Каким голосом ты будешь плакать?

Тэхен не любил людей. И ненавидел ошибаться. Он обладал превосходной проницательностью в делах рабочих, но в личной жизни чутьё никогда не работало. Тэхен всегда был нелюдим и чувствовал себя одиноким, даже когда у него появилась настоящая семья. А притворство и вовсе стало обыденностью. Настолько, что, порой, он сам начинал верить в свою ложь. Его маленькая квартира всегда принадлежала только ему. Синий широкий диван в гостиной, скрипучая входная дверь, химический запах яблочного ароматизатора и постель — нетронутая, в ней он давно не спал. Это всё было лишь для него, до сегодняшнего дня. Теперь в его идеально неидеальный мир вторгся неизвестный. Чон Чонгук. Тэхен был уверен, что имя не настоящее, и что раны он получил далеко не за просто так. И, что самое главное, приведя его к себе, он нарушил кучу своих, тэхеновских, правил. Например, нужно было снять обувь ещё на улице, несколько раз обстучать ботинки друг об друга, прежде чем поставить их на порог квартиры. После этого посмотреть в зеркало, повесить пальто, разгладить его полы — ведь это ритуал, а его нужно соблюдать. Но сегодня всё и так шло по пизде, и Тэхен уже почти смеялся в голос, когда Чонгук рухнул на диван, издав при этом низкий гортанный стон и испачкав обивку тем, что принёс с улицы. — Я тебе всё здесь кровью испачкаю. Я за всё заплачу. — Отстираешь, — резко ответил Тэхен и пошёл в ванную, за полотенцами и аптечкой. Стоило ли приводить незнакомца к себе домой? Голос разума твердил — нет. Но он посчитал наличие компании за лучшее. Ненужные мысли не мучили его, пока он находился с кем-то. Тем более, если этому кому-то нужна помощь. — Меня зовут Ким Тэхен, — он оставил полотенца и аптечку на журнальном столике перед диваном, а сам прошёл на кухню, смежную с гостиной. Налил воды, залпом выпил и со звоном поставил стакан на стол. Это помогло — дрожь из пальцев ушла практически сразу. Сделав несколько глубоких вздохов, он бросил быстрый взгляд на диван, где, не издавая ни единого звука, лежал Чонгук. Тэхен снял пальто, под которым так привычно облегали плечи ремни, держащие кобуру. Комнату едва освещал тусклый свет от уличных фонарей, но гость, уловив движение, всё же заметил, как его спаситель ловко расстегнул ремни, отцепил кобуру и положил её рядом со стаканом. — Спасибо ещё раз, — его голос уже не хрипел. — И включи пожалуйста свет. Только не сильный. Тэхен сделал шаг назад и коснулся торшера, который стоял на столике в прихожей. Его подарила на новоселье мать — заказала в «магазине на диване», за что Тэхен её даже отругал, объяснив, что эту лампу можно было найти на рынке за цену в два раза ниже. Но она и слушать не хотела, твердя, что такую точно нигде нельзя найти, ведь лампу можно включить лишь касанием. А сколько такой подарок сэкономит ему времени! Знала бы она, что он этой лампой вообще не пользовался. До этого момента. Комнату залил тяжёлый жёлтый свет. Теперь уже Ким начал рассматривать своего гостя. На вид — молодой парень. Но хозяин квартиры не был до конца в этом уверен. Из-за разбитых носа, губы и размазанной по лицу крови точный возраст определить было сложно. Чонгук в это время начал раздеваться. Тэхен въедливо наблюдал за его плавными движениями. Лицо Чона ни разу не скривилось, когда он поднимал руки, чтобы через голову стянуть мокрую толстовку. А когда пальцы замерли на пряжке ремня, он поднял взгляд на своего спасителя и спросил: — Могу я принять душ? Ким, не разворачиваясь, указал рукой в направлении ванной комнаты. И только когда услышал удаляющиеся шаги, а вскоре и закрывающуюся дверь, он повалился на диван. Тэхен схватился за голову и запустил пальцы в волосы. Ему было мерзко. Он мечтал, чтобы этот день уже закончился. Его раздражало всё. И даже он сам — ведь в голове уже чётко отпечаталась картинка поджарого торса, покрытого свежими синяками и ссадинами. Тэхену срочно захотелось с кем-то познакомиться, но только на одну ночь. Ким потянулся к аптечке, толкнув при этом пепельницу, неловкими пальцами снял крышку и нащупал упаковку анальгина. Закинув таблетку в рот, он тут же её раскусил и сразу почувствовал горечь на корне языка. Ему