ВКУС . THE TASTE

   Я открыл глаза и осмотрелся вокруг. Белый потолок. Белые стены. Белый пол. Так, еще раз. Белый потолок… Подождите. Что происходит? Я не вижу ни одного угла, но ноги плотно стоят на земле. Где я? Какой банальный вопрос. Давайте лучше так… Кто я? Тоже неудивительно, что я решил этим поинтересоваться. В общем, доктор Айзенберг, это вы. Ура. У вас есть руки. Ноги. Хм. Кажется, все остальное тоже на месте. Вспоминаем дальше… Вы любите черный цвет, комфорт и красивых женщин. Тоже верно. А что же было раньше? До этого? Я жил в городе. Как-то он назывался странно… Кофешоп? Не, это другое. Бишоп. Вот. А почему я там был? Не знаю. Бред какой-то. А нет. Стоп. Там были мои родители. Мой отец. Да. Моя мама. Мамочка. Мама, где ты? Я хочу быть рядом с тобой. Как-то здесь неуютно, не находите? О, что это у нас здесь такое? Стойка какая-то. Вот это да. И там человек. Я не один! А где все остальные? Вот же они. Но я никого из них не знаю. Так что я все равно один. Хотя можно с ними поболтать. Они какие-то мрачные все. Вот я не такой. Я не мрачный. – Ох ты ж, вот и он! “Мистер-от-которого-невозможно-отказаться”, хе-хе. Садитесь, пожалуйста, сюда, поговорим. – Здравствуй, мальчик с золотыми волосами. Кто ты такой? – Билл, консультант по вопросам переселения душ. Сегодня мы будем проверять вас, мистер Айзенберг, на предмет чистоты души. Вам нужно будет заполнить вот этот бланк, пройти психологическое тестирование, а затем судья и другие уполномоченные лица просмотрят всю вашу жизнь от начала до конца, проанализируют ее особенности и вынесут окончательный… с некоторыми условностями, о них чуть попозже… вердикт. – Так. Я не совсем понимаю, я что… – Если остались вопросы, вы можете посмотреть видео о нашей корпорации, там все подробно объяснят насчет данной процедуры. – Нет, я не об этом… Я что, уже… Ну, того? – Ха-ха, у нас тут выражаются немного по-другому. Нет, вы еще на перепутье. Не волнуйтесь, все эти приготовления формальны. Если что-то изменится во внешнем мире, вы вернетесь обратно. А пока можете посидеть в зале ожидания. Кстати… У меня для вас сюрприз.    Мальчик с золотыми волосами встал из-за стойки и кого-то подозвал. Смотрю, из ниоткуда вышел кусочек человека. Сначала палец. Потом рука. Потом грудь… Человек – женщина, значит. Интересно. Мне кажется, я не видел их вечность. Я помню ее! Помню! Откуда? А ну-ка вспоминай, ты же доктор… Доктор, значит умный… Надо спросить у того белобрысенького, нормально ли то, что я пока так туго соображаю. Может, у меня шок. Ох, эта девушка, точно, да! Как круто. Просто супер. Я рад. Очень. – То-ори. Мой сладкий. Мой хороший.    Она обняла меня. До чего же приятно. Она улыбается. Я начинаю вспоминать еще кое-что… Да, она работала у меня. Горничной. И мы танцевали. Она такая умная. Люблю умных. Они мне кажутся красивыми. Надо же, мы еще и целовались, ага. – Ты помнишь, как меня зовут? – Нет. – Привет, я Беатрис. – Привет, Беатрис. Я Тори. – Приятно познакомиться. – Приятно, не то слово. Хотя я тебя прекрасно помню. Только имя у тебя необычное, было тяжеловато. – Я тоже тебя помню, – Беатрис захихикала. – Еще как помню. – Слушай, а ты не знаешь случайно, почему я здесь? Забыл спросить у того парнишки. – Его зовут Билл. Ты, наверное, уже забыл. И он мой кузен. – Как мило. А вы похожи. – Ну, если честно, не то чтобы очень. Разве что внешне… немного. Он целеустремленнее и ответственнее меня. Я думаю, на свете нет идеальных мужчин, за исключением него… ах да, и тебя, Тори. – она вдруг стала совсем розовой. – Извини, но все же… Почему я здесь? Я умер? – Может, как раз он все тебе и расскажет, – она как-то тяжело вздохнула. – Билли? – Ага, систер? – Расскажи ему правду. – Уверена, что стоит? – Да, Билл. Давай. – Ну, в общем… Так, я сейчас к вам подойду. Замена! Сюда! Все. Наконец-то пришли, могу отвлечься. Двадцатидвухчасовой рабочий день, это тебе не тосты с ветчиной делать. – Ты готов, любимый? – Да готов он, готов... К такому нельзя быть готовым. Попробуем вкратце и по порядку. У нас тут своя система, знаете ли. Не