федя, — он даже посмеивается над абсурдом ситуации. Вероятно, Федя не боится его реакции, и все это вводит в ступор. Должно быть, Ден реально стал другим со времен школы. Что их изменило? — Подожди. Ден смотрит в телефон, читая новое сообщение вслух. Друг: «Ты все еще хочешь умереть?» 22: 50 — И что на такое отвечать? — Ден вздыхает. — Скажи, что не знаешь, но тебе очень плохо, — предлагает Федя. Друг: «Приходи завтра в 02:00 на крышу, с которой все началось» Они оба вздрагивают от громкой мелодии на телефоне Феди, и тот быстро отвечает на звонок. — Алло, Федя! — в трубку орет громкий голос Леры. — Ты охренел? Ты добавил мать в чёрный список? Почему она не может дозвониться до тебя? Куда ты пропал? — Э… — он смотрит на Дена, а тому видно весело. — А ещё знаешь, что хуже? — она понижает голос, скорее всего его мама рядом. — Наш план сработал! Нам написал Друг. Тебе тоже? Ну так, где ты? — Я с Деном, — чистосердечно брякает Федя, и его челюсть кажется падает вместе с сердцем. Ден закатывает глаза, уже не удивляясь тотальной тупости Феди. И понимает, что идея Феди не такая уж абсурдная.