не хотелось, но всё-таки пришлось встать с дивана, чтобы налить воды. Запивал медленно, как учила Нуна. «Так таблетка усвоится быстрее», — говорила она. Тэхен вернулся на диван и, откинув голову на его спинку, потёр глаза. Он старался надавливать посильнее, чтобы под веками заплясали яркие красные вспышки. Немного расслабившись, он обмяк, прислушиваясь к мягкому шуму воды. И совсем не заметил, как уснул. Его разбудил липкий жар. Он вспотел, и, резко открыв глаза, постарался вспомнить, где он и как вообще оказался на диване, накрытый шерстяным пледом. — Я не хотел тебя будить, — послышался голос напротив. Гость сидел за кухонным столом, что-то просматривая в телефоне. Свет был везде погашен, шторы плотно закрыты, и свет от экрана рисовал тени на его лице, особенно выделяя острые углы нижней челюсти. — Почему ты голый? — всё ещё сидя, бросил осторожный вопрос Тэхен. Его взгляд тут же метнулся на стол, туда, где он оставил кобуру. — Свои вещи я закинул в стирку. Не знал, где одолжить… Не дослушав, Ким пошёл в спальню и взял из чистой стопки чёрную футболку и серые треники. В комнате было намного прохладнее, чем в гостиной. Он даже немного задержался, чтобы встряхнуться и окончательно сбросить остатки сна. На секунду Тэхен задумался, что делал Чонгук всё то время, пока он спал на диване. Кобура оставалась лежать на том же месте. Фотографическая память Кима подсказала ему, что оружие не сдвинулось даже на сантиметр. Это немного успокаивало, ведь всё нутро Тэхена до сих пор так и подпрыгивало, подсказывая, что он впустил в дом очень странного незнакомца, и от него можно ожидать чего угодно. Незнание его раздражало. Даже больше — он ненавидел быть в неведении. На Чонгуке вещи казались маленькими. Сев за стол и вновь вцепившись в Чона взглядом, Тэхен понял, что гость был его ровесником. Быть может, немного младше. Без крови на лице было видно его молодую и упругую кожу без единой стрелки морщин вокруг глаз. Ещё влажные волосы он зачесал назад, открыв лоб. Тэхен подумал, что он, наверное, часто делал так в повседневной жизни. Нос опух совсем немного, как и разбитая губа, и тут Ким мог сказать точно — завтра будет хуже. Гораздо хуже. Но он был ничего. По-крайней мере, Киму так казалось. В его голове моментально запустился процесс считывания сидящего напротив. Тэхен мысленно перечислял, что он успел узнать о госте за столько короткое знакомство. Поджарый, привлекательный, с буйным характером — ведь на такие ссадины ещё нарваться нужно! Общительный и легко адаптировался под обстановку. Таких людей он тоже не любил. Они производили слишком много шума. Квартира-студия, которую занимал Тэхен, была совсем крошечной — смежная кухня-гостиная, да спальня — но это его не смущало. Он выбрал её исключительно из-за большого балкона, с которого открывался великолепный вид на гору и возвышающуюся над ней башню Намсан. Но иногда даже эта квартира казалась ему слишком большой, даже чужой. Знакомые стены и вещи словно выдавливали из мозга почти забытые обрывки воспоминаний. Ненужные, расплывчатые, пугающие — он знал только один способ вымыть их из своей головы. В такие дни он пил. Как, например, вчера. Оставив бутылки прямо на кухонном столе, за которым сейчас сидели они оба, Тэхен полагал, что завтра ему обязательно полегчает. — У тебя тоже был хреновый день? — подцепив за горлышко одну из зелёных бутылок из-под соджу, Чонгук уставился на хозяина квартиры. — У всех бывают плохие дни, — вставая и со скрипом отодвигая стул, ответил Ким. Собрав бутылки, он отправил их в пакет для стекла. Бутылочное дребезжание, казалось, продолжало звучать и в ушах Тэхена, и в напряжённом воздухе. — Я чертовски голоден. Я закажу поесть и Я заплачу. Хотя бы так разреши мне отблагодарить тебя, для начала, — и сразу, не дождавшись ответа, гость начал вбивать что-то в телефон. Тэхен предположил, что он искал сайты доставки. Тэхену и самому хотелось есть. Похмелье давно отпустило, и на его место пришёл мучительный голод. Ему хотелось съесть чего-то жирного и калорийного. Всё так, как говорил Намджун: лучшее лекарство — жирная жареная курица вместе с самгёпсалем. — Жареная курица и самгёпсаль. Я в душ.