знаю, как вас там Дарвин учил, но на деле все просто – ад, чистилище, рай под управлением вечного судьи. Это вы уже где-то слышали, ха-ха. Существовали они всегда. Вчера, сегодня и завтра тоже никуда не денутся. Все это жизнь хтоническая, как говорят, но на самом деле она и не под землей, и не над землей. Она НА земле. Просто ее невозможно увидеть тем, кто еще не достиг конца. В этом смысле ваш друг был прав, как бы вы на него ни обижались за попрание твердых ножек трех слонов, на которых зиждется весь научный мир. Это другая жизнь, другое измерение. Все измерения связаны между собой невидимыми элементами. Если нарушить их соединение, воцарится хаос. По Данте – отсутствие порядка. Вроде бы и верно, но я бы скорее сказал – перевернутый порядок. Скоро поймете, о чем я. У нас также есть свои законы и традиции, например, на 31-е октября, то бишь на День Всех Святых, мертвые, застрявшие в аду, получают шанс восстановления – их могут перевести в чистилище, а потом и в рай за хорошее поведение. Какой от этого профит? Ну, в аду нет никаких котлов. Точнее, они могут быть, все зависит от вас конкретно. Потому что в аду сбываются кошмары. В раю – мечты. Для некоторых личностей – психопатов, например, у которых страхов по сути практически нет, а есть только дрянные поступки, – припасены особые правила. Если такой человек совершил что-то, с ним расквитаются той же монетой – ощутит на своей шкуре все те страдания, что он приносил при обычной жизни. Но это только для тех, у кого нет совести. Для остальных действует вышеописанный порядок. Все это вы можете найти в конституции, если что. Так вот, для получения счастливого билета ребят из ада отправляют… та-дам… в третье измерение. То есть в ту самую жизнь, которую вы сейчас усиленно вспоминаете, мистер Айзенберг. Там вы и встретились с Беатрис. – Получается, ты была… в аду? – Ну да, так получилось… – Об этом попозже. – Билл аккуратно прервал наш разговор. – В общем, она получила этот шанс. Один на всю вечную жизнь. День этот, конец октября и все такое, выбран был когда-то по иронии – в третьем измерении почему-то решили, что именно он самый зловещий. Ну и мы такие, мол, ага, давайте так и сделаем. Раньше вообще такой функции не было. Попал, куда попал, мучайся вечно. К счастью, сейчас прогрессивный век. Правда, издержки прошлого все же есть – общаемся по зеркалам, ха-ха. Вернемся к теме. Беатрис могла все исправить. Как? Например, влюбиться в вас или спасти бездомного котенка. Но, как ни прискорбно, допустила роковую ошибку… решила исповедоваться у священника из чужого измерения. Это же надо так! В пункте 13.5.4 от 2 марта 1985 года четко сказано – “процедура экзорцизма, в которой одновременно участвуют граждане из параллельных друг другу миров, может привести к обратным последствиям, потому категорически воспрещается” – Там столько всего, в этом своде правил… Как же я могла все знать… – она поникла головой. – Да, очень жаль. Надо читать пользовательские соглашения и тому подобное... И вообще, Беатрис призналась в том, что ей пришла  в голову такая идея, так как она не верила в свое восстановление путем добрых поступков. Вот теперь и придется оговориться насчет ее пребывания в инфернальном пространстве. Мы с ней родились в далекие 40-е, соответственно, юность проходила в 60-х. Время было красивое, хотя и сложное. Бетти выдали замуж за одного крутого дядю-мафиози. Она бы и хотела возразить, но не принято. Богатый, вполне ничего такой внешне. Характер вот только отвратительный. Сейчас упадете со стула, которого здесь нет, мистер Айзенберг. Угадайте, как его звали? – Думаю, этот вопрос сойдет за риторический. – О, к вам возвращается разум и чувство юмора. Внимание! Его имя – Тони Айзенберг. – Вот уж правда, я почти упал. Думал, мое сочетание довольно-таки уникальное. – То есть то, что моего мужа звали так же, тебя не удивляет? – она скорчила такую гримасу, что я еле удерживался от смеха. – Нет. Меня удивляет, почему ты должна была быть его женой, хотя не желала этого. – Ох, Тори, милый мой… Нам, женщинам, во все времена было тяжело. Я