***

В ванной он провел больше времени, чем планировал. Выходить не хотелось. Не хотелось заводить знакомство, что было бы логично, за трапезой. Не хотелось решать вопрос ночевки, ведь вещи Чонгука ещё не высохли. Ему ничего не хотелось. Переодевшись, он вернулся в гостиную, где Чонгук уже разворачивал пакеты с едой. Непривычно было видеть у себя дома кого-то, кто вот так, по-хозяйски, расставлял на стол контейнеры с едой. Даже Намджуну он не позволял задерживаться надолго, находя десятки причин, чтобы выгнать его из квартиры. Но запах еды заставил Тэхена побыстрее усесться за стол, привычно подогнув одну ногу под себя, а вторую — согнув, коленом к груди. Очень поздний ужин был для Кима первой едой за день. Он практически не чувствовал вкус еды, толком не жуя и быстро проглатывая. Привычка, которая осталась с детства — до новой семьи. Его гость будто бы и вовсе не прикоснулся к еде, и Тэхен видел, как он неотрывно смотрел на него. Молчание затянулось. Никто из них уже не ел. — Спасибо, что помог, — от долгого молчания его голос казался охрипшим. — Тебе есть куда пойти? — Тэхен откинулся на спинку стула, спустив вниз затекшую ногу. — Ты не спросишь, что со мной случилось? — Мне не интересно, — слишком быстро ответил Ким. Ему правда было не интересно. Хотелось как можно скорее закончить всё это. — Я надеюсь, ты не останешься? — Разве ты не должен помогать таким, как я? — Чонгук впервые улыбнулся, хотя это больше походило на ухмылку. — Ведь ты этим занимаешься? В его руках блеснул значок из распахнутого удостоверения детектива. Тэхен моментально вспомнил, как выложил его в коридоре у торшера. Протянул руку, вырвал удостоверение из руки гостя и грубо захлопнул корочку. — Возьмёшь ещё что-нибудь — и точно станешь моей работой. Но на первый раз обойдёмся предупреждением, — Тэхен встал из-за стола и вновь уселся на диван. Заметив размазанную по обивке кровь, он выругался. — Я работал в букмекерской конторе, — начал Чонгук. — Был охранником. И мне на глаза попались бумаги, которые я не должен был видеть. — Кинь сигареты, — никак не отреагировав на это признание, Ким указал пальцем на тумбу позади гостя. Чонгук, взяв пачку и зажигалку, тоже устроился на диване. Ловким движением он выудил две сигареты, одну протянул Тэхену. Ещё секунда — и перед его носом заплясало оранжевое пламя зажигалки. — Я не должен был находиться там. В этом кабинете, — тоже закурив, продолжал Чонгук. Казалось, он не обратил никакого внимания на явное равнодушие собеседника. Тэхен сделал первую затяжку и запустил струю сероватого дыма в потолок. — Я делал ночной обход и увидел, как там горела лампа. На столе, в самом конце комнаты. Зашёл, включил общий свет, убедился, что никого нет и подошёл к тому столу, чтобы выключить лампу. Мало ли, кто-то забыл это сделать. Я мог бы уйти — и ничего бы не случилось. Но я заметил кое-что. Цифры, обведённые красным маркером. За такие яркие цвета, знаешь ли, взгляд всегда цепляется. Я быстро понял, что это были не просто цифры, а суммы. Миллионы долларов — обведены, вычеркнуты, вновь вписаны. Я всё смотрел и смотрел, пытался представить такие суммы вживую… И вдруг увидел имя. Чонгук сделал долгую затяжку, словно уже наслаждался тем эффектом, который ему только предстояло произвести. Выдохнув дым через ноздри, он немного сощурил глаза и сказал: — Кван Киджун. — Мэр Кван Киджун? — Тэхен даже взбодрился, заслышав это имя. Он дёрнулся, от неожиданности, и столбик пепла рухнул прямо на пол. Нахмурившись, он потянулся к пепельнице. — Ты в этом уверен? — А по мне не видно? Я еле унес ноги. Но вряд ли меня хотели убить только из-за того, что я увидел цифры. Думаю, хотели убить из-за имени. Тэхен, сделав пару последних затяжек, вбил сигарету в стеклянное дно пепельницы. После чего сел поудобнее, чтобы видеть сумевшего привлечь к себе внимание Чонгука. — Мы пытаемся нарыть на мэра хоть что-то очень долгое время. Хоть какую-то мелочь. Но он всегда умело подтирал следы. Понимаешь, о чём я? Уверен, что в нашей конторе кто-то щедро получает от него на карман, но там всем известны меры предосторожности и методы сокрытия улик. Я точно знаю это, но он очень умен. Иначе я бы давно посадил его за решётку. А теперь скажи мне правду. Почему ты всё еще жив? — Я убежал. Тэхен засмеялся. Он даже вздрогнул — не ожидал от себя такой реакции. Этот ответ был настолько тупым и смешным, что он не мог сдержаться. Но, возможно, сдали нервы, они ведь уже давно ни к чёрту. — Убежал? — опять смех. — Я тебе уже сказал, что Кван убирает свидетелей! Тэхен даже запрокинул голову, продолжая смеяться, и смех этот пробирал его до дрожжи. Он не успел среагировать. Ким не понял, что произошло. Но он точно знал, что его голова и спина вжаты в подушку дивана, а висок обжигал холодный металл. По квартире разнёсся глухой щелчок затвора. — А если я тебе скажу, что умею защищаться? — Чонгук навис сверху. Его большая и шершавая ладонь вдавливала кадык Тэхена в мягкий диван. В глазах потемнело, а дуло продолжало жечь мягкую выемку виска. Сердце колотилось будто в горле, прямо под чужой ладонью. И даже поплывшим сознанием Тэхен сообразил, что Чон, прижавшись, бедром ощутил его реакцию. — Я вижу, теперь тебе стало интересней? Тэхен рывком скинул с себя несопротивляющегося Чонгука. Тот, дыша чуть быстрее положенного, устоял на ногах. Сделав шаг назад и положив пистолет на стол, он не сводил с Кима внимательного взгляда. Тэхен несколько раз глубоко вдохнул. Стараясь успокоиться, он поправил одежду и только после этого поднял взгляд на собеседника. — Я сбежал, — быстро, будто слова подталкивали его, заговорил Чон. — Но я был сильно избит. Я упал там, где ты меня нашёл. И с этого момента, думаю, меня активно ищут. — Ещё раз возьмешь моё оружие, я тебя сам застрелю, — как можно спокойнее проговорил Тэхен. — Ты останешься здесь, а завтра я позвоню кое-кому и тебе подберут программу по защите свидетелей. И тебе придётся дать показания, рассказать всё, что ты видел. Об этом буду знать только я. В нашем участке мало кому можно доверять. Я бы сказал, никому, — и почему он не подумал про Намджуна? Наверное, действительно не стоило посвящать его в это. Как бы Тэхен не любил брата, он не хотел, чтобы тот переживал, и уж тем более — влез в дело и испортил своими наставлениями и предупреждениями весь его план. — Это еще не всё, — Чонгук, снова опустившись на диван, закурил ещё одну сигарету. Тэхен, расхаживающий из угла в угол во время своего монолога, притормозил возле стола. Взгляд упёрся в лежащий на нём пистолет, и на какую-то секунду Ким подумал — а правда, не пристрелить ли ему этого засранца? — Что ещё? — На днях я встречаюсь с бухгалтером из той букмекерской фирмы. Мы с ним неплохо общались, пока я работал там. Он тоже может быть в опасности. — А при чём тут ты? — Он мой любовник.