рада видеть моих подруг из будущего, которые проламывают себе дорогу по жизни. Например, могут заниматься любимым делом. Я соврала, как ты сам понимаешь, что учусь… или училась… на геолога. Но всегда увлекалась этим… Это правда. – Да, он не давал ей свободы. Хотя мог, если бы не жгучий темперамент, ух, и полное отсутствие совести. Хорошо, что вы на него не похожи, хотя судя по всему, он ваш дальний-предальний родственник. Антонио, как положено итальянским мафиози, страшно изменял. Беатрис старалась закрывать на это глаза, но потом в дело пошло рукоприкладство с его стороны. Наконец, он нанял гувернантку для ее первого малыша – до этого случались одни выкидыши. И однажды он с ней… прямо на глазах у Беатрис. Ребенок спал в люльке и не видел этого позора. Но это явилось последней каплей для моей кузины, которая к тому же переживала послеродовую депрессию. Она ничего не сказала, а всего лишь украла его ружье. И выстрелила. Попала четко в голову с расстояния нескольких метров. Тело кремировали, а дух, точнее, проекция из другого измерения теперь наслаждается адскими мучениями. Потом набежали его дружки и убрали ее. Все по понятиям. Понимали, что родственник может отомстить, поэтому расквитались и с братишкой тоже. Беатрис и мне было по двадцать три и девятнадцать соответственно. В таких проекциях мы существуем до сих пор.    Я услышал, нет, я почувствовал – эту глубинную боль, этот неумолимый, жестокий ход жизни. Хотел что-то ответить, и ответил молчанием. – Сына отдали в детский дом. Она наблюдает за его жизнью через карманное зеркало. Вы спросите, так как же связаны ее страдания в прошлой жизни и вся эта история со священником? Беа решила избавиться от своего гнева и причастилась. Но все пошло наоборот – перевернутый порядок, статья из конституции, помните? Именно поэтому она стала горничной. Поэтому в ней проснулись темные силы, от которых экзорцизм должен был избавлять. Поэтому они приказали ей убить вас, как своего мужа. За этим непременно следуют пространственные и временные искажения, которые, в свою очередь, дают весомые побочные эффекты – пункт 14.6.17 от того же числа. Они выражаются в том, что некоторые ощущают на себе пагубное влияние столкновения измерений. Видения, странные способности и тому подобное. – Они могут проявляться совершенно случайным образом, верно? – Не совсем. Люди как бы начинают открывать свои тайные стороны, подавленные желания. Но все это происходит в гротескном виде, и их могут принять за ненормальных. В конце концов, таковыми они и станут, если не разорвется неправильная связь между мирами. – Альфред извращенцем, а Кэти гением? – Типа того. Святой отец никогда не был таким святым, каким ему хотелось быть. Возможно, ему даже и не стоит заниматься божественными делами – как выразились бы вы, доктор Айзенберг, слишком сильное либидо и ярко выраженное эго. Оттуда и желание везде успеть. Кэтрин – другой случай, более положительный. Ее многие воспринимали как дурочку из-за легкой манеры общения и выдающихся форм. Но на самом деле она всегда мечтала заниматься языками и даже тайком изучала их. Так что и Дерек, и Кэти оба невероятно талантливы. – Так, а почему тогда Дерек ничего не почувствовал? И все остальные? Я, в конце концов. – Влияние должно быть непосредственным. Кэти увидела меня в зеркале, когда я не сумел выгадать нужный момент, чтобы связаться с сестрой. Я надеялся спасти ее от злых чар, поставить на истинный путь. Она покинула тебя утром, так как я предупредил ее о том, что она опасна. А попала обратно сюда, так как недельный срок исправления истек. Что касается Альфреда, тут и так понятно. А вот у вас, мистер Айзенберг… хе-хе, крайне интересный случай. – Какой? – я постарался сделать не особенно заинтересованный вид. – Себастьян. – на этом слове Билл ухмыльнулся, и я заметил, что улыбки у них с Беатрис практически идентичны. – И что значит “Себастьян”? Да, заходил ко мне такой представитель творческой интеллигенции. – Все дело в том, что Себастьяна не существует. – Билл захохотал своим баритоном, забавно констрастирующим с ангельской внешностью. – То есть… – То есть он целиком и полностью плод вашего воображения. – Ох! А я-то надеялся, что остался вменяемым. – Вы и останетесь нормальным. Это был просто баг в системе, как и все остальные. Беатрис вернулась и практически прошла процедуру повторного душесканирования. Поэтому где бы вы ни были – здесь или там, система будет восстановлена. Никто из вашего окружения не окажется в сумасшедшем доме. – Замечательно… Теперь я буду долго анализировать поведение своего альтер-эго, – я горько усмехнулся в ответ. – Кстати, а где мы, собственно, находимся? И останусь ли я с ней? – я посмотрел на Беатрис, и мне показалось, что ежели он скажет “нет”, то взрослый мужчина доктор Айзенберг вдруг разрыдается, как пятилетка. – Мы в чистилище. Классное местечко, типа нулевого меридиана. Здесь даже время идет по-другому, я меньше устаю, практически не ем и не сплю. А на второй вопрос нет однозначного ответа. Зависит от многих факторов… – лучезарное лицо Билла вдруг стало хмурым. – Ну вот. Теперь жди и мучайся. – Тори, Билли… Послушайте. Ты говоришь, перевернутый порядок? Мне тут пришла в голову абсурдная мысль… Его зовут не Тони, а Тори. Все повторяется, но не до конца, и может, эта буква… – Сыграет решающую роль? – Да. Как счастливая оплошность. – Очень даже возможно. Код ошибки DF012, о ля ля. “Не удается найти расположение для псевдонима”. – Как при смене имени в компьютере? Судья – программист из бородатых анекдотов? – Так точно, сэр. – улыбнулся Билл, а потом вновь принял обыкновенное для него серьезное выражение. – Не знаю даже, хорошо это или плохо. Скорей всего, операция завершится благополучно и вы выживете. – …Возможно, я больше никогда не увижу ее?.. – слезы подступали так близко, что образовался большущий комок в горле. – Получается, что так. Инфернальные свидания даже у нас считаются чем-то из области фантастики. Простите, что приходится вам об этом сообщать. Все, удаляюсь, пора за работу. – Билли кивнул и попятился назад к стойке. – Тори, – она наклонилась ко мне, как в то страшное утро, но теперь ее лицо, пусть это и проекция… было невыразимо прекрасно. – У меня для тебя кое-что есть. Смотри. – я осторожно взял из холодных и хрупких рук Беатрис маленькое зеркальце, обрамленное розовыми вензелями. Сначала я видел в нем всего лишь свое угрюмое лицо, а потом… тут впору даже мне, неверующему человеку, воскликнуть – о, Боже мой! – или, согласуясь с нынешними реалиями, если все это не сон – о, Верховный Судья! Это были мои родители. Они поздоровались со мной. Я тоже. Они помахали мне. И я. Мы поговорили… Совсем чуть-чуть. Они, конечно же, в раю. И выглядят потрясающе. Я их очень, очень люблю. – Не знаю, чем тебя отблагодарить, – я неожиданно для себя весьма смутился. – Поцелуем. – Беатрис посмотрела на меня пристально. – Скоро мы разъединимся, смотри. – и она указала кончиком тонкого пальца на огромный плазменный экран-зеркало. Там показали меня, и я немного ужаснулся от своего внешнего вида. Потом осознал, что врачи уже заканчивают свое дело, и тот Тори вот-вот очнется. Ничего не говоря, я впился в ее губы так жадно, как будто они были источником воды, а я несколько дней бродил по раскаленной пустыне. Она прижалась ко мне, и в нашем объятии было все, абсолютно все. Клянусь, ничего дороже таких моментов в жизни нет, не было и не будет. Только как же я пойму, что это не бред воспаленного воображения и не замысловатое сновидение? Как будто отвечая на мой вопрос, Беатрис заговорила, когда наконец мы немного отстранились друг от друга. – Знаешь, не каждый попадает в это место со скрытой камерой, закрепленной на вороте. И это очень поможет в том случае, если ты вдруг захочешь обнародовать новейшую теорию о строении мироздания. Сам подумай, когда ты придешь в себя, они обязательно посмотрят видеоматериал с этого жучка, и поймут, что детали не могли быть подделаны. Это будет сенсация, Тори! – она сделала попытку улыбнуться, но из глаз покатили слезы. – Самое главное, что там будешь ты. – Эй, ребят! Простите, что отвлекаю, но это очень важно. Помимо недавно вступившего в силу грустного закона о небытие, когда лица, которые в настоящий момент находятся в раю и чистилище, получают возможность закончить свое бесконечное существование в космосе нажатием одной кнопки... вышел новый, более оптимистичный, что ли. По прибытии сюда каждый, кто не успел приобрести новый статус, может сделать еще одну попытку уже в четвертом измерении. Дополнительные сутки ввели из-за форсмажоров, задержек, глитчей и так далее. Мне сейчас пришло оповещение, что Беатрис может отправляться в рай без очереди. Представляете? – его глаза загорелись и озарили светом и без того белое помещение. – Но почему же? – крикнула она. – Ну, эта ваша любо-о-овь, наверное, – Билл фыркнул. – Любовь? О чем это он говорит, не знаю, – она загадочно улыбалась. – Да и я тоже. – я взял ее за руку. – Кажется, все. Последние секунды. – мы оба изо всех сил старались не залить это киберпространство постоянно выступающей прозрачной жидкостью. Она закрыла глаза и уткнулась носом в мою щеку. – Пожалуйста, постарайся попасть в рай. Тогда мы с тобой… – …Будем вместе, да? – надежда затрепетала у меня в груди. – Да, да! – она засмеялась. – Пока, Тори! – двоюродный брат Беатрис махал нам из-за стойки, широко улыбаясь. – Встретимся в следующей жизни! Я долго смотрел в распахнутое окно, представляя, как на землю падают хлопья снега. Наверное, стоит переехать. В Нью-Йорк, например. Меня здесь уже ничего не держит. Родители будут всегда в моем сердце, даже если я не буду навещать их могилу в этом глупом городке. Они видят меня издалека, и можно помахать им рукой. Жаль, нам нельзя связываться… Ну, по сути даже и можно, но есть большой риск сойти с ума. А мне нельзя по профессии. Ну ничего. Зато теперь намного легче, чем было тогда, когда я ничего не знал. Сегодня прошел очередной сеанс с Альфредом, и он сказал, что тоже собирается покинуть это местечко, ведь всегда мечтал об открытии собственного ресторана. Он ушел из католической церкви и работает сомелье. Часто советуюсь с ним, когда заказываю вино. Красное полусухое – его конек, подобрал просто идеально. Еще замечательное ros;, но это для особых случаев. Пока такой не наступил, не могу забыть ее. Чем я еще занимаюсь… Пишу вторую книгу. Называется “исТория”. О том, как путешествие в пространстве и времени повлияло на мою жизнь и восприятие науки. Она посвящается Дереку. Да, так прям и написано будет на самой первой странице: “Тому, чьи теории мне казались бредом сивой кобылы”. Шучу. Просто красивая подпись без сантиментов. Правильнее будет еще дописать “и Кэти”. Эта красотка уже номинирована на Нобелевскую премию по литературе. Ну надо же, какие у меня интересные друзья. Кларисса призналась во время очередной ссоры с Джереми, что с удовольствием выйдет замуж за меня. Я сказал, что подумаю. Она дико захохотала, пояснив, что никогда не пошла бы на такой риск. Ревновала бы ежечасно. Все почему-то думают, что такой человек, как я, должен вызывать подобные эмоции и вести себя соответственно. Может, когда-то так и было. Но не сегодня. Что это – кризис среднего возраста или просветление, знает только Судья. Ну а я просто живу. Не пассивно наблюдаю, а живу по-настоящему. Будто под микроскопом изучаю все то, что раньше казалось неинтересным. Вот, например, Джулия рассказывает мне, мол, ее дочурка выдала “агу”, а я такой: “ага”, и улыбаюсь. Искренне. Никогда не замечал, насколько вкусный ее какао с маршмеллоу. Нет, конечно, он всегда был приятным, но я не акцентировал на этом внимание. Еще на мне замечательный легкий белый свитерок крупной вязки, мягкий, как перышко. За что меня могут отправить в ад, так это за любовь ко всему материальному. А может, это не так уж и плохо. Я просто кинестетик и люблю все ощущать. Трогать. Щупать. Осязать. Пробовать. Как бы я хотел снова почувствовать ее вкус… Губы синеют, Поцелуй не сможет возродить, Я мечтаю только о тебе, Моя прекрасная. Петь во прощение, Я буду петь И попадать в твою немилость. Наши ошибки останутся неисправленными И наши души не будут чисты… (с) Muse – Sing for Absolution